Лань Ванцзы резко сел, притягивая Вей Ина ещё ближе. Руки тряслись, а сердце готово было проломить грудную клетку.

      — Вей Ин, — хрипло позвал он, чуть встряхивая мужчину. «Проснись! Проснись! Проснись!», — билось в голове.

      И тут внезапно холодное бездыханное тело в его руках дёрнулось, с нечеловеческой силой и ловкостью выворачиваясь из объятий, и секунду спустя Вей Усянь, не открывая глаз и не подавая никаких признаков сознания, резко вцепился пальцами ему в горло, царапая жесткими ногтями кожу, сдавил, будто желая не то задушить, не то просто свернуть ему шею.

      Лань Чжань попытался вывернуться, но вдруг оказалось, что со всей своей невероятной силой он не мог ничего сделать против обезумевшего Вей Усяня, который со спокойно-отрешенным лицом продолжал медленно сжимать пальцы всё сильней. В последние секунды Лань Чжань чудом догадался влить немного своей ци в Вей Усяня, пытаясь пробудить его хоть так. Глаза того чуть приоткрылись, сияя алым огнём, хватка немного ослабла.

      На несколько минут они замерли в таком положении без движения. Пока Лань Ванцзы не пробовал больше шевелиться, Вей Ин не двигался тоже. Сияние его глаз пробивалось сквозь ресницы, как отблески пламени. Он по-прежнему не дышал, походя больше на одного из своих призрачных солдат, чем на живого человека.

      Наконец, спустя где-то одну палочку благовоний, Вей Ин вновь пошевелился, моргая.

      — Лань Чжань? — удивлённо прошептал он, разжимая пальцы. — Лань Чжань! О, Небо, прости, я… я не хотел, — он мягко притянул к себе пытающегося судорожно отдышаться возлюбленного. — Прости, прости, прости, прости…

      Вей Ин казался едва ли не более испуганным, чем чудом избежавший смерти молодой господин Лань. Быстро вскочив с постели, он принялся искать в своих вещах лекарства, которыми тут же, не слушая никаких возражений, принялся обрабатывать пострадавшую шею. Он много суетился и бесконечно говорил, но Лань Ванцзы слышал едва ли половину. Как во сне он цеплялся за чужое запястье, не слыша чужого пульса, отмечал отстранённо, что Вей Ин вдыхает только чтобы говорить, а, смолкая, замирает без дыхания.

      — Вей Ин, — едва выталкивая слова из непослушного горла позвал он наконец. — Что это было?

      Мужчина, суетившийся только что рядом, в раз замер, отводя взгляд в сторону.

      — Я… уснул слишком глубоко. Прости.

      — Но почему ты…

      Лань Чжань не мог подобрать слов. «Почему напал? Почему не дышал? Почему не рассказал раньше?»

      Вей Усянь решил за него.

      — Прости, что чуть не убил тебя. Так бывает, если меня слишком резко разбудить. Я тогда просыпаюсь как бы наполовину и пытаюсь уничтожить всё, что вижу. Я, кажется, так бродил между крепостями Вэней в первые месяцы после падения на Луаньцзан, — убито признался он под конец.

      У Лань Ванцзы на секунду пробежали мурашки по телу, когда он осознал, что хотел ему сказать Вей Ин. Все эти раскуроченные, с особой жестокостью убитые люди, брошенные разлагаться под палящим солнцем. «Ты едва не стал следующим», — не сказал, но явно подумал Вей Усянь.

      — Ты не дышал, — вместо оправданий сказал Ванцзы.

      Вей Ин всё ещё смотрел в сторону.

      — Моя вина, что ты забыл, это из-за моей энергии, — он наконец поднял совершенно несчастный взгляд. — Мёртвые не дышат, Лань Чжань. Я… не хотел тебя пугать. Прости.

***

      Уснуть больше до утра у них не получилось. Вей Ин то начинал вновь суетиться вокруг Лань Ванцзы, то просто замирал рядом с перепуганно-виноватым видом, то начинал вдруг держать дистанцию между ними, избегая прикосновений. Лань Чжаню это не нравилось. В конце концов, он сам был виноват: испугался неведомо чего и напугал Вей Ина. Если кто и был виноват во всём, то только он сам. В конце концов, это было логично: Вей Ин мёртв, он лишь сгусток энергии, у него нет органов, что нуждались бы в крови и воздухе. А он спросонок, как дурак, испугался невесть чего.

