— Ты собрался? Сколько тебя ещё можно ждать? — из коридора доносился мужской голос.

Жара внутри квартиры глушила абсолютно всё живое, несмотря на открытый балкон, окна и все двери. Горячий воздух, изредка прогоняемый слабым дуновением ветра с улицы, заливал каждый угол квартиры. Измученное чувство летнего дня, из-за которого появляется желание содрать с себя кожу.

— Я готов! Только пару вещей положить ещё, — из комнаты прозвучал ответ, полный возбуждения и предвкушения, — только найти нужно.

Вместо комментария послышался хриплый кашель. Алек продолжал ползать на четвереньках по углам всей комнаты, повторно заглядывая в шкафчик в поисках самого главного, без чего уж точно не получится купаться, — плавок. Потерянные и забытые миром — и Алеком — вещи хранились во всевозможных запылённых глубинах комнаты. В одном из таких углов прятались неиспользованные с прошлого года плавательные шорты, абсолютно ненужные ему. Этот лёгкий элемент одежды был необходим только когда появлялись путёвки на море и, конечно же, на ежегодную традиционную поездку.

В голове безостановочно плескались всевозможные мысли о грядущей поездке. Отсутствие каких-либо планов и надежд являлось спутником ежегодной ночёвки у реки, однако была одна особенность — каждый год место менялось, старательно выбиралась полная глушь, всякий раз дальняя, чем в предыдущий. Алека этот факт и радовал, и пугал одновременно. С приходом ночи, когда луна высоко в звёздном небе, в лесу одиноко: со всех сторон окружают высокие сосны, изредка — лиственные деревья. Словно загнан в ловушку. Но днём, плавая в водоёме и имея возможность осмотреть всё вокруг, наступает умиротворение. Над водой возвышается бесчисленное количество растений, на другом берегу продолжается бесконечный ряд величественного леса. А вокруг лишь тишина, разбавленная шелестом ветра и природы.

Умиротворение граничит с леденящим душу паническим страхом. Это сущность природы.

— Надеюсь, мы успеем доехать и выставить палатки до заката, — Ярослав продолжал рассуждать с самим собой о том, что нужно делать. Сумка с рюкзаком упали рядом с другими вещами возле двери их квартиры.

— Ты же знаешь, что у нас получается всегда ровно наоборот, относительно тех планов, которые мы выстраиваем уже в дороге, — Алек вышел из комнаты уже с полностью набитым рюкзаком, сразу отвечая на личные раздумья своего отца.

— Знаю, — почти что механически собирая сумки в аккуратные ряды, он снова погрузился в размышления. У отца держался совершенно особый настрой: сейчас предоставлялась реальная возможность сбежать от всех насущных проблем, во многом связанных с работой.

— Они нас уже ждут? — повисшую в воздухе тишину рассёк новый вопрос.

— Почти. Они ещё в дороге.

Природа поглощает тебя по горло. Но и путь к ней всегда длинный.

Машина была уже полностью загружена, оставалось только быстро пересечь город, чтобы добраться до самого огромного супермаркета и закупиться продуктами на эти выходные. Кажется, они будут довольно интересными, эти выходные.

Эта традиция стала родной сразу для нескольких семей. Поездка в неизвестность, целая ночь на природе, в двух палатках, у самой реки. Для каждого эта поездка превращается в личное отпущение, даже не смотря на провождение времени вместе. У Алека в преддверие всегда мелькают в голове обрывки со всех предыдущих раз, начиная с раннего утра: когда солнце только раскрывает тепло своих лучей, но земля всё ещё холодная. Река, словно зеркало, в котором можно увидеть отражение, становится спасением к наступлению полуденной жары. Страх утонуть. Вечерняя прохлада, оранжевый закат; с наступлением сумерек всегда начинает казаться, что кто-то есть среди сосен. Темнота медленно опускается на землю, и стоит только сойти с яркого круга света, исходящего от расставленных фонарей, как тьма полностью поглощает. Ночной холод пробирает до самых костей…

И никто никогда не делится, не признаётся, что принесла для них поездка на этот раз.

