Рос проснулся от странного ритмичного скрипа и не сразу понял, где находится. Вместо зеленого полога его кровати – светло-коричневый с золотыми листьями. Вместо прямоугольного комода – полукруглый. Да и обои совсем другие. В полумраке комната казалась совершенно незнакомой. Но статуэтка пастушки с корзинкой на комоде пробудила память – это гостевая, в которой он поселил Ангела. Вмиг воспоминания о прошедшем вечере заставили Рослина едва не подпрыгнуть на кровати и обернуться к источнику света.      

От резкого движения нижнюю часть спины прострелило болью, и он с трудом сдержал стон. Аленир, пожалуй, был слишком напорист, но Рос не жалел. Когда Ангел едва не набросился на него, барон каким-то шестым чувством понял, что нужно уступить, подчиниться. Он не привык играть роль принимающей стороны, хотя пару раз такое случалось. Но этой ночью ему хотелось исполнять любые желания Ангела, чтобы их первый раз был незабываемым для обоих.      

Его восхитительный любовник сидел за столом и что-то писал при свете одинокой свечи. Разбудивший Роса звук был ничем иным как скрип пера по бумаге. На Аленире была одна лишь не застегнутая рубашка и зрелище оказалось настолько возбуждающим, что Рос затаил дыхание, сдерживая новый стон, но уже не боли, а желания.      

Но что он пишет? Прощальное письмо? Хочет сбежать, пока Рослин спит? Эта мысль ледяной волной смыла возбуждение.      

– Аленир! – позвал он, откидывая одеяло и намереваясь встать.      

Голос со сна и от волнения прозвучал неожиданно хрипло. Ангел поднял голову и улыбнулся ему так, что теперь тело от макушки до пят омыла теплая волна, вызывая на щеки легкий румянец. Его попытку покинуть постель Аленир остановил, умоляюще подняв руку.      

– Бога ради, оставайтесь там.      

– Но...      

Ангел подпер левой рукой щеку, с нежностью разглядывая его.      

– Позвольте мне полюбоваться.      

Рос смутился еще больше и замер, не зная что делать: то ли прикрыться одеялом, то ли оставаться в той же нелепой, по его мнению, позе. Одежды на нем не было вовсе, а прическа, должно быть, в своем изяществе могла соперничать с вороньим гнездом.      

– Вы совершенно очаровательны, – вздохнул Аленир. – И не представляете, как мне хочется сейчас к вам присоединиться. Но, – грустно добавил он, возвращаясь к письму, – нужно закончить это дело.      

– Неужели дело не может подождать до утра? – вновь накрываясь, проворчал Рослин.      

– Увы, боюсь у нас не так много времени, – быстро водя пером, ответил Ангел. – Спите, барон, мне необходимо составить парочку бумаг.      

Парочку? Тогда это никак не прощальная записка. А вдруг он все же улизнет, пока Рос будет витать в сладких утренних снах? И какие такие срочные бумаги нужно составлять ночью?      

– Пожалуй, я вас подожду, – полусидя устраиваясь на подушках заявил барон.      

Ангел снова улыбнулся.      

– Я же сказал, что вы невыносимо очаровательны.     

 Рос намеревался героически дождаться, когда любовник закончит свои письменные упражнения, но полумрак спальни, тихий равномерный скрип пера и тиканье часов на камине очень быстро его усыпили. А разбудил дерзкий утренний луч, отыскавший щелочку в плотно зашторенных портьерах.      

Рослин со скверным предчувствием подскочил на кровати. Его предположения оправдались: Аленира в комнате не было. Испуганный, он второпях привел себя в порядок, оделся и выбежал во двор. И испытал невероятное облегчение, когда увидел своего Ангела, который ни в чем не бывало беседовал с Мастером на крыльце главного дома. На нем вновь была его собственная одежда, которую слуги почистили и выгладили, золотистые локоны стянуты на затылке тонкой черной атласной лентой. Только чуть припухшие губы да лукаво-сытый блеск в глазах выдавали то, чем он занимался этой ночью.     

