Ник не желал тратить свой миллион на счету. До сегодняшнего дня. Обеспечив мать лучшими условиями, какие только можно было приобрести за деньги, Ник, даже не заглянув в новую палату, сбежал. Разъедающие тяготы его души сейчас могла заглушить лишь та, кого он прогнал. Его мучил страх, что Джуди могла невольно услышать его обращение к Богу — незримому собеседнику, к которому он так часто обращался за помощью. Ведь другим Ник предпочитал не открываться, скрывал острую эмоциональность за маской безразличия или вычурной улыбкой. И хотя Джуди помогла ему изменить видение мира, он до сих пор предпочитал эмоциональную замкнутость.

Сейчас он стоял под навесным козырьком, вибрирующим от дождя, и жадно глядел на зажатый между пальцами экран телефона. Ник начал звонить Джуди с того момента, как покинул больницу. Он сам не знал, что скажет, когда она внезапно поднимет трубку: насладится теплотой ее голоса или извинится. Скажет что угодно, лишь бы она не замолкала. Но безмолвная фотография напарницы оставалась непреклонна к его взгляду. Из динамиков продолжали течь ритмичные гудки, пока время не обрывало их, а робот не предлагал оставить сообщение. Тогда палец Ника вновь прикасался к экрану и повторял набор.

Когда гудки оборвались в очередной раз, Ник сбросил вызов и, сунув телефон в карман, перешагнул через порог бара. «Напьюсь», — с мрачной решимостью подумал он. В приглушенные мыслями уши тут же ударила клубная музыка, радужный танцпол был заполнен психами — ибо только психи умеют так хорошо танцевать. Добравшись до стойки, Ник рухнул в узкое сидение и кивком подозвал покачивающегося в такт музыке бармена-гиену. 

— Джин. Можжевеловый, — кратко заказал он.

Бармен достал из под стойки бутыль с синеватой жидкостью, после чего пафосно перекинул ее с одной лапы на другую, — 50? 100? 150?

Ник хлопком прибил банкноту к стойке и, глядя на бармена прожигающим взглядом, ответил, — Бутылку.

Тот кивнул и отработанными движениями быстро откупорил спиртное, принял банкноту и только потом поставил перед Ником бутылку, вместе с появившимся из ниоткуда граненым стаканом.

Третья порция крепкого, сухого алкоголя слегка разбавила густой туман в разуме Ника, но не заставила его исчезнуть.

— Так-так! — восклицание раздалось совсем рядом с офицером, заставляя его повернуть голову к подсевшей рядом златошерстой крольчихе. В оголенном просвете черного плаща виднелась малиновая футболка с надписью «Дельфины — тоже звери», ниже устроились темно-коричневые брюки. Вся эта одежда едва ли подходила на здешний танцпол. — Что за встреча! И что это, позволь узнать, парень моей лучшей подруги делает в ночном клубе?

Ник перевел взгляд с Джесси на прилипшую к стакану лапу. Видимо, алкоголь настолько дезориентировал его, что он не заметил приближения знакомой!

— Явно не то, что ты, — угрюмо пробурчал Ник.

— Я просто отдыхаю, — невозмутимо ответила на скрытую провокацию Джесси. С лица ее не спадала улыбка, а постукивающие по стойке когти говорили о возбужденном настроении. — Художники, знаешь ли, часто пребывают в депрессии. Так вот я не из таких!

Из знакомства с Джесси, Ник знал, что она рисует картины. Большую часть времени в одном из городских парков, где она его и подкараулила, предложив нарисовать его портрет. Все произошло так, словно Джесси не пыталась намеренно познакомиться с ним. И Ник до конца первой встречи в это верил. Так же у нее была пара работ, купленных выставками за деньги.

— Думаю, в субботу мы не приедем, — сообщил Ник.

Пальцы Джесси прекратили выплясывать лезгинку на стойке. — Что? Но почему?!

— Новое дело, — мрачно протянул Ник.

