Брок Рамлоу любил сладкое. Разноцветные леденцы, яркие пирожные, эклеры, нежные бисквиты, любой шоколад, халва, карамель, чуть подкисленные крема — Боже, он был тем еще сладкоежкой. Джек часто говорил, что с его одержимостью сладким, впору открывать свою шоколадную фабрику, а там глядишь, и какой-нибудь Чарли найдется. И тут лучший друг сбивал целое бинго одной шуткой. Брок, и вправду, имел много общего с известным владельцем такой фабрики.

Он был одинок, а любовь ко всему сладкому пришла из далекого детства, когда строгий отец, повернутый на правильном, по его мнению, питании, запрещал даже сахар в чай класть. В те года, маленький Брок пытался тайно раздобыть у других детей что-нибудь сладенькое. После каждой шоколадной конфеты приходилось тщательно чистить зубы и пить много-много воды, но даже это не помогало. Отец из раза в раз узнавал об обмане сына, и никакие слова не могли его разубедить в своей правоте. «Никакой еды до конца дня, ты уже получил свои калории на сегодня».

Уже во взрослом возрасте, Брок открыл для себя всё многообразие кондитерского мира. Он и в армию-то пошел, чисто чтобы жиром не зарасти. Сейчас уже немного попустило и не тянуло съедать по торту в неделю. Рамлоу учился контролировать себя, но изредка рука сама тянулась к очередной шоколадке или пироженке. Совсем оставаться без сладкого он не мог, а потому выбрал для себя оптимальный вариант — леденцы. Одного леденца хватало на долгое время, а на работе очень удобны оказались варианты на палочке. Не нужно было каждый раз выплевывать конфетку назад в фантик, чтобы подогнать своих щенят, которые и без сладкого к концу года отрастили жопы.

Естественно, привычка командира не осталась незамеченной, и по ЩИТу ходили смешки, мол, либо курить бросает, либо так сосать любит. Курить Рамлоу не бросал, и всем это было известно. Верный СТРАЙК предусмотрительно молчал.

Когда после разморозки Кэпа, именно Брока вызвали ввести национальное достояние в курс дел, никто не был против (разве что Коулсон, но у каждого человека своя одержимость). Рамлоу был простой в общении и быту, по-военному строг, но справедлив, бойцы любили его и между собой называли «папочкой», на что он сам только посмеивался. К тому же, именно его отряду предстояло прикрывать спину Капитану на миссиях, а значит чуть более близкое знакомство не пойдет никому во вред.

Ничего удивительного, что через некоторое время эти двое неплохо ладили между собой. Брок с радостью рассказывал Роджерсу о новом для него мире, показывал любимые кофейни и кондитерские, помогал с оформлением документов, пропусков и карточек. Впервые за долгое время одиночество не сдавливало грудь своими холодными лапами.

Стива тоже всё устраивало. Нет, он так и не смог до конца отпустить прошлую жизнь, но нельзя винить человека за то, что он не может сразу ко всему приспособиться после семидесяти лет заморозки во льдах. Стиву нравилось новое время. Не всем, конечно, но причитать о временах и нравах не хотелось. Много еды, быстрые машины, оплата карточкой и, о Господи милостивый, толерантность. В сороковых еще не все считали черных людьми, а гомосексуальность вообще была вне закона. Теперь же не нужно было бояться, если случайно загляделся на проходящего мимо мужчину в твоем вкусе. Тем более, рядом был как раз такой мужчина, от одного взгляда на которого, у Стива предательски разливался румянец.

Рамлоу запал в душу не с первого взгляда, но с первого разговора точно. Стиву всегда нравились такие — крепкие, смуглые, с хриплым голосом и лучистым взглядом, знающие, чего хотят от жизни. Брок много курил и улыбался, растягивая наверняка очень сладкие губы вокруг очередного чупа-чупса. Стив искренне любил и ненавидел эти кругляши на палочках. Невозможно было не залипнуть на чужих губах, блестящих от тягучей сладкой слюны. То, как Рамлоу втягивает щеки, обсасывая очередной леденец, нужно было запретить на законодательном уровне. У Капитана Америки крыша ехала от этого вида, а это угроза нации.

Рамлоу нравился Стиву и внешне, и той частью характера, что Кэп успел в нем разглядеть. Наверное, поэтому так отчаянно хотелось порадовать вечно загруженного командира чем-нибудь приятным. Даже повод в виде праздников имелся. Но вот только привычная решительность рядом с Рамлоу начинала сдавать позиции. Стив стоял перед Броком и чувствовал себя школьником, пытающимся пригласить понравившуюся девочку в кино. Внутри пузырилось волнение, в голове сплошной кисель, а вместо слов только какое-то мычание. Коробочка с подарком лежала рядом, и огромная сила требовалась, не смотреть на нее каждую секунду.

— О, Кэп, я как раз тебя искал, — Брок тоже выглядел взволнованно, но слова давались ему чутка легче. — Я тут это.… Держи, с праздником.

Стив взял в руки небольшой сверток из крафтовой бумаги, перевязанный красным бантом и восторженно замер.

— Это же… Невероятно, откуда? Как? — он глядел на довольно потрепанную книжицу в своих руках. Он бы не ошибся, это был тот самый блокнот, в котором Роджерс рисовал пейзажи еще в далекой юности.

— Отвоевал у Коулсона. Всё же, это личные вещи, Капитан.

— У меня тоже кое-что есть для Вас, — Роджерс немного смущенно протянул свою коробочку. — Может, оно не так ценно, как Ваш подарок, но…

— Мне нравится, — Брок как-то по-особенному светло улыбался, глядя на обычные красно-белые карамельные трости, обсыпанные сахарной пудрой. — Очень.

Брок Рамлоу любил сладкое. Разноцветные леденцы, яркие пирожные, эклеры, нежные бисквиты, любой шоколад, халва, карамель, чуть подкисленные крема — Боже, он был тем еще сладкоежкой. Но любые конфеты отходили на второй план после появления в его жизни главной сладости — Стива Роджерса.