Кимимару вернулся в свой новый дом после очередного задания. Дом – одно название. Он был хорошо отделан, современно обставлен, включал в себя все удобства и даже горничную, приходящую и уходящую незаметно. Кимимару ничего не нужно было делать, даже платить за аренду. Но в этом доме не было самого главного – уюта. Насколько была мала квартирка Наруто, но даже в ней чувствовалось тепло. Этакое тепло человеческих душ, живое, способное согреть и утихомирить агрессивные мысли.

Кимимару перехватил только кусок копчёной рыбы и тут же его запил, ибо он показался слишком солёным. Дома его ничто не держало. Дома было «холодно». Тот самый душевный холод, затмевающий разум и не позволяющий увидеть будущее. У Кимимару не осталось будущего, только то, какое подготовил для него Орочимару. Возможно, однажды, когда Амо растеряет свой шарм и утратит звёздность, его тоже по-тихому уберут. Но пока Кимимару справлялся. И справлялся хорошо, не промахнулся ни разу. Орочимару что-то говорил о врождённом чувстве меткости. Кто-то работает над ней всю жизнь, а кому-то даётся легко практически с первого раза. Человек к чему-то склонен или не склонен. Как оказалось, Кимимару был склонен к активным видам спорта: охоте, рыбалке и прочим увлечениям, требующим жертв.

Он поставил стакан на стол и опустился на стул перед ним, погрузил пальцы в волосы, наклонив голову. Одиноко. После того, как он встретил Орочимару там, на кладбище, он как будто уже почувствовал дыхание этого одиночества, но продолжал цепляться за Наруто и товарищей. Товарищи тоже изменились. Наверное, они были просто заняты, но он интуитивно понимал, что они начали опасаться его из-за его деятельности. Никто из них не стал киллером. Амо суждено было им стать. Со всей его блистательностью он внушал больше страха, чем любой другой киллер.

Звонок в дверь пробудил его от тяжёлых размышлений. Кимимару даже вздрогнул, тут же на руки посмотрел, думал увидеть кровь, ибо убийце от крови никогда не отмыться. Крови не было, но оставалось ощущение тонкой плёнки на ладонях. Кимимару их одну о другую потёр и двинулся открывать.

Рой сразу вошёл, не спросил, не поприветствовал, делал вид будто ничего не произошло между ними. Но они оба чувствовали, что произошло. То самое, о чём невозможно забыть. Даже если однажды они все вернутся к прежней жизни, это чувство всё равно останется и продолжит омрачать их чистую дружбу, пронесённую сквозь года.

- Я думаю, что он специально это делает, - начал Рой, едва плюхнулся в кресло в большой комнате, сразу же на один бок склонился и прикрыл глаза рукой. – Башка с утра просто раскалывается. Кви сказал, метеорологи бурю обещали.

Кимимару пододвинул стул, сел напротив и молчал, не пытался ничего писать.

- Этот Орочимару нас отдаляет, тебе так не кажется? – уточнил Рой свои опасения. Его взгляд вынырнул из-под пальцев, устремился на собеседника.

Кимимару тоже так казалось, хотя он прежде не думал над этим. Он просто кивнул.

- Зачем? – спросил Рой.

Кимимару не мог пожать плечами. Он тоже догадывался, как и все они. Уже сейчас они не могли сговориться против босса, если вдруг захотят отколоться. Может быть, Рой ещё способен что-то сделать. Он всегда крепче остальных держался за прошлое.

- Меня знаешь что бесит? Мы же все пляшем под его дудку, а он даже не напрягался для этого. Чёрт, он даже сам на ней не грает, а заставляет это делать других, - Рой грустно усмехнулся. – У меня от него мурашки.

Кимимару не захотел больше молчать, достал прибор и написал:

«Почему ты только сейчас проявляешь столько несогласия? Мы же знали, на что шли».

Написал и положил на журнальный столик между ними, подтолкнул пальцами, чтобы прибор не вылетел за пределы. Рой поймал его уже у края и поднёс к глазам, а затем так же аккуратно отправил его в обратную поездку.

- Я слышал, как они про Виджа говорили, про какой-то долгосрочный план, - не ответил Рой, но эта его фраза сама по себе являлась ответом.

«Кто? Орочимару?»                      

- Нет, - Рой головой качнул только один раз. – Просто слышал. И меня это выбесило.

«Что они говорили? Что из-за смерти Виджа теперь нас можно долго использовать?»

Это и так очевидно, однако Кимимару тоже насторожился. С Орочимару нельзя оставаться расслабленным. Это не тот человек, который станет что-то делать бескорыстно.

- Они и других знаменитостей обсуждали, но сосредоточились на тебе и на Видже. Если им нужен был только ты, зачем столько внимания уделять ему? Я знаешь что думаю? Орочимару с самого начала планировал как-то использовать ошибку Виджа. Ему бы не позволили выступать на сцене, особенно если бы он себе горло порезал. Ему бы устроили торжественный уход на всю страну, но не оставили бы в шоу-бизнесе. А Орочимару бы этим воспользовался и всё равно попытался завлечь тебя.

Но Видж погиб в камере. Кимимару хотел ответить, но задержал палец над прибором, не отрывая взгляда от собеседника.

- Видж взял – и умер. И за это все здесь считают его героем, - возмутился Рой. – Разве не лучше было бы и его привлечь? Видж вообще талантливым был, мог любую мелодию набрать, раз её услышав. Он бы и с тобой снайпером… - он заткнулся, вообще голову опустил, что лишь доказывало изменившееся отношение.

Видж и правда мог бы обскакать Кимимару. Он не стал исполнителем номер один только потому, что голосом не обладал. Петь мог Боа, но до голоса Амо ему было далеко. Поэтому все они, единогласно, проталкивали Кимимару, а он потянул их с собой, к вершине славы. А теперь тянет в самую грязь.

- Я считаю, что праздновать смерть – гадко, - подчеркнул Рой. – Чья бы она ни была. Как бы много полезного из неё потом ни извлекли. Это не по-людски – и всё.

«Давай выпьем», - предложил Кимимару. Не знал, что ещё сказать. Рой пришёл излить душу, не подозревая, как воздействовали его слова на Кимимару.

Виджа должны были забыть. Если после смерти он стал ещё знаменитее, это только настораживало.

Кимимару молча встал и подошёл к бару. Орочимару о выпивке отлично позаботился, словно понимал, чем новоиспечённый киллер будет запивать воспоминания о чужой крови на руках. Кимимару выпивал, но не до беспамятства. Он никогда не пил столько, сколько мог выпить с Наруто или друзьями. Сегодня они и с Роем не напьются. Он вернулся с бутылкой фирменного вина и двумя бокалами на длинных ножках, которые нёс, зажав между пальцами. Он их по одному на стол поставил и разлил вино. Терпко пахшее вино почти оливкового цвета. Он первым выпил и взялся за прибор. А Рой, едва пригубил, снова заговорил, пока Кимимару печатал:

- Паршиво на душе. Ты не представляешь, как мне хотелось вмазать этим ушлёпкам, чтобы хоть мёртвых не обсуждали. Видж для них как кнопка. Не как герой, а чёртова кнопка, нажав на которую, включился этот их проклятый план.

«Тебе не кажется это слишком своевременным совпадением? Почему Видж умер именно в тот момент, когда имя Амо нужно было Орочимару?» - попытался навести товарища на другую тему Кимимару.

