На рассвете заклинатели свернули лагерь и отправились в путь.

Цзинь Лин, наивное беззаботное дитя, выглядел совершенно успокоенным присутствием Вей Усяня и оттого постоянно что-то весело щебетал, размахивая руками и периодически отвлекаясь на свою собаку. Вей Усянь тоже выглядел вполне беззаботно, но, вспоминая его вчерашнее выражение лица, Цзян Чен не склонен был верить в его искренность

Дорога до Гусу прошла довольно быстро, видимо, заклинатели были уже совсем близко. Цзян Чен не переставал благодарить Небеса за то, что им на пути попался этот чертов псих в лице настоящего Мо Сюаньюя, а в особенности — что он попался им именно сейчас, а не на пару суток позже, иначе Вей Усянь мог попасть в ловушку, а вместе с ним и А-Лин.

Ханьгуан-цзюнь уже ждал их на постоялом дворе, почему-то вместе со своим воспитанником.

— Привет, Лань Чжань, Сычжуй! — весело помахал рукой Вей Усянь, прикидываясь дурачком.

Цзян Чен заметил, что отчего-то при этом приветствии плечи Цзинь Лина на секунду напряглись, будто он почуял что-то не то. Фея у его ног вздыбила шерсть и низко зарычала.

— Эм, — племянник явно хотел о чем-то предупредить Вей Усяня, может быть даже догадался, что встретил их вовсе не Ханьгуан-цзюнь. Но тот решил совсем иначе.

— Ох, Лань-эргэгэ, прости, я всегда говорил, что собаки — самые нелогичные и глупые создания, даже лучшие из них. Цзинь Лин, возьми свою Фею и идите посидите с Сычжуем отдельно, а мы с Лань Чжанем займёмся нашими взрослыми делами.

— Сколько раз тебе говорить: я не ребёнок! — предсказуемо взорвался А-Лин, но Цзян Чену ясно было видно, что вспышка эта была полностью наигранной.

Дальнейшие пререкания прервал Сычжуй. Подхватив Цзинь Лина под локоть, он глубоко поклонился заклинателям.

— Как пожелает Ханьгуан-цзюнь, — сказал он, увлекая на собой и юношу, и его собаку.

— Так, ну а теперь, когда мы остались одни-и, — игриво протянул Вей Усянь, стоило младшим оставить их. — Прекрасный, как горный снег, сияющий под зимней луной, Ханьгуан-цзюнь откроет мне причину нашей встречи? Стой, подожди-подожди! Сначала купи мне немного вина, пожалуйста, а то за последние дни я слегка поиздержался, — поймав откровенно сомневающийся взгляд (а ведь самозванец плохо притворяется, слишком яркая эмоция для этой ледышки!) Вей Усянь добавил с самой ослепительно-влекущей улыбкой: — Ты же знаешь, я всё отработаю.

Поведение Вей Усяня сейчас полностью укладывалось в тот образ, который сложился в головах у всех, слышавших об этой паре лишь понаслышке: бедный, не обременённый лишним интеллектом, но очень красивый и слегка порочный юноша нашёл себе богатого покровителя и вцепился в него всеми конечностями, раскручивая на собственные удовольствия. Судя по реакциям поддельного Ханьгуан-цзюня, он как раз был из тех, кто ни разу не видел этих двоих вместе, не слышал, как они общаются. Цзян Чен имел несчастье однажды, и его чуть не стошнило от взаимной чрезмерной заботливости и слащавости. Мерзость.

Спектакль, разыгрываемый сейчас Вей Усянем походил скорее на плохо написанную весеннюю книжку, чем на реальность. Купивший вина на двоих и снявший наверху отдельную комнату со спальней самозванец при этом явно попался на удочку. Взгляд его горел, но как будто не похотью, а скрытым торжеством, и он с удовольствием принимал все заигрывания и комплименты Вей Усяня, позволяя увлекать себя в сторону отдельных апартаментов.

— Ты хотел поговорить со мной о чем-то серьёзном, Лань-гэгэ? — с чертовски неправдоподобным выражением лица выдохнул Вей Усянь, усаживаясь на край неширокой гостиничной постели. Длинные пальцы его при этом игриво перебирали концы пояса Лань Ванцзы.

— Мгм, — почти не выходя из образа ответил тот.

