— Ты… чего натворила?..

На нечто более громкое, чем шепот, Ассилину не хватило. Да и долго смотреть на сестру она не смогла и отвернулась, теперь напряженно всматриваясь в пространство, где должен был золотым светом сиять проход в другой мир.

— Я все сейчас объясню, — пискнула Эстелла, судя по звукам, уже поднимаясь с пола. Тихо зашипела, потирая ушибленный хвост — Ассилина видела это краем глаза.

— Да. Я очень на это надеюсь, Эс. Потому что…

Ассилина беспомощно развела руками и покачала головой. На сестру она все еще не смотрела, до конца не веря в случившееся. Вернее, в не случившееся. Она столько лет каждый год уходила в Загробный мир на поиски Шельмы. Да, столько лет терпела неудачу, но она во всяком случае пыталась — отчаянно и упрямо, в надежде, что все получится как-то исправить, помочь Шельме, хотя бы увидеться и поговорить…

А теперь Ассилину этого лишили. Причем лишила родная сестра, которая всегда прекрасно знала, насколько ей важно найти пару. Насколько важно понимать, что она хотя бы пытается найти Шельму, что она делает хоть что-то, а не сидит сложа руки и только переживает.

И Ассилину начинало потряхивать. Так сильно и неприятно, словно перед истерикой, словно она едва сдерживала себя от того, чтобы расплакаться, накричать на сестру и выгнать ее взашей — только ради того, чтобы услышать, почему Эстелла так поступила. Чтобы понять, что заставило ее так подло поступить и остановить Ассилину. И, кажется, Эстелла прекрасно поняла это.

— Эй-эй-эй, успокойся! — взмолилась Эстелла, бросая жалеть ушибленный хвост и подскакивая к сестре. Схватила Ассилину за плечи и, развернув к себе, заглянула в наполнившиеся слезами глаза. — Все хорошо. Слышишь меня? Все хорошо, тебе больше не нужно искать Шельму. Она здесь, в Шаастлинге. Тебе не нужно в Загробный мир.

Эстелла понизила голос до молящего и почти заговорщического шепота. Она внимательно следила за реакцией Ассилины: как ее усталый и почти безжизненный взгляд вдруг светлеет и меняется на недоуменный и неверящий, как брови сходятся у переносицы, а все тело напрягается. Ассилина явно собиралась вот-вот оттолкнуть сестру, и Эстелла лишь крепче вцепилась в ее плечи.

— Что ты несешь? — Ассилина не верила, и в ее голосе прорезались резкость и решительная злость. Она взмахнула руками, избавляясь от хватки сестры. — Шельма не… Она просто не может быть здесь.

— Но я ее видела! — возразила Эстелла и нервно облизала губы.

— Тебе просто показалось, — Ассилина мрачно отмахнулась, не дождавшись продолжения слов сестры, но та тут же замотала головой. Нервно хохотнула.

— Что, и разговор с ней показался? И лавка демонолога, в которой она сегодня работает?..

— Демонолога? — Ассилина резко вскинулась и с недоверчивым прищуром посмотрела на сестру. — Ты бредишь. В Шасстлинге запрещено пленение демонов.

— В Шаастлинге, да. Но не во всем остальном мире, — Эстелла словно бы виновато развела руками. — Да и сюда, если очень захотеть, пленных ввести можно…

Ассилина в ответ лишь презрительно фыркнула и отвернулась. С тоской осмотрела выгоревшую пентаграмму на полу, дернула носом и принялась собирать расставленные по краям рисунка свечи. Эстелла тихо вздохнула ей в спину.

— Ладно, согласна, ты можешь ненавидеть меня, — сдалась она. — Это справедливо. Но давай ты хотя бы выслушаешь меня нормально, ладно? И… прогуляешься туда, где мы с Шельмой договорились встретиться. Тебе ведь все равно уже нечего терять сегодня, да? А если я соврала, можешь ненавидеть меня хоть всю оставшуюся жизнь. Если же я сказала правду, а ты откажешься, то сама будешь виновата в том, что упустила шанс вернуть свою демоницу.

Ассилина еще на словах о том, что ей нечего терять, замерла и пусто уставилась в пол. Ее душили отчаяние и тихая надежда, что Эстелла не врет. И Ассилина даже обдумать все случившееся толком не успела, а эта самая надежда уже робкими рассветными лучиками проглядывала сквозь копоть тоски и боли от одиночества.

Ассилина, помедлив пару мгновений с закрытыми глазами, все же сдалась и поднялась на ноги. Кивнула, соглашаясь на условия Эстеллы, пускай и без большого энтузиазма. Знает же она, на что давить, паршивка.

— Ладно, — хрипло выдавила Ассилина, складывая руки на груди. — Я слушаю.

***

Отпроситься у Кассидэля оказалось не так сложно, как Шельма думала. Откровенно говоря, ее в принципе пугала необходимость о чем-то просить его, тем более о таком позволении, как прогулка в одиночестве в разгар праздника. Еще и за несколько часов до того, как он заставит ее обновить пленительную сделку. Но она заставила пересилить себя — слишком было сильно желание увидеться с Ассилиной. Ведь даже если Эстелла решила обмануть ее — что казалось совершенной глупостью, впрочем, — просто подышать свежим воздухом и вырваться на свободу хотя бы на час — уже облегчение и успокоение.