- Кажется, - словно обронил Рой и губы поджал, потом выпил, скользнул взглядом по собеседнику и опять приложился к бокалу, пока не опрокинул всё его содержимое в себя.

Кимимару больше не подливал, смотрел на него до тех пор, пока Рой будто не осмелел и не встретился с его взглядом.

- Ты о чём думаешь? – с подозрением спросил он. – Амо, только не надо глубокой философии.

Он боялся. Кимимару осознал, что Рой тоже об этом подумал. Он наконец изменил положение и снова взял бутылку, разлил по бокалом и первым взял свой.

- Что он сказал тебе, раз ты сразу у него на поводу пошёл? – поинтересовался Рой, прикончив свой бокал. – Он же не мог привлечь тебя ложью. Ты её шкурой чуешь.

«Он не врал мне, - согласился Кимимару. – Но он также не говорит всей правды. Я не знаю, как выглядит общая картина».

- То есть, тебя устраивает роль шестерёнки? Ладно мы. Но ты! Ты же мегазвезда. Ты его затмеваешь своим сиянием. Не унизительно?

«А ты испытываешь унижение?»

- Нет, - опротестовал Рой. – Как бы сказать-то… Он очень мутный тип. Когда он говорит, ты ему веришь, чувствуешь, как становится хорошо и всё понятно. Только всё это – грёбаный антураж, который он всюду таскает за собой. Как лампочку включаешь: включил – светло, выключил – темно. Не стал бы я доверять ему.

«Я не доверяю. Просто выбранный путь мне показался правильным».

Кимимару, когда получил прибор обратно, задержался на экране взглядом и ничего не написал больше. Тогда действительно этот путь показался Кимимару единственным верным. Он хотел, чтобы виновные ответили за смерть Виджа, и опомниться не успел, как уже зашёл настолько далеко. Разве прежде Кимимару когда-нибудь думал, что станет киллером? Тем самым киллером, у которого есть громкое имя. Кимимару прозвали Безмолвным Убийцей, причём не только свои. Это имя, как зараза, расползлось дальше. Каждая служба, каждое подразделение военных знало это имя.

Когда Кимимару снова поднял прибор с колена, его рука тряслась. Он не веря уставился на неё и смотрел до тех пор, пока Рой не подошёл, сам обхватил его руку обеими своими и сжал.

- Только не совершай ничего необдуманного, ладно? Не спрашивай у него. Я чую, что если спросишь, случится что-то плохое. Государство осудило Виджа. Если бы не это обвинение, он бы никогда…

Видж никогда бы не покончил с собой. Это было не в его духе. Видж не отличался от них, крепких духом, и боролся до последнего. Он бы ждал хороших новостей, а не полез в петлю. Его убили – и это неоспоримо. Только теперь появились сомнения. Кимимару начал мучить вопрос, которым он никогда не задался бы, если бы не визит Роя: кто его убил?

Орочимару нужно было имя Амо. А что способно привести Амо к нему кратчайшими путями? Каким бы талантами ни обладал Видж, он и на десятую долю не был так полезен Орочимару, как имидж Амо. Если бы Амо погиб, тогда жизнь каждого из ребят стала бы такой же важной, как весь звёздный блеск Амо. И у Орочимару появилось бы несколько верных бойцов, стремящихся отомстить.

Кимимару терялся в мыслях. Что-то было нелогично во всём этом, но он уже начал верить. А значит, необходимо проверить то, что он услышал, и убедиться в беспочвенности этих домыслов или в их правдивости. Кимимару боялся итога, но просто забыть не мог, не имел права. Он в ответе за Виджа. Ведь именно Кимимару привёл их всех на эстраду. О вероятности того, что кто-то из ребят мог сгинуть ещё раньше или закончить ещё хуже, он не думал. О вероятностях пусть думают теоретики и статистики. Он жил в реальном мире, а в реальном случилось то, что случилось.

- Амо, - Рой по привычке обращался к нему по сценическому имени, подсел поближе, для чего пришлось притащить ещё один стул и поставить вплотную к его стулу, - я боюсь, что мы всё-таки выбрали не ту сторону. Да, Орочимару сражается за смягчение режима, я не спорю, но сам он монстр похлеще нынешних тиранов.

«Поздно менять сторону, - написал Кимимару, а Рой смотрел ему под руку и видел каждую появляющуюся букву. – Ошибка – тоже результат. Но я не думаю, что это ошибка. Это опыт».

- Опыт? Для чего? Тебе так пригодится в жизни ремесло… - Рой заткнулся, не договорил, не смел в глаза называть товарища убийцей.

Кимимару изменил тактику:

«Если бы не наш выбор, мы могли не узнать правды».

- Или альтернативы правды. Всё это вероятности. А ты уже поверил.

«Всё равно. Я не хочу заблуждаться, и выясню, кто виноват в смерти Виджа».

- Амо, ну ты… а-а-а, чёрт, давай просто выпьем.

И они выпили.

Кимимару знал этого человека. Якуши Кабуто состоял в ближнем кругу Орочимару, сам являлся правой рукой босса, и Кимимару не раз приходилось иметь с ним дело. Он без колебаний заменял Орочимару, когда тот таинственным образом исчезал. Этот человек едва не лишился голоса, когда Орочимару нашёл его.

- Амо? – он посмотрел из-под очков, будто мог не узнать собеседника, остановил руку, хотя уже держался за полуоткрытую дверцу машины, уезжать собирался, но игнорировать такую важную персону не смел. Кимимару понимал, что сейчас пользуется своими привилегиями, созданными шоу-компанией. Не сам он старался. Он только пел и снимался в рекламе. Всё остальное делали чужие для него люди.

Кимимару поднёс к нему прибор с готовой фразой:

«Мы можем выпить кофе?»

Конечно же, Кабуто согласится, раз просит мегазвезда. Сколько ещё удастся пользоваться созданным имиджем? Но он рухнет явно не сегодня. Его имидж уже менялся. Сначала его любили, а теперь любили и боялись. Вряд ли власти всем раструбили, что всеобщий кумир стал киллером. Им просто не поверят. Правительство столько времени урезало человеческие права, что и новое заявление покажется людям лишь насмешкой.

- Конечно, - Якуши Кабуто передумал уезжать, посчитал дело Амо более срочным. Он захлопнул дверцу машины и сунул ключи в карман, а потом указательным пальцем поправил очки на носу, хотя они и так плотно сидели. – Босс что-то велел? Мне он ничего не говорил.

Кимимару покачал головой. Вместо ответа на вопрос он задал свой:

«Как ты пришёл к Орочимару-сама?»

- Как? – Кабуто не удивлялся. Наверное, Кимимару не первый, кто спрашивал об этом. – Пойдём, - он подхватил собеседника под локоть и увлёк в недра большого дома. Дом, в который Кимимару заглядывал очень редко и только по делу, зато Якуши Кабуто чувствовал себя тут как рыба в воде. Как будто он здесь властелин. Орочимару здесь очень редко появлялся. Неудивительно, что именно Кабуто что-то мог знать о Видже.

Кабуто усадил Кимимару за стол и сам взялся его обслуживать. Он действительно принялся варить кофе. Натуральный, только что помолотый, ещё из кофемолки не высыпанный, душистый и оказавшийся очень желанным. Кимимару не хотел пить, тем более не хотел ощущать кофейной горечи, но запах раздразнил его.