Джесси томно выдохнула, осознавая всю безвыходность ситуации, и, вытянув бутылку из под носа Ника, наполнила спешно подставленный барменом стакан. Выпив содержимое, Джесси еще больше умяла свой бодрый настрой.

— Знаешь, Джуди всегда нужен был парень, но ты просто отвратительно выполняешь свой долг перед ней, — заявила она.

— Прости? — непонимающе вскинул бровь Ник. Но интуиция, появившаяся откуда-то из глубин его сознания, подсказала, к чему клонит художница. — По-твоему отношения могут быть завязаны только на сексе? 

— Слушай, — Джесси со стуком поставила стакан на стойку. — Я не спец в любовных чувствах. Но я знаю Джуди с шести лет: мы росли в одной семье. И у нее никогда не было секса. Или я не знаю — но это исключено.

Навострив уши, Ник слегка опупел. Джуди никогда не встречалась с парнями?

— Выходит... Я у нее первый? — ошеломленно спросил он. — Совсем?

Джесси энергично кивнула и вновь осушила бокал.

— Первее не бывает. Вообще не понимаю, как она дожила до двадцати пяти без секса. Эй, ты меня слышишь?

Ник уставился на дно своего бокала. Он никогда не спрашивал Джуди об интимной стороне ее жизни, при этом не раскрывая свою. Боялся выглядеть жалким в ее глазах или высокомерным. Он переспал с девушкой всего один раз, а затем поспешно бросил, по незнанию разбив ей сердце прямо в день восемнадцатилетия.

Офицер просиял. То ли от действия выпивки, то ли от раскрывшейся новости.

— Я вижу, ты рад, — заметила Джесси. — Теперь сделаешь то, что давно должен был?

— Что? — непонимающе уставился на нее Ник.

Джесси страдальчески закатила глаза, — Затащи ее в постель, увалень! — И побренчав пальцами по бутыли, добавила, вновь одарив его задорной маской:

— Но перед этим не забудь прикупить аспирина, — после чего слезла с сидения и, отдав свое тело во власть танца, растворилась среди толпы.

Ник перевел взгляд на оставленную Джесси бутылку, притянул ее к себе и направился к выходу. Разбавленный джином туман в голове теперь наглухо заглушал музыку, нагоняя на Ника ложное чувство смертельной усталости. Вынув из кармана телефон, он принялся снова набирать Джуди, и вне зависимости от того, возьмет она трубку или нет, знал, куда лежит его путь.

***

Ника окружила непроглядная тьма. Кровь прилила к лицу, вызывая ощущение зноя по всему телу. Бормоча что-то себе под нос, он упрямо пытался вставить зубчатую головку ключа в замочную скважину, однако ключ продолжал неистово метаться из стороны в сторону и отскакивал от законного отверстия, как от магнита.

Сдавшись, Ник открыл слипшиеся веки. Поездка на лифте совсем изморила его, а лампа в подъезде светила так тускло, что немедленно нагоняла на него сон. Наконец преодолев невидимое магнитное поле, Ник запихнул ключ в замок и отворил дверь.

Ввалившись в квартиру он нащупал выключатель, это заняло совсем немного времени в сравнении с дверью. Прихожая и гостиная немедленно залились ярким, но не режущим глаз светом. Квартира Ника состояла из гостиной, в которой, по большей части, преобладали темные цвета. На ухоженном черном диване развалились небольшие подушки окраса шахматной доски, по бокам мягкой ложи возвышались длинные, тянущиеся к потолку лампы, бежевые верхушки которых были выполнены в форме лотосовых бутонов. На стенах не было ни одной картины. Единственным их украшением служили две настенные полки на которых в строевом порядке рассредоточились вазы и ароматизированные свечи. На эти вазы Ник вообще не обращал внимания, они были тут с момента покупки квартиры и он лишь иногда стирал скапливающуюся в них пыль или удостаивал их мелкого внимания, когда зажигал свечи. 