Кассидэля же долго уговаривать не пришлось. Он оказался в достаточно хорошем расположении духа и, очевидно, был вполне уверен в собственных силах, так что хватило несчастного взгляда и печально поджатого к ногам хвоста, чтобы демонолог отмахнулся, закатив глаза.

— Ладно, иди, — сварливо проворчал он, а Шельма едва удержала облегченный вздох. Было бы крайне неприятно, если бы он запретил ей выходить куда бы то ни было до ритуала обновления сделки. Кассидэль пригрозил пальцем напоследок: — Но только чтобы к пяти утра была в палатке как штык. Не хочу тратить время еще и на твой призыв.

Старик скривился и развернулся, чтобы уйти, а Шельма наконец расслабилась. Внутри фейерверком похлеще того, что недавно запускали на улице, взрывались эмоции. Облегчение, радость, предчувствие чего-то хорошего и восторг. Еще странная эйфория от осознания, что у нее есть несколько часов свободы — пускай и той, что в итоге обернется новым пленением. Ведь Кассидэль не просто так уверен в своих силах: он прекрасно знает, что она слаба и не может колдовать без его приказа, чтобы освободиться от копившейся внутри и снедающей ее Тьмы. Как и Шельма прекрасно знает, что, как бы рада она ни была вероятной встрече с Ассилиной сейчас, она обязана будет вернуться к демонологу — и от этого становилось настолько паршиво.

Более того, Шельма даже подумывала: а не пропустить ли встречу? Просто не приходить в беседку к Древнему Тису, сделать вид, что не отпустили… спрятаться. Да, струсить. Потому что Шельма прекрасно понимала: после встречи с Ассилиной и разговора с ней смириться с новым сроком пленения будет еще тяжелее, а новое расставание с ее маленькой нагой станет пыткой.

Шельма думала об этом. О том, как сейчас встретится с Ассилиной, что скажет ей и что вот-вот сама услышит ее голос впервые за пять лет. Что, возможно, увидит во взгляде презрение или обвинение, почувствует недовольство… А может, наоборот, восторг от встречи, счастье и спокойствие наконец? И от Ассилины тоже.

Шельма не знала, что именно случится, и не представляла, чего ждать. Сердце в груди колотилось как бешеное, ладони вспотели, а дыхание то и дело сбивалось, так что демоница заставляла себя дышать глубже и хоть немного успокоиться. Страх перед самым важным событием за последние пять лет клокотал в груди, обжигал легкие и не давал хоть немного расслабиться.

Проходя через редеющий сонм нагов и демонов на площади, Шельма все больше хотела бы развернуться и исчезнуть, просто испариться, чтобы раз — и нет ее. Чтобы не тонуть в этом душном двояком ощущении, когда одновременно хочется и трусливо сбежать, и скорее оказаться на месте встречи. Благо ноги сами несли Шельму к ее судьбе, и ей оставалось только подчиняться этому чувству — как последние пять лет она подчинялась демонологу.

Беседка, в которой Эстелла назначила Шельме встречу с Ассилиной, оказалась полностью тихим и укрытым от посторонних глаз местом. Пожалуй, в другое время эта беседка могла бы стать спасением для желающей уединиться влюбленной парочки, но сейчас… Шельма, оглядываясь, невольно усмехнулась своим мыслям. А они с Ассилиной совсем не хотят уединиться, конечно. Очень даже хотят, но для начала уж точно для обычного разговора. А вот что будет дальше — никто не знает.

Самое важное, пожалуй, — беседка оказалась совершенно тихой. На площади чуть в стороне, когда Шельма уходила, еще играла музыка, жители подпевали и танцевали, стоял гул голосов и то и дело раздавались взрывы одиноких фейерверков. И все это в то время, как в беседке — к слову, закрытой со всех сторон как будто ветками этого самого Древнего Тиса, словно она его часть — оставалось совершенно тихо и слышались разве что голоса проходящих совсем близко нагов и демонов.

Неуверенно оглядевшись, Шельма поджала губы и опустилась на лавочку. Она вдруг почувствовала себя незваным гостем на каком-нибудь балу в демоническом мире, где на нее все смотрят с непониманием и насмешкой. И пускай она оставалась в беседке одна, чувство неловкости одолевало с каждой минутой все больше, а голову стали заползать дурные мысли. Может, ей все же привиделась встреча с Эстеллой? Может, она нашла на ту беседку? Может?.. Может…

И пускай Шельма прекрасно понимала, что до назначенного Эстеллой времени встречи еще около четверти часа, демоница никак не могла избавиться от ощущения, что она то ли лишняя, то ли все же ошиблась беседкой. Сердце из-за этого никак не успокаивалось, продолжая биться о грудную клетку, а сама Шельма никак не могла найти себе места и то и дело ерзала на месте, заламывала пальцы и нервно помахивала хвостом. Даже боль во всем теле от накопившейся внутри нее Тьмы отошла на второй план, освободив больше места для душевных терзаний и попыток успокоиться и просто дождаться.

Но, Тьма, как же Шельма ненавидела ждать! Умела, но чертовски ненавидела. Ожидание всегда отвратительно: минуты растягиваются в часы, а секунды — в вечность.

