В Питере всегда много людей, и Арсений к этому уже привык. Но сейчас толпы гуляющих его раздражают, и он выбирает маршрут без красивых пейзажей и исторических памятников. Здесь спокойно и можно просто подумать. О чем? Он и сам толком не знает. Сейчас он находится в растерянности и не представляет, что делать дальше и как жить со всем этим. Совсем скоро у них съемки очередного сезона, а потом тур по городам, а это два месяца постоянного общения и контакта.
С одной стороны, это хорошо, потому что без Шаста Арсению сейчас гораздо хуже, чем с ним, даже несмотря на его полное безразличие и исключительно дружеское отношение. Но с другой, неизвестно, что будет дальше. Арсений не понимает, что делать и какую линию поведения выбирать. Избегать его не получится, да и нет в этом никакого смысла, он же хочет общения с ним. Но чем больше они будут вместе, тем больше нужно будет Арсению. Он себя знает. А потом, когда они снова разъедутся по домам, у него начнется ломка из-за нехватки Шастуна рядом.
И он на самом деле боится, что натворит каких-нибудь глупостей. Глобальной катастрофы он, конечно, не допустит, но вот форсмажорные обстоятельства вполне может создать, пойдя на поводу у своих чувств. Впрочем, раз уж он сейчас пришел к этому выводу, то точно ничего не сделает. Ведь эта мысль уже посетила его голову. А значит, он будет вспоминать о ней, если вдруг его посетит какая-нибудь безумная идея. Уже хорошо.
Если попытаться себя успокоить, то сколько раз он не получал того, чего хотел? Даже с Импровизацией все было нелегко. Но, опять же, он же не отступил и после второго неутвержденного пилота не собрал вещи и не уехал домой. Впрочем, как и все ребята. Сейчас, правда, другая ситуация. Тогда все зависело только от них самих как команды и отдельно от каждого. Но у них была общая цель. У Шаста с Арсением точно нет общей цели. Это Арс хочет быть с ним, а Шаст вполне себе счастлив с Ирой. А не будет Иры, появится кто-то еще. Вряд ли Шастун хоть когда-нибудь подумает об Арсении как о возможном человеке, с которым у него могут быть отношения. Ну, разве что только если Арс сменит пол? Но на такие жертвы Арсений не готов даже ради Антона.
Это конечно же шутка. Арсу важно быть собой и быть нужным именно таким. И что для него важно и стало, наверное, решающим в перемене его отношения к Антону, а потом и появившихся чувств, так это то, что Шаст, несмотря на все свои шутки и подколы на сцене, вне ее просто принимал и Арсения, и остальных ребят без каких-либо клише и взглядов со стороны. С Шастом можно было быть самим собой. Ну, в пределах разумного. Арс был уверен, что признайся он Шасту, что гей, это ничего бы не изменило в его отношении. Он по-прежнему продолжал бы стебать и геев, и Арса, но это не имело бы никакого личного подтекста. Но вот признание в собственных чувствах вряд ли бы нашло понимание. И это ведь нормально. У натуралов они тоже часто невзаимны. Проблема не в этом. Проблема в том, что Шаст просто даже в мыслях не рассматривает подобный вариант отношений. И подобные откровения не найдут у него понимания.
Арс забрел в какой-то дворик и уселся на лавочку. На душе было до того паршиво, что если бы сейчас у него с собой была бутылка водки, он бы выпил ее целиком. Он вспомнил, как рушилась его жизнь, а ему приходилось улыбаться и делать вид, что все прекрасно. И именно тогда Антон оказался рядом. Даже у Сережи, который знал подробности Арсовой жизни, не получалось хоть как-то вытащить его из того омута вины и ощущения полного краха. А Антон, ничего не понимающий мальчишка, да и не пытавшийся понять, а просто иногда замечающий Арсения без своей маски жизнерадостного чувака, оказался тем человеком, рядом с которым Арс мог не думать о своей жизни как о полном дерьме.
И что самое интересное, Шаст ведь ничего не делал для этого специально. Иногда он злил Арсения, и когда тот все-таки срывался, орал на него в ответ, а потом вдруг резко переключался на веселый лад, тыкал в него пальцами и обзывал истеричкой. Арсений вспомнил один из таких эпизодов и улыбнулся.
- Попов, а ты истеричка! – Шаст принялся бегать вокруг него и тыкать его пальцем в бок. – Истеричка Попов! Попов, скажи, что ты истеричка! – он запрыгнул на него сзади и повис, обнимая за плечи. – Истеричка, - проорал в самое ухо.