— А куда мы едем теперь? — Алек задумчиво глядел в окно машины, наблюдая за городским вечерним движением на улицах. Но дело до него ему совсем не было, как и до всех людей.

— В полтора раза дальше, чем в прошлом году. Тоже точка с карты, но людей будет ещё меньше, чем в предыдущие разы, — всё так же спокойно и непринуждённо прозвучал ответ.

— Ещё дальше?! — он не нарочно повысил тон от удивления. — Думаю, что так будет даже лучше. Люди — полная хрень. Выбирали место по красоте или по растратам бензина?

— По красоте, — отрезал отец. — И народа почти не будет, — гораздо мягче добавил он, и перепад настроения в его словах оказался неожиданно велик.

Снова повисло молчание, тишину разбавляло только звучание радио, громкость которого Ярослав подкрутил лишь единожды — когда зазвонил телефон. Все окна были раскрыты, и от большой скорости образовывался спасительный сквозняк, не позволяющий утомиться от невыносимой жары.

На стоянке у супермаркета семью уже ожидали друзья, с которыми предстояло провести совместный отдых. Приветствие, как и всегда, было тёплым: приятные рукопожатия, широкие улыбки и дружелюбные похлопывания по плечам; однако почти сразу взрослые и дети разделились на два лагеря. Старшие тут же начали шумное обсуждение, фактически договаривая друг за другом слова; немудрено, ведь уже столько времени они ежедневно встречались на работе. А подростки, встав поодаль от них, составили «коллегию единственных мыслящих людей на отдыхе».

Самым заводным, но при этом способным держать контроль в своих руках, был Михаил. Или же дядя Миша, как привыкли называть его «все мелкие». Он принялся громко и быстро рассказывать об удивительных приключениях, случившихся в ожидании семьи Ярослава.

— Мы тут с Лёшиком, пока ехали, чуть было маршрутку не протаранили! — он тут же залился заразительным смехом.

Если дядя Миша и Ярослав были одного года рождения, то Лёшик был им другом не по возрасту, а по духу. У них была разница почти что в 15 лет, но это не мешало им не только быть коллегами по работе, но и прекрасно поддерживать общение вне.

В отличие от взрослых, подростковое общение всегда имело иную структуру. Это хорошо известно всем тинейджерам, но почему-то сразу же забывается, стоит только немного вырасти. Сколько бы вы ни знали друг друга, сколько ни было неловких ситуаций, они всегда будут повторяться вновь и вновь, как замкнутый круг. Особенно, когда у вас слишком разные травмы.

Егор, чья оболочка соткана из позитива и чрезмерной общительности, с широкой улыбкой и блеском в глазах сразу же подбежал к Алеку. Его, возможно, расстроило то, что тот не смог оценить его горящий взгляд, ведь Алек так и не заимел хорошую привычку смотреть людям в глаза, по-прежнему старательно ускользая от этой внешней давки. Только в этот раз было всё же проще — тяжесть в их общении удалось понять в прошлом году.

— Здорова! Как доехали?

— Хорошо, — а дальше тишина. Алеку всегда было неловко говорить ни о чём, а самому задать вопрос — ещё ужаснее.

Его растерянное внимание сразу перехватил маленький мальчик, стоявший рядом:

— Привет! Ты куда растёшь? Ты стал ещё огромнее, всего-то год прошёл, — у Богдана заметно изменились черты лица, голос успел сломаться, правда, сам он так и не стал повыше. Он искренне хотел поднять настроение, но вышло только ещё больше смутить Алека.

— Так получилось, — уклончиво ответил он тоном, который звучал слишком умилительно, чем мог бы прозвучать в выражениях подобного рода.

Дети никогда не входили в список тех личностей, которые могли бы заинтересовать Алека, но этого мáлого он успел хорошо оценить — глаза тут же забегали, детально подмечая все изменения: тело всё ещё имело типичную детскую худощавость, а вот руки и ноги, кажется, стали чуточку длиннее, и выглядели не такими тоненькими. По крайней мере они не смотрелись «ветками, торчащими из-под ткани одежды». Богдан, убирая длинные тёмные волосы с лица, с неподдельным удивлением осматривал всё вокруг своими огромным карими глазами. Вот уж кто действительно рад любой поездке.