 Учитель слушал его внимательно и серьезно, пару раз кивнул, а потом поклонился и ушел, так и не заметив Рослина. Зато гость его увидел и солнечно улыбнулся навстречу.      

– А я думал, что больше не увижу вас, – с легким упреком подошел к нему барон.      

– Я бы не поступил с вами так.      

В этот момент на крыльцо торжественно выплыла баронесса, щурясь на утреннем солнце.      

– Доброе утро! Рослин, представишь мне своего гостя?      

Рос замялся, ведь Аленир так и не назвал ни своей фамилии, ни титула. А титул у него, без сомнения, был. За мелкой сошкой Эктор Нат’тло не стал бы гоняться, да и слишком хорошо Ангел осведомлен о положении дел при дворе. В его походке, жестах, манере разговора видно то особое изящество, которое присуще лишь высшей знати, выпестованное поколениями богатства и привилегированного положения.      

Рос растерялся, беспомощно глядя на любовника, а тот смотрел совсем в другую сторону поверх его головы и лицо его на глазах мрачнело.      

– Слишком быстро... Проклятье! – с досадой произнес он, прикусывая губу.      

Рос обернулся. На подъездной дорожке показалась элегантная коляска, в которой сидели двое. Ее сопровождали несколько королевских гвардейцев.      

– Кто это? – удивленно спросила баронесса.      

По мере приближения экипажа брови Рослина тоже начали хмуриться – в одном из мужчин, сидящих в коляске, он узнал того, кто скрывался под именем от’Тосара. Второй – высокий широкоплечий мужчина с густыми каштановыми волосами, тяжелым подбородком и надменно поджатыми губами – имел такой заносчивый вид, что сразу вызвал неприязнь. И было в его лице что-то смутно знакомое.      

Коляска остановилась возле крыльца. Один из гвардейцев спешился, открыл дверцу и застыл в поклоне. Заносчивый господин ступил на мощеную камнем дорожку, цепким взглядом обвел всех стоящих перед ним и остановился на Аленире.      

Ангел склонил голову, выражая почтение прибывшему.      

– Ваше Величество.      

Баронесса охнула и поспешила присоединиться к приветствию, присев в низком реверансе. Король? То-то Рослину показалось, что он где-то уже этого мужчину видел. Парадные портреты Его Величества Октавиана I висели во всех официальных учреждениях. Да и на мелких монетах красовался его профиль. Барон отвесил полный достоинства поклон, не спуская глаз с мужчины. Матушка за его спиной что-то восторженно щебетала о «великой чести и радости принимать у себя», но ее никто не слушал.      

Ангел и король смотрели в глаза друг другу, не замечая никого вокруг. Острая игла ревности пронзила сердце Рослина. Аленир первым прервал грозившую затянуться до неприличия сцену.      

– Позвольте вам представить, Ваше Величество, этого достойного молодого человека. Рослин Бенегер, барон Турберт.      

– Готов служить Вашему Величеству, – еще раз поклонился Рос, как того требовал этикет.      

– А также его уважаемую матушку, баронессу Юнисию.      – Бесконечно счастлива быть представленной Вашему Величеству, – снова присела баронесса, слегка порозовев от волнения.      

Равнодушный взгляд Октавиана едва скользнул по Турбертам и снова обратился к Алениру. На поклон и реверанс он лишь небрежно кивнул головой.      

– Барон, не гоже держать такого гостя на крыльце. Пригласите же Его Величество в дом, – продолжал Ангел.      

Рос поспешил распахнуть двери перед царственной особой. Ему показалось, что король был недоволен. Должно быть, Его Величеству хотелось поскорее утащить найденное сокровище. Вместо этого Октавиан был вынужден важно прошествовать в дом. Гвардейцы и сыщик, повинуясь его знаку, остались снаружи.      

– Мы не ждали столь важного гостя к завтраку... – начала было баронесса, как только все они вошли в гостиную.      

– Не трудитесь, мадам, – холодно прервал ее король. – Я здесь ненадолго. Мне необходимо переговорить наедине с господином Алениром. У вас есть кабинет, барон?      

