Буквально через пару часов после стрельбы поступило распоряжение переехать в более спокойный район, под защиту государственных служб. Итачи думал, что наконец-то побудет со своей семьёй. После смерти брата родные стали для него дороже вдвойне. Раньше они просто были, как люди, к которым он всегда мог обратиться, с которыми ему приятно проводить время, в которых он был на сто процентов уверен, которых просто любил. А теперь как будто что-то щёлкнуло. Он осознал, насколько они все уязвимы. Итачи опасался, что из-за него кто-то ещё из семьи мог погибнуть.

- Убийцы за вами пришли, иначе почему тронули только ваш особняк, - так объяснил офицер Хошигаке при личной встрече, и Итачи был с ним согласен, хотя и не огласил этого вслух. – Поэтому мы получили приказ перевезти вас в загородную базу.

- Базу? В окрестностях есть военные опорные пункты? – удивился Итачи.

- Теперь есть, - получил он вроде бы однозначный и одновременно уклончивый ответ. Вероятно, базу поставили уже после начала беспорядков – времени предостаточно было.

Итачи вынужден был снова расстаться с семьёй, хоть мама долго его удерживала и пыталась получить клятву, что он останется жив. Итачи заверил как мог, но гарантировать, конечно же, не смел. Да и пообещай он, всё равно от него мало что зависело.

Он уже полчаса трясся на заднем сиденье армейской машины. Такой же джип, только чуть шире и выше на колёсах. В остальном он так походил на те джипы, какими любили щеголять показушники из его окружения, что Итачи даже поначалу обманулся, спросил, бронирована ли машина. Ехать неведомо куда с незнакомыми людьми становилось страшновато. Итачи казалось, что весь мир от него отвернулся, кроме семьи и Наруто. Он снова думал о Наруто и понимал, что все старания оного не прошли даром. Кажется, Итачи действительно поддался его шарму, поверил, что семью можно создать и с мужчиной. Законы позволяли создавать подобные браки, однако люди старой закалки не верили в их перспективу и даже осуждали, не смея говорить об этом громко. Итачи осознавал, что законы довели людей до того, что они начали путаться, что можно говорить, а что нельзя. Так называемая свобода слова была официально отменена уже несколько лет назад – предшественники Итачи постарались – однако народ всё ещё вводили в заблуждение, твердя во множестве передач, что в этом нет ничего страшного.

Страшное было – Итачи сам это ощутил, когда сблизился с Наруто. Страшно, что человек больше не произнесёт ни одного слова до конца жизни. Страшно за Наруто, который остался один после предательства Амо. Наруто ведь ему верил. Страшно, что всё желание заботиться о младшем брате он переносил на Наруто. Страшно, что Саске вообще так резко отошёл на задний план за всеми событиями.

Едва он о Саске подумал, как к горлу опять ком подкатил. Итачи трижды его сглотнул, но ком не желал ни растворяться, ни двигаться с места. Он стремился наверх, к глазам, чтобы вытечь из них слезами. Итачи не мог позволить себе расплакаться перед посторонними. На кладбище – это другое. Никого не осуждали за слёзы над телами умерших. Итачи вскинул руку к лицу, запоздало осознавая, как этот жест выглядит. Он тотчас же придумал ему новое назначение – погрузил в волосы, будто проверяя, не выбились ли они из причёски.

Итачи попытался опереться головой о стекло, но голову немедленно прошила грубая вибрация, а потом она и вовсе на миг оторвалась от стекла и заново с ним состыковалась с глухим стуком. Итачи вынужден был сесть ровно. Зато он немного отвлёкся о мыслях об ушедшем брате, о горечи, что пришла вместе с его гибелью.

Ему непривычно хотелось спать, хотя в такое время разве поспишь спокойно. Итачи чувствовал себя совершенно вымотанным, не способным на логическое мышление. Сейчас, даже если сразу же получит все комфортные условия и долгожданный покой, он всё равно не сможет работать. И сейчас он больше думал о брате и Наруто. Он долго ещё будет оплакивать Саске. А Наруто сам как будто олицетворял недостижимый покой.

Горько ото всего сразу. Но Итачи осознавал, что его жизнь кардинально изменилась и вряд ли вернётся на круги своя.

Он словно очнулся, осмотрелся по сторонам. Сзади светлела тонкая линия начинающегося рассвета, а с обеих боков возвышался частокол деревьев. Из сплошных чёрных полос по бокам начали выделяться чуть более светлые древесные стволы, неразличимые ещё только четверть часа назад. Это были не просто деревья, а разновозрастные, растущие в полном беспорядке.

- Это лес? – осведомился Итачи, вырываясь из нелёгких мыслей, снова начал беспокоиться.

- База находится в стороне от города, - пояснил сидящий рядом с водителем. – Вам не стоит волноваться.

Даже не оглянулся. Они всю дорогу молчали, словно не были знакомы. А вдруг один из них – предатель? Итачи только подумал и мгновенно допустил его вероятность. Стало совсем не по себе. Как бы он ни пёкся о семье, как бы ни скорбел о погибшем брате, о своей жизни он тоже не забывал. Это же его жизнь. Любой человек в здравом рассудке бережёт свою жизнь, а то и боится смерти, потому что это заложено природой. Любое существо бежит от смертельной опасности, не боясь выглядеть трусливо. Итачи тоже сейчас бежал. И он побежит, если вдруг что-то случится.

Спереди ярко блеснули фары двух машин. Что-то было не так. Итачи заволновался, но никак не мог понять, что же его насторожило. Две машины на утреннем шоссе – что же в этом странного? Но в следующее мгновенье Итачи услышал вскрик сидящего рядом с водителем человека в форме:

- Он по встречке! Разворачивайся!

Разумеется, две машины не могли спокойно разъехаться по узкой просёлочной дороге. Одной из них обязательно нужно было выехать на встречную полосу. Но времени прошло достаточно для обгона, а вторая машина всё не возвращалась на свою половину. Это не был обычный обгон.

Итачи дёрнулся, осознавая ещё что-то важное, но не успел ничего, потому что громко хлопнуло, и джип дёрнулся, завибрировал и завилял из стороны в сторону. Водитель судорожно стискивал руль, следуя за манёврами вышедшей из-под контроля машины, пытался смягчить каждый поворот, чтобы она не перевернулась. Итачи ухватился за подголовник переднего сиденья. Он прогнулся, словно вот-вот вылетит из крепления. Итачи всё равно не отпускал. Он уже думал над дальнейшими своими действиями, но оказался не готов к внештатной ситуации, занятый тяжёлыми размышлениями. Джип как раз подходил вплотную к стоящим впереди машинам – теперь стало очевидно, что они не двигались.

- Учиха-сан! – соседствующий с водителем военный к нему обернулся, и его швырнуло на боковое стекло. Одновременно с этим Итачи на миг оглох, едва удержался, чтобы уши не зажать. Будто гроза разразилась над самой головой и шарахнуло низко-низко. От этого громового раската Итачи на миг утратил связь с реальностью и потерял несколько драгоценных секунд.