Разговоры стихли столь же быстро, как и начались, и все, сбившись в одну большую толпу, двинулись в сторону магазина. Предстояла долгая дорога, не говоря о самом времяпровождении в лесу, потому закупка продуктов была всегда самым важным этапом в поездке. Выбирая товар на полках, они все постепенно привыкали к компании друг друга. Привыкание — самая трудная часть, к которой, кстати, тоже ещё нужно привыкнуть. Это всегда сложно.

Алек всегда воспринимал это очень хорошо: магазин — это остановка, промежуточная станция, где можно встретить множество людей, а затем — отдых, целые выходные в окружении только близких. Никаких парочек, одиночек, ворчливых пенсионеров и крикливых детей. Никаких любопытных и наглых взглядов, никто не изучает твои волосы, лицо, одежду; два потрясающих дня в месте, где нет никого, кто мог бы влезть в личные границы или попытаться обмануть. Никого, ничего, что могло бы тревожить, только единение с природой.

— Ты чего застыл? Выбрал уже что-то себе? — отец, наклонив голову набок, внимательно посмотрел в глаза Алека, который стоял напротив полки с любимыми вкусностями — пряниками.

— Я уже иду, подожди.

Но отец не остановился, медленно продолжив свой путь. Он прекрасно знал, что выбрать что-то конкретное — трудно, и в этом выборе его сын один. И если Алек говорит ждать, то это просто означает «не уезжать отсюда без меня».

*

Неотъемлемая и самая поразительная составляющая любого путешествия — это дорога.

Из-за плотно растущих деревьев — сосны по обеим сторонам от двухполосного шоссе упрямо устремляли в небо свои вершины — на дорогу почти не попадали солнечные лучи, отчего воздух был значительно холоднее, чем в городе. Такое разное лето, такое чудесное время…

Своеобразный кортеж в виде двух машин стремительно нёсся вдаль от крупного города, рассекая лесной воздух. В те самые места, которые являлись золотой серединой между цивилизацией и царствованием дикой природы.

Сколько бы ни приходилось ехать, покинув город, рано или поздно на горизонте возникает другой. Грибковая плесень, стремительно разрастающаяся по всей планете, способная уничтожить, обратить в пепел всё живое, ошибочно названная прогрессом. Жуткая зараза, связанная тонкими линиями дорог, связывающая этими узлами окружающую среду, беспощадно душащая. И никуда не деться, эта волна мнимого развития всё равно накроет и уничтожит. Изощрённо и со вкусом: морально, физически, духовно, а предварительно ещё и отберёт право выбора. И нет разницы, как относиться к этому, итог один.

Вся прелесть путешествий в те места, где люди ещё хоть немного уважают владения Флоры и Фауны, заключалась в предоставлении проходимости для автомобилей: от трассы всегда уходили заметные и не очень лесные дороги; можно быть уверенным, что там уже точно кто-то побывал. И чем меньше видны силуэты троп, тем больше шансов оказаться в более прекрасном, не обезображенном человечеством, месте.

Путь занял больше двух часов, и это означало, что отдых обещал быть знатным, и природная сущность непременно прибавит сил, а не, как обычно это случается после гуляний, убавит их на минимум.

— Я помню эту дорогу, — неожиданно заявил отец, сразу же замолкнув на добрый десяток секунд. — Зимой, когда навалило сугробов, проехать было трудно, но возможно. Так красиво нависали сосны, и солнце светило, — пояснил он.

— Зимой всё играет по-новому, — вежливо отозвался Алек и вновь задумался. Как обычно.

Пейзажи начали стремительно меняться: стоило миновать лес, как показался совсем небольшой посёлок, предзнаменующий близость финала их пути. Алек снова глянул в окно и бессознательно зацепился взглядом за окружающий вид. Бескрайнее поле с высокой травой, с россыпью самых разных растений, такое огромное, что одинокие деревья едва ли могли разбавить его величественную пустоту. Захотелось остановиться, выскочить из машины и бежать. Перепрыгивая через все преграды, бежать, пока ноги не начнут подкашиваться, и смотреть на солнце в небе через слабую дымку тумана.