- Ты можешь мне не верить, но это самая обычная история, - Кабуто не оборачивался, следил за водой, которая ещё не успела даже нагреться. Он не смотрел на собеседника. Кимимару не пытался перебить его, не подавал никаких сигналов, словно мог пропустить хоть слово из страшной тайны.

«Такая обычная, как произошло со мной?» - поинтересовался Кимимару, однако не встал, продолжал сидеть и рассматривать подвижную спину собеседника. Кабуто явно испытывал неловкость в присутствии настолько именитого коллеги. Кимимару и сам осознавал, насколько выделяется. Возможно, он бы не вписывался, не обнаружив в себе талант меткого стрелка. Возможно, ему бы отписали роль талисмана, окажись он бесполезным. Орочимару, прежде всего, нужно было его имя. Однако Кимимрау словно всегда работал на эту организацию, а теперь всплыли какие-то тёмные пятна.

Он отлично знал, что тёмных пятен тут предостаточно, поэтому не обманывался.

Кабуто резко развернулся, оставил кофе в покое – всё равно вода ещё не закипела. И тогда он наклонился за прибором Кимимару, но тот живо перехватил его. Не стоило Кабуто видеть фразы, которую он написал, поэтому быстро удалил и написал снова:

«Ты стал правой рукой Орочимару-сама. И именно он пришёл к тебе, а не наоборот. Мне интересно почему? – чуть поразмышляв, он добавил. – Мне он тоже уделяет много внимания, и я хочу знать, имеет ли он на меня похожие виды».

Всё дальше и дальше уводил разговор в сторону, хотя остановил этого человека вовсе не для праздной беседы. Кимимару начинал беспокоиться. Он начал подозревать, что избрал не ту тактику. Кабуто снова посмотрел на него из-под очков и промолчал. Не тот человек, который станет раскрывать секреты босса. Кимимару губы поджал, осознав, что испытывает к нему даже некую неприязнь. А Кабуто всё смотрел и смотрел, не отрываясь. Под этим взглядом становилось неуютно, но Кимимару его выдержал. Чувствовал, что нужно выдержать.

- Это правда была самая обычная история, - повторил Кабуто, словно сдавшись, но к воде на газу не повернулся. – Я учредил и заведовал научной лабораторией. Ты же знаешь, как бывает: сначала всё шло по плану, а потом стал разгораться интерес. Я сделал несколько любопытных открытий и неосторожно позволил своим сотрудникам затронуть этическую сторону. Кто-то позвонил в полицию, а там разборки на федеральном уровне.

«Тогда зачем было лишаться голоса?» - поинтересовался Кимимару. В таком преступлении от голоса уже ничего не зависело. Кимимару представить не мог всех масштабов, поэтому остался равнодушным. Он просто хотел понять.

- Понимаешь, - Кабуто замялся, висок пальцем покарябал и снова опустил руки, прямо по швам, как солдатик, - я тогда наговорил лишнего на эмоциях. И внезапно власти сосредоточились на этом аспекте. Это странно, я понимаю, но обвинить человека в сквернословии куда легче, чем копаться в подноготной работы лаборатории. Не все, знаешь ли, законники – учёные.

Смутное объяснение. Если власти кого-то хотят обвинить, они вскроют всё, а тут какие-то научные труды, тем более, не самые этичные.

«Это вовсе не обычная история», - заметил только это Кимимару, оставляя остальные мысли при себе.

- Обычная, Амо. Различия только в сфере действий.

«Если ты так обычен, почему именно к тебе пришёл Орочимару-сама?» - Кимимару ни на миг не забывал, что Орочимару выдернул Кабуто прямо из-под ножа. Он умел выбирать моменты. С Кимимару тоже так было, когда он готов был преисполниться отчаянием, глядя на холодный могильный камень.

- Из-за способностей, - как будто у Кабуто были подготовленные ответы на все вопросы. – Я сам собрал начальный капитал, я создал лабораторию, я нашёл спонсоров, нужных людей и добился успеха. Я мог бы пойти дальше, но эта деятельность уже вышла бы за рамки закона.

«И Орочимару-сама всё это время наблюдал за тобой?»

- Не знаю. Мне достаточно того, что он заметил меня. А тебе? Ты разве не рад, что избавился от гнилого давления государства?»

Кимимару снова сделал паузу, на сей раз длительную. Так смело отзываться о государстве могли только убеждённые его противники, ненавидящие его систему всей душой, искренне. Так мог бы сказать человек, полностью уверенный в своей безнаказанности. Кимимару тоже порой хотелось вслух наговорить гадостей о существующей системе, но он предпочитал мариновать мысли внутри головы.

Якуши Кабуто явно стал близким по духу человеком для Орочимару по своей воле и отказался от всех прежних идеалов. Насколько Кимимару знал, он и от лаборатории отказался ради нового дела, хотя сейчас усомнился в этом. Возможно, Кабуто сохранил где-то свои научные труды и продолжал их развивать. Кимимару до сих пор не было до них дела, существовали они в реальности или нет. Его волновало другое. Он подошёл к Кабуто из-за Виджа, а не из-за интереса услышать о какой-то лаборатории, нарушающей этические законы.

- Амо, - первым окликнул его Кабуто, уже совсем не смотрел на закипающую воду, наоборот, подсел за стол с другой стороны, - тебя что-то тревожит? Орочимару-сама доверяет мне. Я могу помочь, если тебе нужна помощь.

Он несомненно хотел помочь. Кимимару решил, что и Кабуто его преданный фанат. Уж не вместе ли они решали завербовать звезду первой величины?

«Меня тревожит ситуация с Виджем, - прямо так прямо. – Недавно о нём прошёл разговор. Почему?»

- А разве люди не могут упомянуть имени одного из своих кумиров? Я бы тоже поддержал беседу и напомнил о своих сожалениях.

Как легко он выдавал себя за фаната. Однако, если что-то пойдёт не так, он вряд ли выберет сторону Кимимару. Он уже полностью проникся к своему боссу, таинственному настолько, что о нём вообще никто ничего не знал, кроме того, что его вышвырнули из правительства.

«У Орочимару-сама везде есть свои люди. Они наверняка есть и в тюрьмах. Почему они не пришли на помощь, когда были так нужны Виджу?»

- Видж покончил с собой, насколько мне известно. И это было для меня шоком, хоть ты можешь мне и не верить, - Кабуто сохранял бесстрастное выражение лица и снова поправил очки на переносице. Кимимару задумался над его жестом. Наверняка он выражал беспокойство. А если он беспокоился, то точно по серьёзному поводу.

«Наши истории чем-то похожи, - Кимимару не остановился. – Мы оба были перехвачены им. И мы оба обладаем тем, в чём Орочимару-сама нуждается».

- Если это подстроено, почему он не перехватил тебя до операции? – резонно заметил Кабуто и наконец встал. – Вода закипела, а я совсем отвлёкся.

«Я не хочу кофе», - написал Кимимару, но Кабуто уже не увидел этого. Надпись ещё некоторое время висела на экране. Кимимару осознал, насколько она вызывающе смотрится, ибо именно он предложил выпить кофе. Он удалил её и набрал другую»

«Ты не похож на шокированного человека».

