Холод, тьма и сухость. Куда меня занесло на этот раз?

Я вышел из портала. Нынешняя безжизненная пустыня была мне совершенно незнакомой. Вернее, казалось, что она мертвая и рядом никого. Почти никого.

Неподалёку я заметил каменные столбы, торчащие из земли и человека, что всё ещё шевелился.

— Он жив?

Надежды у меня было очень мало, так как неизвестный лежал в очень большой луже крови и, судя по всему, в своей.

Он что-то прохрипел, и это послужило мне сигналом. Позади послышался топот. Судя по звуку, кто бы это ни был, его размер должен быть внушающим.

Оглянувшись, заметил двуглавую тварь. Это странное животное кричало, по крайней мере, одна её голова в виде зверя. Вторая же была более человеческой, но с сильно искривлённым носом и ехидной ухмылкой наблюдала за людишками, слушая их предсмертные вопли и крики.

Звериная голова глянула на меня, и в её глазах я прочёл неистовую злость.

— Вот чёрт, — прошипел я, вытащив руки из карманов.

Снова глянул на парня, истекающего кровью, и двинулся в нему.

На ногах были кроссовки, но это отнюдь не меняло ситуации. Жар иссушенной земли слышался даже через эту толстую подошву.

— Ты как? — спросил у пострадавшего.

Упал на колени и явно ощутил, какая горячая земля под ногами. Сложно разпалённая. Интересно, как этот парень может на ней лежать? Я ещё невольно задался вопросом, а от подобной температуры кровь разве не должна кипеть?

Незнакомец прохрипел что-то невнятное. Я не понял, но изо рта этот парень выплевывал сгустки крови.

— Плохи твои дела.

Та тварь обратила на меня своё внимание и со всех ног бросилась в мою сторону.

— Что же делать? — спросил я у себя.

Незнакомец толкнул меня. Ну как толкнул — постарался оттащить от себя, с трудом двигая рукой.

Он снова начал хрипеть, захлебываться кровью и пытаться что-то сказать. Не понимаю.

— Позже поблагодаришь.

Как только тварь остановилась возле нас, готовая сцапать звериными клыками, я открыл портал, но парень оказался тяжелее, чем я рассчитывал. Да и кровь клейкая, из-за чего на руки быстро собралась пыль, грязь.

— Давай, — попросил я незнакомца и тот, видно, услышав мои мольбы, сам подтолкнул себя во временной разлом. Сзади что-то грубо ударило по голове — холодное и большое.

Не вижу — нет — скорее, не помню. Куда мне стоило вернуться? Сам я его не вылечу, требуется посторонняя помощь.

Свет, грубый толчок, холодный пол, множество ног.

Где тот парень? Осмотрелся он прямо передо мной. Дышит? Прошу, скажите что…

К нам кто-то подошёл. Сначала было много пар ног, а потом стали отдавать команды. Ничего не слышу, не понимаю.

— Помогите, — произношу я, не зная, поймут ли меня. Но указав на того пострадавшего парня рукой, заметил, что ему тоже начали оказывать помощь. Получилось. Я справился? Надо прыгнуть, Кайл…

Не могу двинуться, люди что-то говорят. Обо мне? А ведь точно, мой прикид. Как же я мог так проколоться?

— Какой сейчас год? — Сомневаюсь, что меня поняли. Не знаю, что ещё сделать. Тело отказывается повиноваться. Снова паралич? Не похоже.

Перед глазами появился странный человек. Он охранник? Не могу утверждать, но форма, шляпа — нет, скорее, черты лица. Я их видел? Откуда? Хотя… Настойчивая головная боль и протяжный звон в ушах предшествовали глубокой непроглядной темноте.

Старая квартира. Темно. В этом полумраке очень сложно что-то рассмотреть. Пустынно, никого нет. Хотя так кажется лишь на первый взгляд.

Обшарпанные стены, старый шкаф с наполовину ободранными полками, края которого покрыла временная грязь. На них стояли различные сувениры, книги и несколько фотографий, пропавших под слоем пыли. Одни были опущены вниз, казалось желая скрыть от мира изображенных на них людей. Но той, что стояла, запечатлели человека. Это он склонился надо мной по прибытии в лабораторию? Не очень похож, но есть определённые схожие черты. Этот человек положил ладонь на плечо женщине, что на руках держала маленького ребёнка. Возле них стоял второй мальчик, чуть старше первого.

Семья, значит, это воспоминания того охранника? Подождите, зная свои способности и принимая в расчёт окружающую обстановку, могу утверждать, что это вполне может быть будущее.