– Да, прошу.     

 Рослин проводил Ангела и венценосного гостя в кабинет, которым почти не пользовался. И тут же поспешил в соседнюю комнату. В доме ее называли «каминной» потому, что там имелся огромный камин. И только хозяева поместья знали, что повернув особым образом один из завитков на каминной решетке, можно открыть тайный ход.      

В этот узкий коридор выходили еще три двери: из кабинета, спальни хозяев и детской. Барон вовсе не стремился с помощью потайного хода через подвал незамеченным покинуть свой дом. Его целью была тонкая перегородка-дверь в кабинете, замаскированная под дубовую панель, через которую было прекрасно слышно, о чем говорят король с Алениром. Может быть, подслушивать и нехорошо, но Росу было жизненно необходимо знать содержание их беседы. Поэтому, наплевав на соображения порядочности, он приник ухом к панели.     

 Начало разговора, по вполне понятным причинам, барон пропустил. Первая фраза, которую он услышал, принадлежала королю.      

– Это было жестоко, Ленни. Мы с Дорселлом...      

– Жестоко? – голос Ангела сочился злой иронией. – Вот как?      

– Ты себе не представляешь, что мы пережили, когда ты упал! Я понял, что это морозянка – ты был просто ледяным. И влил тебе в рот противоядие практически сразу. Помнишь, как учил меня: высыпать порошок в воду, размешать и дождаться, пока жидкость поменяет цвет. Если сделать это в первые полчаса после отравления, останешься жив. Я до сих пор ношу перстни, которые ты подарил мне в юности. С ядом и противоядиями. И знаю, что ты носишь такие же. Я был уверен, что все сделал правильно, но ты не приходил в себя... И тогда лекарь сказал, что, скорее всего, ты выпил яд раньше, не на балу. И уже прошло больше получаса, поэтому противоядие не подействовало. Тогда я проверил твои перстни. Один из них был пустым. И я понял, что лекарь прав, спасти тебя не удастся...      

– Надеюсь, вы не успели казнить Гастера?      

– Хотел и действительно не успел. Но свое наказание он заслужил. Отправился в ссылку на такие задворки, что здешние места по сравнению с ними – пуп мира.      

– О! – иронично заметил Аленир. – Это на самом деле жестокое наказание для виконта. Не держите его там долго. Не то озлобится и отравит уже кого-нибудь по-настоящему.      

– Ленни... – тяжело вздохнул король. – Зачем ты это сделал?      

– Я собирался поступить иначе, но Гастер своим поступком подбросил мне более интересную идею. Противоядие подействовало, а потом, когда меня на пару минут оставили одного, я выпил совсем другое зелье.      

– Я потом догадался, а тогда ... Ты лежал в гробу такой красивый... Я все не хотел верить и не хотел отдавать Дорселлу, чтобы он отвез тебя в фамильный склеп.      

Послышался звук, подозрительно похожий на всхлип. Король плачет?      

«Кто такой, черт побери, этот Дорселл? – подумал Рос, продолжая внимательно прислушиваться. – И, выходит, Аленир был давно знаком с Октавианом? Что за невероятная история с отравлением?».      

– Мы оплакивали тебя... – продолжал король.      

– Я наслышан. Пьянствовали три месяца, не просыхая, – съязвил Ангел. – А потом налетели наследники и начали делить мое состояние. Тут муженьку пришлось протрезветь и вступить в бой. А лишившись собутыльника, и вы вернулись к делам королевства. Не понимаю только, зачем меня искали. Ведь все так идеально устроилось.      

«Дорселл – муж? Этого только не хватало!» – нахмурился Рос.      

– Идеально устроилось? – возмущенно вскричал король. – Как ты можешь быть таким бесчувственным?!      

– Это вы меня обвиняете в бесчувственности? – ледяным тоном парировал Аленир.      

– Занятно.      

– Ты... Ты изменился, – с горечью в голосе заметил Октавиан.      

– Да, благодаря вам двоим окончательно излечился от юношеской влюбленности и хорошо усвоил истину: от королей нужно держаться подальше.      