В попытке угомонить расшалившиеся нервы Шельма принялась грызть ногти. Она никогда не страдала подобными вредными привычками, однако сейчас не было ни сил, ни смысла держать эмоции под контролем и строить из себя неприступную демоницу. Единственное, чего ей хотелось, — облегчения, которое могло наступить только после появления Ассилины и хотя бы минутного разговора с ней. Но Ассилина не появлялась, и Шельма уже действительно без эфемерных полушутливых додумок начинала думать, что перепутала беседку.

И демоница не помнит толком, сколько прошло времени, когда за завесой из веток и листьев Древнего Тиса послышались тихие знакомые голоса.

— Это ведь шутка, да? — услышала Шельма голос Ассилины, и ее сердце болезненно сжалось. По телу прошла дрожь, демоница тяжело сглотнула и внимательно уставилась на вход в беседку. Фигур наг видно не было, они точно стояли чуть в стороне. — Ты так пытаешься убедить меня, что я должна перестать искать Шельму.

— Да нет же! — Эстелла, словно уже объясняла не в первый раз, тихо застонала. — Я вам помочь хочу, глупая! Просто зайди, она наверняка уже там.

Послышалось недовольное змеиное шипение, кто-то из девушек тихо выругался — Шельма не смогла разобрать, кто именно, — и затем раздались шаги. Шельма вскочила с лавочки, в ужасе прислушиваясь, чтобы понять: Ассилина уходит или топчется у входа, и ушла на самом деле Эстелла? Тьма, ну почему они так похожи на слух?!

Шельма вновь нервно сглотнула. Руки задрожали, демоница, нервно стегнув хвостом по воздуху, сделала неуверенный шаг к выходу. Появилось неприятное чувство разочарования: ничего не случится, ее нагло надули, бросили. И в попытке исправить это неприятное чувство демоница уже кинулась к выходу, как оторопело замерла, не веря своим глазам. Лишь хвост свился тугими кольцами, выдавая нервозность хозяйки.

Раздвинув ветви тиса резким движением, в беседку вошла Ассилина. Она не выглядела счастливой или вдохновленной, скорее злой и сердитой. Шельма даже чуть нервно улыбнулась, увидев такую родную и знакомую складочку на лбу и плотно сжатые губы, что всегда появляется лишь когда Ассилина чем-то крайне недовольна.

Впрочем, эта складочка на лбу быстро разгладилась, а губы разомкнулись, превращая недовольство на лице наги в изумление и неверие. Ассилина тихо выдохнула.

— Шель… — шепотом произнесла она и как будто неосознанно шагнула вперед, протягивая к демонице руки.

— Асси, — в ответ выдохнула Шельма, тут же подхватывая подавшуюся к ней и уже заливающуюся слезами нагу. Шельма тихо засмеялась, крепко обняв Ассилину в ответ и тоже не сумев сдержать слез.

— Ты живая. Живая! Правда живая, — залепетала Ассилина, кажется, не зная — она хочет отстраниться и внимательно посмотреть в лицо демоницы или все же не отлипать от нее ближайшую вечность и только обнимать, обнимать, обнимать.

Отчаянно всхлипнув, нага все же отстранилась на мгновение, обняла ладонями лицо Шельмы и заглянула ей в глаза. Тихонько заскулила, жмурясь и искренне пытаясь поверить, что перед ней ее — ее и только ее — Шельма. Живая, здоровая, по-прежнему любимая и любящая. Нервно облизав искусанные в кровь губы, Ассилина резко подалась вперед, приникая к губам Шельмы и оставляя привкус соли и тесшуса. Затем наконец отпустила лицо Шельмы и вновь обняла, продолжая что-то шептать.

— Ну, что ты, что ты, — тут же ласково заурчала Шельма, проводя рукой по волосам Ассилины и прижимая ее крепче к себе. По ее собственным щекам тоже катились слезы, голос дрожал, а внутри растекалось блаженное ощущение счастья, да настолько сильное и отчаянное, что даже появилось ощущение, словно Шельма просто спит и вот-вот проснется. Но, к счастью, ощущение оставалось лишь ощущением. — Все ведь хорошо, милая моя, все хорошо. Да, я живая. И ты тоже, видишь? Я рядом.

Шельма, почувствовав, что Ассилина активно закивала куда-то ей в плечо, и сама тихо всхлипнула. С души словно камень упал. Она так боялась все это время, что Ассилина ее ненавидит, что теперь испытывала истинное облегчение. Нет, ее вовсе не ненавидели. Ее ждали, любили и искали. И очень боялись, что больше никогда не увидят.

— Да, ты рядом, — на мгновение успокоившись, прошептала Ассилина. На это же мгновение она расслабилась, но затем напряглась, тяжело вздыхая, а ее голос вновь задрожал от слез и охрип от вставшего в горле кома. По щекам с новой силой полились слезы. — Я думала, что ты… думала, что нет… что больше не увижу…

Ассилина зашептала, словно прочитав мысли Шельмы, и та принялась гладить нагу по волосам, плечам и спине в отчаянной попытке успокоить.