В квартире отсутствовал входная дверь. Так что в дверной проем осторожно зашёл парень. Это он был изображён на фото, старший брат.

Ребенок что-то спрятал в руке и нёс его очень бережно, казалось, боясь потерять или рассыпать. Малыш прошёл мимо гостиной и направился в самую дальнюю часть квартиры. Там что-то шевелилось под одеялом. Настолько незаметно, что я сам вряд ли туда полез бы.

Из-под темного колючего одеяла вылез ребёнок, намного младше первого. Он с ним, если не брать в расчёт внешние возрастные различия, были одинаковыми.

Снова глянул на то фото. Что здесь произошло, и — более того — чьи это воспоминания? И они ли это? Меня могло бросить намного лет вперёд или назад, таковы мои способности. Хотя неизменным остается одно — оно связано с тем старым охранником. Странно, что его вообще взяли на службу в то заведение.

Старший брат раскрыл ладони. В них он надёжно прятал слегка подавленные ягоды клубники. Они были очень маленькими и в определённых местах зелёные, а в других — с чёрными пятнами.

— Ешь, — приказал старший брат, подсовывая младшему угощение.

Собственно, второй малыш оказался болезненным, каким-то бледным и слишком худым.

Что же произошло в этой семье?

Снова посмотрев на фото, я понял, что меня тревожило. Год, в котором сделали семейный портрет. Он был ближе к двадцать первому веку, и этот самый глава семьи пусть и был похож на того солдата, но имел отличительные особенности. Тогда кто меня встретил в том времени? Куда я прыгнул и где сейчас?

Снаружи снова послышался шорох. Кто-то пришёл. В дверной проем, где должна находиться дверь, заползла женщина. Именно заползла, так как её хаотичные движения, и нетвёрдая походка подсказывали очевидный ответ. Снова героин. Он меня сопровождает повсюду, или это люди не могут без него обходиться?

Её одежды, то длинное платье, в самом низу было грязным. На подоле осели крупные и ещё свежие пятна воды, как от лужи. На верхнюю часть тела женщина накинула кофту, что от старины и грязи выглядела не лучшим образом. Её волосы походили на гнездо, где смело могла поселиться всякая шваль.

Она прошла в квартиру, неприятно шаркая ногами. Взгляд затуманенный, веки полуопущены. На ощупь она прошла в детскую, где и затаились ребятишки.

Могу поклясться, что эта женщина была на фотографии. Не люблю повторяться, но мне очень интересно, что здесь произошло.

Услышав шум, дети с головой укрылась колючим одеялом и спрятались под ним от незваного гостя.

— Вы тут? — спросила женщина.

Ей никто не ответил, хотя под тем колючим одеялом было видно, что кто-то трясётся то ли от холода, то ли от страха.

— Папку благодарите, — громко закричала она.

Женщина прислонилась к стене у двери и медленно сползла вниз.

— Что я могла сделать? — начала она причитать, спрятав лицо в грязном влажном платье. — Кто виноват, что у него такой длинный нос? — громко взвыла женщина.

Она встала и теперь угрожающе смотрела на то одеяло, под которым, подобно осиновыми листьями, дрожала молодёжь.

— Такие же как и он, — со злобой заявила женщина. — Прячетесь и бежите, когда угрожает опасность.

Казалось, у неё сорвало башню. Женщина быстро прошла к тому сырому матрасу и что есть силы сдёрнула одеяло.

Тогда ребятня вжалась в тот спасительный угол, где в спину упирались холодные стены.

— Маленькие спиногрызы, ничтожества, — взвыла женщина и метнула в детей то одеяло. — Ничего, скоро я заживу хорошо и лучше прежнего.

Младший из братьев старался скрыться из виду, что есть силы прижимаясь к старшему. Последний тоже дрожал, боялся, но не подавал вида. Он старался быть сильным перед братиком.

— Ну, что ты на меня так смотришь? — поинтересовалась женщина, широко расставив руки в стороны. — Ваш отец нас предал, бросил. А что мне мешает избавиться от вас? Падаль, демонические отродья. Где вы только беретесь? Откуда вылазите?

Слабость и апатия сморили женщину. Она устало всколыхнулась, как подломленная береза.

В глазах старшего сына, напротив, вспыхнула злоба, ненависть. Он привстал и всё удерживал подле себя младшего брата, надеясь защитить.

— Скоро вас заберут, — известила отчаявшаяся мать. — Таких выродков стоит держать в клетке и изучать, опыты ставить…

Она не смогла закончить речь. На горле возникла тонкая полоса, и вскоре из неё бурным фонтаном хлынула кровь.