– Ленни, все что мы хотели: любить тебя и сделать счастливым...      

– Видите ли, Ваше Величество, сделать счастливым насильно невозможно. Зачем вы меня искали? Мертвым лучше оставаться мертвыми.      

– Я не хотел верить, что ты умер. Селл все рыдал и повторял: «Тави, мы его убили! Мы убили нашего малыша!». А я не хотел верить и постоянно думал о том, что случилось.

«Селл? Тави? Похоже, супруг Аленира был близок к королю. Очень близок. Какая-то мутная история», – еще больше нахмурился Рослин.      

Все то, что он услышал, порождало массу вопросов. Весьма неприятных вопросов.      

– А потом вспомнил, как ты однажды рассказывал, что тетушка Эстрильда раскрыла тебе рецепт одного зелья. От него не умирают, но выглядят как мертвые. Дыхания практически нет, а сердце бьется так медленно, что трудно уловить. Но через двое суток такой «мертвец» начинает медленно оживать, а еще через двое практически здоров. Я от отчаянья цеплялся за любую возможность. Поехал в твое поместье и велел вскрыть гроб. Как я надеялся, что он пуст! – Октавиан говорил почти с отчаяньем.      

– Но там лежал покойник, и уже изрядно попахивал, – иронично заметил Ангел. – Бездомный пьяница никак не ожидал, что его похоронят с герцогскими почестями. Повезло!     

 «Герцогскими? Значит, Аленир – герцог! – с досадой вздохнул Рос. – Я так и знал!».      

– Не пойму только, где допустил промашку. Как вы догадались, что это – не я?      

Вслед за вопросом золотоволосого раздался звон и плеск. Должно быть, Ангел налил себе воды из хрустального графина, что стоял на столе. Он нервничал, хотя по звучанию голоса это было совсем не заметно.      

– Я знал, что после морозянки тело покрывается черными пятнами, что делает почти неузнаваемым. Но руки... – король вздохнул. – Неужели я мог спутать твои изящные длинные пальцы с короткими сардельками этого простолюдина? А твои чудесные золотые локоны, которые вдруг превратились в паклю? И шрам на колене. Помнишь, ты упал на ступеньках и рассек левое колено? Там был длинный тонкий шрам, а у этого бродяги – ничего подобного.      

– Я действовал второпях и найти похожего на меня покойника, да еще и с шрамом на колене, Ваше Величество, было затруднительно, – голос Ангела по-прежнему был холоден и ядовит. – Вы поняли, что в гробу – не я, и начали искать. Даже оторвали от важнейших дел Эктора-найду-всех. И догадались заглянуть к старушке Эстрильде. Жаль, вы опередили меня всего на несколько часов...      

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Октавиан.      

– Беглецам нельзя долго оставаться на одном месте.      

– Ты снова собирался бежать? Ленни! Зачем? От меня?      

– От вас и от моего дражайшего супруга. Я сыт по горло вашим чудесным обществом, знаете ли, – тоном Аленира можно было резать стекло.      

– Тебе больше не нужно бежать от Дорселла, – горько произнес король. – Он постригся в монахи. Сказал, что уходит в самый отдаленный монастырь замаливать наши грехи. Я так отговаривал его... Но он был непреклонен. И просил меня не искать тебя, оставить в покое. «Если малыш устроил такое, чтобы сбежать от нас, отступись, – говорил он. – Позволь ему быть свободным, забыть нас и стать счастливым».      

– Представляю, какой ажиотаж возник среди родственников, – пробурчал Ангел. – Такое наследство: герцогство и два графства. Перегрызутся ведь насмерть. Впрочем, мне до этого нет дела. Скажите лучше, почему вы не последовали его совету, Ваше Величество, и продолжали меня искать?      

– Ленни, поскольку ты жив, никакого наследства никто делить не будет.      

– Хотите, чтобы я вернулся? – фыркнул Ангел. – Ну, уж нет. Я умер, Ваше Величество, и воскресать не собираюсь.      

– Ленни, умоляю!      