Только по истечении нескольких долгих секунд Кабуто вернулся к разговору, после того, как засыпал кофе и выключил газ под ним.

- Это потому, что я уже давно пережил свой шок. А ты? Ты тоже не кажешься мне убитым горем по своему товарищу, - тут же выдвинул сравнение он.

«Орочимару-сама пришёл ко мне как раз в тот момент, когда я был убит горем».

- Он просто знает, когда человек примет его поддержку, поэтому и приходит в самые шокирующие моменты.

«С тобой было так же? Он пришёл, когда ты больше всего нуждался в новом стимуле?»

- Можно сказать и так. Но это не значит, что Орочимару-сама чего-то там выжидает. Зачем ему было ждать, пока ты вырежешь себе связки? Разве ему не выгоднее было оставить твой голос при тебе, чтобы оказывать на публику больше влияния?

Кимимару не ответил. Именно из-за вырезанных связок фанаты подняли волну возмущения. Эта волна была выгодна Орочимару, что бы Кабуто ни утверждал. Зато Кимимару понял одно: Кабуто никогда не пойдёт против своего босса. Вероятно, прямо сейчас он защищает его. Хотя вряд ли Орочимару нуждался в защите.

И Кабуто снова сидел напротив. Пододвинул чашку с чёрным кофе под нос Кимимару и не притронулся к своей.

- Ты надумываешь для себя слишком много лишнего. Не стоит считать, будто все в этом мире только и стремятся обмануть тебя.

«А что стало с твоей лабораторией?» - спросил Кимимару.

- Её расформировали, а на этом месте поставили магазин.

«И тебя это не трогает?»

- Поначалу оскорбляло. Но ты знаешь как бывает: человек привыкает ко всему. Со временем он начинает спокойнее относиться к многим возмутительным вещам. В итоге он сам становится тем, кто делает эти возмутительные вещи. Я доволен своим положением, даже учитывая, что моё имя не так прославлено, как моего босса. Пей кофе.

«Прости, я расхотел», - Кимимару к чашке не притронулся. Ему больше нечего тут делать. Даже рискуя вызвать на себя подозрение, он просто встал и посмотрел на дверь. Кабуто не сдвинулся с места, степенно взял чашку за ручку и поднёс к губам.

- Очень горячий. Напрасно ты так, Амо. Кофе не виноват в том, что у тебя наступил кризис.

«Не кризис», - тут же опроверг Кимимару.

- А как ещё назвать волну твоих подозрений? Если кто и виноват в смерти Виджа, то только тот, кто осудил его.

«Но Орочимару-сама мог хотя бы его спасти».

- Он мог и успеть пораньше прийти к тебе. Тогда ты не лишился бы голоса, - напомнил Кабуто в очередной раз. – Это значит, что только после всех свершившихся событий он взял тебя в уравнение.

«Но он не мог просмотреть перспективы, которую обеспечивает использование мегазвезды».

- Верно. Этого он проигнорировать не мог. Но почему-то он не успел до твоей операции.

«Возможно, он просто не знал точной даты».

- Не знал? – Кабуто снова выглянул из-под очков, словно подчёркивая безосновательность заявления. – Да, возможно, ты прав, и он просто не знал.

Кабуто явно удивился, но тут же нашёл компромисс, устроивший бы собеседника. Больше Кимимару не колебался. Он шагнул к двери, занятый новыми мыслями. Орочимару нужен был именно скандал, вовлёкший как можно больше народу. Из-за Амо вышла как минимум треть населения, а то и половина. И именно в этой неразберихе Орочимару нанёс решительный удар.

Кимимару остановился за дверью, прислонился к ней спиной, прикрыл глаза. Ему не хотелось немедленно искать правду. Ему казалось, он услышал предостаточно, чтобы сделать выводы. Не хватало только уверенности, которой ему никто не даст. Становилось гадко на душе. Кимимару словно опять возвращался в те дни, когда скорбел над могилой Виджа. Тогда Наруто вытащил его из депрессии, но вернуться к Наруто он больше не мог.

Кабуто не шевелился на кухне, зато Кимимару услышал его голос и насторожился. Кто станет названивать сразу же после ухода собеседника?

- Он начал задавать вопросы, - расслышал Кимимару очень тихое, - …да, Орочимару-сама, слишком рано…

Больше он не стал слушать. Этого ему было достаточно. Орочимару совершенно точно приложил руку ко всем случившимся с группой несчастьям. Чувство предательства возобладало надо всеми остальными, но Кимимару сдержался. Он старался выглядеть обычным. Он совершенно обычно кивнул заметившим его незнакомцам. Все в этой организации были незнакомцами, кроме старых друзей. В какой-то момент ему показалось, что Орочимару вышел из этой категории и стал чуточку ближе. Но Орочимару оставался таким же далёким и чужим, как и все остальные.

Кимимару стрелял в тире. Это был не совсем обычный тир. В нём использовались настоящие патроны, а от выстрела следовала настоящая отдача. Кимимару знал, как пригласить Орочимару на серьёзный разговор. Ведь тогда, на кладбище, он тоже был занят личными и по сути бесполезными делами, скорбя по Виджу. Орочимару пришёл к нему именно в тот момент. Кимимару верил, что придёт и на этот раз. Обязан прийти, так как его люди, на которых он слишком рассчитывал, занимаются чем угодно, но не работой. У Кимимару было много работы. Его никто не принуждал, не показывал списков. Просто он знал. Едва он морально подготавливался к очередному рейду, следовало распоряжение, фото цели, её координаты и вероятные места, где она может быть. Кимимару не любил медлить. На сей раз он не получил никакого задания – и это являлось доказательством усилившегося внимания к нему.

Покой только угнетал. Кимимару сам сделал первый шаг, рассчитывая на догадливость босса. Орочимару был чертовски умён и всегда появлялся там, где был необходим. Он никогда не ошибался со сроками, к каждому находил индивидуальный подход. Правда, он не контролировал всех до единого своих людей – это невозможно, но он выделял из общей массы особых человек. Кимимару входил в эту категорию. Он даже не задумывался, кто распоряжается остальными. Наверняка, как в любой укрепившейся организации, существовало множество иерархических ступеней. Прежде Кимимару вообще не задумывался над её структурой, просто действовал, просто выполнял приказы, просто позволял себе плыть по течению, избрав пассивную роль и довольствуясь ею. Но так долго не могло продолжаться. По мнению Кабуто, перемены наступили слишком быстро.

Он выстрелил. В плечо сильно ударило, его чуть назад развернуло, но Кимимару быстро вернул прицел и не нажал на спусковой крючок в очередной раз, потому что заметил ЕГО. Орочимару не имел права игнорировать такое красноречивое приглашение. Он подошёл сбоку, не позаботившись о наушниках, вероятно, и не вспомнил про них. Вряд ли он простаивал в тирах часами. Вряд ли он самолично в кого-то стрелял. Большие шишки не любят марать руки.

Кимимару опустил винтовку, положил её на стойку и не повернулся. Орочимару справа остановился. Кимимару увидел его холёные тонкие пальцы рядом с лежащим оружием. Даже к своему солидному возрасту он не утратил особого шарма, а может, из-за возраста и приобрёл его. Он не походил на старика, у него не было морщин: результат это пластических операций или некоего чудодейственного эликсира – Кимимару не знал и не думал. Орочимару выбивался из любой системы. Он выделялся даже на фоне всего остального человечества. Если инопланетяне существуют, то он – наглядный пример.

