Эрвин проснулся от того, что Сид отчаянно лаял, требуя внимания. Леви спал или делал вид, что спит. Неохотно выбравшись из-под одеяла, Эрвин оделся и вывел пса во двор. Леви категорически не хотел отпускать собаку во двор без присмотра, так что приходилось гулять вместе с Сидом. По городской привычке Сид просыпался рано, когда еще было темно, и совершенно не считался с желанием хозяев выспаться. Но кажется, в отличие от Леви, Сид наслаждался поездкой. Он позволял детям себя гладить и тискать, а когда надоедало — просто забирался под диван и глухо рычал оттуда на каждого, кто посмел на него посягнуть. Давать ему еду со стола Леви не позволял, но дети все равно умудрялись, и Сид, казалось, переваривал все. Во дворе он иногда находил забежавших туда в поисках пропитания мышей и глотал их, почти не жуя, что произвело на Эрвина неизгладимое впечатление, когда он увидел это первый раз. Леви ругался на нарушение диеты, но Сид и ухом не вел. Что вы, люди, понимаете в свежем мясе, жалко только, что мыши такие маленькие, будто бы говорил он. «Ты ж не кот», — ворчал Леви, а Эрвин поражался способности мужа вести с собакой вразумительный диалог.

Сам Эрвин наслаждался отпуском. Он много работал и теперь хотел расслабиться и отдохнуть. Познакомиться наконец с семьей сестры тоже было приятно. Томаса он знал давно, еще со школы. Их семьи дружили. Когда Вессоны перебрались в Англию, а родители Смитов умерли, Томас решил, что самое время признаться сестре приятеля в своих чувствах и увезти ее с собой. Эрвин тогда был слишком занят собственной личной жизнью, чтобы следить за сестрой. Но кажется, этот брак можно считать удачным. Эди выглядела вполне счастливой.

Если бы Леви еще не заболел так неожиданно, все было бы совсем хорошо. Он и так чувствовал себя не в своей тарелке среди новой родни, смущался внимания Лиззи, а уж разве что не падать в обморок точно не хотел. Болели они оба редко, но Леви, если уж сваливался, то тяжело и надолго. Вчера к вечеру ему вроде бы стало получше, но все равно было видно, что ему трудно говорить и ходить, постоянно хочется спать. Еще и ссора матери с дядей. Бедный Леви. Он, конечно, на стороне матери, иначе быть не может, но дядю он любит, как бы ни костерил его.

Он вернулся в их комнату. В доме еще все спали, было очень тихо. Однако висевшие на спинке кровати рождественские носки заметно потолстели. Эрвин улыбнулся, представив, как Лиззи на цыпочках пробирается в комнату и, стараясь не разбудить спящего, набивает носки конфетами. Он осторожно тронул мужа за плечо. Тот проворчал что-то, но глаз не открыл.

— Я знаю, что ты не спишь, — сказал Эрвин, целуя его в висок. — Как ты?

— Очень жарко, — тихо сказал Леви. — А без одеяла — холодно.

Леви заворочался и посмотрел на Эрвина.

— С Днем рождения, дорогой, — негромко сказал Эрвин, наклоняясь к нему, чтобы поцеловать.

Леви улыбнулся сквозь поцелуй и сжал его ладонь.

— Будет очень грубо, если я до обеда проваляюсь в кровати? — спросил он. — Я обещал Эди помочь с готовкой, но кажется, зря…

— Я думаю, она тебя простит. Ты заметил, что у нас были гости?

— Да. Из Лиззи выйдет отличная шпионка. Я бы ее не заметил, если бы она не споткнулась о стакан, который стоял у кровати. Но я сделал вид, что крепко сплю… Интересно, что она туда напихала.

— Хочешь посмотреть?

— Да.

Леви сел в кровати, закутался в одеяло. Эрвин сел рядом с ним и снял носки со спинки.

— Я первый, — заявил Леви, беря свой носок и запуская туда руку. — Что это? Снежный шар? Прикольно. А у тебя?

— А у меня галстук. С утками. Чувство юмора у нее точно от матери. И конфеты.

— Конфеты у меня тоже есть.

Эрвин взглянул на Леви. Сейчас он походил на ребенка. Эрвин потянулся к нему и, не удержавшись, поцеловал в лоб. Лоб был горячий. Леви, однако, улыбнулся.

— Давай посмотрим, что досталось Сиду… — сказал Эрвин.

— Давай… Что это? Собачьи печенья? Ладно…

Леви снова повалился на кровать и тяжело задышал. Эрвин убрал все лишнее с кровати, взял стакан, налил туда свежей воды и бросил шипучую таблетку. Леви осушил стакан почти залпом.

— Поспи? — сказал Эрвин, гладя его по волосам.

— Да, пожалуй… Поваляйся со мной… Все равно все спят.

— Хорошо.

Не раздеваясь, он лег рядом с Леви; тот прижался к нему, уютно устраиваясь в его руках. Эрвин зарылся пальцами в его волосы, коснулся губами лба. Леви почти сразу заснул, тяжело дыша и обняв Эрвина за пояс. Его футболка пропиталась потом, от тела веяло жаром. Эрвин осторожно высвободился из его рук, получше закутал в одеяло, встал и открыл окно. С улицы потянуло прохладным утренним воздухом. Леви пробормотал что-то во сне и задышал ровнее. Проветрив комнату, Эрвин закрыл окно и спустился вниз.

