— Да забей.

Вечная присказка. Вот только у него это так не работало. (Почему-то. К сожалению.)

— Какое тебе дело, что другие подумают? Они тебе никто, и ты им тоже, — развивал мысль Базаров. — Вот и пусть катятся на все четыре стороны. Советоваться с ними, как тебе жить — много чести!

— Советоваться я с ними и не собирался, но и просто игнорировать их не могу...

— Ну и почему?

— Мы живём в обществе–

— Хуёбществе. Мы взрослые, самостоятельные люди и не обязаны озираться на мнения других. Тебе никогда не хотелось пойти против чужих ожиданий? Просто взять и сделать что-то, что твоё окружение точно не одобрит?

— Нет.

— Да ладно, ни разу?! Даже, там, позлить родителей?

— У нас был другой тип взаимоотношений. Им не было до меня дела, а я старался быть хорошим сыном, чтобы заслужить их любовь и одобрение.

— Мда... И всё же, никогда не поздно для подросткового бунта! Давай же, vive la révolution!^*

— Жень...

— Мя–теж! Мя–теж!

Онегин вздохнул.

— Перестань, пожалуйста. Я не люблю подстрекателей.

— Извини, — смягчился тот. — Просто я правда не понимаю, с чего ты так себя ограничиваешь. Сам же говорил — ничего это быдло не понимает, они заслуживают, чтобы на них смотрели свысока... Пусть пыхтят себе злобно, если им так хочется.

Или ты боишься? Это вполне рационально, но я же рядом — всегда вступлюсь, если понадобится.

— Я... не знаю. Может, в воспитании дело — это какая-то константа в моей голове: отчётливая мысль "за тобой наблюдают, не оплошай; не опозорь семью". Я ощущаю давление со стороны общества — хочу я этого или нет.

— Это... тяжело, должно быть. Но может быть–

Попробуй представить — серьёзно, дай волю воображению на минутку — что окружающим нет до тебя дела. Что общества как института не существует. Что ты можешь просто быть — где угодно и кем угодно — и никто тебе ничего не скажет. Что ты совершенно не зависишь от мнений других людей, их пожеланий, их претензий — ты как дождь, скажем. Люди могут надеяться, что его не будет, злиться, попав под него без зонта, но что бы они о нём ни думали, повлиять на него они не способны. Представь, что только ты определяешь, как тебе жить.

— Я–

— Шшш. And nobody in all of Oz,

No wizard that there is or was,

Is ever going to bring me down.^*

Вдохни полной грудью, позволь свободе распуститься в лёгких и лети. Что думаешь?

Онегин улыбнулся.

— Спасибо. За речь и вообще — за то, что веришь в меня. Я... Я попробую. Последовать твоему совету.

— Хорошо. Ты не обязан, вообще говоря. Мне кажется, что так жить легче, но... — он пожал плечами. — Может, я и не прав.

— Полагаю, время покажет. Пойдём, темнеет уже.

— Ага. Хочешь мороженого?

— Почему бы и нет?