— Я знаю, Асси, знаю, — прошептала Шельма, жмурясь и утыкаясь носом в макушку Ассилины. — Все это знаю. Я тоже боялась. Но ты не бойся так больше, хорошо? Мы ведь нашлись, да?..

— Да. Нашлись.

Ассилина вновь тихо всхлипнула и притихла. Она глубоко размеренно дышала, прижимаясь к Шельме и отчаянно сжимая в пальцах ткань платья на спине демоницы, пока та продолжала успокаивающе урчать, временами сбиваясь на судорожные вздохи, и ласково перебирать пряди ее волос.

Теперь Шельме хотелось, чтобы время остановилось. Или хотя бы замедлилось, потому что стоять вот так и обнимать Ассилину сейчас казалось истинным счастьем. Спустя больше чем пять лет разлуки и страхов — самых разных, но одинаково ужасающих, — надежд и отчаяния они наконец встретились. И теперь просто прижимались друг к другу, кажется, пытаясь выразить этими объятиями друг для друга все, что они пережили по отдельности за прошедшее время.

Шельма зарылась носом в волосы Ассилины — от нее пахло тесшусом, немного магией и свечным воском, — и укрыла ее крыльями, а хвосты их сплелись как-то сами собой. Нага под крыльями Шельмы размеренно дышала, обвив ее грудь руками, сцепив пальцы на спине и прикрыв глаза. Демоница, пожалуй, даже подумала бы, что Ассилина задремала, если бы та время от времени не перехватывала ее в объятиях удобнее. Но и эта возня казалась приятной и нужной, а еще настолько уютной, что Шельма только отчаяннее цеплялась за Ассилину и как могла гнала мысли, что им снова скоро придется расстаться, прочь.

— Я очень скучала по тебе, ты знаешь…

Когда Ассилина вновь заговорила, ее голос немного хрипел и звучал отчасти сонно. Нага чуть отстранилась, прикусила губу и подняла на Шельму тоскливый взгляд, от которого у демоницы сжалось сердце. Очевидно — Эстелла постаралась донести до сестры положение Шельмы, и Ассилина о демонологе все прекрасно знает.

Шельма вздохнула, отчего-то стыдливо отводя взгляд, и кивнула.

— Знаю, — все же негромко отозвалась она. — Я тоже очень скучала. И… и еще очень сожалела, что не сказала тебе сразу о том, что меня ищут.

— Ты всегда скрывала свои проблемы от меня, — Ассилина поджала губы и склонила голову в попытке заглянуть демонице в глаза. — Я думала, ты не доверяешь мне.

— Я просто хотела защитить тебя, — Шельма нахмурилась, но взгляд подняла, пускай и нехотя. — Надеялась, не зайдет так далеко…

— Как далеко? До того, что тебя поймали, или до того, что отдадут демонологу в услужение?

Вопрос прозвучал резче и обиженнее нужного, и Ассилина тут же осеклась. Шельма, впрочем, безразлично повела плечами.

— Нет. До того, что ты в принципе обо всем этом узнаешь.

Ассилина вздохнула и осторожно отстранилась. Шельма послушно, хотя и не без тоски убрала крылья и встряхнула ими, словно ни в чем не бывало. Они неуверенно посмотрели друг на друга, вдруг ощутив неожиданно навалившуюся неловкость, и синхронно отвели взгляды. Нага перекатилась с носков на пятки, не зная, куда ей теперь себя деть. Затем неуверенно потерла собственное плечо, искоса глянув на Шельму, и что-то пробормотала.

— Что? — демоница, сделавшая вид, что с интересом рассматривает ветви тиса, перевела недоуменный взгляд на Ассилину. Та стушевалась еще сильнее.

— Да… говорю, ты сильно изменилась, — пробормотала она. Поджала губы, скривив их с неловкой улыбке. Неопределенно провела рукой по воздуху рядом с собой. — Я помню тебя, ну… более уверенной, что ли…

— А я тебя — более радостной. Мы обе изменились после стольких-то лет.

Шельма говорила спокойно, но в ее словах слышался страх. Страх, что, как бы они ни скучали друг по другу и как бы ни были счастливы встретиться, — они чужие друг другу. Они ведь понятия не имеют, кто теперь такие: Ассилина растеряла энергичность и восторженность от каждого мгновения жизни, выглядела забитой и печальной, осунулась и сильно похудела, хотя и так всю жизнь была тощей, как сучок. Да Шельма и сама не лучше: пленение у демонолога поломало ее, она давно не действовала по своей воле и хоть мало-мальски решительно. Она теперь постоянно боялась.

Между девушками повисла неловкая тишина. Тяжелая, липкая, нервная. Ассилина и Шельма не смотрели друг на друга, и каждая думала о своем, словно пытаясь сделать вид, что находится в полном одиночестве. Шельма не знала, какие мысли полнят голову Ассилины, но сама она пыталась понять, что будет дальше. Господин Кассидэль ждет ее к пяти утра, и у демоницы еще достаточно времени, но… но на что? На что тратить это чертово время? На то, чтобы стоять напротив Ассилины и просто молчать? Ждать неизбежного?

Шельма не понимала и от этого нервничала еще больше. Петля, которая, казалось, ослабила узел после появления Ассилины, затянулась вокруг легких с новой силой. В голову заново полезли мысли, что им вот-вот придется снова расстаться, и на этот раз, кто знает, — может, и правда навсегда?

