Как многие любят не наступать на швы плитки, так и я люблю ходить только по белым или только по чёрным полосам зебры. Как будто если преступишь это правило, то проиграешь и тебя постигнет неудача. Конечно же, это не так, но кто о таком задумывается, решаясь на такие маленькие глупости?

Белая, белая, белая… всего восемь белых. Улица Калинная не очень широкая, на этом переходе даже светофора нет. Хотя в этом городе я вообще видела мало светофоров, пока мы ехали. Таксист сказал, что обещали сделать больше, но особой веры в это мы с мамой не услышали. И пятиэтажек здесь куда больше, чем там, откуда я приехала. И всё вообще кажется проще, старше, меньше, медленнее…

Я смотрю наверх, в чистое голубое небо, по которому периодически пролетали золотые листья. Прекрасный октябрьский день был бы ещё прекрасней, если бы был выходным, а так мне приходится идти в новую школу и волноваться. Никогда ещё так резко моя жизнь не менялась. Ну, хотя бы погода хорошая, говорят, через пару дней начнутся дожди…

Засмотревшись на непривычные ещё городские пейзажи, я неожиданно врезаюсь в чью-то фигуру. Сложно было не заметить одетого во всё чёрное парня на фоне золотых деревьев, но я, задумавшись, всё же как-то умудрилась.

– Смотри, куда топаешь, – раздаётся сверху, и не успеваю я даже извиниться, как этот же голос продолжает: – Я тебе что, нос расшиб?

– А?

Передо мною резко возникает лицо, и, несмотря на тень от плотного чёрного капюшона, которая скрывает пол лица, я сразу обращаю внимание на ярко-зелёные глаза с пушистыми ресницами. Немного раскосые, они были подведены чёрным и выглядели из-за этого будто бы длиннее. Впервые такие вижу. Мы несколько секунд смотрим друг на друга, пока он не пихает мне в лицо какую-то тряпку.

– У тебя кровь из носу, – он усмехается и отстраняется, наконец.

Я недоумённо ловлю тряпку и вижу, как несколько красных капель падают на тёмно-синюю ткань.

– Ох!

– Ты ведь в школу?

Я киваю.

– Я доведу тебя до медпункта.

– Ты тоже там учишься? – удивляюсь я.

– В этой части города больше и негде учиться, – усмехается парень.

Мы молча идём полупустыми дворами, пусть маленькими и не совсем чистыми, но сегодня такими солнечными, и вскоре вливаемся в толпу таких же, как и мы.

Новая школа практически не отличается от моей старой, разве что чуть более ветхая. В той совсем недавно был сделан ремонт, здесь же всё ещё потёртый паркет, дырки в линолеуме да местами обломанные перила. Кровь из носа уже перестала идти, потому мы с этим парнем просто разошлись в разные стороны.

– Бывай, – только и сказал он мне, махнув рукой.

А я же направляюсь туда, где должен сидеть мой будущий класс.

Вдох-выдох.

Тук-тук-тук.

– Заходите, – раздаётся из-за двери женский голос.

– Ижина Алеканова? – я неуверенно захожу внутрь, внутренне надеясь, что ничего не напутала с именем и отчеством нашей учительницы по биологии.

Мне сказали, что она очень этого не любит. Да и вообще многое не любит. Она поначалу показалась мне хорошей женщиной, но ребята говорят, что это лишь внешне. На самом деле, её многие побаиваются. Она строгая. Она иногда излишне придирается. Она всегда умеет ответить так, что потом стыдно всем. Она хочет, чтобы её тихо слушали, но и не без оснований: биологии она учила классно. А ещё она красивая. Сложно сказать, что конкретно у неё красивое, такое чувство, будто всё и сразу, но мне, лично, очень понравились её волосы. Длинные густые волосы каштанового цвета, которые она чаще собирает в высокий хвост, чем распускает.

Неудивительно, что сейчас я немного нервничаю.

– Заходи, не бойся меня так, – она указывает на переднюю парту, а мне становится неловко: не думала, что по моему лицу всё так видно.