От чего бежать?..

Впереди поджидает опасность?

— Ты знал, что когда автомобиль тонет, человек, если будет ждать, пока салон наполнится водой, с большей вероятностью просто захлебнётся? — изрёк Ярослав, не отвлекаясь от дороги. — Есть примерно десять минут, если стеклоподъёмники с электрическим приводом, чтобы открыть окно и постараться выбраться из машины. Если не успеть, то придётся их разбивать, а это уже сложнее под водой, — увлекающим тоном проговорил он.

— Пап, может, мы не будем это проверять на деле? — опасливо спросил Алек, заметив, что они проезжают мостик над ручьём.

— Просто запомни эту информацию.

Алек, с ощутимым напряжением приподнявшись на сиденье, демонстративно поправил ремень безопасности; так он пытался уберечь отца от лишних переживаний, показать, что его слова он не пропустил мимо ушей.

Асфальтированная дорога сменилась наезженной полосой на земле. Хвойные лапы, мелькающие по сторонам, норовили задеть окна; машину качало от неровностей в виде ям и кочек, шишки и ветки безостановочно трещали под колёсами, а впереди уже виднелся конец… чего-то? Правда, чтобы до него добраться, предстояло ещё преодолеть немалое количество поворотов меж лесных зарослей. Алек, подавшись к окну, поднял взгляд в небо. Солнце бережно окутывало заметно потеплевшим светом верхушки деревьев; близился закат, яркий и непременно оранжевый.

Стоило совсем немного опустить стекло, как в салон ворвался холодный воздух, пропитанный запахом леса. Неимоверная свежесть охватила лёгкие с первого глубокого вздоха. Не сложно было определить, что река находится совсем близко. Чувствовался дух практически полного одиночества: мимо проезжающие машины не будут надоедать мельтешением, а люди, расположившиеся на берегу, навряд ли будут интересоваться очередной приехавшей группой отдыхающих.

— Приехали! — громко раздался радостный голос отца.

Алек, тряхнув головой, сразу же полностью открыл окно, поражаясь красоте этих мест; чуть проехав вперёд, они выехали на ровную песчаную дорогу, проходившую вдоль берега. На пляже виднелись отдыхающие, гуляющие около реки или же возившиеся с вещами около своих палаток, кто-то уже принялся разжигать костёр. А дальше было совсем пустое место, ничуть не отличающееся от других полян, но всё же немного особенное. Короткая зелёная трава казалась такой мягкой, что захотелось поскорее снять с себя кроссовки и пройтись по ней босыми ногами, а затем, присев, опустить ладони и пропустить между пальцев каждую травинку.

Прелести этой локации не заканчивались исключительно на одной траве. Та зона, где они должны были остановиться, была воистину райской, отличие было лишь в том, что они по-прежнему на Земле. Слева деревья, опустив свои ветви, создавали подобие арки, добавляя ощущение некоего волшебства. Как раз неподалёку от неё виднелся чёрный круг, обставленный большими закоптившимися камнями — кострище будет именно тут, а значит, и стол будет совсем рядом. Небольшой территории хватало как раз для того, чтобы соорудить крошечный палаточный городок из трёх тентов.

Великолепный пейзаж завершали кусты, выросшие аккурат как ограждение поляны, а прямо между ними было самое главное — земля с травой резко обрывалась, и немногим ниже начинался белый песок, за которым мощное течение несло воду широкой реки. Там, на другом берегу, был совсем редкий лесок, ничуть не портящий вид бескрайнего луга. На воде играли блики заходящего на той стороне солнца, всё казалось таким невероятным, будто это нарисованная картина. Чудеса…

Страх отступил назад, как испуганный зверь от ослепляющего пламени.

— Как же тут красиво! — выпалил Алек, мигом выскочив из машины, едва они успели затормозить.