Младший это увидел и снова прижался к брату, крепко его обнимая. Он искал в нём опору, поддержку.

— Это не твоя вина, — пояснил он.

Топот, шум, голоса, жужжание рации. Выстрелы.

Ребёнок постарше оттолкнул от себя младшего и тогда, спустя мгновенье, дробь автомата продырявила мальчишку.

— Чисто, — отрапортовал один солдат.

Люди прошли в детскую и осмотрели пространство. Они проверили наличие живых и застыли в недоумении при виде странной картины: пули в большом количестве застряли в сильно сгустившемся воздухе, в подобии купола, что защитил ребёнка.

— Один выжил, — отрапортовал все тот же главный среди всего отряда.

Лица скрыты, обмундирование одинаковое — сложно сказать, кто скрывался под чёрными масками и какую цель преследовали эти люди.

Шипение — солдаты получили приказ.

Тогда главный кивнул, а подчинённые принялись послушно выполнять приказ.

Снова боль, звон в ушах. Я вернулся? Куда?

Приоткрыл глаза. Надо мной склонилось несколько людей, они что-то обсуждали.

Повернул голову в сторону: экран монитора, странные провода. Другое оборудование. Сколько я здесь пролежал?

— Объект проснулся, — пояснил кто-то со стороны.

Я их узнал. Многие из этих учёных встретили меня при прыжке. А они постарели.

Повернул голову в другую сторону: колбы со странным содержимым, пробирки, некоторые из них были заполненные, штативы. Один белохалатник разливал красную субстанцию из шприца и смерял содержимое стерильных колбочек.

— Проведём несколько опытов в сознании, — известил главный.

Хотел пошевелиться, но тело не слушалось. Вернее, на пальцах висели какие-то прищепки, а руки не двигались, как и ноги. Им что-то мешало.

— Он вообще не позврослел, — заявил один учёный.

— Проверка рефлексов, — объявил главный.

Тогда боль. Она возобновились с новой силой и поражала поочерёдно различные участки тела.

Они сделали меня подопытной мышкой? Может, нужно напугать их?

На соседней койке я увидел того парня, с которым меня занесло в это время. Он не спал, тоже осматривая белохалактиков, но на меня не обращал никакого внимания.

— Здесь тоже, — приказал всё тот же главный, заметив женщину с белым широким подносом.

Была не была.

Путешественник во времени — термин, что используют для людей, которые тем или иным способом могут прыгать в различные временные промежутки. Я с ним не согласен. Вернее, прыгать могу, как вперёд, так и назад. Но при всём этом не старею. Единственное, что меняется, это количество седых волос на голове, с каждым прыжком их становится всё больше и больше. Во избежание потери меланина я стал ограничивать себя в прыжках.

Взять, к примеру, Марту — она ротин. Хотя внешне ничем не отличается от человека.

Я тоже не считаю себя подобным этим примитивный создания. Перво-наперво, у меня отсутствуют эмоции — внешне. Я не понимаю людей и сомневаюсь, что вообще когда-то жил с ними бок о бок.

Понимаю, отсутствие воспоминаний не позволяет всё это утверждать со стопроцентной вероятностью, однако сердце. Оно подсказывает, что мы с ними из разных миров.

Женщина прошла ко мне и стала готовить набор для забора крови. Пошлёпала по руке и протерла чем-то вонючим. Вообще этот запах здесь стоит везде, но сейчас он особенно остро ощущается. Боль, словно из меня что-то тянут.

Закрыл глаза, ослаб и затаил дыхание.

— Что случилось? — встревоженно спросил главный.

Вскоре показатели на мониторе стали падать, аппараты запищали.

— Приведите его в чувство, — потребовал мужчина.

Не знаю, как долго смогу держать своё тело на минимальном уровне жизнеобеспечения, но лишь бы хватило. Мне надо освободить хотя бы одну руку.

— ШВЛ, живо, — приказал главный, а я ощутил давление на грудь. — Мы не можем потерять ценный образец.

Боль. Кажется, они хотят меня раздавить, а сдерживать тело всё труднее. Я на пределе.

— Отстегните его, — продолжат командовать главный. — Дефибриллятор.

О, нет, нет, нет. Я знаю, что это за штука. Мне ещё воздействия тока на вполне здоровое сердца не хватало.

Руки были свободны, их более ничто не сдерживало. Потерпи ещё немного. И ноги. Классика.

Вдохнул — и будто в самом деле ожил. Стоило открыть глаза, как я увидел перед собой удивлённых учёных и тот злостный аппарат под названием дефибриллятор.