От подобных мыслей сердце в груди заколотилось чаще, и Шельма принялась заламывать пальцы — суставы отзывались неприятным хрустом, от которого мурашки бежали по коже. Но Ассилина не позволила Шельме долго терзать себя и через несколько мгновений накрыла руки демоницы своими ладонями. Ласково провела по запястьям, заставляя их расслабиться, а потом осторожно переплела их пальцы. Шельма сглотнула и перевела на Ассилину недоуменный взгляд, но та лишь качнула головой, не посчитав нужным что-то говорить. А Шельма не решилась задавать вопрос и лишь отчаяннее вцепилась в руки возлюбленной.

За пределами облюбованной ими беседки продолжался праздник, но Ассилину и Шельму он как будто и не заботил. Они все еще молчали, не зная, есть ли смысл продолжать диалог. Да и не зная, кажется, как именно его можно продолжить.

Взгляд Шельма снова отвела от лица Ассилины и теперь внимательнее рассматривала ее целиком. Да, когда-то яркая чешуя растеряла весь блеск, кожа слишком побледнела — или это из-за жизни в Шаастлинге? — сама нага исхудала, а взгляд потух. Шельма поджала губы, понимая: все это случилось с Ассилиной из-за нее.

Демоница покачала головой, боясь верить собственным мыслям, а потом ее взгляд упал на плечо Ассилины. Шельма изумленно хрипнула и спросила, кажется, перебив нагу, которая сама хотела что-то сказать:

— Ты все это время носила брачный наруч?

Но тут же осеклась. Нет. Нет, вряд ли носила. Ведь какой в этом смысл, если супруга черт знает где и не факт вообще, что жива и вернется? И Ассилина, поджав губы и скосив взгляд на плечо, лишь неопределенно качнула головой, словно это должно было стать ясным ответом на вопрос Шельмы. Так что та лишь кивнула и пристыженно опустила взгляд — жест и правда оказался о многом говорящим.

— Я бы очень хотела, чтобы ты осталась со мной, — так и не ответив на вопрос демоницы вслух, негромко произнесла Ассилина.

— Но… ты знаешь, я не могу, — голос Шельмы мгновенно сел, и она испуганно посмотрела на нагу в страхе: что, если получив отказ, она просто уйдет? Но Ассилина только поджала губы, и Шельма торопливо продолжила: — Я привязана к господину. И даже учитывая, что сегодня перезаключение сделки… У меня просто не хватит сил сбежать…

Голос Шельмы задрожал, она крепче впилась пальцами в руки Ассилины, боясь, что та просто уйдет, но нага удивила. Она действительно избавилась от хватки Шельмы, но лишь одной рукой, второй ласково поглаживая костяшки пальцев демоницы. А освободившуюся руку Ассилина запустила в сумку, что висела на плече, и выудила оттуда второй брачный наруч — тот, что в свое время носила Шельма.

Глаза Ассилины сверкнули зеленью, вдруг вспыхнув такими же яркими эмоциями, как раньше, еще до похищения Шельмы.

— А если я дам тебе две человеческие души? — прошептала нага, заставляя этим вопросом Шельму посмотреть ей в глаза. — Тогда тебе хватит сил избавиться от демонолога?

Шельма перевела недоуменный взгляд на свой наруч, в камешках-глазках декоративной змейки на котором живо блестели две самые настоящие человеческие души. Затем сглотнула, снова посмотрела в глаза Ассилины и кивнула почти уверенно. Да, тогда сил хватит. И смелости, хочется верить, хватит тоже.

Ассилина улыбнулась почти счастливо и, накрыв ладонью щеку Шельмы, протянула ей наруч.

— Тогда вернись сегодня ко мне. Прошу тебя, — взмолилась она, и демоница уже не могла не согласиться на эту аферу.

Шельма же вдруг неожиданно даже для себя самой нагло, совсем как когда-то давно, ухмыльнулась и резким движением приняла собственный брачный наруч.

Что ж, ночь становится все более насыщенной.

***

Шельма вернулась в лавку господина Кассидэля даже раньше назначенного им времени. Шел только пятый час, основная масса гуляний на главной площади Шаастлинга уже пару часов как закончилась, многие разошлись по домам, а на улице оставались только редкие молодые парочки и компании, которым не хватило гуляния за первые часы праздника, и теперь они слонялись по едва освещенным улицам в поисках, очевидно, приключений.

Под навесом царили мрак и тишина. Шельма неслышно втянула носом воздух и прислушалась. Как только она переступила порог их торговой палатки, тело инстинктивно напряглось, готовясь к атаке или защите, а скопившаяся внутри Тьма заклокотала, словно чувствуя, что ей вот-вот позволят вырваться наружу. Впрочем, демоница старалась держать себя в руках и лишь осторожно продвигалась вглубь лавки, более чем уверенная, что Кассидэль приготовил к ее возвращению какую-нибудь подставу. Все же он хоть и старый человек, а не дурак, чтобы обновлять сделку с демоницей, не заточенной в пентаграмму.