Он не успевал за событиями. Он просто неосознанно наблюдал, как военный ударился головой в дверцу, как по боковому стеклу пошла паутина трещин, а джип ещё тормозил, не в силах ухватить равновесие. Тогда Итачи понял, что причина в пробитых шинах. И он мгновенно осознал происходящее, получая лишь подтверждение, когда военный сполз со стекла вниз, оставляя смазанное кровавое пятно с подтёками. Итачи молниеносно пришёл в себя. Он больше не раздумывал. Он не подумал о том, как правильно выпрыгивать из движущейся машины. Он только предположил, что она достаточно замедлилась, и шансы у него есть. Альтернативы просто не было.

Водитель сам подстегнул Итачи к немедленным действиям, когда развернулся к пассажиру, выпуская руль из руки, пытался удержать его одной, не глядя на дорогу. Он направил дуло армейского пистолета на Итачи. Молча. Жутко. Итачи сковал бы страх, если бы он до сих пор не разобрался в ситуации. Он дёрнул рычаг на двери и просто вывалился на дорогу, стараясь падать поперёк движения, чтобы откатиться без переломов. Громыхнуло ещё раз, прежде чем его буквально отбросило от машины и протащило по шершавому покрытию. Только потом он закувыркался, но уже обо что-то мягкое и холодное. Уши заложило от громовых раскатов где-то позади, или сбоку – Итачи не был уверен в направлении, в котором стремительно двигался. Он так и летел, рискуя переломать себе все кости, скатился с возвышенности и ощутил вкус травы и земли во рту. Итачи перестал воспринимать окружающее, даже не сразу начал отплёвываться. Всё это продолжалось секунду или десять – он не знал. За это время много чего могло измениться. За это время водитель точно так же мог выпрыгнуть из машины и застрелить его. Или ему на помощь пришли бы его товарищи, перекрывшие дорогу.

Итачи рывком отбросило на обочину. С обочины он скатился вниз и только там быстро подхватился на ноги. Всё тело болело. Но хоть ноги не сломаны, иначе так легко не получилось бы. Однако выпрямиться Итачи всё равно не сумел, поморщился и только и успел на дорогу взгляд швырнуть. В висках грохотало, а тело словно онемело, утратило чувствительность. Только ноги и двигались. Итачи швырнул беглый взгляд назад, где первые, пока ещё тусклые лучи, отчётливо подчёркивали полосу возвышающегося шоссе. В рассветном сумраке зубьями оскалилась полоса шипов, растянутая поперёк шоссе, а в другой стороне ещё двигался джип. Почудились человеческие силуэты, съедаемые ярким светом фар.

Итачи не раздумывал. Он бросился к лесу. Вдогонку раздавался знакомый грохот, превращающийся в узнаваемые звуки выстрелов, когда Итачи сумел сориентироваться хотя бы в направлении. Возможно, в дело вступило сопровождение, едущее позади. Никто не предполагал, что водитель окажется предателем. Итачи несомненно подумал бы на предательство всего подразделения, но военный, который сидел с ними в одной машине, тоже не ожидал подобного поворота, за что и поплатился. Итачи точно знал, что бежать стоит в лес – единственное укрытие, способное задержать пули.

 Стрельба не затихала, чудились человеческие крики, а Итачи бежал как мог. Было всё ещё больно, он всё ещё не разгибался, опасаясь, что если его пронзит болью, он не сможет поддерживать темп. Он углублялся и углублялся в чащу, позабыв, что может просто заблудиться. Хотя какие леса вокруг мегаполиса? Люди, наоборот, из глубинки тянутся к цивилизации и занимают свободную землю.

Итачи сбился с дыхания и замедлился, но не остановился. Он шёл и шёл, шумно дыша. Его хлестали ветки, шум с шоссе успел стихнуть, стало гораздо светлее, а он остановиться не мог. Он всё ещё не мог выпрямился, но продолжал двигаться, весь уже поцарапанный, в паутине и наверняка в каких-нибудь ползучих гадах. Ему было плевать, потому что вместо мозга думал адреналин.

Итачи остановился, только когда ноги подкосились, зацепившись за вылезший из земли корень. Он рухнул ничком и не спешил вставать. Было больно и тяжело. От резкого спазма он согнулся в позу креветки, на боку, не смея перевернуться лицом вверх. Щекой он ощущал болезненные прикосновения иглишника, заострённых веточек и прошлогодних листьев. Он снова думал о семье. Должен бы и о себе подумать, а мысли его не слушались. Наверняка они теперь в большей безопасности, чем когда он был рядом с ними. Горько от осознания реальности. Он теперь никакой не министр, а настоящий изгой. Итачи не представлял, что делать дальше, поэтому продолжал лежать, даже когда дыхание успокоилось. Вместе с этим усиливалась острая, дёргающая боль в правом боку. Его одежа насквозь пропиталась влагой. Все эти красивые изречения об утренней росе только сейчас стали ему понятны. Только поэты и писатели придавали сему явлению красоты, которой в реальности не было. От влаги становилось холодно. У Итачи зубы застучали, когда он попытался рот открыть, и тут же с силой их стиснул. Надо было подниматься и продолжать идти. Он не знал куда. Он не проходил курсы выживания в дикой природе. Всё, о чём он думал – это костёр. Только у него при себе ни зажигалки, ни спичек не было. Да и можно ли поджечь мокрый хворост?

Он заставил себя подняться, зажимая левой рукой правый бок, даже на ощупь влажный, куда мокрее остальной одежды. Надо бы немного подумать о направлении. В голове отложилось только то, что проходили в школе. Итачи помнил, с какой стороны дерева растёт мох. Но не был уверен, куда отклонился во время бегства. По идее он должен был бежать перпендикулярно шоссе, однако он мог десяток раз повернуть в сторону, не осознавая того. Обходя дерево, невольно отклоняешься. А обходя заросли, уже сложно вернуться к избранному направлению.

Дикость мест пугала Итачи. Его пугало даже многоголосое пение птиц. Комары то и дело вонзали в него свои хоботки, а он по ним даже не шлёпал. Итачи казалось, что на нём живого места не осталось. В волосах кто-то копошился, щёку саднило – он провёл по ней ладонью, рассчитывая увидеть кровь из царапины, но рука осталась чистой. Затем он нашёл в себе храбрости посмотреть на свой правый бок, который не позволял ему разогнуться. Итачи всё ещё зажимал его левой рукой, до боли, подозревая, что увидит, когда поднимет ладонь к глазам.

Кровь. Он видел кровь. И текла она явно не из царапины. Теперь приобретал смысл грохот, который легко было спутать с грозовыми раскатами. Слишком много крови. Столько же крови вытекло у Саске, когда он лежал на асфальте уже притихший. Итачи знал, что раны следует зажимать, чтобы остановить обильное кровотечение, и тут же вернул руку обратно.