      Лань Ванцзы был крайне недоволен собой: в который раз он снова всё испортил, хоть и клялся себе в обратном. Этот эпизод заметно подпортил безоблачность их отношений, хоть они оба и старались изо всех сил делать вид, что ничего не случалось.

      Горы вокруг, несмотря на закончившуюся новыми заморозками короткую оттепель, оделись пышными цветущими яблонями, в белоснежных кронах которых чудилось что-то тоскливое, отдающее трауром и скорбью. Старейшины шептались обеспокоенно, и лишь Лань Ванцзы знал, что это Вей Ин, только было успокоившийся, вновь начал винить себя во всём. Он давно уже заметил, что вместо слёз у Вей Ина были тревожные трели дицзы, и что от его печали вокруг прорастали цветущие яблони. Совсем как в тех пересудах из Илин: белые лепестки — скорбь.

      По утрам дверь их дома целиком покрывалась инеем. Лань Ванцзы вставал ещё раньше, чтобы зажечь жаровню и хоть как-то прогреть остывшее за ночь помещение. Кожа Вей Ина и без того почти всегда была чуть прохладной на ощупь, словно он все время мёрз, так что Лань Чжань всегда старался закутать его поплотнее, прижать ближе к себе, стремясь отогреть и тело, и чужую недоверчивую душу. Вей Ин всегда на это мягко улыбался, клал голову ему на плечо, рассыпая вокруг свои длинные чёрные-чёрные волосы, которые по-прежнему пахли горьковатыми травами. Затопив жаровню, Лань Чжань всегда ложился обратно, чтобы успокоить себя их запахом. Всё хорошо, Вей Ин рядом, они вместе, никто и ничто их больше не разлучит.

      — Мне пора идти, — одним удивительно холодным утром сказал Вей Ин. Лань Ванцзы вдруг ясно вспомнилось, как все их проблемы в отношениях в прошлый раз тоже начались примерно так же: Вей Ин — тогда ещё Мо Юэ — ушёл однажды, не позвав его с собой, а потом недомолвки их вылились в отчуждение и почти привели к разрыву.

      — Я пойду с тобой, — твёрдо сказал Лань Ванцзы, взглядом пресекая любые возражения. — Куда бы не вёл твой путь, я всегда пойду за тобой.

      — Ладно, но я пойду вперёд, а ты дождёшься, когда тебе выкуют новый меч. Его же обещали закончить через неделю, так?

      — Ты настолько спешишь? — мысль о том, чтобы расстаться сейчас, категорически не нравилась Лань Ванцзы. Вей Ин виновато улыбнулся.

      — За это время я успею поговорить с тем самым демоном, заказавшим мне поиск души своего возлюбленного. Понимаешь ли, у него несколько проблемный характер. И достаточно специфические предпочтения в еде. В общем, я бы не хотел, чтобы вы с ним виделись, — закончил он извинительно.

      — М. Где мы встретимся? — спросил Лань Ванцзы, тщательно пряча обеспокоенность.

      — Как закончишь с мечом, иди в тот небольшой храм, где вы когда-то впервые встретились с А-Ди. Я найду тебя там, хорошо?

      — Мгм, — без особого энтузиазма согласился Лань Ванцзы, что прекрасно заметил Вей Усянь.

      — Прости, что снова вынужден оставлять тебя в одиночестве.

      — Между нами не должно быть места для «спасибо» и «прости», — наконец сказал Лань Ванцзы слова, которые давно уже крутились у него в голове. Вей Ин с минуту смотрел на него удивлённо, а потом взгляд его наполнился пониманием.

      — Как скажешь, Лань Чжань. Поговорим тогда о чём-нибудь другом? В конце концов, я собираюсь уходить только завтра утром. Например…

      Вей Усянь поманил его к себе, как будто желая шепнуть на ухо какой-то секрет. Глаза у него при этом так и лучились проказливостью, выдавая далёкие от простых разговоров замыслы. Лань Ванцзы, впрочем, с удовольствием наклонился к нему, изо всех сил стараясь удержать на лице спокойное выражение. В эту игру можно было играть и вдвоём.