- Я тебя убью! – Арс попытался его спихнуть, но Шаст вцепился в него мертвой хваткой.
- А вот и не скинешь! – он обвил его своими длиннющими ногами и скрестил их впереди. – Ты все силы на свою истерику потратил!
- Да хрен с тобой! – Арсений задом попятился к дивану. – Получай! – он плюхнулся на него вместе с Антоном, пытаясь придавить его своим весом.
Шаст выругался и начал вырываться, но Арс уперся в пол ногами и крепко держал его.
- Арс, ты мне яйца отдавишь! – Антон попытался сдавить его бедра коленями, но Арсений нажал на чашечки по бокам пальцами, а это достаточно больно, и Шаст прекратил свои действия.
- Будешь без яиц, подумаешь.
- Не подумаю! – Антон кое-как забрался рукой ему под майку и ущипнул за бок. – Они мне еще нужны.
- Судя по твоей беспечности, нет! – Арс схватил его за руку и прижал ее к дивану.
- Мне лучше знать! – Шаст попытался использовать вторую руку, но Арс пресек и эту попытку.
Эта возня на диване продолжалась еще минут пять, пока Арсений в какой-то момент не тряхнул головой назад и не попал Антону по лицу затылком. Он разбил ему губу и сам очень этого испугался. А Шаст начал ржать и вытирать кровь руками. Зрелище так себе, надо сказать.
- Вот ты ж придурок, - Арсений схватил какие-то салфетки и приложил их к его рту. – Как разговаривать-то будешь?
- Буду молчать. А ты меня будешь озвучивать!
Позже из этого родился один из конкурсов.
- Если только матерными словами.
- Да пох, мы ж не в телеке. Меня больше волнует, как я жрать буду.
- Болит?
- А сам как думаешь?
- Прости, - Арсений был искренен. Он очень расстроился. Калечить Антона не входило в его планы.
- Да забей. Это фигня по сравнению с разбитой мордой.
- Угу. Не хватало еще морду разбить.
- Забей, говорю, - Антон убрал салфетку от губы и выплюнул в нее кровь. – Мне бы умыться.
- Пошли в туалет.
Выйти они не успели, в комнату зашли Сережа с Димой, а потом и Шеминов. И они долго доказывали, что не дрались, а просто занимались откровенной фигней.
Арс тогда сильно переживал, он помогал Антону и в делах, и просто в каких-то повседневных заботах. А потом с удивлением понял, что эта история заставила его полностью переключиться с собственных проблем на вот эту проблему себя и Шаста. А еще позже он понял, что сделал тогда Шаст. Он просто изматывал Арсения физически. Конечно, разбитая губа явно не входила в планы Шаста, но он хотел довести Арса до усталости, дать ему выплеснуть его внутреннее напряжение. И ведь это у него прекрасно получилось. Арсений действительно был измотан, а потом еще и напуган и расстроен и вообще отвлекся на Шаста и его проблемы.
Каких-то таких эпизодов был не один и не два, когда Шастун удерживал Арса в реальности, не давая ему закопаться в себе и погрязнуть в своих проблемах, сомнениях, поисках неизвестного смысла и собственных потерянных чувствах. И он сам не заметил, как Шаст стал ему сначала очень близок, а потом и очень-очень нужен. Антону тоже нравилось общение с ним. Им было очень комфортно вдвоем, и пока не появилась Ира, они общались постоянно и довольно близко. Без какого-либо подтекста, просто по-дружески.
Арс думал, что у него есть время, чтобы это изменить. Но появление Иры поставило крест на его планах, но не на его чувствах. Скорее наоборот. Чем дальше, тем чувства становились сильнее. Арс понимал, что влюблен. А потом к любви прибавилась и ревность.
То, что с ним происходит сейчас, можно описать двумя словами – полный пиздец. Потому что это уже не просто влюбленность и не просто ревность. Шаст необходим Арсению, и ему тошно только от одной мысли, что он уехал и эту неделю пробудет с Ирой.
И сейчас от этих мыслей и переживаний Арсения совершенно некому отвлечь.
Домой он вернулся только под утро. Жутко уставший и немного замерзший. Налил себе чаю с коньяком и забрался в постель. Несмотря на усталость, спать не хотелось. И его мысли вернулись к Антону.
