Дома Арс падает на диван, надевает наушники и врубает музыку на полную громкость. Вообще, он не любитель подобной долбежки по ушам, но сейчас ему нужно хоть что-то, что будет мешать думать о Шасте, о том, что он снова ушел, да даже не ушел, а уехал, не решившись на разговор и прислав какое-то очередное сообщение. История повторяется?

И если тогда причину всего этого Арс хотя бы знал, то сейчас абсолютно не понимает, что так изменило Шаста буквально за считанные часы и заставило снова трусливо сбежать, чтобы не говорить с Арсом, глядя в глаза друг другу. Осознавать это очень больно. Уже даже не обидно, а просто больно. Шаст прекрасно знает о чувствах Арса, и он сейчас абсолютно осознанно причиняет ему боль.

Тогда он тоже прекрасно понимал, что делал. Но это можно хоть как-то понять. Он совершил то, чего совершенно от себя не ожидал. Не принял этого, отрицал, считал ошибкой и не готов был вообще говорить на эту тему. Ну, допустим, это какое-никакое, но объяснение. Для него было шоком то, что он не оттолкнул Арса и получил с ним удовольствие. И это пусть и хреновое, но все-таки оправдание.

Сейчас не произошло ничего экстраординарного, из-за чего бы Шаст испытал шок или был в стрессе. Он просто что-то для себя решил, развернулся и ушел. И ему плевать, что Арс будет чувствовать, и как он с этим будет справляться. А ведь это совершенно не похоже на Шаста. Как минимум, на того Шаста, которого Арс знает. Но, наверное, знает он его очень хреново, хотя, раньше казалось, что достаточно хорошо. Или же Шаст изменился, а Арс этого не заметил.

От громкой музыки, долбящей по ушам, начинает болеть голова. Но Арс не снимает наушники и не делает музыку тише. Пусть болит. Может, хоть так будет чуть менее хреново и тошно, и стоящий внутри болезненный ком перестанет так сильно давить, мешая нормально дышать и глотать.

Шаст каждые тридцать секунд проверяет телефон, ожидая от Арса ответного сообщения, но тот не подает никаких признаков жизни. Ни сообщением, ни появлением в ватсапе или инсте. Дима сидит рядом, поэтому Шаст не может его набрать, но как только Поз высаживается из такси, Антон тут же начинает звонить Арсу. Тот недоступен. Шаст тихо матерится и опять набирает его номер. Абонент снова недоступен.

После непрерывного десятого набора и одного и того же ответа – абонент недоступен, Шаст начинает не просто волноваться, у него появляется какая-то внутренняя паника. Головой он прекрасно понимает, что Арс может быть где угодно. В метро, например. Ну мало ли, попал в пробку и пересел на метро. Да просто мог разрядиться телефон. Только все эти успокаивающие доводы совершенно не успокаивают. Шасту необходимо знать, что с Арсом все нормально. В голову лезут абсолютно дурные мысли и о какой-нибудь аварии с участием Арса, и о неприятностях, которые Арс может найти на свою задницу, когда бывает не в духе, и да, об измене тоже.

Конечно, есть вероятность, что он просто отключил телефон. Но зачем? Или занес Шаста в черный список. Шаст уже материт себя за свое идиотское поведение. Ну херово ему было, да, но ведь он не знает наверняка мотивов Арса, а вот его отношение к себе прекрасно знает! Что стоило ну хотя бы попытаться сделать вид, что все нормально. А потом разбираться со своими претензиями к нему.

Да, Шаст не хотел усугубить проблему, выдать что-нибудь, что приведет к ссоре. Но, черт возьми, а своим молчанием и минимизацией общения сделал лучше что ли? Прекрасно при этом зная, что Арсу нужно его внимание. Хотел понять, насколько реально нужно? Ну, себе можно и не врать. Да, хотел. Только загрузился настолько, что заметил это только в конце дня. Молодец, что еще сказать.

Чтобы проверить, не занес ли его Арс в черный список, Шаст набирает его с другого телефона. Это телефон для близких, и этот номер знают только они, у Арса он высветится как неизвестный. Но и на этом номере Шаст слышит то же самое – абонент недоступен.

Он смотрит на время. Самолет через час, и он не успеет доехать до дома Арса, узнать, там ли он, и вернуться обратно вовремя. Ему необходимо быть в Воронеже завтра.

Перед Шастом стоит нелегкий выбор – сесть в самолет, улететь и уже из Воронежа искать связи с Арсом, или же не лететь, развернуться и поехать к нему. Водитель останавливается почти возле входа в здание аэропорта, Антон выходит из машины и даже вытаскивает сумку из багажника. Секундная пауза, и он делает свой выбор. Шаст бросает сумку обратно и называет водителю адрес.