      Когда губы Вей Ина вместо обещанных слов тепло прижались к мочке уха Лань Ванцзы, он в удовлетворении прикрыл глаза.

      Яблони в горах приобрели нежно-розовый оттенок, вновь сменяя скорбь любовью.

***

      Как и было уговорено, неделю спустя Лань Ванцзы на новом мече отправился к маленькому деревенскому храму на юге Юньмена. На сей раз с погодой ему повезло: зимние ветра, дующие с океана, были пусть и холодными, но не слишком сильными, а до сезона дождей ещё было далеко. Может быть именно из-за этого в храме было совсем безлюдно, лишь лежали свежие подношения, да тонкий дым благовоний поднимался вверх причудливыми изгибами. Лань Ванцзы невольно чуть улыбнулся: в отличие от прошлого его визита, благовония пахли сандалом.

      Сам он тоже принес довольно скромные подношения — немного тушёных овощей с перцем и чуть-чуть острого риса. Опустив всё на стол перед статуей, Лань Ванцзы отступил чуть назад и аккуратно опустился на подушечку для молитвы.

      — Вей Ин, я пришёл, — сказал он негромко в пустоту. Никакого ответа, конечно же, не последовало, так что осталось лишь надеяться, что его услышали.

      Чуть прикрыв глаза мужчина, чтобы чем-то занят руки, решил ещё раз почистить свой новый меч. Заклинательские мечи почти не тупились, не ржавели и вообще не нуждались в таком уж тщательном уходе. Однако каждый меч оставался личностью, за счет заключённого в нём духа, и потому с мечом требовалось договориться, приручить его… Лань Ванцзы готов был поклясться, что Вей Ин бы использовал слово «подружиться». Свежевыкованный клинок ощущался совсем юным и подчинялся заметно хуже знакомого до малейшей царапинки Биченя, но что-то весеннее в его звучании, слегка бунтарское, почти живое заставляло мириться с такой переменой. И потому Лань Ванцзы ласково водил по лезвию специально взятым с собой для этих целей кусочком тонко выделанной кожи, чувствуя тихий, сравнимый с довольным кошачьим мурлыканьем, отклик.

      — Лань Чжань! — окликнул его от дверей голос Мо Сюаньюя. Лань Ванцзы с готовностью обернулся. Вей Ин, вновь принявший чужое обличье, стоял в дверях весело блестя глазами. — Это твой новый меч? Как ты его назвал? — он подошёл ближе, одной рукой обнял Лань Ванцзы за плечи, практически ложась на него, пальцами другой же осторожно провёл вдоль лезвия.

      От его кошачьих улыбок Лань Ванцзы хотелось делать глупости. Например, пытаться шутить.

      — Какая разница? — произнёс он чуть вопросительно. Вей Ин притворно-обиженно надул губы. — Разве я не могу назвать его в твою честь?

      Вей Ин фыркнул.

      — Ну серьёзно, Лань Чжань! — он ловко влез к нему под руку, по хозяйски располагаясь на чужих коленях. — Помнится, меня ты отчитывал за такие шутки. Как несправедливо с твоей стороны, великий Ханьгуан-цзюнь.

      — Зато Вей Ин всегда спрведлив, — постарался подхватить шутку Лань Ванцзы, после чего подал лежащие рядом ножны возлюбленному.

      — Справедливая защита? — удивлённо вскинул он взгляд.

      — Мгм. Это имя хорошо отражает, чего хочет моё сердце*, — максимально серьёзным тоном сказал Лань Ванцзы, замечая чужое смущение.

      — Лань Чжань, ты…

      Не дожидаясь, пока Вей Ин договорит, он поцеловал его. Слова здесь были совершенно не нужны.

      — Куда мы пойдём? — спустя некоторое время, наполненное взаимными нежностями, спросил Лань Ванцзы. Вей Ин с минуту смотрел на него из-под ресниц лениво и томно, как сытый лис, сожравший целый выводок цыплят.

      — Давай я начну с небольшой истории? — в уголках алеющих губ прятались смешинки, но голос был совершенно серьёзный. Лань Ванцзы кивнул. — Жили на свете когда-то два брата. Старший был умным и сильным, очень заботился о младшем — изнеженном и слабом, да ещё и проклятым от рождения. И вот однажды старший вознёсся и стал богом вод. Но даже так не мог он защитить брата от бед, а потому совершил непростительную несправедливость: при помощи темного ритуала поменял судьбы своего брата и другого человека.