Арс вспомнил запись самых первых программ. Как они все волновались, но больше всех, наверное, все-таки Шаст. Он и сейчас всегда волнуется перед выходом на сцену, а тогда ему казалось, что он вообще ничего не может и сейчас все сорвет. Сказались еще и воспоминания о баттле. Именно волнение не дало ему выступить нормально.
Паша тогда отвел Антона в сторону и о чем-то с ним разговаривал. Оказывается, цитировал Лясю. «Ты все это делаешь на тренировках. Просто выйди и выполни свою тренировку». Об этом Арс узнал, когда у него самого начал садиться голос от волнения, когда ему казалось, что импровизация зашла в тупик, и они не могут найти ни достойного продолжения, ни завершения. Шаст прям в ходе их взаимодействия на сцене наклонился к нему и прошептал эти слова на ухо. И все получилось.
Дальнейшие съемки моторов проходили уже не так нервно. До того момента, пока Шаст не поранил руку осколком стакана в шокерах. Никто толком сначала даже не понял, что произошло. Арс тоже, пока не подошел ближе и не увидел залитую кровью ладонь Антона.
Это выбило его из колеи, и опять Шаст спас ситуацию. Он дернул подзависшего Арсения за запястье и тихо шепнул: «А разбитая губа была больнее. Зато кто-то теперь будет вместо меня в шокерах и мышеловках. Здорово я придумал?» И показал ему язык. Эта выходка рассмешила Арсения и полностью сняла напряжение. Он понял, что с Шастом все в порядке, да и вообще все в порядке.
Все-таки Шаст обладает умением разрядить обстановку и изменить вектор мыслей Арса в совершенно другую сторону. Ему бы и сейчас это не помешало, только вот Шаста нет рядом. Интересно, получилось бы у него избавить Арсения от мыслей о себе? Наверное, нет. Арс рядом с Шастом вряд ли сможет думать о ком-то другом.
Когда все нормальные люди уже встают, Арс все-таки засыпает. Будит его пришедшее сообщение. Это Антон пишет, что забыл у него майку и чехол от ноутбука. Арс отвечает, что привезет в Москву через неделю и спрашивает, как Шаст себя чувствует. Тот отвечает, что ок, мать взялась за его лечение еще похлеще, чем Арс. На этом их переписка заканчивается.
Арсений занимается делами. Через день они с Сережей ведут один корпоратив, и пока Матвиенко что-то там делает в Воронеже, Арсу нужно посмотреть локацию. Вообще, у него есть желание отказаться. Он знает, что разговора с Сережей не избежать. Но потом понимает, что не сейчас, так через неделю, но им все равно придется поговорить. Арсу этого совершенно не хочется, но уже и так ясно, что Сережа молчать не будет.
Он оказывается прав. Как только Матвиенко приезжает в Питер, он тут же заявляется к Арсению, хоть ему и сняли номер в гостинице. Предсказуемо и ожидаемо. Арсений открывает дверь и впускает его в квартиру.
- Как добрался?
- Прекрасно. Арс, знаешь, я не собираюсь вести светские разговоры о погоде, о природе, - Матвиенко проходит на кухню и усаживается на стул. – Ты же знаешь, что я здесь не для этого.
- Знаю, - Арсений садится напротив. – Только, Серег, давай не будем?
- Арс, даже не смей, - тот встречается с ним взглядом. – У него своя жизнь, не лезь в нее.
- Я и не лезу.
- Да? А нахрена ты его позвал к себе? Арс, твою мать! Ты реально не вдупляешь, что можешь и себя, и всех нас угробить?! Он по бабам, Арс! У него девушка есть! Уясни это для себя!
- Я давно это уяснил, - Арсений встает и включает чайник. – Сереж, я все прекрасно понимаю.
- Что?! – Сережа явно злится. – Тебе было мало?!
Арсений молчит.
- Нет, ты скажи, тебе было мало?! Блядь, Арс, неужели ты мало потерял? Неужели тебя реально жизнь ничему не учит?! Зачем он тебе?! Ты хоть представляешь, что будет, если вы разосретесь? Ты на что рассчитываешь?
- Ни на что, - Арсений устало вздыхает. – Серег, хватит орать.
Ему и самому хочется сорваться на крик и выставить Матвиенко за дверь, но он понимает, что лучше ему от этого не станет. Сережа сейчас искренне переживает, и его можно понять. У них все только начинается, любой скандал поставит крест не только на карьере Арсения, но и их всех. И он не знает, что Арс молчит о своих чувствах уже пару лет.