Он даже не обратил внимание на то, что отец уже оказался у другого автомобиля. Двери «сааба» распахнулись, и наружу выбрались все остальные. Сразу послышались радостные возгласы Богдана, которому явно надоела долгая дорога. Да и все прочие не преминули упоминанием того, каким благополучным вышел путь, хоть и утомительным.

— Всю задницу отсидел в этой дороге! — громко выругался Егор, вывалившись из машины, как мешок картошки.

Ему вся поездка уж точно не приносила никакого удовольствия, даже долгожданное прибытие в эту весьма живописную область не вызвало блеска в глазах. Да и он, если честно, сам не знал, чего ждал, и совершенно не осознавал, что же может сделать его сейчас хоть чуточку позитивнее.

— Беляк! Бегом сюда, выгружать вещи поможешь! — дядя Миша, проигнорировав жалобы своего сына, срочно окликнул Богдана, используя «позывной среди своих».

Странность прозвища, конечно, все замечали, но так его называть уже было делом привычки. Для самого Богдана это служило сигналом к тому, что полным именем его назовут только в самом серьёзном случае.

Мгновенно закипела работа: необходимо было успеть подготовку базы до наступления темноты, чтобы потом сесть в удобное складное кресло, удивительно зелёное и мягкое, придвинуться ближе к костру и, запрокинув голову, уставиться в ночное небо, чтобы наконец прочувствовать умиротворение.

Алек, отойдя подальше от кипящей суеты, приблизился к воде. Он уже успел сменить жаркие кроссовки на удобные сланцы, пригодные только для таких поездок, и почти сразу же их снял, как только оказался на нешироком берегу реки. Белый песок, совершенно без ракушек, создавал ощущение настоящего, пусть и маленького, пляжа; и чем глубже Алек зарывался в него босыми ногами, тем больше чувствовал приятную прохладу. Он был полностью погружён в себя с того самого момента, как вся компания вышла из супермаркета, бесконечно прокручивая в голове глубокие мысли и старательно разгоняя собственных тараканов.

Воспоминания всегда являются неотъемлемой частью жизни, и они всегда желают высвободиться при любом удобном случае. Достаточно задуматься и случайно взглянуть на что-то мало-мальски знакомое, как в подсознании сами по себе начнут появляться кадры из жизни, непременно насыщенные и… самые-самые…

— Ха! — руки быстро-быстро двигались, кружа воду и вызывая большие всплески, создавали игривые маленькие цунами. Детские забавы в воде, наполненные весельем, которые так приятно будет потом вспомнить…

— Всё равно больше получишь! — ответные брызги, бесконечный шум воды.

Всё новые и новые способы вызвать большую волну, чтобы сильные всплески непременно потопили воображаемую силу противника. В голове это выглядело как самое мощное сражение, сопутствующее магическим способностям управлять послушной и податливой жидкостью. В этом вся радость — сражение, пусть и шуточное, но вы будто в головах друг друга, способные видеть то, чего в действительности нет.

Всему есть предел и, обязательно, обратная сторона. Как у медали, о которой знать чаще всего не хочется, но кости всегда всплывают. Всегда без разрешения.

Глубина всегда пугает своей тёмной сущностью, если, находясь в воде, не чувствовать под собой дна. Густая, порождённая бездной. Взяв разбег и с головой окунувшись в реку, попытки притронуться ко дну ногами оказываются тщетны, и весь страх глубины кроется в её бесконечности. Да, всего-то несколько метров — и появляется илистая поверхность, да только разум всё равно будет упорно рисовать бесконечность, и в самом страшном случае уже ничто не спасёт.

Лёгкие сразу сразу же выпускают только что набранный воздух, зарождается паника. Но что явилось причиной её возникновения? Об этом приходится думать позже, а в эти моменты сковывает страх перед риском утонуть. Быть поглощённым глубиной. Сразу же возникает желание проклинать себя за решение отплыть подальше, проклинать всю свою жизнь, приведшую к этому мгновению. Течение сразу же становится сильнее, берег всё дальше, руки болезненно ноют от внезапной усталости, и сердце так быстро колотится. Лёгкие судорожно сжимаются в поиске кислорода… Облегчение мгновенно наступает, стоит только коснуться ногами дна, мысли о смерти, прощаясь, уходят из недр сознания, и с берега уже не подглядывает чёрная тень с косой.