      Вей Ин рассказывал негромко, неторопливо, и несмотря на всю жуткость описываемых событий, это звучало как чуднáя заморская сказка.

      — Так его брат тоже стал небожителем — сияющим и недоступным для любых бед Повелителем Ветра. А другой человек, которому была уготована судьба бога, и вся его семья умерли в страшных страданиях. Но тот не сдался, дух его жаждал мести. Так возник демон Чёрных Вод. Триста лет он положил на подготовку и разведывание всех обстоятельств, а после — оторвал старшему брату голову, а младшего, лишив краденной божественности, сбросил в мир людей, где тот должен был прожить остаток жизни как простой нищий.

      — Это всё? — спросил Лань Чжань, когда Вей Ин внезапно и надолго замолчал.

      — Ох, если бы! — лицо его вдруг сделалось печальным. — Черновод был дураком. Последние дни я собирал слухи в прежней столице, где умер когда-то старый нищий по прозвищу «Ветер». Местные до сих пор показывают его могилу как достопримечательность и рассказывают громким шёпотом, мол, когда старик умирал, до последней минуты за руку его держал худой бледный человек в чёрном, а после похорон могилу стала оберегать нечисть.

      — То есть, — подвёл краткий итог всему этому словоизлиянию Лань Ванцзы. — Демон Чёрных Вод нанял тебя, чтобы найти своего возлюбленного, которого он же и погубил.

      — Именно так. Проблема, в общем-то, в этом только одна: господин Ши Цинсюань — он же владыка Ветров — успел с тех пор родиться и умереть ещё несколько раз, так что его характер, привычки, внешность и энергетические колебания не просто отличаются — они скорее всего вообще не похожи на исходный образ.

      — У тебя есть план?

      — Угу. Я тут сделал страшно-ужасную вещь, — снова начал шутить Вей Ин. — Выкопал несчастные косточки покойного господина Ши, и провёл над ними пару-тройку обрядов…

      — Вей Ин, — осуждающе посмотрел на него Лань Ванцзы.

      — Ну прости-прости, Лань Чжань! — тут же зачастил тот. — Но других идей у меня просто не было. Зато теперь у нас есть это! — и с видом победителя извлёк из цянькуня и воздел над головой иссохшую руку, грозно указывающую куда-то пальцем.

***

      И вот так началось их странное совместное путешествие, которое упорно не желало приносить плоды: рука, которая обычно сутками неизменно указывала куда-то на север, порой вдруг начинала чудить и показывать на восток, на запад, иногда и на юг, будто в новом воплощении бог ветров и сам научился летать быстрей ветра.

      Вей Ин, сколько не бился, не мог понять в чём была причина, и лишь смущённо предлагал пытаться идти туда, куда указывает рука, несмотря на странность маршрута. Лань Ванцзы конечно не имел ничего против — чем длинней им предстоял путь, тем дольше можно было побыть наедине, наслаждаясь друг другом.

      Природа вновь радовала оттепелью, снег совсем растаял, зимние ветра стихли, и молодая нежная зелень начала появляться там и тут. Скоро должны были зашуметь дожди, а потом и зацвести сады.

      — Лань Чжань, когда мы закончим с поисками, что мы будем делать дальше? — спросил однажды во время очередного дневного перехода Вей Ин. Судя по его внимательному взгляду и пытливому наклону головы, Лань Ванцзы стоило как следует подумать об ответе.

      — Я всегда пойду за тобой, — сказал он, потому что так оно и есть, но Вей Усянь не выглядел удовлетворённым. — Если хочешь, можем пойти в Илин, как в прошлом году.

      — На праздник цветущих яблонь? — чуть улыбнулся Вей Ин. — А ты сам хочешь? В прошлый раз, кажется, тебе не очень понравилось там.

      — Понравилось, — Лань Ванцзы упрямо качнул головой.

      — Хочешь загадать ещё одно желание? — Вей Усянь откровенно дразнился, лукаво постреливая глазами из-под ресниц. — Как и в том году, обещаю, что оно обязательно сбудется.