Арс минут двадцать недвижимо сидит на диване, положив голову на спинку и совершенно отключившись от внешнего мира. Голова просто раскалывается, но эта боль абсолютно не спасает от мыслей, что все кончилось так же херово, как и, собственно, началось. Арсу очень тошно и нестерпимо хочется выпить. Ведь хуже, чем уже есть, все равно не будет. Он же не собирается уходить в запой, так что к выпускным, которые начнутся только через неделю, он оклемается, даже если ему будет хреново после алкоголя.

Арс делает музыку в наушниках на полную громкость, берет бутылку виски и пьет большими глотками прям из горлышка. После четвертого глотка он останавливается и пытается перевести дыхание. Внутри все горит огнем. Спустя столько времени абсолютно трезвой жизни кажется, что в него влили не пятидесятиградусный виски, а раскаленный металл, который сейчас спускается все ниже по пищеводу и расплавляет на своем пути все внутренности. Вот это реально больно. И вот эта боль все-таки вытесняет все остальные чувства.

Этого хватает минут на пять, потом боль немного затихает, и Арс начинает воспринимать действительность вокруг. Даже сквозь оглушающую музыку в наушниках он слышит, что кто-то сильно долбит в дверь, а потом он различает и едва слышную трель звонка. Это похоже на какой-то пьяный дебош, что здесь, в общем-то, абсолютно не принято. Поэтому он делает еще один большой глоток виски, закрывает бутылку, кладет ее на спинку дивана, вынимает наушники, только сейчас реально понимая, насколько сильно кто-то грохает в его дверь, матерится и идет открывать.

Арс открывает дверь и тут же шарахается от нее назад. Влетевший в квартиру Шаст начинает орать на него прямо с порога.

- Какого хуя ты недоступен?! Сука, ты телефон отключил что ли?! Нахуя?! Арс, какого, блядь, хуя?!

- А какого хуя он должен быть у меня включен, если я отдыхаю?! Потому что ты должен прислать мне сообщение?! – орет в ответ Арс.

У него и так нервы на пределе, а сейчас эта претензия Шаста конкретно так взбесила.

- А, так ты видел мое сообщение, да?! – Шаст зло швыряет сумку на пол и делает шаг вперед, приближаясь к Арсу. – И специально отключил телефон, чтобы я не смог дозвониться?! А ответить была не судьба?! Просто короткое да или нет?!

- Я не читал твое сообщение! – Арс разворачивается и идет в комнату. – Пошел ты нахуй со своими сообщениями! Понятно?! Я его не читал и читать не буду! Что, Шаст, сказать опять не судьба?! Сообщениями же проще общаться, когда не хочешь разговаривать?!

- Я не не хотел разговаривать, блядь! Я не мог! Ты прекрасно видел, что мы были со всеми, и мне нужно было срочно в аэропорт! – Шаст идет за ним, желая сейчас схватить его и вытрясти из него душу. – Поэтому написал тебе и попросил приехать в аэропорт, если ты можешь! А если нет, я позвоню, как приземлюсь!

- Сука, ты весь день меня игнорировал, а после хотел, чтобы я читал твои сообщения?! – орет Арс уже срывающимся голосом, хватает телефон и включает его.

На самом деле его после слов Шаста почему-то резко отпускает. Его сознание, уже немного замутненное алкоголем, подсказывает ему, что Шаст явно хотел поговорить, а не написать очередное послание с призывом сделать вид, что ничего не было. Но это вызывает и жуткую злость. Почему нужно было все доводить именно вот до такого момента? У них была куча времени для того, чтобы пообщаться хотя бы пару минут.

- Не игнорировал я тебя! – Шаст останавливается посередине комнаты. – Я тупо не хотел наделать еще какой-нибудь хуйни! Потому что сам страдал хуйней! Да, блядь, Арс, я запарился твоими этими постановками целей и их достижениями! Я для тебя кто?! Тоже цель, которой ты добился?! Ты ставил себе такую цель?!

- Ты ебнутый?! – голос Арса совсем срывается, и эти его истеричные крики звучали бы смешно, если бы хоть кому-то из них было до смеха. – Шаст, ты совсем ебнутый?! Тебя в детстве, сука, не роняли, тебя бошкой об стену били! С какого хуя тебе пришло это в голову?! Ты – поставленная цель! Охуенно! Как в спорте, да?! Ты еблан, Шастун! Ты феерический еблан, если не понимаешь, что значишь для меня! – он открывает сообщение и читает его. – Сука! Никогда больше не шли мне свои ебучие сообщения! Я не буду их читать! Понятно?! – размахивается и со всей дури швыряет телефон в Шаста.