— Охрану, — громко закричал главный в этом странном учреждении. — Не хватало нам провалиться сейчас, когда в лаборатории проходит мирный саммит.

Простите, ребята, спасибо за постельный режим, но меня ждут.

Прыгнул. Как же я давно этим не занимался.

Походу, тот незнакомец тоже воодушевился. Стоит ему помочь.

— Этого вернуть в камеру, — грубо приказал руководитель, указав рукой на виновника моего прыжка в это время. — Сегодня уже ничего не выйдет.

Переждём. Стоит восполнить силы.

Я затаился под одним столом и внимательно слушал крики, шум и возню. Неужели я совершил такой масштабный фуррор? Мне даже приятно.

— Шеф. — Главному кто-то возразил. Жаль из-под стола у меня не самый лучший обзор. — А доктор Миллиган был прав.

— Не смей вспоминать имя этого проходимца в моей лаборатории, — строго бросил руководитель.

Походу, в этом заведении люди не живут душа в душу. А стоило — может быть, тогда бы они лучше работали.

Ладно, они немного… Головная боль. Жаль, как же ты не вовремя.

Я осмотрелся и заметил стол с пробирками. Наверное, то моя цель. Прыжок — и вот передо мной стоит множество реактивов разного цвета, консистенции, состава. Естественно, в этом всём я едва ли могу что-то понять.

— Он был прав во всём с самого начала, — не сбавлял интонации и громкости молодой учёный.

— Если тебе так нравятся его теории, тогда присоединяйся к нему на помойке.

— Может и присоединюсь, — согласился этот выскочка. Он сорвал с груди бейджик и кинул его на пол.

— Вон из моей лаборатории. — Руководитель указал бывшему подчинённому на дверь.

Этот шкет не собирался отходить от моего спасённого товарища. Чёрт, с ним могут возникнуть проблемы.

Обо мне, кажись, забыли. В общем, я смог спокойно рассмотреть баночки, но так и не понял, чего от меня требует этот настырный звон в голове.

Пожалуй, напомню людям о своём существовании, а то они, кажись, сильно расслабились.

— Где эта охрана, когда она так нужна? — С этими словами мужчина схватил с лабораторного стола автоматический шприц с прозрачным содержимым.

Руководитель постарался достать меня. Признаюсь, для своего возраста этот дедок очень хорошо бегает, прыткий. Ладно, каюсь, с дедом загнул, не настолько он и старый, но дяденькой его точно можно назвать.

— Помоги мне, — приказал главный, кивая на меня. Он хотел, чтобы тот молодой учёный, ранее им уволенный, поучаствовал в моей поимке? Что-то мне подсказывает, что тот хлопец проигнорит бывшего наставника. Я уже запыхался метаться от одной стороны длинного лабораторного стола к другой. Как-никак, годы бездействия сказываются на теле, да и мой недавний фокус на ослабленное тело мог подействовать скверно.

Я случайно зацепил хрупкие колбы. Они звонко затрещали, и эта мелодия мне даже нравилась. Жаль, насладиться ею не было времени, так как шустрый дяденька не хотел от меня отставать.

— Диас, — обратился ко мне учёный. — Тебе не удастся прыгнуть, так что…

— У меня на вас нет времени, — ответил я человеку и снова помчался в одну сторону, при этом специально сделав обманный маневр.

Чёрт. Не сработало.

Мужчина протянул руку, не задумываясь о содержимом хрупких колб, и крепко схватил меня за предплечье.

— Чёрт, — с досадой произнёс главный. Хотя он не долго горевал, а протянул вторую руку и жёстко воткнул иглу в кожу. Казалось, он не намеревался попасть в вену. Мужчина стремился лишь ввести лекарство в тело. — Это был труд нескольких десятилетий.

Мы действительно опрокинули несколько флаконов, что, смешавшись, быстро стали испаряться. В воздухе эта смесь превратилась в лёгкое облако дыма.

Мужчина разозлился, и это очень плохо. Мои силы слабеют, а сознание туманится.

— Сочувствую. — С насмешкой ответил ему, всё-таки вырвавшись из захвата, несмотря на склонившую меня усталость.

Не вижу. Сложно что-то делать чётко, ноги заплетаются.

Я не могу позволить себе здесь застрять, нужно действовать. Второго шанса может и не быть.

Тот учёный увидел мою слабость. Наивный, он считает меня насколько тупым?

— Не дождёшься, — сквозь зубы прошипел я.

Прыжок. А приземление на больничную койку не самое мягкое. Зато теперь я рядом с этим человеком.