За спиной дивана развернулась открытая кухня. Здесь преобладали гораздо более яркие цвета: насыщенно-красный на лицевой стороне мебели и снежно-белый на оставшихся деталях. В миниатюрной, но зато открытой кухне были свои плюсы. Нику нравилось, когда вся гостиная заливалась запахом приготовленной пищи, в редких случаях — когда подгорал соус или чеснок, — окна приходилось открывать, а свечи, мирно беседующие с вазами на полке — поджигать. Помимо совмещенной с гостиной кухни, в квартире Ника была довольно обширная комната с двуспальной кроватью, и объединенные в один квадрат ванная и туалет.

Каждая комната была начисто вылизана своим не жалующим грязь хозяином. Также не давал о себе забыть и выработанный с детства инстинкт уборки по дому. Когда исчез отец, матери Ника пришлось устроиться на дополнительную работу. Часто бывало так, что она приходила домой лишь на несколько часов: вздремнуть, спешно позавтракать разогретым сыном ужином и вновь отправиться на заработки. За квартиру нужно было чем-то платить, при этом держа хотя бы одну полку холодильника заполненной.

Все бы ничего, но ведь на тот момент маленькому Нику было всего восемь, и хотя поступление в школу с опозданием на год не сильно сказалось на нем самом, уроки он почти всегда находил скучным, бесполезным занятием.

Поборов горячее желание рухнуть в открытую черную пасть дивана, включить обширную плазму стоящую на низеньком столике и быть проглоченным, Ник прошмыгнул на кухню. Отворив красную дверцу одного из настенных шкафов, он взял с заполненной полки сияющий граненый стакан и плюхнулся за стоящий в узком проходе стеклянный столик. Сейчас он хотел напиться до беспамятства. Вычеркнуть из сердца все раны, словно спирт действительно мог залечить их. Открывшаяся сторона Джуди, о которой раньше Ник мог лишь догадываться, порождала в пьяной голове бесконтрольные вихри эротических сцен.

Наполнив стакан синей жидкостью, Ник уже было поднес его к губам, как лапу одернул раздавшийся в дверь звонок.

Продолжая недовольно бормотать, он схватил бутылку и, морщась от изнывающей боли в ступнях, поплелся к входной двери. По пути то и дело вяло присасываясь к горлышку бутылки.

Сквозь затхлый туман начали прорываться первые искорки раздражительности. Пару месяцев назад Ник открыл дверь зверям представившимися «Посланниками звездного света», они представляли одну из мировых религий, звери которой верили в духов-предков, а лунный свет у них считался благодатным. Тогда Ник уже сказал им, что верит лишь в одного Бога. Однако посланники с тех пор уже три раза возвращались к его двери и пытались всунуть свои брошюры. В последний раз Ник пригрозил им арестом за домогательство и уже готовился приступить к исполнению своей угрозы.

— Кто здесь? — распахнув дверь, требовательно спросил Ник.

Но у двери стоял одинокий мрак, тусклый свет, заливающий коридор, куда-то растворился, а если бы не свет, сочащийся из квартиры, Ник вряд ли бы заметил у себя под ногами ярко-желтую коробку, заботливо перевязанную красной ленточкой.

Нахмурившись, Ник поднял гостью свободной лапой и, закрыв дверь ногой, вернулся за столик в гостиной.

Отодвинув выпивку в сторону, он принялся с интересом изучать желтую коробку и нахмурился еще более сильно, почувствовав сочащийся из нее цветочный аромат. Потянув за алый бантик, Ник освободил пленницу.