Мысли выстроились в ровную цепочку, когда Итачи поверил, что тревожиться о семье не стоило. И Наруто в безопасности, так как не являлся политиком. Террористы могли вложить ему в вину должность помощника министра, но вряд ли его не приметили раньше, и не тронули, из чего следовало сделать некоторые выводы. Тем более, Наруто сейчас тут нет, и если за ним начнут охоту, Итачи всё равно ничего не сможет сделать сейчас. Тем более, он только что похоронил брата, родного человека, которого любил с самого детства. Как можно их сравнивать? Наруто только-только появился в его жизни. Да и сам Итачи ранен. Неизвестно ещё, хватит ли ему сил и выносливости добраться до окраины леса, и кто его встретит там.

Но Итачи всё равно о нём думал. И, кажется, Наруто сейчас тревожил его больше, чем семья. Они в безопасности, под надёжной охраной. Их и разделили для того, чтобы можно было устранить лишь одну цель. Семья Итачи им просто не нужна.

Итачи наконец повернулся вокруг своей оси, выбирая направление. Надо было двигаться, и быстро, пока ещё он в сознании и способен ходить. Он шагал и наряду с семьёй, погибшим братом и Наруто размышлял о роли Хошигаке Кисаме во всём этом грязном деле. Наверняка теперь его карьеру поставят под сомнение, раз в его подразделении завёлся предатель. Именно поэтому Министерство опасалось привлекать армию. Настораживал самый первый звоночек, когда выявили целое подразделение, готовое нарушить присягу. И всё это из-за какого-то эстрадного певца!

Нет, Амо не мог сам всё это организовать. Людям намеренно капали на мозги длительное время. Теперь, даже если человек не вступил в ряды преступников, он хотя бы оставался в замешательстве и не препятствовал левой стороне. И во всё это был замешан Амо. Он не просто убийца. Он стал символом левийской группировки. Проклятый Амо – кумир всего населения государства. Не стоило давать столько свободы пиарщикам. Итачи с сожалением снова подумал об ограничении влияния шоу-бизнеса на массы. Пока ещё мог думать, и мысли лились непрерывным потоком. Итачи подозревал, что если перестанет думать – он утратит силы и просто упадёт. Он размышлял и размышлял, и мысли лились в его голову сплошным, порой запутанным потоком.

Он продолжал двигаться в направлении рассвета, хотя уже почти посветлело. Оставались лишь не самые надёжные ориентиры, которые каждый человек изучал в школе. Кто-то сразу же об этом забывал, а Итачи кое-что запомнил. И сейчас это ему чертовски помогало.

Наруто прямо от Гаары, на такси, поехал в развороченный квартал. Все делали вид, будто работают в штатном режиме, только такси приехало спустя чуть ли не час – Наруто всё это время стоял на пустой улице и озирался по сторонам, словно в любой момент из-за угла могли выскочить убийцы с автоматами наперевес и застрелить его. Таксист отказался везти пассажира в сам квартал, пришлось довольствоваться соседней улицей, которую, исходя из логики, тоже неплохо тряхнуло. Наруто в этом лишь убедился, когда увидел на тротуарах горы битого стекла и крошева камней. Дома хоть и выглядели потрёпанными, но вполне целыми, кое-где окрашенными в чёрный цвет от недавно потушенных пожаров.

Он шёл очень медленно, прислушиваясь к каждому звуку, пытаясь заметить любой намёк на движение. Люди старались пересекать улицы быстро, всё ещё напуганные событиями, охватившими всё государство. А тут вообще по соседству с очагом взрыва.

Если бы Гаара знал, куда Наруто сразу же направится, он бы задержал его ещё на некоторое время, но Наруто чуть ли не клятвенно пообещал не вмешиваться в работу служб и военных. И от Гаары в качестве водителя он сразу отказался, сказался возмущённым. Гаара не навязывался. Насколько Наруто помнил, он никогда не превращался в липучку, словно чувствовал ту грань, перешагнув которую, отпугнёт Наруто.

Наруто не собирался вмешиваться ни в расследование, ни в работу уборочных служб, ни в систему расстановки военных постов, которых тут образовалось как собак нерезаных – в новостях показывали, а на деле пока не встретилось ни одного. Наруто тревожился, готовый снова сорваться и нарушить все выданные обещания. Фантазия всё ещё подсовывала страшные картинки с окровавленным Итачи посреди хаоса. Наруто содрогался, поспешно их изгонял, а через некоторое время всё начиналось по новой.

Квартал словно вымер. В домах были зашторены окна, ворота наглухо заперты, кое-кто даже звонки с дверей поснимал, чтобы лишний раз не докучали. Даже деревья, кажется, притихли, перестали шуршать. Но тишина могла быть вызвана причинами куда более банальными, чем прятки по тёмным углам в собственных домах. После взрыва наверняка отрубило все коммуникации в определённом радиусе. Люди просто уехали к родственникам или расселились по гостиницам.

Наруто знал, что уже за поворотом увидит картину разрушений. Он почти прижимался к изгороди, не желая быть замеченным. Конечно, его рано или поздно окликнут и зададут тот самый вопрос. Только Наруто объяснить не сможет. Нельзя же с бухты-барахты брякнуть, что он любовник министра внутренних дел. Но если семья находилась в доме во время взрыва, Наруто хотел об этом узнать. Он места себе не находил, не отрываясь смотрел все новости. Голова уже опухла, глаза покраснели от перенапряжения, а он продолжал таращиться в телевизор, боясь отвлечься на лишнюю секунду – вдруг именно тогда что-нибудь важное скажут. Но в круглосуточных новостях ни разу не сказали, есть ли человеческие жертвы в эпицентре или нет. Единственную жертву, о которой упомянули, увезли на скорой с вывихом руки. Наверное, этот человек находился на почтительном расстоянии от взрыва, иначе вывихом точно бы не отделался.

Полосатую красно-белую линию Наруто загодя увидел и направился к ней. Он шёл и узнавал и одновременно не узнавал пейзаж – настолько отличался ракурс от показанного по телевизору. Он точно знал, что после обрушенного угла одного из домов покажется сама воронка, наверняка со всех сторон заставленная скорыми и военными машинами. Хотя с чего бы скорые так долго там стояли. Всё уже закончилось. Если кто и выжил, его уже давно нашли., а куски человеческих тел должна искать уже другая служба.

Едва Наруто про куски тел подумал, как у него снова сердце зашлось, и дыхание перехватило. На миг. В следующий миг он уже ухватил очередной глоток воздуха и вернул способность дышать, правда, ускоренно и слишком шумно. Он уже не думал, как бы пробраться незамеченным. Он думал об Итачи, погребённом под завалами. А едва он увидел место, где должен был быть завал, но вместо него ту самую воронку, его остановили, скрутили руки за спиной и буквально обездвижили. Наруто рвался и рвался вперёд, пытался шею вытягивать и голову выворачивал, лишь бы получше рассмотреть. Он сам рассчитывал кого-нибудь найти, в этот момент забывая, что помимо него профессионалы прочесали местность вдоль и поперёк, да ещё, наверное, вглубь. А Наруто рвался, пока его вообще не прижали щекой к шершавой стене.