Не знаю, зачем нас закинуло в это время и почему я обязан опекать этого парня, но пора делать ноги.

— Нам пора. — Известил этого человека, с которым мы даже не успели познакомиться.

Тот, второй, учёный, которого уволили на моих глазах, молча отошёл в сторону. И на том спасибо.

Главный в этой лаборатории что-то закричал. Он снова отдавал приказы? Хорошо, что мужчина не думает о последствиях.

Глянул на своего пассажира. Знаю тело, прыжки очень сложно контролировать, но мы должны уйти из этого времени. Как ни прискорбно это признавать — вместе.

— Прости. — Заранее извинился перед невольным пассажиром. — Мне сложно сейчас контролировать прыжки.

Пришлось открыть портал внизу. Под пациентом и провалиться в холод.

Только не отключайся, прошу. Потерпи ещё немного.

Темнота, холод, голоса. Получилось? Не могу знать наверняка. Как же хочется спать.

Ничего не могу сделать. Даже во сне мне порой удавалось проникнуть в чужие воспоминания, прочитать, что ожидает людей или просто живые существа. А здесь, сейчас — ничего.

Выходит, то ведение о братьях было сном? Интересно, чьё то было будущее. Те малыши, «дьявольские выродки», неужели они существа или люди со сверхспособностями? Ладно, тогда всё становится более-менее понятным.

Я никогда ранее не ощущал такой лёгкости. Это значит отдохнуть от прыжков? Хорошо выспаться?

Я что-то забыл, что-то очень важное. Когда начались эти провалы с памятью? Они меня напрягают. Чёрт, что-то ведь должно быть. Наркотики…

Сон ушёл. Я приоткрыл глаза, и голова снова была пустой.

Голоса? Они доносятся с соседней комнаты. Так стоп, а что это за место?

Шкаф, диван, календарь на стене, ход секундой стрелки на циферблате — очень милая обстановка. А часы?

Вытащил руку — моя позолоченная ракушка так и лежала в руке. Неужели, белохалатники её не забрали? Но одежда другая, больничная.

Ладно, потом разберусь.

Голова болела. Её будто пронзали копья, стоило приподняться с подушки. Но разлёживаться нет времени, стоит понять, куда меня бросило на этот раз.

Вышел в коридор, и тогда отдалённо услышал человеческие голоса.

— Какие люди? — спросила, по всей видимости, девушка, так как голос был милым и тонким.

— В белых халатах, их было много и они говорили по-разному. — А это, похоже, мой собеседник. — Было много стеклянных пробирок, игл с полупрозрачными флаконами.

Неуверенно прошёл вперёд, постоянно опираясь на стену. Когда я стал таким слабым? Как старик, честное слово.

— Больница? — заключила девушка. — Тебя пытались от чего-то вылечить?

Вот и они. Голубки мирно воркочут, а на меня ноль внимания.

— Наоборот, — пояснил я.

Да, они меня видят. Незачем теперь скрываться. Особенно, когда тело такое слабое.

Мне пришлось постоянно опираться на расположенные возле меня предметы, боясь не выстоять и упасть на пол без сил.

— Диас. — Интересно, мы уже познакомились? И когда только успели? Тогда почему я не помню его имени, или это очередной провал в памяти? — Ты проснулся?

А люди не изменились, задают такие же тупые вопросы. Неужели я должен на них отвечать?

Странно. Агрессия и апатия. Я всегда был таким бесчувственным?

Головная боль — она снова дала о себе знать. Вместе с ней появились какие-то размытые кадры. Холод, крик чаек, бледная радуга и привкус земли. Может, именно это я и забыл?

— Как видишь. — Крепко ответил собеседнику, не желая разводить сопли. — Мы можем поговорить наедине?

Не стал ожидать ответа. Естественно, этот парень пойдёт за мной. Уверен, у него очень много вопросов, и нет на них ответов.

Зашел обратно в тёмную комнату. Наверное, это сейчас самое безопасное место для переговоров. Опираться на стену почти не пришлось, так как тело пусть и ощущало нехватку сил, но вполне могло себя обеспечить.

— Это было грубо с твоей…

— На тебе что-то тестировали. — Перебил собеседника. — Я не могу вспомнить, что именно.

Ох уж эти провалы в памяти. Уверен, когда-то они сыграют со мной злую шутку.

— И на тебе тоже? — уточнил собеседник.

Я должен подыгрывать этому человеку? Ладно, улыбнусь ему, пусть считает, что говорит с себе равным.

— Нет. — Быстро ответил. — Я случайно оказался там, наверное.