– О, как интересно! Вы научились просить, а не приказывать. Надеюсь, еще научились слышать, когда вам говорят «Нет».      

– Что я должен сделать, чтобы ты меня простил?      

Раздался шорох бумаги.      

– Подпишите это.     

 Пару минут было тихо. Наверное, король читал то, что Аленир предлагал ему подписать.      

– Я хочу отблагодарить барона. Он очень помог, когда люди Эктора меня схватили. Должен заметить, что они были весьма грубы и наставили изрядное количество синяков, – нажаловался Ангел.      

Послышалось злое сопение короля.      

– Эктору влетит и знатно, – усмехнулся про себя Рос.      

– У тебя довольно своеобразная благодарность, – Октавиан сдерживал недовольство, но его нотки все же прорезались в голосе.      

– Я слишком хорошо вас знаю, Ваше Величество. И видел, как вы смотрели на него. С вас станется испортить мальчику жизнь только за то, что он помешал вашей ищейке притащить меня к вам. А так барон повидает мир и послужит королевству подальше от ваших ревнивых глаз.      

«Он считает меня мальчишкой? – возмутился Рос. – И что там должен подписать король?».      

– А у меня есть повод ревновать? – голос Октавиана напоминал шипение огромного удава.      

– Вы давно утратили это право, – довольно дерзко ответил Ангел.      

Послышались шаги, потом скрип пера по бумаге.      

– Хорошо, я подписал.      

Эти слова заставили Рослина встревожиться. Приказ, которым его куда-то отсылают «послужить королевству». Не спросив его согласия. Что, черт подери, тут происходит?      

– А теперь это.      

– Аленир от’Камье. Зачем тебе паспорт на вымышленное имя?      

– Хочу отправиться на воды, подлечить нервы. Вы ведь не против, Ваше Величество?      

– Ленни, но зачем фальшивое имя?      

– Потому, что Аленир герцог Неверский граф Саут, урожденный граф Ченси умер. Отравился морозянкой. И теперь спит вечным сном в родовой усыпальнице. И не нужно тревожить его прах.      

Король сокрушенно вздохнул, и опять скрипнуло перо.      

– А теперь поклянитесь, что не станете меня искать. Я вернусь, когда сочту нужным.      

– Ленни, я буду ждать сколько угодно, лишь бы ты вернулся. Клянусь, я не стану тебя искать и всегда буду слышать тебя, исполнять любые твои желания.      

– Вот и посмотрим, чего стоит королевское слово.      

Зашуршала бумага. Должно быть, Ангел складывал подписанные документы.      

– Позволь, по крайней мере, помочь тебе деньгами. Ты ведь лишился наследства.      

– Не беспокойтесь, Ваше Величество. Мой отец был тот еще параноик и открыл несколько анонимных счетов в зарубежных банках. Так, на всякий случай. У меня есть от них ключи.      

«В чем же так провинился король, что безропотно сносит чуть ли не оскорбления и игнорирует откровенное признание, что семья Аленира долгие годы, по сути, уклонялась от налогов?» – подумал барон, все больше поражаясь тому, что услышал.      

– А теперь уезжайте, Ваше Величество. И докажите, что можете держать слово.      

– Позволь хотя бы обнять тебя на прощание...      

– Это лишнее.      

Октавиан снова тяжело вздохнул, а потом прозвучали его тяжелые шаги, и хлопнула дверь.      

– Входите уже, барон, – раздался голос Ангела. – Хватит там прятаться.      

Рос отодвинул панель и вошел в кабинет. Аленир стоял у окна спиной к нему и смотрел во двор.      

– Все слышали? – спросил он. В голосе не было осуждения, скорее усталость.      

– Почти. Но откуда вы узнали, что я там стою?      

– У старушки Эстрильды дом построен по тому же проекту, только без этих башенок по углам. Соседи решили сэкономить на услугах архитектора. На вашем месте я бы тоже послушал разговор с Его Величеством. И я хорошо запомнил запах вашего одеколона. А у Октавиана вечный насморк, – не оборачиваясь пояснил Ангел.      