- Хорошо, - Сережа медленно выдыхает воздух из легких. – Давай поговорим спокойно. Арс, скажи, ты на что-то рассчитываешь? Только честно?
- Нет, - Арсений отрицательно мотает головой. – Я все прекрасно понимаю, Сереж. Мне просто тошно. Но это ведь только моя проблема. Не переживай, она не выльется за пределы меня самого.
- Допустим. Но что ты собираешься делать?
- Ничего.
- Ничего, - Матвиенко тяжело вздыхает. – Арс, я тебя слишком хорошо знаю. Ты не можешь ничего не делать.
- Не в этом случае. Слишком велики риски…
- Хорошо, что хоть это ты понимаешь.
- Стать ему врагом.
- Я-то уж думал, ты серьезно хоть что-то понял, - Сережа удрученно качает головой. – Арс, забудь о нем.
- Научишь, как это делается? – невесело усмехается Арсений. – Это же легко, да?
- Нелегко. Только надо, Арс. Ты когда последний раз трахался?
- Это какое вообще имеет значение? – Арсению хочется треснуть Матвиенко по бошке.
Реально трахался он на самом деле достаточно давно, больше трех месяцев назад, но до приезда Шаста он дней пять каждую ночь занимался самоудовлетворением, и не только дрочил, но и трахал себя в зад. Приезд Шаста с этим никак не был связан, просто действительно хотелось полного и абсолютного удовольствия. И он его получал.
- Самое прямое. У тебя, похоже, спермотоксикоз. Найди себе кого-нибудь и хорошенько потрахайся. Пока мы не уехали в тур. Там сложновато будет.
- При чем тут трах? – Арсений неприятно морщится.
Трахаться с Шастом он, конечно, очень хочет, но это не единственное и определяющее его желание.
- Ну ты еще скажи, что хочешь с ним стихи декламировать и чай с вареньем пить, - хмыкает Сережа.
- Ключевое тут – с ним, - Арс поднимает взгляд на Сережу. – Пойми, даже если я перетрахаюсь с половиной Питера, это никак не изменит моего отношения к нему. Только Шаст – это не про трах, Сереж. И уже даже поэтому ты можешь быть спокоен. Я не хочу, чтобы у него были хоть какие-то проблемы из-за меня. И я не хочу, чтобы он меня ненавидел.
- Блядь, Арс, - Сережа встает, подходит к нему сзади, нагибается, обнимает за плечи и подбородком упирается в его макушку. – Это же пиздец. Я не знаю, чо делать.
- Тебе-то зачем что-то делать? – Арсений грустно улыбается и закрывает глаза. – Это же моя проблема.
- Ну, ты же мой друг, - пожимает плечами Матвиенко.
- Ты не представляешь, как я рад, что ты у меня есть.
Арсений абсолютно искренен. Если бы не Сережа, не было бы в его жизни сейчас ни телевидения, ни вот этой славы… Ни Антона.
Возможно, отсутствие Шастуна и было бы плюсом, но сейчас Арс просто не представляет своего существования без него. Пусть даже вот такого – с безответными чувствами и ревностью, сжигающей душу.
И вообще, Сережа – это друг двадцать четыре часа в сутки. Его скорая и долгосрочная помощь. Сережа понял, принял и пусть и осуждал то, что творил Арсений, но не ушел и оставался рядом, когда был так необходим. Сережа – это своего рода ангел-хранитель.
- Ох, Арс, - Матвиенко невесело усмехается, - а вот мне кажется, что мне тебя послали за все мои грехи. Я их при жизни искупляю. Не знаешь, почему я тебя до сих пор не послал?
- Я твоя карма, - Арсений наоборот, усмехается весело. – Твой крест, если хочешь.
- Не хочу, но несу, - Сережа издает горестный вздох. – Арс, пожалуйста, не лезь к нему. Вообще никак, хорошо? – говорит очень серьезно. – Я готов выслушивать твои страдания двадцать четыре часа в сутки, пока тебя не отпустит. Хочешь, приезжай ко мне, я обещаю тебе такие тусовки, на которых ты не только его, но и свое имя не вспомнишь. Только забудь о нем.
- Я постараюсь, - кивает Арсений.
Он знает, что у него не получится забыть. Но Сереже об этом знать не обязательно. Он ведь и в самом деле не собирается лезть в жизнь Шаста. Сережа прав, он может абсолютно все разрушить. И если бы это касалось только его жизни, благополучия и карьеры, готов был бы рискнуть. Но нормальной жизнью, благополучием и карьерой Антона он рисковать не готов.