Только когда воронка из виду исчезла, Наруто опомнился, зубы стиснул, потому как прижимали до боли и руку продолжали выкручивать.

- Кто такой? – громко спросил человек в форме. Только его рукава Наруто и видел, так как лишь они перед глазами мелькали.

Наруто попытался объяснить жестами, что он безъязычный, и его попытка провалилась, даже не начавшись. Его крепко удерживали, не оставляя ни шанса объясниться.

- Так. Молчать будем? – поторопил тот тип. У Наруто даже сил не осталось его упрекать – не до того. Всё, о чём он думал – это Итачи… останки Итачи…части тела, разметавшиеся по всей округе.

- Что там у тебя? – услышал Наруто другой голос.

- Шатался тут. Подозреваю, что не случайно.

Грубые руки тотчас же начали общупывать Наруто по бокам, подмышками, потом спустились до бёдер, между бёдрами. Едва чужая рука коснулась промежности, как Наруто снова дёрнулся. Он вообще логически сейчас думать не мог. Всё, что он представлял, выглядело ужасно и омерзительно. Он представлял, как его в сырую камеру швырнут без единого лучика света, как будут избивать, а потом насиловать всем отрядом. Он задёргался сильнее и закричал, беззвучно открывая рот. Благо, чужая рука не полезла исследовать его причиндалы и опустилась ниже. До самых щиколоток прощупали. Вероятно, это стандартный обыск, когда проверяются все места, где человек может спрятать пистолет или нож.

Наруто немного угомонился, когда чужие руки перестали по нему шастать. Мерзко – его передёрнуло. Насколько приятно было с Итачи, настолько отвратительно с чужим человеком. У Наруто половина жизни пронеслась перед глазами. А он думал, что свихнулся и стал полноценным геем. Это успокаивало, но торжествовать было некогда – в мыслях снова всплыли трагические картинки с Итачи. Наруто подёргался, голову повернул – его тут же приложили щекой и на голову нажали, усиливая давление. Наруто поморщился, шевельнул губами, не в силах объяснить, что он не против ответить на вопросы. Только бы посмотреть своими глазами на воронку и полуразрушенные вокруг неё дома.

В квартале суетились только военные. Жители чудесным образом испарились, что неудивительно, ибо кто в своём уме останется в дырявом доме, если счета в банке неисчислимые. А тут только богатенькие и жили. Влиятельные и богатые, и просто богатые. Просто влиятельных, наверное, не бывает, потому как вместе с влиянием приходят и деньги.

- Узумаки Наруто, - назвал его тот самый голос, владелец которого его облапал несколько секунд назад. – Пробей его по базе.

Паспорт нашли. Не даром Наруто его с собой носил в последнее время. Если тихо убьют, то хоть тело опознают.

- Значит так, мужик, - обратился к нему военный. – Либо мы начинаем диалог, либо ты без объяснений едешь в камеру. И неизвестно ещё, когда до тебя дойдёт очередь.

- Я безъязычный, – снова попытался Наруто, но по движению губ сейчас мало кто умел читать, и уж точно не рядовые вояки. Если бы технологии не шагнули вперёд и не изобрели приборов для общения, таких умельцев бы специально обучали, а то и в школе ввели бы курс.

- Знаешь, что грозит тем, кто не идёт нам навстречу? – принялся объяснять односторонний собеседник. – Про прелести заключения мне объяснять, полагаю, не надо – наверняка в кино видел. Вопрос в том, сколько времени ты там проторчишь. Даже если потом, через месяцок, заговорить соизволишь, про тебя все забудут. А знаешь почему? Потому что всем наплевать.

- Сио, - позвал второй знакомый голос, приближающийся с каждым словом. – Он безъязычный, не тереби.

- Так я у него прибора не нашёл. Какой безъязычный выходит из дома без него?

- Гораздо важнее, почему он здесь.

- А-а-а, свои подослали и понадеялись, что не проговорится? Так у нас же бумага и ручка есть. Кто он?

- Работает в Кодакосе на министра внутренних дел.

- Что?

Повисла пауза. Вероятно, они оба изучали информацию о Наруто, который снова начал волноваться. Всё действительно могло не обойтись лёгким испугом. Он работает на Итачи, который стал мишенью террористов. Ночью дом атакуют и взрывают. Кто в здравом уме пойдёт своими глазами посмотреть на место трагедии? Уж точно не помощник министра, который, по сути, должен прятаться дома и трястись от страха, что вместе с боссом и его приговорили, так как примелькался вместе с ним. А тут помощник сам пришёл. Как не подумать, будто он и сдал своего босса?

Наруто заволновался, дёрнулся посильнее, напрягся, силясь оттеснить военного, всё ещё его удерживающего.

- Видишь как задёргался? Чует чем пахнет, - владелец первого голоса усилил хватку.

Не сладить. Против натренированных матёрых военных с силой уличного хулигана точно не выстоять. А из Наруто и хулиган посредственный, недолго он сражался с мальчишками за свои игрушки, а потом честь отстаивал в универе. Всё прошло. Наруто вырос и поумнел, и оставил свою привычку кидаться с кулаками на того, кто косо на него посмотрит.

- В общем, давай, вяжи его – там разберёмся, - распорядился второй голос.

Наруто скрутили ещё сильнее, он чуть не завыл, а может и завыл, только беззвучно. Он невольно зашагал впереди военного, наклонившись вперёд, чтобы руку не так саднило. Его к машине подтолкнули и запихнули на заднее сиденье, пока Наруто пытался рассмотреть воронку, но всё равно увидел лишь ряды машин, собравшихся вокруг неё.

Только в салоне, когда собачки в пазы вошли, Наруто смог опомниться и немного прийти в себя. Руку всё равно ломило. Он осторожно её из-за спины вытащил, морщился от боли. Вроде, не сломали, но вывих при таком обращении немудрено получить. Пока он возился в поисках удобного и менее болезненного положения, в машину ещё один солдатик подсел, за руль. Наруто начал гадать, тот ли это верзила, что скрутил его у стены, но солдатик обернулся и рассмотрел Наруто всего, докуда позволяла спинка переднего сиденья, потом наручники достал и кивнул.

Наруто заинтересовался, но не наручниками, потому что неудивительно, вообще-то. Заключённого в наручниках и надо перевозить, если салон для преступников не отделён от водителя надёжной сеткой. Наруто руки протянул и в ответ рассмотрел такого же безмолвного военного. Едва защёлкнулись замки, Наруто руки поднёс к губам и ткнул в них пальцем, потом брови вскинул в красноречивом жесте и получил утвердительный кивок. Наруто оживился, словно единомышленника нашёл. Сейчас он в любое чудо был способен поверить, потому что вся ситуация нереальной выглядела. Ведь не может быть на самом деле, чтобы в мире творилось такое. Это только в учебниках истории прочитать можно, но никак не самому стать свидетелем. Однако подсознание подленько твердило обратное.

Наруто снова на свои губы указал, а потом пальцами зашевелил, печатая на невидимой клавиатуре. Благо, руки всё-таки спереди сковали, хоть нос можно почесать.

