Томас, Кушель и Кенни вернулись, когда дети уже спали. Что между дядей и матерью что-то не так, Леви догадался сразу, но отложил выяснение до утра. Кенни был мрачен, Кушель — заметно взвинчена.

Опережая все вопросы, Кушель заявила, что все в порядке.

— Кстати, это вам. — На столе появился цветной бумажный пакет. — Трудно было удержаться.

— Спасибо, — сказал Эрвин, заглядывая в пакет.

Леви цыкнул, нутром чуя, что в подарке кроется подвох. Так оно и было.

— Тс. Я это не надену.

— Почему? — спросил Эрвин. Он уже напялил свой свитер с дурацкими ёлками и сиял, как лампочка. — Прикольно же.

Леви смерил его взглядом и ничего не сказал. Кушель осторожно взяла его за ухо.

— Тс, я тебя рожала двадцать часов подряд, а голова у тебя уже была такая ж, как сейчас. Так что не выделывайся тут.

Леви дернулся, но спорить не стал.

— За что ты так со мной, а?

Он надел дурацкий свитер с дурацким оленем.

— По-моему, тебе идёт, — мурлыкнул Эрвин и приобнял его за плечи.

Они долго сидели и разошлись только около полуночи. Дети рано уснули, и можно было спокойно выпить и поговорить. Леви, правда, думал только о том, что хочет избавиться от дурацкого свитера. Но мать так улыбалась, глядя на него, что он не решался сделать это при ней. Кушель редко позволяла себе подобную навязчивость, так что он мог пойти ей навстречу… Однако едва они с Эрвином поднялись к себе, Леви первым делом принялся стаскивать с себя ненавистную вещь.

— Погоди, — сказал Эрвин, сжимая Леви так, что он не мог пошевелиться. — Не снимай.

Его горячие губы заскользили по шее, руки мяли и комкали свитер. Леви замер на мгновение. «Хочу тебя в этом», — выдохнул ему в ухо Эрвин, и Леви расхохотался.

— Я помню, что платье горничной тебе крышу сорвало, но свитер… Говорю же, извращенец.

Эрвин, не слушая его, опрокинул его на кровать и стал снимать с него джинсы и раздеваться сам. Леви прикрыл глаза, прислушиваясь к тяжёлому дыханию мужа и к собственным ощущениям.

По внутренней стороне бедра скользнул влажный язык, руки, едва заметно подрагивая от возбуждения, стянули с него белье. Чтобы не застонать, пришлось зажать себе рот рукавом. Как же, блядь, хорошо.

Он представил себе Эрвина. Глаза закрыты. Голова мерно двигается вверх-вниз. Одной рукой он крепко сжимает бедро Леви, второй — собственный член. Леви дернулся навстречу его рту и глухо застонал в рукав.

— Иди сюда, — прохрипел Леви.

Эрвин забрался на кровать. Леви притянул его к себе за затылок и долго целовал.

— Знаешь что… — Леви облизал пересохшие губы. — Хочу… Хочу видеть, как ты… себя…

— И кто из нас извращенец…

Эрвин сел на пятки. Обхватил свой член ладонью, провел большим пальцем по головке… Леви наблюдал за ним из-под опущенных ресниц. Лицо у Эрвина странно вытянулось. На плечах и шее блестел пот. Леви приподнялся, потянулся к нему, шепнул, чтобы он не останавливался. Поцеловал, крепко сжав ладонями лицо. Сел так, чтобы его член упирался в член Эрвина.

— Неудобно… — Эрвин прикусил кожу на его шее. — Господи, Леви, ты… Ты меня с ума сводишь…

Он заскользил руками по его рёбрам и спине. Они долго целовались, не давая друг другу вздохнуть.

— Ложись…

Эрвин выполнил просьбу и стукнулся головой о спинку кровати.

— Тс! — Леви рассмеялся и наклонился к нему. — Больно?

— Немного… — Эрвин тоже рассмеялся.

Леви поцеловал его в лоб.

— Резинки где?

Эрвин судорожно вздохнул, почувствовав движение внутри себя. Леви наклонялся над ним, и край злополучного свитера то и дело задевал его член. Эрвин кусал губы, сдерживая стоны.

Леви сквозь зубы выругался. Задвигался быстрее. Скользнул рукой по члену Эрвина. И торопливо убрал руку, чувствуя, что Эрвин уже на грани.

Эрвин сжал его бока, пробравшись руками под свитер. Впился ногтями в кожу. Леви вздрогнул. «Сука». Он вцепился Эрвину в плечо. Едва не застонал в голос. Кончив, отпустил Эрвина, лег на спину, пытаясь отдышаться. Эрвин наклонился над ним. Поцеловал в губы. Прижался к нему всем телом.

— Фу, свитер теперь можно выбрасывать… — Леви погладил его по волосам.

— Прости…

Леви улыбнулся.

— Все в порядке… Все равно он мне не нравится. Поцелуй меня…