Он попадает Шасту в грудь, и тот аж задыхается от боли. Шаст очень давно не видел Арса таким злым и не контролирующим свои действия.

- Блядь, ты совсем охуел?! – он в два шага преодолевает расстояние между ними и хватает его за плечи, сильно встряхивает пару раз и заваливает его на диван лицом вниз. – Ты что творишь?!

Арс молчит, он сильно зажмуривает глаза и шумно сглатывает. Физически он сильнее Шаста, но у него просто нет сил сопротивляться, да и абсолютно похрен, что сейчас сделает Шаст. Врежет ему, придушит подушкой или решит трахнуть, причинив боль в ответ. Арс жутко напуган тем, что сделал. Он ведь реально мог заехать этим телефоном Антону в голову и покалечить его или даже убить.

- Ты убить меня хочешь? – Шаст разворачивает его к себе лицом, поднимает под себя, чтобы у него не было возможности даже пошевелиться, наверняка опасаясь еще какой-нибудь его выходки, и встречается с ним взглядом. – Реально?

- Нет. Прости, - отвечает Арс едва слышным шепотом. – Я сам испугался, что он прилетит тебе в голову. Прости, Шаст.

- Ты пил что ли? – Антон слегка отстраняется от него и принюхивается. – Ты охуел?! – он замечает валяющуюся на спинке дивана бутылку виски и понимает, что она пуста почти наполовину. – Блядь, Арс, ты совсем охуел?! Тебе же нельзя! – снова принюхивается, проводит пальцем по его нижней губе, облизывает и понимает, что тот пил практически перед его приходом. – Да это бы ебнутый! Придурок, блядь! Какой же ты придурок! - встает, поднимает его, тащит на кухню и усаживает на стул.

Арс не сопротивляется. На сопротивление нужны силы, которых у него совершенно нет. Шаст наливает большую поллитровую кружку воды и подает ему.

- Пей.

- Не хочу, - Арс отрицательно мотает головой.

- Пей, сука! – Антон становится сбоку, прижимает его голову к своему животу и подносит кружку к его губам. – Пей, я сказал!

- Не хочу.

- Да блядь! – психует Шаст. – Не хочешь – не надо! Без твоих хотелок обойдемся! – он обхватывает его голову рукой и зажимает пальцами нос.

Арс делает вдох ртом, и в этом момент Шаст насильно начинает вливать в него воду. Чтобы хоть как-то дышать, Арсу приходится проглатывать воду. Он давится, но это никак не останавливает Шаста. Часть воды проливается, но большая все-таки попадает по назначению.

Арса уже конкретно мутит, но это именно то, чего и добивался Шаст. Он тащит его в туалет и нагибает над унитазом.

- Блюй, - обхватывает одной рукой поперек груди, а другой придерживает его голову.

Арсу даже говорить об этом не надо. Он удивлен, что не сделал этого еще по дороге из кухни в туалет.

Его конкретно так выворачивает минут пять, после чего рвота прекращается и остаются только спазмы, от которых еще хуже, потому что больно в желудке. Шаст усаживает его на пол, уходит и возвращается с еще одной кружкой воды. Снова заставляет Арса выпить ее, и процедура опорожнения желудка повторяется.

Когда наконец-то и рвота, и спазмы прекращаются, Шаст притаскивает чистую майку, помогает ему умыться и переодеться и укладывает его в постель. Роется по разным ящикам, находит лекарства, а именно, ту самую малиновую бурду, которую Арс пил в самый разгар обострения панкреатита, выливает ее в чашку, смешивает с парой ложек молока, решив, что оно тоже подойдет, раз нет ничего кисломолочного, и приносит Арсу.

- Пей, - он подносит к его губам чашку и выжидающе смотрит на него.

Арс хотел бы отказаться, но он прекрасно понимает, что это бесполезно. Его состояние не располагает к сопротивлению. Он берет чашку и делает пару глотков. Второй не проглатывает. Ему противно и хочется это выплюнуть обратно, а если не выплюнуть, то выблевать точно.

- Только попробуй, - Шаст зажимает его рот ладонью. - Глотай.

Арс покорно глотает и даже подавляет рвотный спазм.

- Вот и хорошо, - Антон дает ему запить эту гадость глотком воды.

- Вообще-то хуево, - едва ворочая языком, пытается то ли язвить, то ли реально возражать Арс.