— Ну, это ведь немного подождет, да? — теперь в голосе было что-то слегка капризное, неприятно напоминающее Ван Линцзяо. — Лучше всегда сначала немного подготовить почву, а не сразу портить настроение.

Реакции самозванца были странными. За долгие годы взаимной вражды Цзян Чен научился хорошо читать Лань Ванцзы, а потому мог распознать даже эмоции, искажённые привыкшим к другому телу сознанием. И сейчас мужчина выглядел сомневающимся, будто ему было приказано разобраться с Мо Сюаньюем как можно быстрее, а самому хотелось перед этим как следует насладиться обществом не имеющего ничего против мужчины, но при этом Саньду Шэншоу не оставляло ощущение, что причиной всему было что-то вроде желания заполучить себе всё, чем владел настоящий Лань Ванцзы, включая его любовника, который без приложения к Ханьгуан-цзюню и близко бы не был интересен этому человеку.

Вей Усянь, видимо, тоже прекрасно всё это заметил, а потому решил слегка додавить колеблющегося на краю пропасти мужчину.

— Мой господин за что-то обижен на меня? — голос был несчастный-несчастный, глаза печальные до невозможности.

«Хорош, зараза», — не мог не признать Цзян Чен.

— Нет, — едва разведя губы ответил самозванец, явно приняв решение всё-таки чуть-чуть поступиться приказом.

— Тогда господин ведь выпьет со мной? — все тем же подрагивающим тоном несчастного щеночка попросил Вей Усянь. — Чтобы как тогда, помнишь?

«Что именно — как тогда?» — Цзян Чен старательно давил в себе внезапно проклюнувшуюся братскую ревность и желание набить Второму господину Лань морду за поруганную честь шисюна. В конце концов, они друг другу больше никто.

Самозванец тоже абсолютно точно не мог знать, что было «тогда», но, согласно угукнув, принялся аккуратно и красиво разливать вино, точно наслаждаясь собственной неотразимостью даже сейчас. Вей Усянь охотно ему подыгрывал, посылая мечтательно-восхищенные взгляды.

— Ах, какое чудное вино, Ханьгуан-цзюнь, твой вкус воистину божественен, — пока Тёмный заклинатель говорил, поставивший опустевшую чашку самозванец как-то странно нахмурил брови, прикрывая глаза, покачнулся и вдруг рухнул вперёд, как подкошенный. Вей Усянь едва успел поймать его, не давая расквасить нос о столешницу.

— Вот это навки водятся в здешних болотцах, — поражённо проскрипел мужчина, пытаясь нормально уложить куда более тяжелое бессознательное тело.

— Господин Вей? Вы что-то сумели ему подсыпать? — в окне показался Вэнь Нин.

— Нет, — растерянно растрепал волосы тот. — Лань Чжань как-то упоминал, что очень быстро пьянеет, так что я решил его напоить. Но кто бы думал, что ему хватит буквально нескольких глотков? Оно же даже не крепкое.

— Думаю, в любом случае нам нужно как-то увести его в более глубокий сон, — здраво рассудил Призрачный Генерал, доставая из рукава иглу.

«Он ведь тоже медик», — с каким-то дурацким удивлением вспомнил Цзян Чен. Как-то в его сознании закрепился скорее образ Призрачного Генерала, чем тихого скромного брата той самой Вэнь Цин.

В дверях тем временем появились встревоженные Цзинь Лин и Лань Сычжуй.

— Всё в порядке? — встревоженно выпалил А-Лин.

Вей Усянь только беспечно кивнул, продолжая тщательно осматривать бесчувственного Лань Ванцзы.

— Мне понадобится какое-то время, чтобы разобраться, какими связями чужая душа прикреплена к этому телу. А-Юань, спустись, пожалуйста, вниз и предупреди хозяйку, что мы с Ханьгуан-цзюнем задержимся у неё.

— Хорошо, только…

Юноша выглядел слишком уж встревоженным для всего произошедшего. Да и Цзинь Лин, как теперь обратил внимание Цзян Чен, тоже стал каким-то тихим.

— Что-то случилось? — Старейшина Илин наконец отвлекся от тела своего обожаемого любовничка, внимательно уставившись на юношей.

— Тётушку Су убили, — похоронным тоном сообщил Цзинь Лин.