Военный протянул ему прибор. Наруто некоторое время бестолково держал его в руках и думал, что сказать. В его оправдания точно не поверят. Наоборот, если Наруто заикнётся о своей непричастности, его наверняка осудят на месте и запихнут-таки в дальнюю камеру, где до него очередь дойдёт лет через пять.

Оправдываться нельзя, признаваться тоже нельзя. Что же делать?

Наруто вспомнил о Гааре, который велел к нему обращаться за любой помощью. Уж его-то точно не посадят в тюрьму, даже за преступление. Сейчас, наверное, семья Гаары даже влиятельнее, чем семья Учиха. У Гаары родичи по всей стране разъехались: одни открывать филиалы семейной фирмы, другие занимать места привилегированных чиновников. Странно, что террористы не заинтересовались его семьёй. Но при той скорости развития событий рано или поздно очередь и до них дойдёт. А пока они оставались как будто в стороне.

Наруто мгновенно поверил в Гаару и его неприкосновенность, и в его помощь, в его невероятные возможности и даже какую-то мистическую составляющую – всё это создавало образ Гаары, превращало его в личность, которой Узумаки Наруто доверял.

«Сабаку но Гаара мой сообщник», - написал Наруто и хотел было протянуть военному, тот даже руку подставил, но Наруто передумал, ибо сообразил, как ускорить процесс, и вписал телефон Гаары.

Военный прочёл написанное, потом на Наруто взгляд поднял и снова опустил к прибору. Наруто ждал града вопросов. Наверняка если не имя Гаара, то его фамилию все слышали. Не может быть, чтобы у человека не возникло ни одного вопроса. Это тогда и не человек вовсе, а инопланетянин, не ведающий, что тут, на Земле, творится.

Однако военный вопроса так и не задал, убрал прибор и вышел из машины. Наруто только тогда расслабился и откинул голову на спинку сиденья. Устал. Бессонная ночь давала о себе знать, а гудящая голова – о непрерывном просмотре телевизора. Помимо неё ещё и оттенок отчаяния, что ему так и не позволили узнать, что же случилось с Итачи.

Гаара сам приехал. Не то чтобы его заставили или силком вытащили из дома, зачитав обвинения. Он просто очень удивился и некоторое время безмолвно смотрел на группку военных: один офицер и два подчинённых. Офицер пытался объяснить, в чём дело. Гаара, конечно же, понял с первого раза, ни на миг не осудил Наруто за его смелое заявление о сообщничестве. Гаара по собственной инициативе собрался и сел в армейскую машину, однако, сделав пару предварительных звонков. Должны же они с Наруто будут на чём-то доехать обратно. Что этого героя отпустят, Гаара ничуть не сомневался. Второй звонок предназначался дяде, который из всей семьи занимал наивысшее положение в правительстве. Больше Гааре ничего делать не пришлось. Его даже не скрутили, не запихали в машину силой. Каждый из конвоя знал, кто такой Сабаку но Гаара. Даже если не слышали его имени, наверняка пробили по базам. А наезжать на человека с влиянием Гаары – дело подсудное.

Камеры выглядели старомодными, со старыми замками, отпираемыми громко гремящими ключами на связке. Гаара не произнёс ни звука. Вместо допроса его сразу провели к Наруто, как он и просил, а офицер ещё и заверил, что дело улажено, и что подопечный Гаары может быть свободен, при условии, что его заберёт опекун-поручитель. Гаара без колебаний взял эту роль на себя. Оставалось подвигать шарниры и снять Наруто с подозрений совсем.

Наруто подскочил, к нему подался, на миг показалось, что обнимет и зальёт слезами облегчения. Только на мгновенье. Чтобы Узумаки Наруто ревел от жалости к себе – невозможно. Гаара напротив него стоял, в дверях, и первым начал разговор:

- Хорошо хоть ты догадался назвать меня соучастником.

Действительно хорошо, ибо как бы его вообще найти удалось, погребённого за тоннами досье других нарушителей. А сейчас их несчётное количество. Всех задерживали, кто косо посмотрит. Разбираться потом уже будут, когда время выдастся, а его может не появиться ещё очень долго.

Наруто пошарил по себе руками явно в поисках прибора для общения, но он и к Гааре без прибора поехал.

- Давай говорить буду я, а ты кивай и тряси башкой своей глупой, о’кей? – начал он.

Наруто насупился, а потом всё же кивнул.

- Тогда пошли.

Здание, больше похожее на спешно эвакуированный комплекс, тяготило своей атмосферой, казалось, сгустившейся настолько, что дышать становилось тяжело. Длинные коридоры, десятки закрытых дверей, лампы дневного света вдоль стен, даже не закрытые плафонами, тянущиеся параллельно им провода. Благо, стены всё-таки были покрашены, а то вообще ассоциация с классическим фильмом ужасов, где персонажи бродят по заброшенному зданию, и на них время от времени нападает скрывающееся во тьме чудище или маньяк-убийца.

Наруто Гаару догнал и подёргал за рукав, привлекая к себе внимание, губами зашевелил. Гаара не умел читать по губам, поэтому сунул руку в карман и извлёк из него телефон, потом передал Наруто.

- Нам ещё твои вещи забирать, не отвлекайся, а то навечно тут останешься, - предупредил Гаара.

Однако вещи уже ждали при выходе в очередное расширение коридора, именуемое залом. Проходной зал, из которого двери вели в четырёх направлениях, а в углу стоял стол со всем оборудованием и камерами слежения. Гаара даже гадать не стал над предназначением этого места. Главное – им тут выдали все шмотки Наруто, включая мобильник, наверняка неоднократно проверенный и изученный. Оттуда и контакты извлекли. Насколько Гаара понимал Наруто, он до сих пор не удалил номера Амо. А это могло крайне заинтересовать военных. И наверняка они уже обзвонили всех, кого нашли в его телефонной книжке.

Гаара заранее уладил все дела, чтобы никто их с Наруто не задерживал. Наверное, и сейчас его семья оказывает давление на структуры, защищая своё чадо, решившее спасти безъязычного. Наверное, в любой другой семье более старшие и опытные дельцы приехали бы лично ради поддержки Гаары, чтобы убедиться, что всё прошло гладко. Но семья Сабаку отличалась от других. Она сама словно являлась анклавом, не подчиняясь практически никаким законам. Кроме самых основных. Семья Сабаку казалась Гааре резервом на непредвиденные случаи, подобные тому, что происходило сейчас. И он, как человек рациональный, уже прикидывал разные варианты развития будущего. Он не стремился уехать за границу или затаиться. Сейчас надо хватать всё, что преподносили обстоятельства.

Наруто, как только сел в машину, напечатал на телефоне вопрос:

«Почему они не задержали тебя хотя бы на допрос?»

- А ты бы стал приплетать меня, если бы рисковал подставить?

Не стал бы. Наруто вообще не любил всяческих интриг. Он по-джентльменски считал, что с врагами надо сражаться лицом к лицу, а не посылать тайных убийц.