Сердце в груди напряженно сжималось. Тьма под кожей возилась, словно обещая помощь, а шестое чувство кричало, что просто так Шельма отсюда сегодня не уйдет. Впрочем, это и так стало совершенно очевидно, когда демоница перед новым расставанием пообещала Ассилине, что этим же утром свободной явится к ней домой. Так что теперь ее побег от демонолога Кассидэля буквально вопрос жизни и смерти. Иначе Шельма себя никогда не простит.

Сделав еще несколько неуверенных шагов вглубь лавки, Шельма вдруг резко остановилась, словно уперевшись в невидимую стену. Дыхание тут же сперло, и демоница опустила взгляд: ну конечно, на полу оказалась пентаграмма, в которую она вошла, позволив ограничить собственную магию, и даже не заметила. Ну правда, и зачем надо было смотреть под ноги?

Сердито рыкнув себе под нос, Шельма сжала пальцы в кулаки. Однако тут же попыталась успокоиться: сейчас явно не время злиться. У нее будет только один шанс сбежать, и его нельзя проворонить.

Прикрыв глаза на мгновение, демоница постаралась скинуть напряжение, а затем, натянув на губы доброжелательную и услужливую улыбку, Шельма обернулась. За ее спиной как раз зажглась свеча, и демоница, не напрягая зрения, смогла увидеть вполне довольного собой Кассидэля.

— Явилась, — проворчал он, ставя подсвечник на столик. — Что-то ты рановато. Неужто ты нагулялась?

— Было бы крайне непочтительно с моей стороны заставить вас ждать дольше, — Шельма склонилась в почтительном реверансе, всем своим видом демонстрируя покорность и покладистость, хотя внутри все кипело от ярости и желания свернуть старику шею. — Вы ведь не спали, верно?

— Неплохая попытка вымолить расширение свободы действий в новую сделку, — Кассидель насмешливо фыркнул. — Я подумаю об этом. А пока, будь добра, доставай договор.

Шельма сжала губы в тонкую линию. Старик, очевидно, решил, что она решила побыть послушной девочкой ради того, чтобы он позволил ей больше действовать самостоятельно. Что ж, так, пожалуй, даже лучше: пусть Кассидель думает, как хочет, лишь бы не заподозрил попытку побега раньше времени.

Выпрямившись, как и положено любому уважающему себя демону на сделке, Шельма вскинула подбородок и чуть улыбнулась. Отчего-то внутри все больше крепла уверенность, что у нее не может не получиться задуманное, так что демоница, слабо кивнув, послушно вынула из пустоты сверток и тут же встряхнула его. Бумага с шелестом развернулась, являя взору Кассиделя список изначальных условий их сделки-пленения.

Кассидэль одобрительно покивал. Почесал бородку, склонившись к договору, подслеповато щурясь, вчитался в первые его строчки — очевидно, чтобы напомнить себе, какая там должна быть формулировка. Шельма хищно прищурилась, внимательно наблюдая за демонологом и готовясь в любой момент напасть. Кассидэлю ведь придется разрушить пентаграмму во время чтения заклинания. А значит — рискнуть собой и своей безопасностью. Других вариантов быть не может.

Тьма под кожей зашевелилась еще энергичнее, словно призывая к активным действиям, но Шельма продолжала держать себя в руках. Еще рано было что-то делать, Кассидель ведь еще даже не начал читать заклинание для обновления сделки.

— Это я такие формулировки для договора прописал? Что ж, не дурно, не дурно, — Кассидэль тем временем покачал головой, выпрямляясь и явно мысленно нахваливая себя за то, как он изобретательно подошел к делу в свое время. Шельма втянула носом воздух и сохранила на лице маску невозмутимости, решив не говорить хозяину, что подобные формулировки прописаны в каждой демонической сделке по умолчанию. — Что ж, в таком случае… внесем поправки здесь, вот здесь и тут, — Кассидэль выделил несколько мест чернилами, ткнув в бумагу пером. Затем махнул рукой Шельме. — Ты поправь эти места, а я пока… пока найду книгу с заклинаниями. Ох, совсем память уже подводить начинает, элементарных заклинаний припомнить не могу!..

Старик досадливо кряхтел, перебирая записи на столике, где стояла свечка, в то время как Шельма, вскинув бровь, окинула взглядом договор. Кассидель указал на три места, которые ей теперь нужно было исправить: убрать пункт о запрете для самой Шельмы на прогулки без спроса, вычеркнуть из списка ее обязанностей подпункт о «различных интерпретациях приказов» и вписать в список услуг целительские.

Шельма хмыкнула себе под нос, вполне честно внося правки в текст. У старика что, какие-то беды со здоровьем, о которых она не знала? Хотя в его-то годы было бы странно, будь он совершенно здоров и бодр. Впрочем, это и не ее забота. И, хочется верить, ей и не станет.

Пока демоница вполне добросовестно правила условия сделки, Кассидэль нашел книгу заклинаний на столе среди вороха бумаг, после чего развернулся к Шельме, довольно сверкнув глазами. Демоница, несмотря на то, что мило улыбнулась, внутренне напряглась. Еще чуть-чуть, и либо сейчас — либо никогда.

— Закончила? Прекрасно, — елейным голосом — так что Шельму аж нервно передернуло — протянул Кассидель и принялся листать книгу. Остановился, нахмурился, еще немного полистал, не щадя толком страниц, затем наконец нашел нужную, кивнул себе и поднял взгляд на демоницу. — Тогда давай начнем.