Все внутреннее пространство коробки было заполнено черными бутонами лилий. «Не самый экономный способ замены пенопласта» — хмыкнул Ник, запуская лапу в дурно пахнущее болото. Пальцы нащупали что-то твердое, и вскоре на столе оказался небольшой кассетоприемник цвета тугой нуги. Столь необычное явление для двадцать первого века заставило Ника насторожиться. Следующей на столе оказалась столь же старая кассета. Наконец добравшись до дна, он нащупал что-то гораздо более объемное и тяжелое, чем предыдущие вещи. Вынув ее наружу, Ник так и застыл глядя на сжимаемый лапой пистолет. Такой модели он никогда не видел. Казалось у оружия вообще не было углов, весь корпус был элегантно гладким из-за чего невольно создавалось впечатление, что Ник держит в лапе не настоящий пистолет, а какой-то макет из видео-игры. Отполированный металл мягко поблескивал в лучах лампового света.

Осторожно, словно опасаясь взрыва, Ник положил пистолет к уже вынутым из коробки вещам и лишь убедившись, что он достал все, что мог, перешел к детальному изучению.

В горле пересохло, голова гудела от любопытства. Ник понимал, что кто-то очень хочет связаться с ним, причем не вполне естественным путем. Колеблясь, он неуверенно переводил взгляд с кассетника на пистолет. Последний раз он держал в лапах столь убийственный аппарат при сдаче экзаменов в академии. До получения разрешения на огнестрельное оружие ему, как и Джуди оставалось еще несколько месяцев службы. Но сейчас его больше волновала мысль о том, кто захотел связаться с ним. Была ли у этого зверя какая-то конкретная цель? Или его решили обвести вокруг пальца те фанатики, коих он пригрозил арестовать, и, записав свои проповеди на кассету, подкинули таинственную посылку к его двери?

Гонимый вопросами, Ник вставил кассету внутрь приемника и нажал на грибочек с надписью «Плэй». Кассетник зашумел, сквозь прозрачную дверцу можно было видеть, как крутились ленточные колеса. Через секунду из прочищенных динамиков раздался женский голос.

"— Николас," — ударил в уши полицейского ледяной тон, слегка завораживающий, пусть говорящий шепотом, но нагоняющий чувство опасности. "— Я полагаю, вы получили мою посылку? Надеюсь, вам интересно?" — здесь голос не удержался и сдавленно посмеялся, а Ник продолжил слушать, затаив дыхание. Среди фанатиков не было женщин. Кто же связался с ним?

"— Простите," — извинился голос и продолжил в застывшем спокойствии. "— Я люблю свою работу, во многом благодаря таким сладостным моментам. Часто вы общаетесь с помощью кассет? Можете не отвечать. Я знаю, вы один из лучших учеников академии в плане стрельбы. Эта безделушка," — Ник перевел взгляд на пистолет. "— Стоила мне покупки дорогого мастера своего дела, понимаете? Это единственный и неповторимый экземпляр, созданный специально для вас, Николас!" — торжественно сообщил голос. "— Считайте это благодарностью, за оказанную вами услугу."

Ник нахмурился. О какой услуге шла речь?

"— Видите ли," — отступил от его мысленного вопроса голос, "— Я считаю, что у каждого зверя должно быть право выбора. И каждый сам решает, стоит ли пользоваться этим выбором. Такое решение неуязвимо," — горячо шептали динамики. "— Его нельзя обратить вспять. Я говорю это, чтобы вы знали — что бы вы ни решили, я признаю ваш выбор."

Ник слушал настолько внимательно, что даже в образовавшейся паузе в голове не промелькнуло ни одной собственной мысли.

"— Вы любите свою мать, Николас?" — поменяв тон с лукавого на более звериный, спросил голос. "— Знаю, ваша рана еще свежа, но, увы, без этой боли вы бы не смогли сделать действительно осознанный, максимально достоверный выбор. Загляните в себя," — попросил голос. "— Что вы чувствуете?"

И Ник заглянул. Продрался сквозь заполонивший разум алкогольный туман и ясно расслышал, как ноет его сердце. 