– Наверное, я должен проводить короля.      

– Ваша матушка прекрасно справляется без вас.      

Рос подошел и стал у него за спиной. Отсюда прекрасно было видно крыльцо и баронессу, которая стояла на нем, заламывая руки и что-то энергично вещая Октавиану. Король небрежно ей кивнул, сел в коляску и обернулся на окна, ища взглядом Аленира. Но за мгновение до этого золотоволосый Ангел отступил вглубь комнаты и увлек за собой Рослина. Послышался стук копыт и вскоре все стихло. Венценосная особа в сопровождении своей свиты удалилась.      

Аленир подошел к столу и зажег свечу. Рос с удивлением наблюдал, как он развернул один из документов, который держал в руке, и поднес его к огню. Зачем сжигать то, что только что подписал король?     

Но Ангел вовсе не собирался ничего сжигать. Он подержал документ над пламенем, слегка перемещая вправо-влево, и отложил в сторону.      

– Что вы делаете? – барон из любопытства подошел ближе и увидел, что в середине одного из абзацев образовался приличный пробел.      

– Исчезающие чернила! – догадался он.      

Рос слышал о таких, хотя рецепт держался в строжайшей тайне. Не удивительно, что старуха эд Висан-Лейси научила сына своей подруги подобному фокусу. Похоже, ведьма отлично разбиралась не только в ядах и противоядиях. Весь документ был написан обычными чернилами, и только несколько слов тайными, исчезающими при нагревании.      

Между тем Аленир взял перо и аккуратно стал вписывать в появившийся пробел другой текст.      

– Пусть король и дальше думает, что вы отправились служить в артиллерию на северную границу. Ему придется постараться, чтобы вас там найти, – слегка хихикнул он, посыпая написанное песком. – А теперь немедленно уезжайте. И не забудьте свой револьвер, – Аленир обернулся к барону, протягивая исправленный документ.      

– Уезжать? Куда? – изумился Рослин.      

– В гавани Энт-Эйдиго стоит корвет «Летящий». Его капитан Антуан от’Дегор – мой хороший знакомый. Вы плывете в Порт-Нейден. Это приказ о вашем назначении на должность лейтенанта четвертого кавалерийского полка в Новой Луфии.      

Ошарашенный Рос принял бумагу, ничего не понимая.      

– Зачем?      

– Я не верю ни единому слову Октавиана. Для вашей безопасности будет лучше, если между ним и вами проляжет океан. Здесь же я не дам за вашу жизнь и свободу ломаного гроша. Не беспокойтесь, вашей матушке он не станет вредить. Король не воюет с женщинами. И о баронессе есть кому позаботиться. Повидаете дальние края, послужите на военном поприще как ваш дед и отец. А когда Его Величество перебесится, вернетесь. Если захотите.      

– Но что я скажу матери?      

– Ничего. Я сам с ней поговорю. А вы отправите ей письмо из Энт-Эйдиго. Торопитесь, «Летящий» отходит завтра на рассвете. Антуан предупрежден, он будет вас ждать. Но в ваших интересах не задерживать отплытие.      

– Мне нужно собрать вещи...      

– Все необходимое уже собрано. Я попросил об этом вашего учителя. Берете минимум вещей, документы, максимум денег и оружия. Все, чего не будет хватать, купите в колониях. А вот хорошее оружие там редкость и в большой цене.      

– А вы? – невольно вырвалось у Роса.      

– А я еду на воды лечить расшатанные нервы, вы же слышали.      

Барон нахмурился.      

– То есть мы больше никогда не увидимся?      

– Почему же? – поднял брови Аленир. – Мир велик и кто знает, что случится завтра. Иной раз судьба такие кренделя выписывает...      

– Нет! Либо я еду с вами, либо вовсе никуда не еду, – решительно заявил Рос, складывая на груди руки.      

– Вы меня шантажируете? – слегка удивился Ангел.      

– А вы распоряжаетесь моей судьбой, даже не спросив моего мнения! – парировал барон.      