— И обвинили в этом вас, точнее Мо Сюаньюя, — добавил Лань Сычжуй.

— Час от часу не легче, — поджал губы Вей Усянь. — Хочешь сказать, меня уже ищут?

— Да. И я думаю этот господин сообщил, куда и зачем мы ушли. За нами могут прийти в любой момент, — слишком быстро для ученика ордена Лань пробормотал юноша. Оба мальчишки уставились на Вей Усяня своими большими жалобными глазами, будто умоляя пожалеть, погладить по головке и решить все их проблемы.

Положение было сложным. С такими обвинениями они не смогут попросить помощи ни одного из кланов, даже бродячие заклинатели станут представлять опасность, гонясь за объявленной за голову преступника наградой.

— А-Ди тоже в чем-то обвиняют, ты не знаешь? — задумчиво спросил Вей Усянь.

— Насколько я знаю, нет.

— Хорошо. Тогда делаем так: ты идёшь вниз и говоришь, что мы все останемся на ночь, платишь за постой, а потом вы с Цзинь Лином вылезаете в окно и ждёте меня в ближайшем подлеске. Мы с Вэнь Нином пока вытащим также тело Лань Чжаня. Здесь где-то недалеко была заброшенная рыбачья деревенька. Я свяжусь с А-Ди, пусть решит проблему с Пристанью Лотоса. Если они нам не помогут, то только и останется, что влезать в долги перед Чэнчжу.

***

У ненависти Цзян Чена, как и у его любви, всегда были причины. Разве не так в принципе работают человеческие чувства? Ведь даже безотчетная и совершенно безосновательная, на первый взгляд, антипатия все равно имеет под собой какие-то основания. Основания глубокой и яростной, как шторм в разгар лета, ненависти Цзян Чена к его шисюну шатались изо дня в день всё сильнее.

Сложно было не пожалеть этого придурка хоть немного, когда он явно пытался утешать двух растерянных перепуганных юнцов, внушить им спокойствие своей уверенностью в собственных силах, а потом за закрытыми дверями растерянно сидел, сжимая ладонь фактически недотрупа своего любовничка с лицом, которое ясно давало понять, что ни черта Вей Усянь не чувствует ни уверенности в себе, ни покоя, что даже надежда его на благополучный исход чрезвычайно мала.

Самое неприятное, отчего Цзян Чена пробирало мурашками по несуществующему загривку, это то, что каждая улыбка Вей Усяня, каждый его нарочито ровный и наглый жест напоминал военные годы и тот раз, когда он сказал: «Я подумал и решил покинуть клан Цзян». Выходит, тогда он тоже ни черта ни в чем не был уверен, но строил из себя великомудрого небожителя. А Цзян Чен ему верил и нагружал всё сильней, просил всё о большем.

Поймав себя в очередной раз на том, что стоит в полушаге от оправдывания этого идиота и перевешивания его вины на свои плечи, глава Цзян раздраженно сплюнул. Пока всё ещё мысленно.

Своего суженого Вей Усянь осматривал и, с посильной помощью Призрачного генерала, тыкал иголками ещё три дня. Брал какие-то пробы, пускал ему кровь, чертил на запястьях и лбу непонятные значки, мало напоминающие ханьскую письменность. А иногда просто замирал на несколько часов в одной позе, приставив к виску два пальца — не то задумавшись, не то улетев душой куда-то в другие миры.

Наконец, на третьи сутки тёмный заклинатель с торжествующим видом расставил кругом подожжённые лучины и, осторожно оголив грудь и живот Лань Ванцзы, начертал кровью сложносоставленное заклятие прямо над местом расположения золотого ядра. После этого потребовался буквально один щелчок пальцами, и чужая душа легко отделилась от тела.

Маленький трепещущий огонёк выглядел тусклым и несколько даже жалким — Мо Сюаньюй и тот выглядел достойней.

— А-Юань, — подозвал Вей Усянь юношу, указывая на дезориентированно парящий под потолком огонёк. — Сможешь допросить его с помощью гуциня?

— Ханьгуан-цзюнь говорит, что мои навыки в этом хороши, но духи всё ещё могут мне лгать, — несколько смущенно ответил юноша. В первые же сутки Лань Сычжуй перепробовал все известные ему вариации расспроса, пытаясь поговорить с ними, но результата не достиг, отчего выглядел очень расстроенным и явно растерял большую часть уверенности в собственных силах.