- У тебя несомненный талант, - прокомментировал Орочимару, рассматривая с тихим жужжанием подъезжающую мишень, испещрённую крупными дырами вокруг центра, с огромной дырой в самой середине. – Я не ошибся, делая на тебя ставку, но я забыл о человеческой сущности.

Кимимару промолчал. Он мог бы ответить быстро, обладай голосом, и совершил бы ошибку. С Орочимару надо всё делать обдуманно. Он внушал опасения и крошечную толику доверия, когда проявлял заботу, но в остальном всё то, что оттолкнёт любого человека. Орочимару походил на острый перец, покрытый сладкой карамелью. Его нельзя постичь. Его нельзя раскусить, не поморщившись, а если попытаться, то придётся справляться с последствиями.

- Все мы не роботы, - продолжал он вещать. – Всем нужна передышка. Возьми перерыв.

И он замолчал. Теперь точно настал черёд Кимимару. Он извлёк прибор и написал:

«Я не устал».

- Устать можно не только физически. Наоборот, моральное давление сильнее выматывает. Ты положил столько наших недругов, что заслужил даже не выходные, а целый отпуск. Ты добился больше, чем я со своей активной борьбой за полгода. Потому что у тебя есть имя.

Кимимару хотел усмехнуться и сравнить с таинством имён в древних преданиях, исходя из которых, якобы, заполучивший истинное имя человека, зверя или явления, способен управлять им. Наяву всё обстояло куда прозаичнее. Не было мистики, не было красоты во всей этой «справедливости». Любая справедливость, вбитая силой, будет покрыта кровью и оставит после себя множество недовольных и ущемлённых.

«Вы хотите всю жизнь контролировать меня?» - спросил Кимимару напрямую.

- Конечно, - Орочимару не волновался, словно знал каждое слово, каждую мысль, каждый поступок собеседника наперёд. – Кто не хочет уверенности? Ты тоже её жаждешь, иначе не достиг бы кризиса. Но твой прогресс слишком стремителен. Это даже пугает.

Орочимару взял винтовку, из которой только что стрелял Кимимару, щёлкнул затвором, потом извлёк магазин и загнал его обратно, бросив лишь взгляд. В нём оставалось два-три патрона – Кимимару не считал. Орочимару мастерски обращался с оружием, что ставило на предположении, будто он дилетант, жирный крест. Орочимару вполне сам мог пройти все ступени. Он умел обращаться с оружием до того, как занял место в правительстве и создал фракцию. Его движения не выглядели суетливыми. Это была рука человека, прошедшего множество испытаний. Он поднял винтовку, упёр её приклад в плечо, чуть пригнул голову к кольцу прицела и не выстрелил.

Кимимару плечи опустил, осознавая, какое испытывал напряжение во время ожидания.

- Мне очень нужно твоё имя. Я ещё не извлёк из него всего, что можно, - продолжил Орочимару, кладя винтовку обратно на стойку, однако руки не убрал, будто Кимимару сейчас схватит её и застрелит собеседника. Это неосознанный жест, или Орочимару действительно было чего опасаться?

- Я не раскрутил и половины того, что намеревался сделать, - покачал он головой. – Но я знал, что рано или поздно ты очнёшься от своего сна и придёшь за ответами.

«Как давно вы планировали взять меня в оборот?» - задал вопрос Кимимару.

- Ты хочешь знать, имел ли я на тебя виды, смотря концерты по телевизору? Конечно, я думал, как было бы славно, заполучи я такое влияние на массы. Меня лично мало кто знает. А те, кто знает, не полыхают любовью. Любовь и фанатизм – вот что движет людьми.

«Вы забыли о ненависти. Это такой же сильный стимул взять оружие в руки».

- Верно. Ты ведь и пришёл ко мне из-за ненависти.

«Но я большее не знаю, кого именно должен ненавидеть», - выдал основное Кимимару.

- Разве то, что происходило до бунта, не даёт ответа на твой вопрос?

«Политика одного всегда вызывает недовольство у остальных. Я имел в виду другое».

- Понимаю, - Орочимару будто случайно пододвинул винтовку к себе. Кимимару не прокомментировал этот жест, но выглядел он красноречиво. Будто опровергая возникшие мысли, больше ассоциативные, чем обдуманные, Орочимару снова взял оружие, неторопливо развернул его дулом к мишени, так и маячившей перед самым носом, ибо никто не удосужился ни заменить листка картона, ни отправить его обратно к стене.

Орочимару больше не говорил… и не стрелял, хотя Кимимару ждал и того, и другого. Орочимару оставался таким же непостижимым, каким выглядел при первой встрече. Он внушал опасение. От него дрожало всё нутро. Нельзя идти против этого человека. Нельзя выказывать к нему презрение – он запомнит и ответит в момент, когда этого не ожидаешь.

Кимимару чувствовал упадок сил. Только на стремлении расставить все точки над i он сохранял уверенность и внешнее спокойствие. Его начинало потряхивать от чувства, которому нет объяснения: негодование, намешанное на интуитивном страхе.

Он забыл о винтовке. Всё равно не собирался ни в кого стрелять. Он взялся за прибор и напечатал:

«Имея людей во всех сферах, вы имеете очень большое влияние».

Он показал итог боссу, а он промолчал, ждал продолжения. Они оба прекрасно знали, какая фраза появится следом.

«Это вы распорядились убить Виджа?»

Орочимару оставался спокойным, только взглядом скользнул по надписи, и таким же спокойным тоном поинтересовался:

- Что привело тебя к таким выводам?

«Вам нужно было моё имя. Воспользоваться трагедией было проще всего».

- И ты решил, что я стану убивать кумиров?

«Вы не ответили».

Орочимару всё-таки не выстрелил. На сей раз он положил винтовку куда решительнее и даже убрал с неё руки, полностью развернулся к собеседнику, приковывая его к месту. У Кимимару по спине холодок прошёл.

- Я не трогал твоего друга.

Двоякое заявление. Не трогать можно собственными руками, но очень легко воспользоваться чужими.

Кимимару словно осмелел, пошёл дальше, надавил, о чём никогда помыслить не мог. Мало кто пытался давить на Орочимару. Наверное, таких людей уже не осталось на свете. Это было ошибкой, но Кимимару всё равно углубил вопрос:

«С какого момента вы привели свой долгосрочный план в исполнение? Вы только убили его или спровоцировали на преступление, за которое его осудили? Как давно вы взяли меня в уравнение?»

Любой дрогнул бы. Любой поспешил бы возмутиться столь откровенным обвинением. Любой начал бы искать оправдания или высыпал ответные обвинения. Любой, но не Орочимару. У него ни один мускул на лице не дрогнул. Он оставался убийственно спокойным, только атмосфера поменялась, стала ещё слаще, от чего страх лишь усилился. Этот человек умел внушать настоящий, животный ужас одним своим присутствием, одной фразой. И для этого ему не приходилось шевелить и пальцем.

- Я же сказал, Амо, - Орочимару состроил огорчённое выражение лица – ложь. – Я не убивал твоего друга. Я не думал так сильно рисковать, совершенно не зная тебя. Ты мог не пойти за мной. Ты мог оказаться совершенно другим человеком, а не тем, кем подавал себя на публике. Скажи, разве стоило всё это делать ради крошечного, почти призрачного шанса?

