Машина катилась по подъездной дороге. Дом, который они с Пик снимали, пока их квартиру в центре ремонтировали, находился в пригороде, почти у самого леса. Это был скромный коттедж, будто сошедший из старого фильма. Стены обвивал виноград, в палисадничке рядом с крыльцом росли какие-то желтые цветы, названия которых Зик не знал. Чуть в стороне от дома, под сенью корабельных сосен, стоял стол под навесом. Еще во дворе были качели. От дома узкая тропинка вела к озеру, на берегу которого они время от времени загорали и купались в жаркие дни.
Они поженились полгода назад, Зик стал партнером в фирме, и жизнь его текла спокойно и сыто. Пик ему нравилась, пожалуй, он даже любил ее. Но стоило в поле зрения появиться Эрену, как все рушилось. Зик задыхался от желания, от сладкого волнения, которые вызывал в нем брат. Это ненормально, аморально и неправильно с любой точки зрения.
«Только бы Эрен ничего не выкинул», — с тоской подумал Зик, когда подъехал к дому и заглушил мотор. Эрен однажды, еще до скандала, в придорожном кафе вдруг запустил руку под стол и стал поглаживать член Зика, сначала сквозь брюки, а потом расстегнул ширинку. Зик кончил ему в ладонь, и Эрен равнодушно протянул ему салфетку. В другой раз они поехали на побережье, и Эрен поцеловал его взасос на глазах у соседки по купе в поезде. Это была пожилая монахиня. Она ничего не сказала, но так покраснела, что Зик испугался, как бы не пришлось звать на помощь.
Эрен, задремавший в дороге, открыл глаза и быстро вышел из машины.
— Ноги затекли, — пожаловался он и быстро пошел к дому, не дожидаясь приглашения. — Ничё у вас хибарка.
Он легко перепрыгнул две ступеньки и взялся за ручку двери, не дожидаясь приглашения. Дверь не поддалась. Зик почувствовал облегчение: если дверь закрыта, Пик нет дома, а если ее нет дома — она уехала в город к отцу или к подруге и вернется только утром. Он открыл дверь ключом, и они оказались в прохладной сумрачной гостиной. Зик оставил Эрена разглядывать фотографии на полках и вышел в кухню.
Пик взяла трубку не сразу. Да, она у подруги. Да, вернется завтра к обеду. Зик же справится сам с ужином и завтраком? Гостю можно постелить в кабинете, на диване, если он хочет остаться на ночь. Зик попрощался, поставил чайник и вернулся в гостиную. Эрен так и стоял посреди комнаты и оглядывался.
— Красиво живешь, — сказал он. — Жена где? В саду прикопал? Слушай, братик, мне бы в душ, а то я дня три не мылся.
— Да, конечно, — сказал Зик.
Он вдруг ощутил почти детскую неловкость. Что Пик нет дома, это хорошо, очень хорошо, даже прекрасно, но остаться с Эреном наедине… Сейчас они поднимутся в спальню, где находится единственная в доме ванная, и Эрен станет требовать внимания и ласки, будто кот, который достает приехавшего из недельной командировки хозяина. Не на супружеской кровати же.
Зик прошел в ванную, чтобы перед зеркалом снять контактные линзы, потом вернулся в комнату и полез в шкаф за полотенцем. Эрен сидел на кровати и наблюдал за ним так пристально, что у Зика горело лицо. Он отправил Эрена в душ и спустился вниз. Налил себе чаю. Есть не хотелось. Пик оставила готовый обед — только разогрей, но аппетита не было. Чтобы не думать об Эрене в душе — черные длинные волосы липнут к смуглой коже, едва заметно искривленный позвоночник змеей проступает на спине, длинные стройные ноги, на левой белесый шрам сзади под коленом, неудачный эксперимент с фейерверком в детстве, — Зик взялся за газету. Ничего там интересного не было, но он всегда внимательно читал все статьи, если газета попадала ему в руки.
Чайник успел остыть, Зик — прочитать даже гороскоп на последней странице, когда Эрен закончил мыться и спустился вниз. Он появился на кухне. Голый, с небрежно собранными на затылке волосами, с которых текла вода и капала на пол. Зик заметил кое-что новое — татуировку на животе.
— Vita site libertate — nihil, — прочел Зик вслух. — Что это значит?
— Жизнь без свободы — ничто, — охотно перевел Эрен. — У тебя есть пиво?
— В холодильнике. Ты бы оделся.
— Зачем?
Эрен открыл холодильник, взял банку с пивом, открыл ее и резко обернулся.
— Зачем? — повторил он. — Мы же одни? Или ты кого-то ждешь, пока жены дома нет?
— Нет. Просто это неприлично.
— Ты тут уже все видел, — усмехнулся Эрен и сделал большой глоток из банки, запрокинув голову.
С этим аргументом не согласиться было бы глупо, и Зик не стал продолжать спор.
— Может, все-таки скажешь, какого черта ты шатаешься по городу вместо учебы? Тебя правда отчислили? Отец знает?
— Сколько вопросов! Помедленнее! Сначала накорми, потом вопросы задавай. Сказок не читал, что ли?
— Голым ты за стол не сядешь.
— Зря. Тебе же нравится.
— Нет.
— У тебя стоит.
Зик подошел к нему и прижал спиной к холодильнику.
— Заткнись, — выдохнул он, невольно глядя на губы Эрена. — Прекрати паясничать. Ты в моем доме. И если не хочешь, чтобы я тебя выгнал, веди себя прилично, черт тебя возьми.
— А то что?
Они были одного роста и смотрели прямо в глаза друг другу. Зик постарался подавить раздражение и произнес как можно спокойнее:
— А то я выгоню тебя прямо в таком виде, и пойдешь в город пешком.
Эрен вдруг как-то странно усмехнулся и сказал:
— Божечки-кошечки, да ты меня боишься, братик. Да, боишься. Вдруг жена вернется, а ты тут брата трахаешь прямо на кухонном столе. Вдруг она тебя выгонит. Или ты все-таки прикопал ее в саду и теперь боишься, что я тебя сдам? А? Братик? Или что я расскажу все ее папаше, и он тебе пинка под зад даст? Или скажу нашему отцу, что ты опять мне в трусы лезешь?
Он взял Зика за лицо, и они поцеловались. На губах и языке Эрена еще остался привкус пива. От его волос пахло фруктовым шампунем. Зик вспомнил, что это шампунь Пик, и ему стало противно. Он осторожно выпутался из братских объятий и предложил поужинать.