— Но ты ведь сможешь понять, говорят ли тебе правду?

— Скорее всего, — кивнул он.

— Хорошо, тогда начнём.

Сычжуй молча кивнул, усаживаясь за инструмент. В пространство полилась уже знакомая Цзян Чену мелодия гуциня.

— Как тебя зовут?

— Су Миньшань.

— Спроси из какого он ордена, — сразу же принялся подсказывать Цзинь Лин.

— Нет нужды, я знаю его. Су Миньшань — глава клана Молин Су, они откололись от клана Лань больше десяти лет назад, но так и не вышли из нашей тени. А сам Су Миньшань, — юноша остановился, будто формулируя мысли в наиболее приемлемую форму. — Он всегда завидовал Ханьгуан-цзюню и во всем его копировал, но превзойти не мог.

— А, теперь, когда ты сказал, я тоже его вспомнил. Он глава вассального нам клана и иногда приходил в Башню Кои к дяде Яо, — кивнул А-Дин.

— Хм, ладно. Спрашиваем дальше, — пришёл к каким-то своим выдам Вей Усянь. — Спроси, кто помог ему захватить тело Ханьгуан-цзюня?

— Он сопротивляется, не хочет отвечать, — прокомментировал Сычжуй. Наконец, спустя почти минуту низкого гудения струн, пришёл ответ:

— Сюэ Ян.

— Хм, как думаешь, он сказал правду или солгал? — задумчиво потер подбородок Вей Усянь.

— Похоже, не то и не другое, как будто он сказал только удобную часть правды.

— Давай тогда переформулируем, например: «Кто помог тебе и Сюэ Яну?»

— Никто, — был ответ. Ложь, причём совершенно очевидная.

— А нельзя всё-таки как-то заставить его ответить? — нетерпеливо спросил Цзинь Лин. Сычжуй отрицательно покачал головой.

— Разве что постараться запутать его вопросами, догадаться самим и спросить его так, чтобы ответ был только «Да» или «Нет».

— А ты не можешь, дядя? — Вей Усянь только досадливо покачал головой.

— Сам ведь знаешь, насколько ограничены в этом облике мои силы. Продолжим так. Спроси, кто убил Цинь Су?

— Не знаю, — в этот раз колебаний практически не было, видимо, Су Миньшань и вправду не знал точно.

— Кто приказал убийцам прийти к Цинь Су?

— Не знаю, — а теперь снова ложь.

— Спроси, тела скольких людей они захватили.

— Двоих, — без колебаний и сопротивления признал дух.

— Второй захваченный — это Цзян Чен?

— Да.

— Кто захватил его?

— Сюэ Ян, — то же имя, но теперь ответ правдив. От одной мысли, что этот… гаденыш мог натворить, используя его лицо и имя, Цзян Чен почувствовал тошноту. И разве этого ублюдка не казнили когда-то чёртовы Цзини?

— Кто провёл для вас обоих ритуал? — колебания струн длились и длились, но ответа всё не было.

— Н-н-никто, — наконец смог выдавить дух очевидную и без пояснений ложь.

— Если спросим ещё раз, есть шансы его переупрямить? — без особой надежды спросил Вей Усянь.

— Боюсь, что нет. Если у него хватило сил солгать один раз, то снова солгать на тот же вопрос будет ещё проще.

— Понятно. Дальнейшие попытки, я так понимаю, бесполезны, — совершенно спокойно сказал Вей Усянь, запихивая дух в специальный мешочек-ловушку.

— Простите, что не смог быть полезным, — уныло пробормотал Лань Сычжуй, опуская глаза в пол.

— Ну-ка не вешай нос! Никто не рождается сразу всё умеющим и всеведущим, — опустил ладонь ему на макушку Старейшина Илин.

— Да! Ты все-равно лучше всех других учеников Гусу Лань владеешь гуцинем! Цзиньи говорил, даже некоторые взрослые адепты не могут играть так же хорошо, как ты, — горячо подтвердил Цзинь Лин.

— К тому же, мы ещё не закончили, — сказал Вей Усянь, снимая с пояса другой мешочек-ловушку. — Су Миньшань дважды упомянул Сюэ Яна, к тому же, ритуал, который они использовали, является другой, более сложной вариацией того, что запер меня в этом теле. А это значит что?