Аленир улыбнулся и шагнул к нему, провел ладонью по щеке.      

– Упрямец! Я же о вашей безопасности радею. Мне король ничего не сделает. Ну, в крайнем случае, отлюбит во все дыры, – поморщился он. – А вот вы рискуете головой. Я не хочу, чтобы вы пострадали из-за меня.      

– Я не позволю королю и пальцем вас коснуться! – запальчиво воскликнул Рослин, перехватывая его кисть и целуя запястье.      

– Да поймите вы! – воскликнул, вырывая руку, Ангел. – Мое сердце и так рвется, а вы хотите, чтобы я всю оставшуюся жизнь винил себя в вашей гибели? Вам не жаль себя, пожалейте меня и вашу матушку!      

Барон взял его лицо в руки, пристально вглядываясь в взволнованно блестящие глаза.      

– Вас действительно так волнует моя судьба?      

– Черт вас побери, Турберт!      

Губы у Ангела были мягкими и солеными. Он плакал? Зубы прикусили нижнюю губу, раздался тихий стон. Как оторваться от этого солено-сладостного рая? Но сильный толчок в грудь заставил барона разжать объятия.      

– Рослин, торопитесь! У вас времени ровно столько, сколько понадобиться Эктору, чтобы доставить короля в то место, где его поджидает основная охрана и свита, а затем, прихватив дюжину помощников, вернуться. У вас быстрый конь, вам вполне это удастся, но только, если не станете медлить. Ну же!      

Ангел сжимал руки и кусал губы. Его глаза умоляли послушаться и казались двумя безднами отчаянья. Сердце барона дрогнуло, и он ощутил неприятный холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Рос знал это чувство – предвестник надвигающейся опасности.      

Сделать первый шаг назад было особенно трудно, затем Рос заставил себя повернуться к Алениру спиной и выйти за дверь. А в коридоре ускорить шаг, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не обернуться. Иначе он не смог бы уйти. Никогда.      

В своей комнате он быстро переоделся, сложил в саквояж кое-какие бумаги, деньги, пистолет, патроны, свою саблю, старинный кинжал, принадлежавший еще деду, и книгу, в которой была спрятана та самая ромашка. Открытые ящики комода и пустая полка, на которой прежде лежали принадлежности для ухода за внешностью, показали, что Мастер действительно собрал его в дорогу.     

 Оглянувшись в последний раз на комнату, в которой прошла вся его жизнь, барон Рослин Турберт решительно вышел. Боль разлуки и ветер странствий уже обнимали его сердце.

* * *

      Взмыленный Янтарь принес его к нужному причалу, когда золотой шар дневного светила поднялся из морских глубин и парил в голубой бесконечности над такими же голубыми и столь же бесконечными волнами. Как не спешил барон, ему пришлось пару раз останавливаться в пути, чтобы дать отдых коню и перекусить хоть что-нибудь. А еще написать письмо матери. Некоторое время ушло и на поиски причала, где его ждал корабль.     

 Изящный силуэт «Летящего» радовал глаз стремительными обводами корпуса и белыми облаками парусов, вполне оправдывая свое название. Возле широкого трапа, все еще спущенного, стоял мужчина лет тридцати в синем сюртуке с золотыми пуговицами и белой фуражке. Завидев Рослина, он крикнул:      

– Барон Турберт? – и, дождавшись утвердительного ответа, добавил. – Поднимайтесь на борт вместе с вашей лошадью, мы вас заждались.      

Янтарь не горел желанием перемещаться с твердой почвы на зыбкую палубу, но Рос все же преодолел его упрямство. Он и не рассчитывал, что его заберут вместе с конем, думал, что придется уговаривать капитана и надеялся на то, что его удастся соблазнить немалой денежной суммой. На худой конец, пришлось бы по-быстрому продать скакуна тут же, в порту. Но, оказывается, Ангел и это предусмотрел.     

 Рос с помощью двух матросов расседлал и отвел Янтаря в трюм, где уже находилось два десятка других лошадей. Большинство – тяжеловозы, но было и несколько верховых.      