Прочь!

Как обычно, Алек наивно полагает, что бездна его не утянет ко дну.

— Алек! Бегом сюда, помогать кто будет? — непрекращающиеся разговоры на фоне рассёк голос отца, мгновенно вытянув его из омута мыслей.

Как же это всё досадно…

*

— Давай-ка, насыпай побольше себе, не жалей, на всех хватит! — дядя Миша, заняв место неподалёку от костра, чинно восседал за столом, внимательно наблюдая за тем, как его сын накладывает себе порцию варёной картошки из огромного чана. Егор выполнил просьбу только ради того, чтоб к нему перестали прикапываться.

— Дядь Миш, не будь Машей, доставай водку! Уже вечер, а мы всё как стёклышки, непорядок! — Алексей впервые подал голос за весь вечер, отчего создалось впечатление, что он только-только появился в компании.

Алек, сидя на большом железном стуле с тарелкой на коленях, вглядывался в костёр. Компания за столом ему быстро стала чужда, потому он разместился вместе с «детской коллегией» вокруг огня. Голоса взрослых слышались где-то сбоку, намного дальше, чем треск дерева в пламени. На чистом небе, полном звёзд, бледно светилась почти что полная луна, потрескивание дров приятно врезалось в уши, доставляя особое чувство, почти что экстаз. Отвести взгляд в сторону от яркого пламени — и будто мира вокруг больше не существует, только сплошная непроглядная темень.

— Чего скучаем? — он слышал приближающиеся шаги, но старался игнорировать их до последнего. Почти напротив него оказался Егор, успевший переодеться в чёрный спортивный костюм, и сразу же плюхнулся на свободный стульчик. Только успев спросить, он закинул в рот кусок картофеля, обильно политый кетчупом, и начал с аппетитом причмокивать.

— Не знаю ответа на твой вопрос, — но, кажется, тот и не заметил ядовитый тон Алека.

«Ещё одно такое тупорылое изречение, и ты точно не перестанешь бесить меня до конца выходных», — сразу же пронеслось в голове у Алека. Он взъерошил волосы, облегчённо подметив, что пока ещё они чистые, ведь сразу после первого купания в речке они превратятся в настоящую солому.

— М-м-м, в этот-м раз я взял-м-м, — Егор наконец смог проглотить кусок картофелины, перестав при этом отвратительно чавкать, — другие ножи из моей коллекции. Хочешь, покажу тебе?

— Давай завтра, уже темно, — Алек прекрасно знал, что ему удалось только отсрочить эту процедуру, но никак не избежать. Слова Егора, как бы ни звучали, всегда утвердительные, он всё равно будет лезть, даже если отказать.

— Егор! Ты видел, какой огромный жук прополз? — неожиданно появился Беляк, который вдоволь насытился взрослой компанией и теперь пришёл искать развлечение среди приближённых к его возрасту. Он наспех застегнул курточку, заблаговременно спасая себя от раздражающих комаров и неприятного замерзания.

Несмотря на объединяющий фактор — все они были подростками, — общение между ними совершенно не складывалось. Слишком разные по характерам, а чем-то общим являлась только проблема беспомощности их пьяных отцов на этом отдыхе. Их троих разделял не костёр, а самые настоящие стены.

Егор, развалив своё не по возрасту большое пузо, слегка улыбался, бесконечно поправляя волнистые волосы, что едва доходили ему до подбородка и обрамляли лицо как каре. Богдан, заняв свободное место, скучающе уставился на костёр, так и не дождавшись ответа. Алек беспечно закинул голову, начав любоваться звёздами. Все вместе, но порознь. И скоро будет слишком много проблем, а пока трудно даже просто заговорить.

— Алек, а у тебя девочка есть? — Егор слегка прищурился, глядя в глаза остолбеневшему собеседнику, который с перепуга даже посмотрел на него.

— Нет, конечно, что за вопросы?