- Больше не жди от меня доверия. Сам теперь буду тебя возить, - безосновательно пригрозил Гаара. Знал, что не будет. Наруто, едва почувствует, что его сковывают, взбунтуется. Только система государства смогла усмирить его, потому что он в ней вырос и привык.

Наруто взбунтовался заранее, быстро написал:

«Только попробуй за мной шпионить».

- Я и не собирался сам. Найму частного детектива, - пообещал Гаара снова легкомысленно. Конечно же, ни о каком детективе речи не шло. Да в нынешние времена детектив и сам откажется наблюдать за первым помощником того, кого избрали целью террористы. Каким бы ни был отважным человек на словах, если это не психически больной человек, он не желает смерти и напрасного риска. Заработать можно и другим способом, выбирая клиентов чуть более незаметных.

Наруто принялся было эмоционально набирать текст, как Гаара его остановил:

- Не буду я никого нанимать. И возить тебя не буду, если тебе не угрожает опасность. Террористы тебя не тронули, значит не тронут и впредь. Кажется, твой немой друг постарался выгородить тебя. Не думал, что он и правда искренен по отношению к тебе.

Снова вспоминал Амо, и это тревожило его. Гаара не помнил, чтобы кто-нибудь ещё, кроме Наруто, так его беспокоил. Он привык доверять своему чутью, а чутьё говорило, что Амо ещё проявит себя.

«Я не уверен, что он мой друг», - ответил Наруто уже без столь ярких эмоций. Он хмурился. Он понимал, что Амо теперь вместе с остальными будет охотиться за его любовником.

- Ладно, давай оставим Амо в покое. Пока ты пытался найти побольше приключений, я навёл справки. Похоже, я оказался прав, и семью вывезли ещё ночью, до взрыва, - сообщил Гаара. Не один час провёл за телефоном, ища сведения о пострадавших. Таковых обнаружилось несколько, и среди них лишь один труп – упёртый сосед, уверенный, что никто не посмеет тронуть его крепость. От ударной волны, под обрушенной стеной, он и скончался. Троих отвезли в больницу с тяжёлыми ранениям, двое пострадали незначительно – все те, кто не успел уехать, хотя военные торопили их. Они бы и силу применили, если бы обладали полномочиями. Но законы государства запрещали давление на госструктуры даже при таких обстоятельствах. Вот этот закон Гаара действительно считал абсурдным.

«Итачи?» - одним словом спросил Наруто. О ком ещё он мог так волноваться? Из семьи Учиха он не знал никого, кроме Саске, который уже погиб.

Гаара мог бы соврать, но он врать не хотел, поэтому долго медлил, до тех пор, пока Наруто не поторопил его тычком в бок, отчего Гаара чуть не вывернул руль, но машина осталась на месте. Наруто принялся писать очередной вопрос. Тогда Гаара ответил:

- Учиху Итачи разделили с семьёй и должны были поместить в укреплённое убежище, но по дороге случился инцидент – и он пропал.

Наруто перестал печатать, вытаращился на него. По лицу видно, что обладай он голосом, вылил бы град вопросов, причём во всё горло, словно Гаара тут всем заведовал и теперь виноват в том, что Учиху потеряли.

- Инцидент по дороге, - пояснил Гаара, не дожидаясь пинков. – Власти вовремя не распознали двойного агента. В итоге перестрелка на шоссе, пять трупов, один тяжело раненый, ещё не пришедший в себя, так что подробности не известны. Тела Учихи Итачи найдено не было. Среди погибших обнаружили и труп предателя.

Наруто смотрел скептически, не выдержал, задал очередной вопрос:

«Что, один человек положил четверых? И никто ничего не смог сделать?»

- Это была засада на дороге. Элемент неожиданности. И спасибо, что поблагодарил меня за информацию. Нелегко, знаешь ли, было её получить.

Попытка усовестить Наруто не тронула. Он продолжал смотреть так же, скептично-взволнованно. Это была яркая маска, на которой крупными буквами было написано «А что с Итачи?».

«А что с Итачи?» - точно такими же словами и поинтересовался Наруто.

- Не знаю. Его ещё не нашли. Возможно, он убежал в лес.

«Про собак не слышали?» - ещё больший скепсис отобразился на помрачневшем лице Наруто. Это выражение лица ему не шло. Оно само по себе заставляло нервничать. Гааре хотелось прижать его к себе и заверить, что всё в порядке. У Узумаки Наруто не должно быть такого лица. Гаара от него отвернулся, только после этого вспомнив, что за рулём, вообще-то, нужно быть внимательным, а он пёр наугад. Благо, из-за событий машин на шоссе мало.

- Что ты от меня хочешь? – не выдержал, упрекнул Гаара. – Не я этим руковожу. Я вообще не политик. А даже если бы и был им, мне Учиха не нравится – я сразу об этом сказал.

«Но ты нашёл время поинтересоваться! Неужели ничего нельзя было сделать? Ну надавил бы», - насел Наруто.

- Прекрати! – рявкнул Гаара и тут же сменил тон на обычный. – Перестань, идёт? Я и так через свою голову прыгнул. Из-за тебя, между прочим, моя семья на меня насядет и заставит втянуться в эту грёбаную политику. А я не хочу.

Семья давно делала попытки, считая Гаару рождённым для политики. Гаара действительно не хотел. Сперва колебался из-за постоянного давления родных, а как встретил Наруто, уверился в своём решении сосредоточиться на бизнесе. А теперь из-за Наруто он рисковал таки поддаться. Хотя, с другой стороны, это, наверное, не так плохо, раз дошло до бунта. По крайней мере, сможет внести свою лепту и попытается сделать этот мир чуть более приглядным для Наруто.

Наруто значил для него несоизмеримо много. Гаара сам не знал почему. Романтической любви он к нему не испытывал, в чём только убеждался, просматривая гей-порно и представляя Наруто. Не возбуждало. У него мог встать, но на самом деле никакой прелести в сексе с мужчиной Гаара не видел. Особенно в сексе с человеком, с которым у него была чистая и незапятнанная дружба. Это как с собственным братом и сёстрами трахаться.

«Если ничего не сделать, его же убьют!» - словно не услышал Наруто.

Гаара опять на него взгляд метнул и задержал на нём. Наруто выглядел уже по-другому. Так красочно использовать мимику мог только он. Сейчас было совершенно не понятно, готов ли он расплакаться в мольбе или с решимостью сам бросится на поиски во все окрестные леса.

- Ты даже не знаешь, в какой стороне он пропал, - упрекнул Гаара, понимая, что уже поддался и увязнет в этом деле ещё глубже.

«Ты же мне скажешь».

Гаара молча чертыхнулся, отвернулся от него, в очередной раз благодаря события за то, что убрало с дороги все машины. В нормальные времена он давно бы пересчитал своим бампером чужие.

«Гаара, - Наруто прямо ему под нос выставил мобильник, - ну пожалуйста. Я же без него теперь умру».