Не стоило. Риск превышает выгоду. Это всё равно, что вложить все деньги в поездку, которая завершится грандиозным открытием, но в итоге не получить ничего: ни капитала, ни результата. Но Кимимару не забывал о нечеловеческих способностях Орочимару. Ошибся бы любой другой, но не он. Он заранее знал, где лежит то самое открытие, найдя которое он преумножит капитал.

«Не знаю», - сознался Кимимару. Он бы точно не рискнул, но упоминание Роя о каком-то долгосрочном плане, которое не давало ему покоя, смешивало все логичные выводы.

Орочимару поднял руку и тронул волосы Кимимару. Кимимару чуть не вздрогнул, выдержал с достоинством, хотя это прикосновение ассоциировалось с атакой ядовитой змеи. Орочимару не сделал ничего ужасного, просто пригладил одну непослушную прядку и остановился, сжимая её кончик в кулаке, продолжал поглаживать её большим пальцем, а Кимимару всё так же не шевелился.

- Возьми несколько дней выходных. Если хочешь, я подыщу для тебя местечко, где ты вернёшь своё душевное равновесие, - предложил Орочимару сладеньким голоском, настолько приторным, что карамель на перце начала таять и потекла липкой патокой.

Кимимару не мог принять его помощи. Сейчас – точно не мог, хотя чуть раньше охотно поддавался на любые уловки, даже зная, что они могут завести в тупик. Он мотнул головой в знак отрицания.

- Ну что ж, - вздохнул Орочимару. – Мне жаль, что у тебя возникли подобные мысли. Если возникнут вопросы или сомнения – любые – не собирай информацию по крохам, сразу приходи ко мне. У меня достаточно сознательности, чтобы не врать лучшим из моих людей.

Но Кимимару не мог отделаться от чувства, что сейчас он соврал. Кимимару сам себя успел убедить в причастности Орочимару к трагедии, с которой всё началось, и теперь не получалось собрать всю картину целиком, паззлы рассыпались, некоторые из которых закатились под тёмный шкаф.

- Скажи, когда будешь готов, - Орочимару отпустил его волосы и кончиками пальцев тронул тыльную сторону ладони, на мгновенье. От этого прикосновения снова высыпали мурашки по всему телу. Кимимару замер без движения, ожидая, когда медленно вышагивающий и не оборачивающийся собеседник не уйдёт совсем. Он и тогда не пошевельнулся, будто от любого его жеста Орочимару выскочит из-за двери и ткнёт в него пальцем с пафосным восклицанием «я знал!». Лишь когда снаружи, приглушённо, далеко, раздался звук заводящегося двигателя машины, Кимимару оттаял и вернулся к стрельбе, просто подобрал винтовку, пропитанную запахом Орочимару, приложил её прикладом к плечу и прицелился.

Не выстрелил. Кажется, два или три последних патрона так и останутся в магазине. Он взялся за мобильник и написал сообщение Рою:

«Можешь узнать для меня? Где видели Учиху Итачи в последний раз?»

Отправил и сунул телефон в карман. Если Орочимару соврал насчёт Виджа, он так же легко соврёт и о Наруто. Кимимару чувствовал ответственность за него. Узумаки Наруто силком втянули в этот бардак. Он не должен случайно погибнуть. Успокаивало одно: Орочимару не было дела до мелкой сошки вроде него.

Наруто испытывал такую усталость, что мечтал только о диване, на который он и свалится прямо в одежде, только ботинки снимет при входе или даже по пути в комнату. Спал он за всё это время всего ничего – Гаара какую-то фигню подсунул, после которой Наруто сморило прямо там, перед телевизором. Всё надеялся услышать хоть какие-то новости об Итачи, но репортёры о нём словно вовсе забыли. Всё, Учихи Итачи больше не существовало в этом мире. Как так можно? У него брата только-только убили, потом дом взорвали – и ничего? Никого ничего не интересует? Наруто уже не возмущался – настолько устал. Он проснулся раньше положенного – Гаара сказал, что действие препарата ещё не вышло. Наруто на него даже не обиделся, просто собрался и ушёл бродить по городу. Сколько он бродил, не сказал бы точно. Казалось, целую вечность. Он и ночь застал, и раннее утро, а теперь, не отчаявшись только из-за смертельной усталости, возвращался домой. Проспится и поищет снова, вспомнит на свежую голову, где вообще Итачи бывал, куда он Наруто возил. И наконец надо бы машину взять, а то пешком всё это проделать нереально.

Хорошо, если речь зашла о машине, значит, Наруто подключил логику. А с логикой кого угодно отыскать можно.

Он беззвучно зарычал себе под нос и растрепал волосы, не остановился перед подъездом, так и зашагал с пальцами в волосах, по пути вытаскивая их и роняя руки. Правой в карман полез за ключами, а левая повисла как плеть. Он поднимался, слушая свои гулкие шаги и уткнувшись взглядом в связку ключей, перебирал их пальцами одной руки, вычленяя нужный. Только в последний момент, когда ступил на площадку, он поднял голову и замер с приоткрытым ртом. Там, прямо возле двери, привалившись к ней спиной и почти съехав на коврик для ног, сидел Итачи. Наруто искал его без передышки, половину города обшарил, испытал все оттенки надежды и отчаяния – а он преспокойненько ждал тут всё это время.

- Итачи! - воскликнул Наруто.

Разумеется, из его горла не вырвалось ни звука. Разумеется, Итачи не поднял головы. Он вообще не двигался. Он обе свои руки уронил на пол и как будто дремал. Затем Наруто заметил деталь, которую пропустил из-за неожиданности. Вокруг Итачи красовались следы крови: след от протектора подошвы, капельки, размазанные лужицы. Наруто не поверил сперва, глаза расширил и крепче в перила вцепился, не рассчитал, выронил ключи – они так и полетели туда, вниз, а Наруто внимания не обратил, пока не услышал звяканье далеко внизу. Только тогда он очнулся.

- Итачи! – с криком бросился он к нему.

Он понимал, что могло быть уже поздно. Пока он шатался по городу, заглядывая в каждый уголок, Итачи ждал его тут, постепенно отчаиваясь выбраться живым. И, кажется, он так и не дождался. Наруто ухватил его за плечи, одну руку быстро отпустил и его голову вздёрнул за подбородок, хотел в лицо посмотреть. Он боялся, что действительно опоздал. Если Итачи погибнет, все надежды окончательно рухнут. Наруто просто умрёт тут с ним. Он сядет рядом, обнимет его и будет рыдать, пока Гаара его снова не заберёт.

Итачи отреагировал.

- Итачи! Итачи! – звал и звал Наруто. Он хотел услышать собственный голос, но вместо слов из горла вырывался только воздух.

Итачи приоткрыл глаза, но даже не улыбнулся. У него на щеке кровавый развод засох. Наруто его ладонью обхватил, чтобы спрятать с глаз. Хотя бы создать иллюзию, что всё в порядке. Но как бы он ни старался, он уже поверил, что Итачи далеко не в порядке.

Итачи открыл глаза. Он не издал ни звука, просто устремил взгляд на Наруто. Наверное, глаза у Наруто были бешеные, потому что Итачи на них задержался, а потом всё-таки изрёк:

- Жить буду.