Шельма внутренне подобралась, словно кошка перед прыжком в охоте на мышь. Тьма под кожей на руках поползла выше, к локтям и плечам, и демоница облизнулась. Все еще существо жаждало свободы и мести. За себя и то, что ее лишили свободы. За Ассилину и то, что ей пришлось тосковать столько лет одной.

Кассидэль несколько мгновений мялся, словно чувствуя своим дряхлым магическим чутьем, что грядет что-то нехорошее, но прекрасно понимал, что от проволочек может стать хуже и Шельма точно сможет вырваться. А потому не стал больше медлить и принялся читать заклинание.

Голос старика хрипел и срывался. В палатке по-прежнему стояли тишина и темнота, разгоняемые только словами Кассидэля и огнем от свечей — тот трепетал от слабых порывов ветра, приходящих с улицы и разносящих по помещению легкий запах дыма и воска.

Дыма и воска. Шельма тяжело сглотнула, переведя внимательный взгляд на свечи, расставленные на столе. Их всего три штуки, но этого может вполне хватить, чтобы устроить в лавке пожар и сбежать.

Кивнув этим мыслям, Шельма сосредоточила все свое внимание на демонологе. Тот продолжал читать заклинание, не обратив внимание на заминку Шельмы, и с каждым словом его хриплый голос все больше крепчал, становился увереннее и жестче, а значит, и магическая сила в слова заклинания вкладывалась все большая.

— …Освободите демона от сделки, — произнес Кассидэль, выбрасывая руку в сторону Шельмы, и демоница приготовилась ударить, — и дайте ей свободу, Силы Тьмы…

Там дальше должны были стоять слова о просьбе закрепить связь заново, одобрить союз демона и демонолога вновь, но Шельма не дала произнести их.

С ее пальцев сорвалось несколько увесистых склизких сгустков Тьмы. Они попали точно в грудь Кассиделя, заставляя его выронить книгу, раскинуть руки в стороны и, сдавленно охнув, упасть навзничь. Магия вокруг тут же возмущенно зашипела: нехорошо все же прерывать заклинания посреди их плетения, но Шельму это сейчас волновало едва ли. Демоница осклабилась, когда Кассидэль мрачно вскинулся, поднимаясь с пола.

— Ты что творишь, ненормальная?! — гаркнул демонолог, чувствуя, как магия давит на них обоих: на самого Кассидэля, потому что он не закончил заклинание, а на Шельму — потому что она пыталась разорвать полосу соли и мела на полу, чтобы вырваться.

— Освобождаюсь от сделки! — огрызнулась Шельма и перевела взгляд на свечи. Пламя на них тут же полыхнуло с новой силой, поднимаясь в несколько раз выше. Однако пользы от этого не было никакой — над столом не висело ничего, что можно было бы поджечь. А вот на столе — вполне.

В палатке вдруг поднялся ураганный ветер. Шельма зарычала, выбрасывая руки вперед и освобождаясь от сгустков Тьмы под кожей — они вновь формировались в комки и снова летели в сторону демонолога. Впрочем, в него попадала лишь часть, не только не давая подняться, но и словно приклеивая его к земле склизкой липкой субстанцией.

Огонь мгновенно перекинулся на бумаги, затем — на скатерть и стол, а потом и дальше: на стеллажи и полки. Артефакты в них взрывались с крупными всполохами огня и перекидываясь на соседние вещи.

Пламя трещало. Пахло дымом, гарью и жжеными вещами. Демонолог хрипло кричал, в ужасе осознавая происходящее. А Шельма смеялась, стоя посреди этого хаоса и осознавая, что она, наконец, свободна. Барьер пентаграммы лопнул, как только Кассидэль прекратил читать заклинание и потерял контроль над магией слов.

Кажется, Кассидэль что-то еще говорил ей. То ли молил о пощаде, то ли пытался угрожать, пускай и находился в весьма плачевном состоянии. Но Шельма его не слушала. Только улыбалась, с маниакальным удовольствием наблюдая за тем, как все дальше распространяется огонь, разминая демоническое тело, в котором давно уже не была, и с подозрением прислушиваясь к тому, что происходило вокруг их торговой лавки: с улицы слышались крики ужаса и паники, зов о помощи и вопли: «Пожар!»

Шельма недовольно скривилась, переводя взгляд к выходу. Похоже, огонь начал перекидываться на соседние палатки и сюда вот-вот кто-то ворвется в попытке узнать, есть ли живые. Нехорошо… живых не должно остаться.

В мгновение ока демоница оказалась рядом с Кассидэлем. Тот закашлялся и в исступлении и ужасе уставился на Шельму.

— Поща… пощади. Отпусти! — прокряхтел он, но, увидев, что Шельма уже выпустила когти, отчаянно замолк. Просить демона о пощаде все равно что летом молить богов о снеге.

Демоница полоснула когтями по горлу пленителя не задумываясь. Прикрыла глаза на несколько мгновений, наслаждаясь и упиваясь чувствами о наконец свершившимся. А затем резко вскинулась: нужно срочно уходить.