— Слишком много «наверное». — Этот человек пытается меня упрекнуть? Дожили. Теперь вопрос: зачем я должен был вытаскивать его из лаборатории? — Но они ведь вернутся за нами?

Сомневаюсь. Судя по изменившейся обстановке, мы попали в более развитый период времени.

— Никто за нами не придёт. — Обнадежил собеседника. — После стольких лет они про нас уже вовсе забыли.

Я вспомнил о календаре, и это стало для меня лучшим путеводителем.

Прыгая во времени, я уяснил очень важное правило: не важно, куда ты попадаешь, старайся запоминать период — пригодится в дальнейшем.

— А сколько лет прошло? — спросил парень.

Кстати, мы не знакомились, вернее, я не знаю его имени, и это уже точно. На могу припомнить, как мы встретились.

— Смотря в какой мы год теперь попали. — Осмотрелся в попытке найти тот календарь. И это оказалось не так сложно, ведь он видел на стене недалеко от окна. — Две тысячи двадцать пятый.

Головная боль. Она всегда выбирает не самые лучшие моменты. В голове замелькали картинки, какие-то нечеткие кадры. Размытые образы.

— С момента зарождения ротинов прошло более ста лет. — Пробубнил себе под нос.

Откуда эта информация? Стоп, Марта — ротин. Выходит, мы с этим парнем были во времени, когда родились ротины?

Ладно, в интуиции как не сомневался, так и не буду. Теперь вопрос: на кой чёрт мне эта информация?

— Что? — переспросил собеседник, что не смог разобрать моих слов.

— Если мне не изменяет память. — Я повернулся к парню. Мысленно старался построить временную шкалу и наметить на ней свои прыжки. — Ранее мы были в тысяча девятьсот двадцатом году.

Наверное, так, точнее сказать не могу. Вот именно для этого и стоит смотреть на дату. В какой год прыгнул, сколько там пробыл.

Прозрел. А ведь точно, как долго я пробыл в том временном отрезке? Меня ведь ждут. И снова ступор. Кто?

— Чего? — Этот человек начинает действовать мне на нервы. Может, заткнуть его? Не даёт сосредоточиться.

— А ты думал, что эти разломы просто так возникали? — Безразлично ответил собеседнику. Может, он хотя бы так поймёт, что у меня нет желания поддерживать бессмысленный трёп. — Что тогда, что сейчас.

Я понял, как только становился что-то известно и происходят сдвиги в памяти, голова начинает невыносимо болеть.

— Чудовище, что уничтожило твою деревню, пришло из другого мира. — Верно, это был Кэпкуэн. Двухголовая тварь, предвестник конца света. Чем ему не угодил этот хлопец? Хотя, скорее, вся деревня. Зачем он вырезал людей? Это не животный инстинкт насытиться им руководил, а нечто иное. Азарт, восторг, наслаждение от убийства.

— Если мою деревню уничтожили. — Собеседник стал медленно подходить ко мне. Зачем он это делает? Неужели плохо меня слышит? Но сокращать дистанцию вовсе не обязательно. — Тогда зачем ты спас мне жизнь?

— Когда?

Чего этот человечишка от меня хочет? Я работаю один и не по хотелке, а потому, что надо.

— Ты не помнишь? — встревоженно спросил собеседник.

Он близко, почему парень решил ко мне подойти?

— Когда я истекал кровью, после того как острые когти прошлись по моему телу, ты забрал меня.

Может, он говорит правду, но я-то этого не помню. Хотя и на свою память полагаться не стоит, учитывая, какие с ней недавно произошли метаморфозы.

— Я этого не помню. — Открыто признался парню. — Но, знаешь, сейчас вопрос в другом. Уже тогда люди готовились к предстоящей войне, они сто лет назад создавали оружие для борьбы. Но с чем?

Не знаю, зачем это говорю. Быть может, просто рассуждаю вслух. Если так, то хотя бы не перед этим человеком. Я ведь о нём совершенно ничего не знаю. Можно ли ему вообще доверять?

— В этом времени мне не по себе. — Признался собеседнику. — Я должен что-то сделать.

Лучше уйти пока не поздно. То, о чём я забыл, похоже, очень важное. Стоит вспомнить как можно быстрее. Может, есть какой-то рычаг? Тогда его стоит найти.

— Подожди. — Этот человек меня нервирует своими вопросами, прикосновениями. Вот какого он сейчас меня схватил? Разве для этого была острая необходимость? — Ты говоришь только загадками, а ответы на них знаешь?

— Это не важно, — холодно отрезал я.