Тихонько и с хрипом, после чего прокашлялся. У него не получилось сохранить лицо, потому что каждое движение, видимо, сопровождалось болью. Он поморщился и попытался сложиться ещё сильнее. Тогда Наруто сообразил, что попросту теряет драгоценное время, таращась на его осунувшееся лицо.

- Я не знал, куда ещё пойти, - словно в оправдание произнёс Итачи, а Наруто мимо ушей пропустил. – Я не знаю, куда уехали мои родные, а все подступы к Кодакосу заблокированы…

Наруто не слушал. Он визуально отыскал источник боли, который Итачи прикрыл ладонью, и взял его за запястье, потянул. Итачи охнул и сильнее руку прижал. Его пальцы все в крови были. Только он надавил посильнее, как тоненькая струйка сквозь них просочилась и прочертила дорожку до самого низа, где и впиталась в пропитанную насквозь одежду, уже начинающую грубеть от подсыхающей крови. Наруто не прислушался, он сделал усилие и отвёл руку Итачи от раны. Бок у него кровоточил, но, видимо, уже не так обильно, потому что краешки прожжённой пулей одежды только-только окрасились свежей кровью, вся остальная подсохла и побурела. Наруто осторожно задрал его одежду, а Итачи терпел, сцепив зубы. Рану Наруто тоже не сразу увидел, так как вокруг всё было одинакового цвета. Только потом Наруто рассмотрел пятно более тёмное, совсем маленькое и ровно круглое. И из этой черноты просачивались капельки алой крови.

Грязь!

Наруто вздрогнул, едва вспомнил о первой помощи. Он не знал, как следует поступать с огнестрельными ранами, но всякие ссадины и царапины прежде всего надо было промыть и залить антисептиком. Он подхватил Итачи подмышки, чтобы помочь встать. Итачи всё-таки издал стон и быстро превратил его в слова, словно ему было стыдно:

- Я сам. Просто открой, Наруто.

Наруто не отпустил его. Он встретился с очередной проблемой: как достать ключи, если у него обе руки заняты. Итачи напрягся, опёрся на свои ноги, ухватился за стену, чуть не съехал по ней обратно. Столько времени шёл с такой раной, а тут вдруг силы иссякли. Наверное, он успел расслабиться. Но ему придётся ещё раз собраться с силами, хотя бы чтобы дойти до ванной, а потом до комнаты. Наруто уже думал, как понесёт его на руках. Итачи выглядел крупным, никак не сравнимым с погибшей женой. Да и женщина, по сути, не пушинка. Это только со стороны красиво смотрится: влюблённый мужчина несёт женщину на руках, и оба улыбаются. На самом деле мужчина только и думает, как бы успеть дотащить её, куда надо, чтобы не ударить в грязь лицом. Донёс – герой. Не получилось – посмешище. Никто же не станет взваливать при таких обстоятельствах женщину себе на закорки – это не так красиво выглядит.

Наруто понимал, что не понесёт Итачи на спине, чтобы не усугубить его положение. Он понесёт его, как любимую женщину, и взгляда не оторвёт от его раны в страхе, что она закровит сильнее.

Наруто замер. Он вспомнил, что ключи вниз уронил. И объясниться немедленно он не имел возможности – тогда пришлось бы отпустить Итачи. Но Итачи и сам уже подбирался, на ноги опёрся, всё ещё держась одной рукой за стену, а второй обхватывая Наруто за шею.

- Что? – Итачи даже в таком состоянии оставался чутким, всмотрелся в лицо Наруто, теряющегося с каждой секундой всё больше. Наруто, закусывая губу, попытался жестом объяснить, что ключи уронил.

- Ключи? – будто услышал Итачи. – Потерял?

Наруто головой помахал и обернулся к ступенькам.

- Уронил? – Итачи проявлял чудеса сообразительности.

Наруто кивнул.

- Сходишь за ними? Я бы мог, но немного не в форме.

Мягкий Итачи, будто они с Наруто давным-давно женаты. Будто они научились прощать друг другу мелкие грешки, не считая их поводом для обсуждений. Наруто медлил. Он не был уверен, что можно отпускать Итачи.

- Иди, - подстегнул Итачи. – Я не упаду.

И снова понял затруднение Наруто.

Наруто уловил звук подъезжающей машины. Наверное, соседи с работы вернулись. Сейчас все быстро до машины и от машины бегут, лишь бы поменьше находиться под открытым небом, хотя обычных людей перестали просто так убивать на улицах. Террористам этого больше было не нужно – паники они и так нагнали. Наруто оставил Итачи и быстрым шагом, почти через две ступеньки, бросился вниз. Он шаги услышал, затем разглядел фигуру внизу, поднимающуюся неторопливо. Наруто через перила перегнулся, рассмотрел руку, держащуюся за перила. Кто бы это ни был, он шёл уверенно и не особо торопился. Наруто прибавил шагу. Ему казалось, что если он не успеет раньше, незнакомец поднимет панику. Даже если это не совсем незнакомец – соседи же не привыкли к окровавленным жертвам киллеров в подъездах.

Наруто проскочил мимо него на площадке первого этажа, последние ступеньки перепрыгнул, схватил ключи и так же бегом ринулся вверх, снова пересекаясь с незнакомцем уже в районе второго этажа. Наруто хмурился. Что-то было не так. Он никогда прежде не видел этого человека. Одну руку этот тип под полой пиджака держал, а второй всё так же спокойно хватался за перила. Наруто начинал паниковать сам – и отлично это понимал. Ещё на бегу он выделил нужный ключ и чуть не налетел на Итачи, обеими руками держащегося за перила.

- Нашёл? – задал он самый глупый вопрос.

Наруто не ответил. Он мог хотя бы губами шевельнуть или кивнуть, а он проигнорировал. Он чувствовал, что надо как можно скорее отпереть эту чёртову дверь и втащить в квартиру Итачи, а потом накрепко запереть её изнутри. Наруто ткнул в замок и попал с первого раза. В следующий миг незнакомец его таки догнал. Он продолжал идти, а шаги словно в ушах громыхали.

Наруто резко развернулся, когда они стихли. Мгновеньем позже он понял, что запаниковал не случайно. Что-то изначально в этом незнакомце показалось ему подозрительным. Он стоял, вытянув руку вперёд, в направлении Итачи. А в руке сидел пистолет. Итачи не шевелился, словно парализованный. Не поверил или был шокирован, или заранее отчаялся, Наруто уже не думал. С беззвучным воплем он бросил ключи прямо в замке и кинулся между ними, размахивая руками перед собой. Когда он очутился в нужной точке, ещё и ногой махнул, задевая пяткой препятствие. Раздался выстрел, оглушивший Наруто, громоподобный. Наруто продолжал орать, но бился в полной тишине, что пугало вдвойне. Ему было необходимо слышать хоть чей-то голос, лишь бы человеческий.

- Наруто! – Итачи спас и его, и всю ситуацию. Только тогда Наруто ощутил укол боли на уровне колена, но он остался на ногах, что означало несерьёзность ранения. Наруто плевать было, куда там ему попали, но вряд ли всадили пулю в тело. Он не испытывал никакой боли, кроме поверхностной, похожей на боль от разбитой об асфальт коленки. Краем глаза он заметил крошечное пылевое пятнышко, спускающееся со стены в ладони от Итачи. Видимо, туда пуля и попала. Наруто успел предотвратить первый выстрел, но отнюдь не был уверен, что справится. Перед ним стоял профессионал. Ему стоит только отскочить и снова выстрелить. Наруто все силы прилагал, чтобы не позволить ему этого.