***

Утро в Шаастлинге после Первого Полнолуния осени всегда морозное. Трава и листья покрываются инеем, на выдохе изо рта вырывается облачко пара, а холодный воздух целует щеки и нос, оставляя румяные следы. И до самого обеда в этот день на улице можно и не встретить никого: торопиться некуда, а первое утро после праздника все стремятся провести с близкими.

Ассилина не любит Праздник урожая. Ее вгоняет в тоску все, что с ним связано: от ярких гирлянд из пожелтевших листьев до красочной ярмарки в центре их поселения Шаастлинга, которая длится три дня аккурат перед Первым Полнолунием осени. Утренняя тишина после праздника заставляет Ассилину нервно передергиваться и плотнее зашторивать окна в надежде, что это поможет избавиться от давящего чувства одиночества и безысходности.

Во всяком случае, так происходило последние пять лет. Ассилина в ночь праздника пыталась найти свою возлюбленную Шельму. Но каждый раз возвращалась ни с чем — и на весь следующий год погружалась в тоску и уныние. Это и жизнью-то можно было называть с большой натяжкой.

Но в этом году все пошло иначе, и теперь Ассилина не отлеживалась в постели после бессонной ночи из-за путешествия с Загробный мир — туда она просто не попала, — а сидела у окна, что в последнее время терпеть не могла, и, нервно сминая край рубашки, смотрела на улицу. Она ждала. Она искренне надеялась впервые за долгие годы, что чудо придет и в ее дом.

Прошлой ночью она благодаря Эстелле встретилась с Шельмой. Прошлой ночью, после того как праздник закончился, на главной площади Шаастлинга вдруг загорелась одна из торговых палаток и до самого утра маги тушили пожар: огонь перекинулся на соседние палатки, и остановить этот кошмар удалось с большим трудом. Ассилина не спала всю эту ночь. Она слушала обрывки криков, доносящиеся до ее дома, сжималась в комок и заставляла себя верить, что все будет хорошо. Что ее Шельма будет в порядке и обязательно придет к ней утром.

Однако наступил рассвет, вместе с ним и утро — и уже несколько часов как, — но Шельмы все нет. И, откровенно говоря, Ассилина уже даже подумывала начать паниковать. Ведь Шельму могли поймать, арестовать. Она могла не избавиться на самом деле от демонолога! Могла пострадать в пожаре, в конце концов! Но тогда ведь ей нужна помощь… а где искать возлюбленную теперь — Ассилина не имеет ни малейшего понятия.

К счастью, Ассилина едва успела задуматься обо всем этом, когда раздался стук в дверь. Нага, все это время нервно теребящая край рубашки и отчаянно глядящая в окно с кухни, тут же вскинулась и поспешила открывать. И, распахнув дверь, тихо выдохнула.

Перед ней на пороге стояла Шельма. Заметно посвежевшая с прошлой ночи, она как будто светилась изнутри и уже не выглядела такой забитой и уставшей. Жуткого фасона платье исчезло, сменившись на знакомые Ассилине еще с самой первой их встречи штаны и свободную рубашку — один рукав которой, впрочем, оказался закатан, демонстрируя брачный наруч. Демоница довольно щурилась, явно наслаждаясь произведенным впечатлением.

— Ты… пришла, — замерев на месте, прошептала Ассилина. Она словно не верила своему счастью — уже второй раз за сутки.

— Да. Пришла, — к хитрому прищуру Шельмы прибавилась еще мягкая улыбка. Демоница качнула головой. — Позволишь войти или так и оставишь тут?..

— А?.. Да! Конечно, проходи.

Ассилина спешно отошла в сторону и, как только Шельма вошла в дом, закрыла за ней дверь. Привалилась к ней спиной, подняла совершенно дикий взгляд на демоницу. А затем и сама кинулась к ней — отчаянно обнимая и точно уже не желая куда-то ее отпускать.

Шельма не стала отпираться. Она лишь тихо печально вздохнула и обняла Ассилину в ответ, совсем как прошлой ночью. Эти объятия словно стали обещанием: теперь не страшно, теперь все обязательно будет хорошо. Что бы там дальше ни случилось и как бы сильно и, возможно даже, до неузнаваемости они ни изменились — они обязательно справятся.

— Ты останешся теперь со мной, да? — в словах Ассилины Шельма вдруг расслышала голосок той маленькой наги, которая когда-то давно просила ее еще обязательно заглянуть в гости.

— Останусь. Если ты позволишь после того, что случилось, — негромко отозвалась демоница, проводя рукой по голове Ассилины и приглаживая растрепавшиеся волосы. Та тихо недовольно фыркнула и нашарила своим хвостом хвост Шельмы, чтобы переплести их на манер демонического символа любви и единства.

— Не неси чепухи. Я искала тебя пять лет не для того, чтобы послать куда подальше.

Шельма в ответ лишь негромко засмеялась и укрыла затихшую Ассилину крыльями.

Они не знают, что будет дальше. Не знают, уживутся ли вновь, но верят, что смогут со всем разобраться. В конце концов, они хотя бы могут дать друг другу шанс. Цена искупления за прошлые ошибки — молчание, страх, недоверие — уже заплачена их разлукой, болью и одиночеством.

А раз цена искупления заплачена — есть смысл хотя бы попытаться вернуть все на круги своя, верно?