- Поэтому ты к военным полез? Чёрт бы тебя побрал, Узумаки. Ну хоть бы бабу-Учиху нашёл, я бы понял, а тут за что бороться-то? Он же тебя поимеет и бросит. Знаю я Учиху Итачи. Он тебя даже не любит.

Наруто шумно схватил воздух и чуть им не захлебнулся. Гаара на него только покосился, продолжал смотреть в ветровое стекло, притормозил на светофоре. Наруто принялся было печатать, но быстро стёр и ограничился щипком. Гаара, этого не ожидающий, попытался вывернуться и громко зашипел. В дело пошли локти. Он пытался отпихнуть Наруто, а Наруто парировал его пинки. В итоге Гаара неудачно задел клаксон. Оглушительно пиликнул короткий сигнал, наверняка успевший взбудоражить всех смельчаков, которые рискнули выйти из дома. И только тогда они оба угомонились. Наруто вернулся на свою половину и насупился. Снова дулся.

- Ты постоянно заставляешь меня делать бестолковые вещи, - завершил поединок Гаара. – Посмотрю я, что можно сделать, только ничего не обещаю. Если никто не знает, куда исчез Учиха, откуда это узнать мне?

Наруто вернулся к мобильнику, сосредоточенно принялся печатать и показал итог, когда свет переключился на зелёный. Гаара тронул авто с места и прочитал:

«Гаара, я тебя обожаю».

- Если обожаешь, женись.

Он был готов уклоняться, а Наруто не сделал ничего, посчитал фразу бессмысленной. Впрочем, таковой она и являлась.

- Значит так. Сейчас мы едем ко мне и решаем, что делать дальше…

«Попроси наряд с собаками», - не услышал его Наруто.

- Что? Я не политик, сказал же. Я не могу издать приказ.

«Но ты знаешь, кого попросить его издать».

- В самом деле… - Гаара глаза не закатил лишь из-за того, что привык реагировать со спокойным выражением лица и сейчас даже не нахмурился. – Считай, тебе повезло со мной, твоим ангелом-хранителем. Твой Учиха на моём месте не шевельнул бы и пальцем. И только посмей мне возразить.

Наруто хотел возразить. Он даже в телефон снова уткнулся, а Гаара, не желая больше выслушивать упрёки, сам за его телефон схватился и дёрнул на себя. Наруто вцепился сильнее. Пока они перетягивали телефон, могли десяток сообщений разослать с незавершённой фразой Наруто – их это не трогало. Кому надо – переспросят. В итоге телефон выскользнул из их рук и упокоился на резиновом коврике.

- Так тебе и надо, - возвестил Гаара, наконец полностью отдаваясь вождению.

Наруто раз за разом набирал номер Итачи и слушал голос оператора о недоступности абонента. Он знал, что сказать ничего не сможет, но хотя бы услышать его голос. Наруто не находил себе места. Пусть он пообещал Гааре не шататься по городу и тем более не лезть в лес, он всё равно бродил без какого-либо плана, и остановился на границе между городом и землями, куда менее обитаемыми. Впереди красовалась полоса леса. Лес стоял со всех сторон: где дальше, где ближе. Отсюда он казался чёрной полосой. До леса раскинулось ещё одно поселение. Наруто даже не мог рассмотреть, деревня это или город. Он не пытался вспомнить или задуматься. Ему было всё равно, потому что все мысли устремились к Итачи, который просто пропал. Гаара и правда ради Наруто постарался – дуться на него было не за что. Наруто не дулся. Он просто сказал, что задыхается и хочет пройтись, а Гаара его не остановил, продолжал относиться к Наруто как к другу, а не как к собственности. И чёрта с два он влюбился в Наруто. Влюблённые так себя не ведут. Влюблённые, наоборот, хотят за каждым шагом своей ещё не скреплённой браком половинки наблюдать, пока эта самая любовь в животе играет вкупе с причитающимися ей бабочками. А если подумать, то мерзко же – бабочки в животе. Бабочки – это насекомые. Бабочки рождаются из мягкотелых гусениц – гадость.

Наруто предпочёл забыть о бабочках. Тем более никаких бабочек в своём животе он не чувствовал. Там вместо них ежи завелись, которые ворочались внутри и кололись, вынуждая переживать каждую минуту. Наруто так растревожился, что и правда в какой-то момент живот прихватило. Он согнулся пополам прямо посреди тротуара, чудесным образом заканчивающегося тупиком с ярко раскрашенным бордюром. Как будто власти города предупреждали: выйдешь за границы города – выживай как знаешь. А город заканчивался здесь, как раз за этим проклятым бордюром, словно в насмешку бросающийся в глаза контрастными цветами.

Итачи снова не отвечал. Наруто уронил руку с мобильником. На сей раз он поехал с прибором, снова на такси. Гаара купил новенький и всучил, объяснив это тем, что надоело общаться через мобильник. Наруто не волновался о стоимости. Даже дорогой прибор никак не мог ударить по кошельку Гаары. А Гаара специально самый обычный выбрал, чуть ли не самый дешёвый. Их обоих это устраивало. Наруто – потому что не хотел дорогих подарков, ибо Гаара не раз упоминал о браке и, конечно же, примет его с распростёртыми объятиями, если Наруто придёт к нему в итоге. А Гаару это устраивало, потому что так он мог сохранять между ними доверительные отношения, без особых обязательств. Гаара был лучшим другом после Неджи. Но Неджи здесь больше нет. Наруто часто по нему скучал, но не до такой степени, чтобы всё бросить и мчаться посмотреть на него. Неджи продолжал заваливать Наруто сообщениями и разными вариантами отбытия. Он и для Итачи присмотрел квартирку и готов был сразу же её купить, лишь бы Наруто наконец уехал из страны, постепенно погружающейся в хаос. Наруто его чувства были поняты. Он и сам бы уговаривал товарищей бросить это рискованное дело и просто уехать.

Наруто здесь держал Итачи. Он присел на корточки, обхватив живот. Правда болел. Наруто начал подозревать, что болит он вовсе не от волнения, в подтверждение внутри громко заурчало. Не желудок. Желудок урчит более мелодично, что ли, его голос понятен. А когда ругается кишечник, это значит, что он не довольствуется звуковым предупреждением. Наруто принялся гадать, что же такого съел, чтобы заработать диарею. Он много чего ел. Нервничая, Наруто хватал всё, что стояло под рукой, и тащил в рот, смешивая несовместимое и даже порой подпорченное. Детская привычка, но лучше уж так, отвлечься хоть на какое-нибудь действие.

Он развернулся и зашагал обратно. Вряд ли он дождётся Итачи, стоя на краю бордюра и слушая монотонный шум двигателей с шоссе, опустевшего, наверное, в половину, а то и на три четверти – Наруто не знал, сколько раньше по нему проезжало машин. Да и на окраину он не заглядывал – делать тут всё равно нечего, а из возраста походов и пикников на свежем воздухе он давно вырос. В последний раз он обедал на солнышке со своей женой. Давненько он не вспоминал её, как будто она сама не захотела задерживаться в его мыслях. Или это Итачи постарался её вытеснить. А теперь Наруто их сравнивал. Как люди, они были совершенно разными, но участь их постигала одинаковая, практически по одной и той же причине. Только Итачи ещё жив… наверное…

Это «наверное» заставляло Наруто нервничать ещё больше. Когда кишечник повторил свои требования, Наруто ускорил шаг и таким образом двигался до ближайшего туалета вверх по улице.