Помешал сам Итачи. Он бросился к Наруто, вероятно, точно так же испуганный за чужую жизнь. У Наруто не было времени думать над причинами его поступка. Обычно так защищают человека, без которого жизни не представляешь. Наруто без Итачи жизни уже не представлял, поэтому без раздумий кинулся между ним и убийцей. Он лишь на мгновенье подумал об этом и тут же выбросил из головы, потому что убийца избежал его удара, пригнулся и при этом ухитрился отпрыгнуть к ступенькам.

Происходило то, что Наруто подробно представлял в мыслях. Убийца руку с пистолетом поднял. Итачи цеплялся за одежду на спине Наруто, мешая ему приблизиться к этому типу. Наруто дёрнулся – и Итачи утратил равновесие, вообще повис, утаскивая его за собой вниз, пока вообще не ухнулся на колени, оставаясь за спиной Наруто, но не отпускал. Наруто подумал, что он запаниковал, а Итачи живо опроверг:

- Отойди! – тоном министра распорядился Итачи.

Наруто не отошёл. Да и не успел бы, потому что убийца уже жал на курок. Наруто собирался оттолкнуться ногой и метнуться в сторону, увлекая за собой и Итачи. Выиграть хотя бы секунду. Сколько времени понадобится профессионалу, чтобы снова навести пистолет и выстрелить? Об этом Наруто уже не думал. Это мгновенье казалось далёким будущим. Когда оно наступит, тогда и Наруто выберет тактику.

Наруто не успел даже переложить вес на одну ногу. Выстрел раздался, но не обжёг. Наруто не утратил вертикального положения. Запоздало его тело и тело Итачи отклонились вбок, завершая движение, но Наруто понимал, что уже можно не падать. Однако инерцию и силу всемирного тяготения никто не отменял – и они продолжали заваливаться набок.

Наруто падал. И убийца перед ним падал. Он свалился вперёд, а потом съехал по ступенькам, пытаясь ухватиться за них пальцами. Потом он исчез из поля зрения совсем. Там, в невидимой зоне, продолжался шум.

Наруто рассмотрел след крови там, где только что стоял убийца, подумал было на кровь Итачи, который оставлял её на протяжении всего пути, но пятнышки ещё блестели в солнечном свете, совсем свежие. Наруто не успевал сообразить, что происходит, как по лестнице взлетел Кими. Тот самый Кими, который наплевал на все намерения Наруто и решил пустить свою жизнь под откос. Наруто рот открыл, даже забыл, что Кими может прийти по душу Итачи. Но Кими только окинул взглядом копошащихся на полу. Наруто зашевелился резвее. В руке Кими тоже красовался пистолет, опущенный дулом вниз. Наруто не думал больше. Он и на Итачи не обернулся, бросился на этого белобрысого предателя и повалил его, уверенный, что Кими пришёл добить цель. Они вместе по ступеням вниз покатились, пересчитывая каждую из них разными частями тела. Мысли перепутались в голове. Кими защищался, а Наруто лупил что есть силы. Они барахтались на площадке между этажами, а в стороне вертелся убийца, который никак не мог подняться.

Только чуть придя в себя, Наруто начал соображать. Он ускоренно дышал через рот, с шумом выпуская и втягивая воздух. Кими под ним только защищался, прикрывая лицо пистолетом, а едва Наруто прекратил лупить, он руки опустил. Доверял, скотина. Наруто был на него очень зол. Он пальцы в кулак собрал и занёс его для сильнейшего удара, на какой был способен.

В подъезде воцарилась полная тишина, не считая возни раненого убийцы в стороне. Кажется, Кими его и подстрелил. Своего же. Где тут логика? Именно логика и остановила сокрушительный удар Наруто.

Кими зашевелился. Кими на ногу Наруто взгляд скосил и ухватился в районе окровавленной коленки. У него тоже взгляд бешеный был, словно он чего-то боялся. От звука воющей сирены они оба дёрнулсь. Не полицейская сирена, страшнее. Наруто о военных подумал. Именно они сейчас патрулируют улицы. Во время борьбы они столько шума наделали, что наверняка все соседи решили позвонить на горячую линию. Власти не заставили себя ждать. Это они умели – задерживать людей за малейшую провинность. Наруто и на них злился, и на Кими, и на себя, что не хватило воли ударить. Кимимару выглядел как прежде, но Наруто осознавал, чем он занимается сейчас. Итачи всё бы отдал, чтобы наказать убийцу своего брата. Хоть Наруто и не испытывал к Саске ничего, кроме неприязни, он также думал и об Итачи. И он думал о Кими, безвольно лежащем на полу под ним. Наруто восседал на нём, как на коне, ноги врозь, с занесённым кулаком.

Не ударит. Наруто руку разжал и опустил её.

Звук сирен приближался. Вот-вот машины появятся в начале проезда, а там и минуты хватит, чтобы солдатики высыпали из кузова и взлетели на этаж.

Наруто перешагнул Кими коленом, развернулся и дрожащей рукой вцепился в перила. Его пробрало. Он трясся весь. Он почти не слышал, как Итачи его зовёт, в ушах грохотал посторонний шум. Наруто едва на ноги встал, не из-за боли, а скорее от потрясения. Он так и пошёл вверх по лестнице, половину своего веса перенаправляя в руки, так и подтаскивал себя, пока не увидел Итачи, стоящего на коленях перед перилами, вцепившегося в них до белых костяшек.

- Живой… - выдохнул Итачи и рывком встал.

Что стало с его неоднократно потревоженной раной, Наруто не думал. Он быстро собрал силы, снова бросился вперёд, слушая шум внизу. Кими встал и бегом ринулся на улицу, а миг спустя зашумели военные. Пересеклись они или нет – Наруто не знал и знать не хотел. Каждый получает по заслугам. Сейчас ему было не жаль Кими, он был слишком сердит. Потом, когда он найдёт время всё обдумать, нагрянут и сожаления.

Наруто обхватил Итачи за талию и дёрнул за собой к двери, наконец поворачивая этот злосчастный ключ и впихивая Итачи внутрь. Как он и рассчитывал, он быстро захлопнул дверь и запер на все замки, которые только на ней были, включая цепочку. Только тогда он позволил себе съехать по стене вниз. Посидит так ещё секундочку, а потом займётся раной Итачи. Наруто голову запрокинул и отреагировал только на прикосновение к шее. Нежное, ласковое прикосновение. Так мог гладить его только Итачи. Наруто сглотнул вязкую слюну, опустил голову, рассчитывая ворваться в поцелуй, а Итачи даже не чмокнул, сидел перед ним и гладил лицо, почти безумно, дрожащими пальцами. Он ничего не говорил, просто продолжал прикасаться, отлично понимая, что тем самым приведёт Наруто в чувство.

Наруто в очередной раз заставил себя шевелиться, встал, увлекая за собой вверх и Итачи. Его всё ещё трясло, снаружи слышался шум, скоро и в дверь позвонят, но никто не посмеет осудить его за то, что он не откроет. Никто сейчас не откроет. Страх поселился глубоко в сердцах людей.