- Сам виноват, - Шаст устраивается с ним рядом, обнимает его и прижимает к себе. – Нехуй было пить.

- Нехуй было слать свои ебучие сообщения, - огрызается Арс.

- Ты же это несерьезно? – Антон касается его лба губами.

- Что?

- Что не будешь их читать.

- Серьезно, - Арс закрывает глаза. – В следующий раз, когда захочешь что-то сообщить мне, звони или говори лично.

- Хорошо, - вздыхает Шаст. – Постараюсь.

Арс ничего не отвечает, и Шаст понимает, что он вырубился. Ну и хорошо. Его организму сейчас просто необходим отдых. Им нужно поговорить, но точно не сейчас. Правда, Шаст не очень представляет, что сказать Арсу в свое оправдание. Он ведь прекрасно видит и чувствует его отношение к себе. И какого хера он стал строить из себя королеву драмы? С кем поведешься, что ли?

В целом-то, оба хороши. Но сейчас, конечно, все заварил именно Шаст. Впрочем, тогда тоже он все заварил. Легче Арсу будет от его признания? Наверное нет. Причем, скорее всего, еще и физически. Неизвестно, чем закончится эта его пьянка. Остается только надеяться, что Шаст успел вовремя понять, что он пил, и промыть ему желудок. Впрочем, в сам желудок алкоголь все-таки успел попасть. И чем это в итоге обернется, станет понятно совсем скоро. Хоть бы ничем. Потому что видеть Арса, мучающегося тошнотой и болями, для Шаста на самом деле невыносимо.

Арс просыпается минут через сорок. Он утыкается лицом в его шею и делает глубокий вдох. Шаст осторожно зарывается рукой в его волосы и мягко прижимает голову к своему плечу.

- Шаст, - говорит тот тихо, - ты никогда не был моей целью. Ты всегда был моим желанием. Как там говорят? Самым заветным? Ну, вот таким, наверное. Хочешь, я тебе это докажу?

- Нет, - Антон отрицательно мотает головой. – Не надо мне ничего доказывать. Я без доказательств верю.

- И все-таки, - Арс отодвигается от него, лезет в ящик прикроватной тумбочки, роется там и в итоге достает листок бумаги. – Помнишь?

- Да, - Шаст улыбается. – Желание, загаданное и написанное в Москве в метро на «Площади революции».

- Угу, - кивает Арс. – Читай, - он отдает бумажку Антону.

- Уверен? – Шаст берет бумажку, но не разворачивает ее.

- Абсолютно. Читай.

Шаст разворачивает бумажку и читает написанный на ней текст: «Хочу личные (любовные) отношения с Антоном Шастуном».

- Антоном Шастуном? – удивляется Шаст, по-дурацки счастливо улыбаясь и целуя Арса в висок. – Вот так прям официально? Почему не с Шастом?

- Помнишь, я говорил, что желание должно быть конкретное, сформулированное четко? Поэтому не быть с Шастом, не чтобы Шаст был со мной, не просто отношения с Шастом, потому что отношения могут быть разными, а конкретно – какие отношения и с кем конкретно. Шастов может быть много.

- А Антонов Шастунов?

- Тоже наверное. Но это имя и фамилия конкретного человека, которое у него написано в паспорте. У тебя, то есть. А Шаст – это просто Шаст. Это кличка, так сказать.

- По-моему, это мое втрое имя, - хмыкает Антон.

- В жизни уже да, - соглашается Арс. – А для желания нет.

- Господи, какое же ты чудо, Арс, - Шаст обнимает его двумя руками и крепко прижимает к себе. – Ты мое охиренное чудо. Ты реально веришь в это?

- Угу, - Арс улыбается. – Как видишь, это работает, - он касается губами подбородка Шаста. – А какое у тебя было желание?

- Я тебе его потом покажу, - тот царапает зубами кончик его носа. – Дома в Москве.

- Оно сбылось?

- Частично.

- Это как?

- Увидишь, - Шаст снова укладывает голову Арса себе на плечо. – Как ты себя чувствуешь?

- Нормально, - Арс удобнее устраивается в Шастовых объятиях. – Даже хорошо.

- Арс, я знаю, что это сейчас не нужно, но я не могу не сказать. Прости меня.

- Действительно не нужно, - Арс закрывает его рот ладонью. – Проехали, Шаст. Больше ни слова.

- Хорошо, - соглашается тот и замолкает.

Они лежат в абсолютной тишине, не говоря ни слова. Им не нужно говорить друг другу о своих чувствах словами, сейчас они все понимают и без слов.