"— Можете ли вы сравнить чувство любви к вашей матери с любовью к напарнице?" — вывел его из раздумий голос. "— Понимаю, вам нужно время, чтобы обдумать такой серьезный вопрос, но не забывайте, что бездействие — тоже выбор. И если вы вдруг не поняли, скажу более прямо — Я убью их. Всех, кого вы любите. В ваших силах сохранить одну любовь, самостоятельно уничтожив другую. В этом случае я обещаю проявить благосклонность к той, кого вы пощадите. Моя безделушка поможет вам не запачкать лапы, но не душу," — будто предупредил голос. "— Так или иначе, вы будете виноваты в смерти любого из этих зверей. Так какой груз вы взвалите на свои плечи, Николас? Одну душу? Или две? Решайте. Быстрее," — На этом «быстрее» запись оборвалась.

Ник в шоке смотрел на захваченный в лапы кассетник, словно не верил, что всего пару секунд назад прослушал откровенный шантаж. И шантаж кого? Офицера полиции! Казалось, нарастающее возмущение не остановить. Как вдруг, из динамиков вновь послышался ранее испарившийся голос.

"— И, взяв во внимание вашу четверку по психологии, я бы советовала вам не сообщать о нашем «разговоре» никому. А во избежание бессмысленного искушения, эта запись самоудалится через десять секунд. Если не хотите травмироваться, просто отойдите подальше."

Едва голос договорил, как его предсказание начало сбываться. На сей раз из динамиков вырывался металлический голос. Отсчет вел не зверь, а машина.

"— Десять, девять, восемь..."

Ник в бессилии тыкал на грибочки аппарата, желая вынуть кассету, сохранить улику. Когда нажатия не принесли результата, он попытался когтями отковырять пластмассовую крышку — безрезультатно.

"— Четыре," — безжалостно продолжали свой отсчет динамики.

Осознав, что кассету сохранить не получится, Ник, недолго раздумывая, закинул кассетник в дверцу стоящего рядом холодильника и, стремительно захлопнув ее, попятился назад. В одно мгновение раздался громкий хлопок, дымовой кулак, раскрашенный быстротухнущими язычками пламени, выбил дверцу изнутри холодильника, и она с бешеной скоростью влетела в Ника, выбив из его легких заглоченный воздух. Он почувствовал сильный удар по затылку, а через секунду увидел желтые искры, которые, исчезнув, лишили его всякой защиты перед бездонной тьмой.

***

В ушах беспрестанно звенело, Ник вяло поднял веки. Картинка перед глазами стояла мутная, как вода в лесном озере. Вскоре он увидел потолок и сумел различить еще не улегшийся белый туман от кафеля. Почувствовал, как из рассеченного лба тонкой струйкой стекала кровь, а из-за упавшей на грудь массивной двери он не мог нормально вдыхать пропахший гарью и палеными продуктами воздух.

Покрутив головой по сторонам, Ник заметил на полу острые крошки стекла, смоченные синеватой жидкостью — все, что осталось от стола и выпивки. Несколько настенных шкафчиков вблизи холодильника покосились, сам он был уродливо покорежен изнутри. А из зиявшей черноты продолжал взвиваться вверх черный дымок. Ни коробки, ни пистолета Ник не заметил. 

С шипением напрягая мышцы всего тела, Нику удалось немного приподнять красную дверцу. Освободив лапы, он тут же уперся ими в противника и потянул его от себя, к потолку. Но вскоре взвыл, когда нижняя часть с удвоенной силой навалилась на ноги. Упав, он позволил себе отдышаться и вновь вступил в схватку, на этот раз стараясь перевернуть противника на бок. Приложив последние усилия, Ник с натянутым стоном освободился из под тяжести двери, а она с грохотом упала рядом, превращая рассыпанные на полу осколки стекла в мелкий песок.

Тело продолжало гудеть, но Ник заставил себя подняться и едва смог побороть тут же нахлынувшее на него яростное головокружение. Стоя на полу, словно бы на сноуборде, он раздвинул лапы в стороны и то и дело менял угол наклона, чтобы не рухнуть назад в пустоту. Когда невидимые волны стихли, Ник подобрал с полу уже давно найденный глазами пистолет, сунул его в пустующее на поясе отделение и, минуя разруху кухни, пошатываясь, направился к выходу.