– Да, мы их возим в Новую Луфию, – пояснил один из сопровождающих. – Там ведь, как известно, кони не водятся. А ваш – красавчик, – матрос похлопал жеребца по шее. – Не извольте беспокоиться, будем смотреть как за родным. Не в первый рейс с таким грузом идем.      

Осмотревшись, Рослин убедился, что для лошадей тут действительно все предусмотрено. Янтарь, оказавшись в компании себе подобных, заметно успокоился. А Рос поднялся на палубу и встретил крепкое рукопожатие капитана.      

После обмена необходимыми любезностями Антуан указал на корму.      

– Ваша каюта по правому борту, вещи уже там. Отходим прямо сейчас.      

– Благодарю.      

Рослин решил осмотреть каюту, проверить вещи – мало ли. Пока не отчалили, это следовало сделать. Капитан же поднялся на ют и оттуда донеслось зычное:     

 – Отдать швартовы! Шевелись, черепашьи дети!      

Каюта оказалась небольшой, но уютной: несколько полок, стол, кресло, сундук, на котором лежали саквояжи барона, а также туалетный столик с зеркалом, миской и кувшином. Кровать была застлана покрывалом из волчьего меха, а на нем...      

Рос тряхнул головой, отгоняя морок, но Ангел, который с книгой в руках в одних бриджах и расстегнутой рубашке полулежал на сером меху, никуда не делся. Напротив, он лучезарно улыбнулся и сел, отложив книгу.      

– Не стойте столбом, барон. Вы не ошиблись. Это ваша каюта. Моя напротив.      

– Но... Разрази меня гром, вы же собирались на воды!      

– А что не так? – усмехнулся Аленир. – Здесь как раз полно воды.      

– Демоны! – вскричал Рос, бросаясь на кровать и накрывая любовника нетерпеливым горячим телом. – Почему вы сразу не сказали?      

– А если бы вы все же не решились ехать, передумали или, не дай бог, попались ищейкам короля?      

– И как только меня опередили?      

– Я ехал не верхом, а в коляске и менял лошадей. Да и опередил вас на каких-то полтора часа.      

Рослин зарычал, прикусывая словно нарочно выставленную на обозрение ключицу. Ангел засмеялся, зарываясь пальцами в его волосы, и приглашающе раздвинул колени.      

Когда Рос проснулся, иллюминатор уже заливали лучи заката. На узкой койке он лежал один, прикрытый волчьим мехом. Мерное покачивание, ровный плеск волн и поскрипывание такелажа говорили о том, что «Летящий» давно в пути. Его одежда лежала на кресле, сапоги стояли возле постели. Зверски хотелось есть и пить.      

Барон оделся и вышел в коридор. На ходу пятерней расчесывая растрепанные волосы, он толкнул дверь каюты напротив, даже не постучавшись.      

Аленир сидел в кресле и держал над пламенем свечи развернутый документ.      

– Опять заметаете следы? – спросил Рос, с удовлетворением разглядывая отметины своей страсти в расстегнутом вороте рубашки любовника.      

Ангел улыбнулся, положил бумагу на стол, обмакнул в чернила перо и в задумчивости прикусил его кончик.      

– Антуану нужно вписать в судовой журнал имена пассажиров. Вот и думаю, каким именем назваться. Вам-то нужно оставить свое, на него выписан офицерский патент.      

– Анхель! – сказал, сверкая глазами, Рослин. – Я давно зову вас Ангелом.      

– А что? – игриво поднял бровь Аленир. – Начинать жизнь с нового листа, так менять и имя. Анхель... мне нравится. А фамилия...      

– Бенегер. Барон Турберт, – твердо заявил Рос, опускаясь перед ним на одно колено. – Ваш брак ведь теперь аннулирован?      

– Это предложение руки и сердца? – в светлых глазах плясали огни. – Здесь нет священника, Рослин.      

– А разве капитан корабля не имеет права заключать браки?      

Ангел несколько мгновений смотрел ему в глаза, а потом уверенной рукой вывел в пустой строке паспорта «Анхель Бенегер, барон Турберт».