— Как это не важно? — Снова рукоприкладство. Парень, если желаешь кого-то припереть к стенке, найди соперника своего уровня.

Парень стал оглядываться. Неужели услышал мои мысли? А, нет, он просто тихо повторил свой вопрос.

— Я ничего не помню. — Лучше сохраню нейтралитет.

Парень отпустил меня и отступил в сторону.

Снова эта слабость. Неужели я всё ещё не восстановился? Кажется, что и времени прошло достаточно.

— Тогда как ты выбираешь время, в которое должен прыгнуть, и период времени, в котором должен оказаться?

Признаюсь, иногда люди могут мыслить. Жаль, что на один нормальный вопрос у меня нет ответа.

— Я это просто знаю. — Холодно произнёс. — Сейчас мы должны быть здесь.

Кажется, что я теряю опору, и в попытке найти поддержку выставляю перед собой руки. Не знаю, что мне там вкололи в лаборатории, но похоже, та жидкость по-прежнему действует на меня.

— Почему? — Недолго мне пришлось радоваться. Кажется, людям по приколу «включать дурачков».

Почему я должен с ними общаться? А есть ли в мире существо, с которым не будет ощущения этой тревоги, скуки, неудобства?

— Потому что люди должны заплатить за свою ошибку.

— Ошибку? — Собеседник снова повысил голос и стал ко мне приближаться. — О чём ты?

Не знаю, что меня выматывает больше: то лекарство или тупые вопросы собеседника. Если там кто-то хотел спасти этого дурачка, то я спешу их разочаровать. Этот парень не оправдает их надежд.

А вообще, мы не знакомы. Он задаёт мне самые примитивные вопросы и хочет общаться точно так же, как… Марта. Она что-то говорила. Нет, эта женщина со мной всегда вела беседу. Так же, как…

— Я не знаю. Эти сведения есть, мне просто надо им следовать.

Кажется, мои слова ему понравились. Сложно с людьми. Может, когда я научусь их понимать, нам станет в разы легче? Или хотя бы мне.

— Но это значит, что ты не полностью потерял память. Лишь частично.

— Нет. — Этот парень не знает меня, мы вообще не знакомы. Не стоит посвящать человека в свои воспоминания, которые его совершенно не касаются. — Потерял полностью. У меня в голове только эти установки и воспоминания о прыжках с момента, как мы оказались в лаборатории.

Парень с интересом на меня смотрел. Неужели он меня считает какой-то неведомой зверюшкой? Не люблю этого. Те учёные, они смотрели так же. Я представлял для них чисто научный интерес. А моих желаний никто не учитывал. Им это просто неинтересно.

— Частичная потеря памяти?

А этот парень настойчивый, пусть и слегка глуповат.

Я запрокинул назад голову. Шея начала побаливать, но, с другой стороны, может, это сигнал к тому, что тело приходит в норму?

— Это не она. — Мне в очередной раз пришлось отстаивать свою точку зрения.

— Ладно, закрыли тему. — Он отступил? Было бы неплохо. Этот парень не даёт мне возможности подумать, сложно собраться с мыслями. — Если человечество в опасности, нам необходимо постараться этого избежать.

Неприятно ошибаться, но если посмотреть на эту ситуацию с другой стороны, то… Этот парень, кто бы он ни был, говорит со мной.

Мне об этом ранее приходилось только мечтать. Вернее, выслушивать Марту изо дня на день со временем надоедает. Но здесь мой сверстник, хотя таким он был несколько лет назад. Теперь этот парень старше, как ни прискорбно признавать.

— Ты ведь можешь прыгать во времени, — напомнил мне собеседник, желая упрекнуть в этом. — Так давай вернёмся в лабораторию и узнаем, что они замышляли.

Как же я устал, хоть волком вой. Закатил глаза, стараясь хотя бы отстраниться от внешнего мира и настойчивого раздражителя в нем, что меня поджидает на каждом углу.

— Я не считаю эту затею разумной.

Ну успокойся ты уже.

Мы оба были в лаборатории, на нас ставили опыты, исследовали, так почему хреново чувствую себя только я? Где в этом мире справедливость?

— Почему? — Неугомонный, да ещё и кричит.

Что мне тебе сказать, чтобы ты поумерил свой пыл? Я ведь не нянечка, чтобы присматривать за тобой день и ночь. А ведь и правда. Не нанимался на эту роль, но как-то само вышло.

Кажется, у меня тоже есть такой человек. Не помню кто, но он был мне дорог. Я знаю, что он есть, вот только…

— Мы с таким трудом сбежали оттуда, и ты хочешь вернуться?