***

БУМ.

Джуди распахнула глаза и испуганно вскинула голову. Похоже, она уснула за работой в департаменте. Единственным источником света в кабинете служила настольная лампа, испускающая из козырька ярко-желтый свет. Джуди глянула за окно, но не смогла различить абсолютно ничего, кроме густой темноты. Обычно стоящий напротив окна фонарь всегда ярко освещал улицу. Нередко его света хватало засевшим одним из поздних вечеров за полицейские бумаги напарникам. «Наверное, вырубился от дождя» — подумала Джуди. 

В следующую секунду в дверь раздались вызывающие стуки, заставляя крольчиху поднять серые уши. Видимо, она заперла дверной замок изнутри, и Бенджамин, потерявший последнюю надежду разбудить ее с помощью звонка по телефону, перешел в наступление.

Подходя к коммуникатору, Джуди хотела было достать из кармана леденец, но, к глубочайшему разочарованию, заметила, что пачки на месте не было. Ткнув на сенсорную клавишу, Джуди отворила замок, тут же с противоположной стороны двери раздался писк, оповещающий стучавшего, что он может войти.

Секунда бежала за секундой, но дверная ручка даже не шелохнулась. Слегка дезориентированная ситуацией, Джуди отворила дверь и спросила у представшей перед ней чернотой:

— Кто здесь?

Никто не ответил. 

Не отпуская серебристую ручку, Джуди потянулась было к висевшему на крючке плащу, как воздух разрезали три оглушающих выстрела, заставившие сердце полицейской оцепенеть. Судорожно сжав ручку двери, Джуди опустила взгляд на живот, изнывающий от острой боли. Голубая ткань рубашки стремительно намокала от вытекающей из трех круглых ран темной, почти черной крови.

«За что?» — теряя сознание, подумала полицейская.

<center>***</center>

БУМ.

Джуди вскочила и тут же уперлась лапами о стол. Ошарашенный стул пал на трухлявый пол, но Джуди этого не заметила, она судорожно пыталась отдышаться пропуская через гортань незаметно-привычные запахи плесени и гнилых досок, а когда поняла, что находится вовсе не в департаменте, а у себя в комнате, немного успокоилась.

Сквозь закрытое шторами окно вел борьбу с темнотой уличный фонарь. Воспоминания стремительным вихрем проносились в голове полицейской. Она заехала в комнату, чтобы попросить совета у Джесси. Но не найдя подруги ни в одной из комнат, бесконтрольно заснула за рабочим столом.

Джуди вздрогнула. Со стороны двери раздался громкий стук. Совсем как в сновидении, что до сих пор четко стояло перед фиалковыми глазами. Вернув контроль над дыханием, Джуди с опаской подошла к сотрясающейся двери. Она протянулась было к ручке, но тут же остановилась.

«Что если сон вещий?» — подумала она. Но через секунду потрясла головой, отгоняя глупую, на ее взгляд, мысль. После чего одним смелым движением распахнула прогнившую дверь.

Как же высоко подскочило удивление в душе полицейской, когда сквозь образовавшийся проход к ней в комнату ввалился Ник. Джуди не сразу заметила засохшую дорожку крови, тянущуюся из рассеченного лба, безобразно измятую униформу, посыпанную белым, словно пудра, кафелем; извалявшуюся в грязи рыжую шерсть.

Переполненная тревогой, она кинулась к стоящему на четвереньках напарнику.

— Ник! Что с тобой стряслось? — чуть ли не кричала Джуди. — Откуда кровь?!

Мотая головой, офицер принялся бормотать что-то про взрыв, убийство и шантаж, иногда помахивая сжатым в лапе игрушечным бластером. Джуди до боли в ушах жадно ловила каждое его слово, но как бы она ни напрягалась, не могла понять ничего из услышанного. Вдруг Ник затих и, вычурно улыбаясь, посмотрел прямо в глаза обеспокоенной крольчихи. Таинственный огонек, который Джуди впервые заметила в зеленой пелене его глаз, испугал ее.