      — Ты их слышишь?

      — Желания? Да, как и любые другие молитвы, обращённые к Вей Усяню, Старейшине Илин, Яньло, Богу справедливости и так далее, — Лань Ванцзы хотелось спросить, что подумал Вей Ин о том его желании, но тот видимо и сам об этом догадался. — Прости. Мне нужно было раньше всё понять. Я подумал, что ты, ну, просто жалел меня. Как друга беззаботной юности, которого тебе не удалось спасти, отговорив от смертоубийственной глупости. Мне всё ещё… тяжело поверить, что такой удивительный человек, как ты, и вправду может любить такое чудовище.

      Признание явно далось ему нелегко, и, судя по всему, Вей Ину не нужны были сейчас заверения в любви и верности, так что Лань Ванцзы просто взял его ладонь в свою, сплетая пальцы. Нужно было придумать какую-то тему, чтобы отвлечь его.

      — Почему старик Чень зовётся дедом Ченьцин? — этот вопрос, в общем-то, волновал его давно, но ранее как-то не приходился к слову.

      Вей Усянь сразу чуть просветлел лицом, улыбаясь кончиками губ.

      — Он её сделал. В смысле, саму флейту. А я… мы с тобой дали ей жизнь. Как родители. Ну и так повелось, что А-Ди стала называть его дедулей, раз отец ей я.

      — А его глаза?

      — А что глаза? — не понял его Вей Ин.

      — Голубые, как у неё.

      — По-моему, ты что-то путаешь. У Ченьцин глаза голубые, как у тебя. А у старика Чень они к старости выцвели и даже чуть-чуть бельмами закрылись. Заезжий лекарь говорил, это какая-то болезнь, но как лечить её он не знает. Боже, ну что за неверие во взгляде? — весело зафыркал, наконец, Вей Ин. — У Феи, вон, тоже глаза серо-голубые, но тебе вроде пока не приходило в голову считать её роднёй семье Чень. В мире бывает куда больше совпадений, чем нам кажется, Лань Чжань. Например, я не знал, что у создателя флейты была фамилия Чень, когда давал ей имя.

      Лань Ванцзы позволил себе лёгкий смешок.

      — А почему тогда назвал её Ченьцин? — спросил он и тут же пожалел: улыбка Вей Ина вновь чуть погасла.

      — Я хотел изложить свои мысли и объяснить свои действия: я и не думал, что их сочтут преступлением, — процитировал он негромко, и Лань Ванцзы сразу невольно вспомнил, о чём был конец стиха.

      И лучше было бы мне умереть иль отправиться в изгнание, но страшно, что несчастье повторится. Оставляя вас, буду сожалеть лишь, что вы останетесь в неведении.

      Сознание неприятно царапнула мысль о том, что уже давая имя своей флейте, Вей Ин явно подозревал, чем всё закончится.

      — Мгм, — стараясь не выдать своих чувств, ответил он. — А что новая флейта? — спросил он, надеясь всё же на сей раз услышать что-то более приятное для них обоих. Вей Ин внезапно смутился.

      — Ну, когда я размышлял, как её назвать, мне хотелось, чтобы оно тоже начиналось с "Чень". Я начал вспоминать всё, что мог, но мысли постоянно соскальзывали на твоё признание. А потому уже в Гусу попробовал подсмотреть что-то в книгах, но пока искал, мы успели прийти к нашему маленькому… недопониманию, — почему-то начал он с оправданий. — В общем, когда мне попалось стихотворение «Невидимые слёзы» за авторством Чень Юйцзяна, я в порыве чувств назвал её Ченьюй.

      — М, — ответил Лань Ванцзы, понимая, что от него ждут хоть какой-то реакции. — Юй как нефрит?

      — Да. Как младший из двух знаменитых братьев-нефритов клана Лань, — начал полушутя флиртовать Вей Ин. Лань Ванцзы позволил себе тихий немного смущённый фырк, притягивая мужчину для поцелуя.

      Поглощённые разговорами и друг другом, они не особенно обращали внимание на мир вокруг, а потому выросшие внезапно в отдалении врата Пристани Лотоса оказались для них полной неожиданностью.

      Извлечённая для проверки зачарованная мёртвая рука указывала своим иссохшим пальцем прямо на них.