— А мне Аня, одноклассница моя, очень нравится, — поспешил вклиниться в разговор Беляк и расплылся в улыбке. Всего через полтора месяца он перейдёт в среднюю школу, приблизится к самым старшим. Его детский тон ушёл на задний план, уступая дорогу искусственной напыщенности, чтоб хоть на секунду почувствовать себя взрослым.

Оба парня с удивлением уставились на него, только Богдан не собирался сдавать позиции. В его голове, однозначно, звучало всё гораздо лучше, но в действительности слышались хвастовство и глупая похоть. Вот только реакция у этих двоих была кардинально разной.

— Уверен, всё у тебя с этой цыпой получится! — Егор сразу же нашёл общие точки соприкосновения с ребёнком, однако Алек видел видел в мальчишке совсем другое, что точно не замечал их толстый и бесящий приятель.

Алек невольно подметил, что из года в год в их поездках ничего не менялось. Чудесность природы всегда перекрывалась полным невезением с собеседниками, особенно с Егором, вечно проявляющим омерзительные стороны своего характера. Как назло, он был единственным одногодкой в этих вылазках в лес, только мозгов для шестнадцати лет у него уж точно было маловато.

Отдых только-только стартовал, но уже казался бесконечным. Алек вновь окинул взглядом своих друзей на ближайшие два дня: Егор демонстративно интересовался пламенем, на его лице расползалась еле заметная ухмылка; пухлые щёки, покрытые неприятной подростковой небритостью, и волосы, неаккуратно свисающие на лицо. Беляк, снова замолчав, тоже не отводил глаз от костра; у него не было детских больших щёчек, наоборот, его лицо казалось даже слишком худощавым для его возраста. Его вид навевал мысли, что он непременно связан с каким-нибудь видом спорта. И слишком задумчивые глаза, почти что взрослые, как-то странно отражающие языки пламени.

— Я спать, хорошей вам ночки.

Не дождавшись ответа, Алек поднялся со стульчика. Так и не надев носки, он почувствовал, насколько стала холодной земля, даже будучи в сланцах. Он решительно прошёл по воображаемой тропинке к импровизированному туалету. Успокаивающий ритуал — сходить по-маленькому, прежде чем прочувствовать спиной удобство спальника в палатке. Подсвечивать расстояние до дальнего куста телефоном, было трудно, так же, как и оставаться в кромешной темноте, но, ввиду отсутствия лишних рук, фонарик всё же пришлось выключить.

Труднее всего сохранить дамбу, которая уже трещала по швам. Такой необратимый процесс, для которого необходим целый океан сил. Буна его самообладания пошла трещинами.

Послышался выстрел из охотничьего ружья, — это ведь точно оно было? — одновременно далёкий и такой близкий.

«Где-то справа», — подметил про себя Алек, — «ну, или слева».

Сердце беспокойно забилось в груди, каждый удар отдавался взрывом петарды, шорохи вокруг только больше добавили паники, никак не собираясь успокоить. Срочно закончив своё дело, он дрожащими руками полез за телефоном в карман. Темнота стала проникать в лёгкие, начиная его душить. Куда ни глянь — вокруг не видно абсолютно ничего.

«Позади костёр, и фонарь над столом», — попытался взять себя в руки Алек. — «И пьяные отцы, которые не помогут…», — с горечью осознал он. И бежать к ним — далеко.

Яркий свет от телефона на секунду ослепил, но уже через мгновение рассеял небольшой участок темноты вокруг. А всё то, что осталось за пределами света, теперь выглядело ещё более устрашающим.

«Вокруг никого, что и следовало доказать», — безостановочно повторяя про себя, он попятился назад, не сводя глаз с места, куда светил телефон в его трясущихся руках. Биение сердца уже чувствовалось в горле.

Все сидели так, как и до того, как он отошёл. А выстрел же точно был?

Алек уже раздумывал об этом в палатке, прислушиваясь к далёкому бормотанию снаружи, чтобы поскорее успокоиться. Окончательно поддавшись мареву ночи, ему всё же удалось заснуть.

Выстрел был самым настоящим. Все остальные точно смогут подтвердить это утром.