— Джуди, — Ник облизнулся, заставляя ее подняться.

— Н-ник? — пролепетала она.

Он, не подымаясь с четверенек и не отрывая от нее своего пристального взгляда, принялся медленно надвигаться прямо на нее.

— Что ты делаешь? — выдохнув, спросила Джуди, пятясь в глубину замкнутой комнаты. С ужасом осознавая, что отступать вскоре будет некуда.

Она слишком поздно поняла, что Ник не собирается отвечать. Вместо этого он опрокинул крольчиху на пол, чудом не ударив ее головой о ножку стола. Начал целовать, ползая лапами по талии и груди. В нос ей ударил резкий запах спиртного и паленой шерсти. Джуди не сопротивлялась, наоборот, обвив знойную шею любимого, она захватила черные губы в свою власть. Длинный язык стремительно миновал зубной барьер и проник внутрь ее рта. Через пару страстных мгновений Джуди стало невыносимо жарко, и она разорвала поцелуй. Тяжело растянулась под напирающим сверху туловищем и, переведя дыхание, глянула на покоящуюся на груди рыжую голову. После чего со стуком опустилась на пол. Ник заснул. Однако Джуди чувствовала только острое, почти болезненное возбуждение.

Тут со стороны входа раздался до боли знакомый голос.

— Милая, ты здесь? — заходя внутрь спросила Джесси. Завидев развалившуюся на полу парочку с лежащим неподалеку бластером, добавила неудержимое «Оу».

— Джесси! — с явным облегчением выдохнула Джуди, протягивая златошерстой крольчихе лапу. — Помоги мне!

— Ни в коем случае! — отрезала Джесси и развернувшись, бросила через плечо, качая указательным пальцем. — Это один из тех жизненных уроков, которые ты должна освоить сама. Просто следи чтобы у него там ничего не повисло.

— Нет, Джесси! — взмолилась Джуди. — Он спит!

— Так, я вас запру, — строго заявила подруга и, ухватившись за дверную ручку, добавила. — А ключ — заберу. — В следующее мгновение она привела угрозу в исполнение.

— Нет! — повторила Джуди в уже запертую дверь, после чего досадливо ударила напарника в плечо. — Ник, очнись! — но парень в ответ на ее просьбу лишь слабо заскулил сквозь сон и, смакуя слюну, постепенно вытекающую на рубашку девушки, устроился поудобнее на ее груди.

Издав гнетущий стон, Джуди беспомощно вернула голову на пол. Глядя в потолок, она задумалась. Можно было ничего не делать и даже попробовать поспать, но этот вариант она быстро отмела в силу того, что «лежа на спине» для нее было самой нелюбимой позой для сна. Возможно, стоит попробовать разбудить Ника другим способом?

Джуди вновь подняла голову и притянулась к черному носу. Тут она принялась неистово клевать его, требовательно, по слогам, приказывая: — Ник-Про-сни-сь! 

Сновидец лишь фыркнул сквозь сон и высунув кончик языка, облизнул истыканный нюхальник.

Потерпев поражение, Джуди перешла к следующей попытке. Собравшись с силами, она втянула живот как можно глубже в себя и постаралась обмякнуть. И безмолвно заликовала, чувствуя, что легко выскальзывает из-под навалившейся на нее туши. Освободив из заточения лапы, она схватилась на ножку стола, а через секунду окончательно выбралась наружу.

Навалившись на спасительную ножку, Джуди досадливо посмотрела на салатовую с красно-желтыми узорами клетчатую рубашку. К жирным пятнам прибавились новые пятна грязи, в области груди образовались быстро засыхающие круги от натекшей слюны.