Я невольно оглядываю класс и неожиданно натыкаюсь на чёрную фигуру, лениво сидящую на заднем ряду. Не стесняясь ничего, тот самый парень пьёт йогурт и, кажется, не замечает вообще ничего вокруг. Вопреки всем слухам, учительница не делает ему ни одного замечания.

– Вы уже знаете друг друга? – спросила она.

– Не совсем, – я ещё раз неуверенно глянула в его сторону.

Мне же лениво махнули в ответ, будто мы сто лет уже как знакомы.

– Это Максен, – представила его учительница, – он ученик моей особой группы.

– Особой группы?

Женщина кивнула.

– Присаживайся, что стоишь. Да, особой группы. Я каждый год стараюсь набрать парочку человек в неё, но не всегда удаётся. У тебя хорошие оценки, и я вижу, что тебе нравится мой предмет. Потому я тебя и пригласила сюда. Мне бы хотелось, чтобы ты тоже записала ко мне на курс.

О как. Неожиданно. Я чувствую некоторую неуверенность и даже растерянность. Биология действительно мне несложно даётся, но я и подумать не могла, что в новой школе мне вдруг предложат учиться в особой группе.

– Я… Я не настолько хороша в биологии, чтобы заниматься усиленно, – бормочу я, не зная, как и быть.

Вообще ещё после девятого класса я хотела стать парикмахером, но родители настояли, чтобы я закончила все одиннадцать хотя бы. И я думала, что просто два года отсижусь тихонько.

Никогда не представляла себя каким-нибудь биологом. 

– Это не страшно, никто сразу не может быть в чём-то хорош, – Ижина Алекановна мягко улыбается. – Ты можешь подумать ещё немного, хорошо? Занятия обычно проходят по субботам и не всегда в школе. Обещаю, это очень интересно!

– Я… Я подумаю.

Не умею так сразу отказывать людям, потому малодушничаю.

– Хорошо. Тогда можешь идти.

Кивнув, я выхожу из кабинета, пребывая в некотором замешательстве. Приятно слышать похвалу, но одновременно с этим я понимаю, что мне ведь хотелось просто, не напрягаясь, отучиться эти два года. Но если я буду в особой группе… Это ведь всякие олимпиады и, возможно, экзамен ещё в конце…

– Эй!

Уже на лестнице меня догоняет окрик Максена. Я оборачиваюсь и заворожённо смотрю, как этот парень легко спускается по лестнице, не спуская с меня своих обведённых глаз. Капюшон его спадает, и я вижу под ним такие же чёрные, как и одежда, волосы, чуть прикрывающие уши.

– Вот, – он протягивает мне листок бумаги. – Она просила передать. Как решишь – звони по этому номеру. Её просто не будет пару дней.

– А… Хорошо, поняла…

Теперь я в растерянности рассматриваю цифры незнакомого номера, понимая, что ни за что ей не позвоню, лучше дождусь возвращения.

– Да, и ещё, – Максен вдруг оказывается совсем-совсем близко, настолько близко, что меня окутывает исходящий от него слабый аромат чего-то травяного, сладковатый и одновременно свежий тонкий. Он наклоняется, и я чувствую его дыхание на своей щеке.

– Пожалуйста, больше не играй на переходе.

От его шёпота по моему телу пробегают мурашки. Я даже не сразу понимаю, что он только что сказал.

– Что?

– Я говорю, – он отстраняется, – не прыгай по белым полоскам.

– Я не… Откуда ты знаешь?

Парень хмыкает.

– Знаю. Так что, не будешь больше прыгать?

– Ам… Ладно… – недоумённо соглашаюсь я. – А что, здесь нельзя? Я просто недавно только в этом городе.

– Можно.

– Тогда почему ты…

– Плохая примета, – он улыбается самым краешком губ и, больше не сказав ни слова, поднимается обратно на этаж.

А я стою, растерянно приложив руку к уху, и никак не могу забыть прикосновения его шёпота, будто никогда и никто до этого мне ничего не шептал.