Было страшно. Наруто не боялся за себя. Опасался, конечно, как любой нормальный человек, но куда важнее сейчас было отыскать Итачи живым. Хотя бы раненым или искалеченным. Ну пусть у него ноги не будет или руки, пусть лицо разорвано, лишь бы он выжил. Лес представлялся обителью тьмы и всяких хищных тварей. В такие моменты всегда представляются волки-людоеды или какие-нибудь сбежавшие из зоопарка тигры, которые не прочь пообедать человечинкой. Итачи просто свалиться в яму мог, сломать ногу. Тогда он и выбраться не сумеет. На него могло дерево упасть. Он мог сознание потерять в каком-нибудь буреломе, из которого никогда не выберется. Лес – это слишком неисследованная для Наруто территория. Умом он понимал, что существуют лесные хозяйства, которые и расчищают заросли от бурелома, но практически не воспринимал их.

Чуть посвежевший после умытого лица, Наруто продолжил шествие по пустынным улицам города. Мимо неоднократно проносились мигалки с сиренами. Хоть бы поскорее переловили всех террористов. Наруто даже античеловеческие законы, к которым все привыкли, считал меньшим злом, чем организованная преступность. Он опять поднял мобильник к глазам, опять позвонил и опять услышал голос оператора.

Итачи не отвечал. Шансов на то, что он выжил, оставалось слишком мало. У Наруто голова кругом шла, как только он думал о его окровавленном трупе. Если он не объявился до сих пор, значит, он уже погиб. Стал бы он в здравом рассудке гулять по лесу? Он бы окольными путями дошёл до дома, посмотрел на него, если бы не услышал о взрыве, и двинулся дальше, к родственникам. Ну не может же быть, чтобы все Учихи в одном квартале сосредоточились.

Не может быть, чтобы Итачи умер где-то там, в лесу или на шоссе. Они даже не встретились после не слишком приятного разговора после похорон. Да, поговорили и разрешили все разногласия, но они должны были увидеться лицом к лицу.

Наруто после долгих блужданий завернул к своему кварталу. И так времени потерял уйму. Гаара не писал – это значило, что новостей у него нет. Теребить его с постоянно повторяющейся просьбой найти собак не имело смысла. Гаара хоть и влиятельный человек, но не до такой же степени. Хотя куда проще отрядить наряд кинологической службы. С этими беспорядками всё перевернулось вверх дном. Может быть, и собак всех постреляли, поэтому Итачи никто не ищет толком. А с абы какой собакой пропажу не найти, её обучать надо. Наруто выхватил из общей картины приземистую дворнягу, разоряющую мусорный контейнер. С такой звериной точно никого не найти, иначе Наруто схватил бы первую попавшуюся и двинул в лес.

Постепенно улицы сменялись на знакомые, по которым Наруто время от времени проезжал. Мог бы заехать за машиной, а он не подумал даже. На такси добрался до окраины, а потом топал на своих двоих. Он почти отчаялся, потому что Итачи так и не ответил. И новостей никаких не было. И митингов протеста по поводу пропавшего министра. Как можно профукать министра внутренних дел всего государства и даже не почесаться? Как можно было о нём просто забыть? Наруто не знал, что делают службы и делают ли вообще для его поисков.

Наруто написал Гааре:

«Новостей нет?»

«Надеюсь, ты не в лесу?» - тут же пришёл ответ, словно он уже был напечатан и только ждал входящего сообщения.

«Нет. Я же не дурак и знаю, что не найду его там».

Потом возникла пауза. Наруто хотелось думать, что Гаара в подробностях выкладывает, как и при каких обстоятельствах нашли Итачи, и где он сейчас, и что он в больнице, но раны не смертельны. Гаара ничего из этого не написал, ограничился пустым заверением:

«Если бы я мог, сам бы поехал его искать, видя, как ты мучаешься».

«Он же тебе не нравится», - напомнил Наруто, однако в груди потеплело. Ему не хватало простого дружеского согласия. Гаара и тут преуспел. Он очень хорошо изучил Узумаки Наруто. И пусть даже он будет притворяться, что симпатизирует Итачи, Наруто готов был этим довольствоваться.

«Не нравится, - подтвердил Гаара. – Но я его и не ненавижу».

Снова пауза. Пока Наруто думал, что же ответить, Гаара снова написал:

«Ты где? Обедал хоть?»

«Обедал, не волнуйся», - соврал Наруто. Он и правда пресытился беспокойством и поглощающим его отчаянием. От разговора с Гаарой он словно проснулся и огляделся уже более осмысленно. Улицы тянулись бесконечно. Одинаковые улицы, отличающиеся только вывесками магазинов и расположением перекрёстков.

«Врун», - очередным посланием обвинил Гаара.

«Правда», - надавил Наруто, призывая его поверить, пусть даже не искренне, а сделать вид.

«Приезжай ко мне. Что ты один будешь делать в таком состоянии?»

«Вернусь домой и высплюсь».

«У тебя же есть телевизор. Всё равно спать завалишься?»

«Да», - опять врал. Их обоих это устраивало. Ненавязчивая ложь, призванная лишь успокоить совесть собеседника. И всё равно они оба не успокоятся. Не до того.

«Полиция парализована военными, - написал Гаара снова после небольшого перерыва. – Армейские собаки приучены искать химвещества, а не людей».

«И ни одна из них не способна отыскать человека?» - не поверил Наруто.

Всё-таки Гаара внял его просьбе и попытался выбить наряд с собаками.

«Потерпи. Скоро всё уладится – и полиция снова получит полномочия, хоть и частичные».

«Вообще странно. Почему вдруг так быстро урезали передвижения полиции? Это же госслужба».

«Когда всем заправляют военные, другие службы теряют привилегии».

«Ну прям, - не поверил Наруто и напомнил. – А кто нянчился с шишками из того квартала, уговаривая их покинуть свои дома?»

«Я говорил о службах, а не о правительстве».

«Сам ты всё путаешь, - отмахнулся Наруто. – Я правда домой, думаю поспать, а то башка не соображает уже».

Уснуть ему вряд ли удастся, но он действительно хотел попытаться. С новыми силами будет проще искать Итачи. А к тому моменту уже могло что-то проясниться.

«Напиши, как доедешь».

«Ладно».

Больше они ни слова друг другу не сказали. Как легко было бы вернуться к Гааре и возложить на него заботу о себе. Наруто только об этом подумал и сразу же отмахнулся. Более ненавязчиво заботиться, чем Кимимару, ни у кого не получалось. Между ними и правда установились особые доверительные отношения…

Наруто так думал до того момента, как Кими решил убить Итачи.