Но чистота собственного тела сейчас волновала ее в самую последнюю очередь. Поднявшись на ноги, она сделала то, что давным-давно должна была сделать. Подперев Ника за подмышки, она затащила обессиленное тело напарника на кровать, мысленно молясь не оступиться, дабы вновь не оказаться в ловушке под четырьмя футами. Перевернув Ника на спину, Джуди включила мирно спящую до сих пор металлическую лампу и направила козырек так, чтобы падающий свет озарил лицо Ника.

Рыжий лоб был рассечен от тяжелого, тупого удара. При разгоне пьяных потасовок в барах Джуди вдоволь насмотрелась на похожие раны. Иногда даже сама удостаивалась чести наносить их, если находился кандидат, подходящий ей по размеру. Исключения составляли гей-клубы. Единственными ранениями, которые здесь могли получить как офицеры, так и сами нарушители — были царапины от когтей и перцовые баллончики. Иногда стражи порядка применяли электрошок. Движимая этим опытом, а также исходящим из приоткрытых в храпе челюстей резким запахом спиртного, Джуди сделала вывод, что Ник вскоре после ее ухода покинул больницу и, судя по всему, решил запить свое горе.

Вынув из под кровати аптечку, которая представляла из себя покореженную стальную коробку, Джуди особо не церемонясь вытряхнула на стол все медикаменты. В спешке отобрав необходимое, она вернулась на краешек кровати.

— Глупенький, — нежно ворковала она, прикладывая в спешке намоченную антисептиком тряпицу к подпорченному лицу. Ник заулыбался, сквозь сон уловив голос любимой. А она продолжала легкими, почти не ощутимыми прикосновениями стирать образовавшиеся дорожки грязи и запекшейся крови. Двумя мазками собрала с выпуклых малиновых бровей песчинки пыли и, намочив вторую тряпицу фильтрованной водой купленной в Роуд-энд-Мет за 0.59, смочила пересохшие черные губы, прикончив заодно остатки блесток от помады на черном носу. Тут взгляд Джуди юркнул в темнеющее под затылком лежачего одеяло. Наличие пятна озадачило полицейскую. Ведь она не так давно относила постельное в химчистку. Отложив тряпицу, Джуди макнула пальцы в таинственное пятно. Алая влага, миновав краткий слой шерсти, обожгла ее холодом. Некоторое время Джуди в немом ужасе смотрела на почерневшие, словно кисточки художника, кончики пальцев. С бешено бьющимся сердцем она немедленно подняла голову напарника и, смочив чистую хлопковую ткань в антисептике, приложила ее к кровоточащей ране. Одной лапой стараясь придерживать обессиленную рыжую голову в строго вертикальном положении. Вскоре полицейской удалось остановить кровотечение и наложить на затылок тугой жгут. Затем она бережно уложила любимого обратно. Мысленно дав себе клятву, что никогда больше не оставит Ника одного.

Покончив с кровью и грязью, Джуди прибрала окровавленные тряпицы, обрезки бинтов и вернула медикаменты в аптечку. Когда адреналин немного потух, а страх отступил, усталость с силой обрушилась на молодые плечи девушки. Подойдя к краю кровати, она посмотрела на спящего напарника, а после, на входную дверь. Запирая их, Джесси использовала единственный доступный Джуди комплект ключей. Хотя, даже если бы Джуди и могла покинуть комнату она бы сделала то же, что и сейчас. Сев, она освободила торс от давно загрязненной рубашки, оставшись в одном черном белье. Погасила лампу и, заливаемая сочившимися из окна серебристыми лучами ночного диска, прижалась к беззаботно сопевшему Нику. Спать без одеяла было непривычно, но тепла, исходящего от любимого, ей вполне хватало — уставшей, обессиленной от недосыпа и переизбытка эмоций. Словно услышав ее легкий дискомфорт, Ник накрыл пушистым хвостом нижнюю часть едва не оголенного туловища. Остатки возбуждения, роившиеся где-то в низах Джуди, вперемешку с чувством удовлетворения от проделанной работы и соприкосновением живых шерстинок двух тел, быстро вогнали ее в сон. Находясь в котором, она не переставала улыбаться.