— Что этот чёртов обрезанный рукав Мо Сюаньюй должен что-то знать! — с готовностью отозвался Цзинь Лин.

— Именно, — Вей Усянь подкинул мешочек на ладони. — Так что, сейчас мы его допросим и сделаем окончательные выводы. Только, А-Юань, постарайся действовать осторожней, не дави. Душа Сюаньюя была серьёзно повреждена какой-то техникой, я лишь слегка привел её в порядок.

— Хорошо, отец, — немного воспрял Сычжуй, снова начиная перебирать струны.

«Отец?! Какого… Когда этот придурок успел обзавестись ребёнком?» — поражённо подумал Цзян Чен. — «Нет, ну теперь хотя бы ясно, какого демона Лань Ванцзы взял на воспитание какого-то непонятного сиротку. Но всё-таки когда? И от кого?»

Тем временем, юноша успел сыграть стандартные первые два вопроса об имени и причине смерти.

— Мо Сюаньюй. Неправильно провёл ритуал, — был ответ.

— Спроси, кто ещё знал об этом ритуале, — скомандовал Вей Усянь.

— Братец Яо, Сюэ Ян, глава клана Не.

— Больше никто?

— Не знаю. Я больше никому не говорил, — немного заторможенно ответил дух.

— Почему тебя удалили из клана?

— Чтобы спрятать что-то.

— Что?

— Не знаю.

— Как оно выглядело?

— Как запечатанный ящик, — а вот теперь начало появляться ощущение, что Мо Сюаньюй начал понимать, куда дует ветер, и решил не выдавать лишней информации просто так.

— Где оно?

— Не знаю. Пропало.

— Зачем ты показал Ханьгуан-цзюню и Цзян Ваньиню тело Вей Усяня? — услышав этот вопрос, Лань Сычжуй встревоженно посмотрел на тёмного заклинателя, но послушно сыграл.

Дух начал противиться

— Держи вопрос не дольше двадцати секунд. Иначе его душа рассеется и мы ничего не узнаем, — предупредил Вей Усянь.

Сычжуй кивнул, вслух начиная отсчёт.

На восемнадцатой секунде призрак ответил неуверенной вихляющей мелодией:

— Пусть они его убьют. Ненавижу его.

— За что ты ненавидишь Вей Усяня? — сыграл Сычжуй без всяких подсказок

— Не захотел помочь мне отомстить.

— Почему ты хочешь отомстить Цзиням? — на этот раз встревоженным взглядом на Старейшину Илин смотрел уже Цзинь Лин.

— Они использовали меня всю жизнь, — Вей Усянь раздраженно цыкнул. Максимально расплывчатая формулировка!

— И куда делась вся его болтливость, когда она так нужна! — в сердцах воскликнул он, потирая лоб. — Спроси: «Цзинь Гуаньяо твой брат. Вы были дружны?»

Сычжуй послушно сыграл и эту фразу.

— Нет, нет, нет, нет! — дух взбесился до того, что почти порвал струны своим ответом. — Братец Яо меня предал. Он всегда всех предает. У него на уме только власть и эта его «дикая слива»!

— Слива? — не понял Усянь.

— Я уверен, что он сказал именно это, — подтвердил молодой Лань.

— Ты знаешь, кто виноват в смерти Цинь Су? — задал последний вопрос Вей Усянь.

— Нет. Нет-нет-нет-нет, — потерял последние крупицы адекватности Сюаньюй.

— Давай ещё раз с Су Миньшанем, — скомандовал тёмный заклинатель, меняя души.

— Дядя, ты думаешь, — неуверенно начал Цзинь Лин, но не договорил.

— Прости, А-Лин. Боюсь, ты так или иначе лишишься одного из дядюшек в ходе этой заварушки, — утешительно похлопал его по плечу мужчина. — А-Юань, спроси его, участвовал ли Цзинь Гуаньяо в поведении ритуала по захвату тел Ханьгуан-цзюня и Цзян Ваньиня.

— Нет, — ответил тот ложью.

— Был ли он вдохновителем этой идеи?

— Нет, — снова ложь.

— Виновен ли Цзинь Гуаньяо в смерти своей жены?

— Нет, — третья ложь.

— Что же, кажется, с основным своим врагом мы определились, — подытожил Вей Усянь.