Достучаться до сознания этого человека невозможно. Я это понял и не рассчитывал получить достойный, логичный ответ.

— Чтобы спасти людей. — Парень с каждой новой фразой повышал голос. Он считает, что я глухой? Или, может, что этими криками изменит моё решение?

Вообще меня волнует та девушка. Что-то мне подсказывает, что наша неразрешимая дилемма могла привлечь её внимание. Но, учитывая, что этот дурень всё ей рассказывает, может, оно и к лучшему?

— Чтобы спасти её. — Буду действовать наверняка и использовать для этого всевозможные методы. — Я ведь вижу, что она тебе нравится.

Собеседник отступил от меня, может, даже немного угомонится. Одно я знаю наверняка, теперь можно спокойно вздохнуть полной грудью.

— И что с того? — спросил он после недолгой паузы. — Разве тебе никогда не нравились люди, девушки?

Зря. Разворошил осиное гнездо.

Как же сложно с людьми: ты им слово, а они тебе десять, и ведь нет абсолютно никакой логики.

— Я не помню, — сухо ответил собеседнику.

— Конечно, — громко выдохнув, заявил он. — Как я мог забыть, ты ведь у нас бесчувственная машина.

Собеседник смерил меня презрительным взглядом и ушёл. Он направился к двери, однако почему-то не вышел, а застыл на пороге.

— Но когда ты меня спас от того монстра, и в лаборатории в твоих глазах была жизнь. — В его голосе ощущается тревога.

Этот парень хочет достучаться до моей совести. Это она отвечает за эмпатию?

— Значит, тогда был не я, — монотонно ответил я ему. — Я не хочу уничтожать людей, но мне кажется, что мы не должны препятствовать времени.

Не вижу смысла. Все как-то блекло. Даже этот парень, зачем я его спасал? Какую он играет роль и почему мы прибыли в это время, в котором чудак стал радушным гостем, а я — снова изгоем.

— Почему?

Кто ты? Обычный человек? С тобой очень сложно.

Почему он не может прочитать в моих глазах эту неприязнь и просто оставить в покое? Или людям следует всё разжевывать?

— Если бы у тебя был шанс спасти мир, разве ты бы им не воспользовался?

— А что, если он есть? — Всегда есть выход, выбор. Вопрос стоит в другом: захотим ли мы им воспользоваться. Жаль, что мне такой роскоши не предоставили. — Я знаю, как можно избежать конца света, но… мне кажется это неправильным.

Этот парень хотел продолжить разговор, это видно. Я же — нет. Хочу вернуться домой. Мне кажется, что там меня ждут. Не знаю, кто и где этот дом, но хочу туда вернуться.

— Что может быть неправильным в спасении мира?

— Его конец. — Не хочу говорить, давай поскорее закончим. Кажется, человек понял мою апатию и нежелание продолжать разговор. — Я не имею в виду, что не надо спасать мир вовсе, просто в данный момент нам лучше не вмешиваться в течение времени.

— Правда? — со злобой спросил собеседник. — Тогда когда разрешишь действовать?

Он начал ко мне прислушиваться? Это ведь невозможно. Люди не могут так быстро меняться, особенно этот нравственный, гордый человек.

— Ты можешь начинать сейчас. — Безразлично ответил ему. — Оля исследователь, она сможет выделить мутировавший ген в твоей ДНК и создать лекарство.

— Что? Подожди… — Парень начал запинаться. — Ты хочешь сказать, что я стану причиной конца света?

Мне стало легче. Я более уверенно себя чувствовал. Мог твёрдо стоять на земле, да и головная боль отступила.

— Не совсем. — Поправил его. — Ты лишь инструмент, способный уничтожить лишних людей, а причиной конца света займусь я.

— Хочешь сказать, что оставишь меня одного? — А он смышлёный, но я это уже говорил.

Звон в голове, а он, как обычно, без приглашения. Ну и что, зато стал спасительным лучом. Всё равно я не испытывал восторга от беседы с этим человеком.

— Ты не один. — Напомнил парню и указал на закрытую дверь за его спиной.

Он успокоился, или мне так только показалось? Как бы там ни было, меня это более не волновало, да и собеседник не предъявлял ультиматумы.

— Ладно, значит, хочешь сам остаться в одиночестве? — спросил парень.

Как его зовут? Мы так и не познакомились. Впрочем, не важно. Какое это имеет значение? Спрошу как-нибудь в другой раз.

Разорванное пространство. Знакомый холод. Кажется, я очень давно не прыгал. Очень соскучился за этим ощущением.