Эди была на кухне и крутилась, разрываясь между завтраком и вечерней праздничной трапезой.

— Утро, — буркнула она. — Твой благоверный грозился помочь, но я так понимаю, ему не до того. Так что придется тебе отдуваться. Томми уехал за родителями, Кушель еще спит. Помогай.

— Надо было разбудить Леви, — сказал Эрвин.

— Только его бактерий тут не хватало, — отозвалась Эди.

— Кто-то не в духе.

— С вами будешь… Там в шкафу есть бутылка бренди…

— Эди, только десять утра…

— Вот просто заткнись сразу, Эви.

День прошел в сумасшедшей готовке. К праздничному ужину Эди ждала родню мужа и заметно нервничала. Эрвин в течение дня несколько раз поднимался к Леви и только один раз застал его не спящим. Леви выглядел очень уставшим, жар чуть спал, но он все равно жаловался, что ему хреново и постоянно хочется спать. Эрвин умудрился уговорить его поесть и выпить чаю, после чего, едва дожевав половину сэндвича, Леви снова уснул и проспал до самого вечера. К ужину, однако, он встал, привел себя в порядок и даже надел подаренный матерью свитер (наскоро выстиранный и высушенный), чтобы сделать ей приятно. Его заметно пошатывало, когда он спускался по лестнице, но выглядел он лучше, чем можно было ожидать. Он судорожно улыбался и сидел в кресле, до боли сжав руку Эрвина. Лиззи подошла к ним и, заметно смущаясь, вручила Леви сверток с подарком и поздравила с Днем рождения.

— Спасибо, Лиззи, — улыбнулся он. — Что это?

— Открой. — Лиззи сияла, как рождественская гирлянда. — Я сама делала!

В свертке оказалась сшитая из лоскутов собака. Леви улыбнулся и сказал, что она похожа на Сида. Видимо, Лиззи это и хотела услышать, потому что захлопала в ладоши и порывисто обняла Леви.

— Как ты, дорогой? — Кушель наклонилась к сыну и поцеловала его в лоб. — С Днем рождения, солнышко.

— Лучше, чем утром. Мам, вы помирились?

— Ну, мы поговорили.

— Мам?

Кушель молча сжала его плечо и улыбнулась.

— Вы правда решили остаться тут? — спросил Эрвин.

— Не сейчас. Потом. Надо разобраться с работой и жильем… Томас обещал помочь.

— Ну, раз Томас, — проворчал Леви. — Ладно, мам. — Он вздохнул. — Помиритесь, ради бога, а.

— Как-нибудь договоримся.

Праздник прошел шумно. Дети с восторгом рылись в подарках, взрослые тоже обменялись свертками. Как и было обещано, Эди поставила на стол торт. Леви поворчал для проформы, но свечи задул. Сиду Рождественский Дед принес новый ошейник. От вина и шума Леви совсем разморило, и Эрвин отвел его наверх. Лоб у него горел, одежда пропиталась потом.

— В душ… — сказал Леви, пытаясь стянуть с себя свитер. — Помоги…

Эрвин помог ему раздеться. Леви держался на ногах с трудом. Ему было жарко, он жаловался, что комната плывет перед глазами, просил открыть окно. Эрвин посадил его в ванну и набрал воды. Открыл окно в комнате и вернулся.

— Фу, блядь, — сказал Леви, когда Эрвин вытер влажной рукой его лоб, — это уже становится традицией…

— Что именно? Получше?

— Да. Хоть дышать могу… Спасибо. Ну, традиция… Я опять порчу нам праздник.

— Чушь. — Эрвин улыбнулся. — Ты ничего не портишь… просто обстоятельства не в твою пользу…

— Помоги вылезти…

Эрвин закрыл окно. Леви зарылся под одеяло.

— Завтра я тебя отсюда вообще не выпущу, — сказал Эрвин, укладываясь рядом с ним. — Тебе надо день отлежаться нормально и отдохнуть от людей.

— Ты прав как никогда, любовь моя. Надеюсь, это поможет.

— Дай поцелую, и все пройдет…

Он повернул его лицо к себе и крепко поцеловал. Леви вздрогнул всем телом, прижимаясь к нему. «По крайней мере, одна часть тела у меня точно здорова», — буркнул он. Эрвин снова поймал его губы, сжал его бедро. Леви нетерпеливо заерзал, шумно выдохнул сквозь зубы. Он выгнулся навстречу руке мужа, едва слышно застонал, вцепившись ногтями в его шею. Выругался, когда Эрвин сильнее сжал его член. Леви вцепился в волосы Эрвина и притянул его к себе. Долго целовал, не ослабляя хватки.

— Для больного у тебя слишком сильные пальцы… Больно, вообще-то, — сказал Эрвин.

— Прости…

Он снова застонал, уткнувшись лицом в шею Эрвина. Вздрогнул всем телом и кончил ему в руку, глухо матерясь сквозь зубы. Эрвин вытер ладонь о простыни и притянул Леви к себе. Леви шумно вдохнул и прижался к нему.

— С Днем рождения, любовь моя.

— Спасибо. — Леви хмыкнул. — Но ты ж понимаешь, что подрочить мне — это не считается за подарок, да?