У Арса затекла рука, и он начинает возиться, меняя немного положение. Задевает локтем другой руки грудь Шаста, и тот дергается, как от удара током.
- Блядь, - Арс мгновенно отстраняется от него. – Покажи, - он запускает пальцы под его майку, но Шаст хватает его руку и удерживает его от дальнейших действий.
- Что ты собрался делать? – он несильно сжимает его пальцы в своей ладони.
- Ничего, Шаст. Дай посмотрю. Что там?
- Я не знаю, - Антон свободной рукой проводит поверх майки в районе чуть выше солнечного сплетения и слегка морщится.
- В смысле?
- Я не смотрел.
- Дай посмотрю, - Арс высвобождает руку из его ладони и приподнимает майку вверх. – Блядь! – он делает нервный вдох. – Шаст, это ж пиздец.
- Что там?
- Полный пиздец.
- Исчерпывающая информация, Арс, - немного раздраженно фыркает Шаст. – А главное, после нее ну вот сразу стало все понятно.
- Шаст, это даже не синяк. Я не знаю, как это назвать. Гематома?
- Дай посмотрю, - Шаст чуть приподнимается, чтобы снять майку, и только сейчас ощущает не то чтобы сильную, но неприятную боль в районе груди.
Но она появляется только при движениях, и то не при всех, вероятнее всего, а при поднятии рук и нагибании корпуса. Не сказать, что Шасту прям очень больно, но при движениях корпуса он точно будет ощущать дискомфорт.
Арс помогает ему раздеться и снова матерится.
- Блядь, Шаст, ты прав, я реально охуел. Я ж действительно мог тебя убить.
- Не преувеличивай, - Шаст опускает взгляд на свою грудь и сам несколько охреневает.
Там действительно расплылся синяк темно-фиолетового, а точнее, почти черного цвета, в центре которого набухла ярко-алая шишка размером с двухрублевую монету. И даже кожа за пределами этого синяка немного покрасневшая и отечная.
- Тут сложно преувеличить, - Арс осторожно касается пальцами груди Шаста. – Шаст, прости.
- Да я и не обижаюсь, - улыбается тот. – Зато я сейчас похож на Тони Старка.
- На хуярка, блядь! – раздраженно выпаливает Арс. – Шаст, не делай вид, что это нормально. Ты не обижаться должен, а пиздануть мне так, чтобы на всю жизнь запомнил.
- Я и не делаю вид, что это нормально. Нихера это не нормально, - возражает Антон абсолютно спокойно. – Я просто не обижаюсь. Ну я ж опять нахуевертил, согласись. Но если бы у тебя в руках был нож, например, то я бы сейчас лежал в морге, наверное. Ну, или в реанимации. Так что не, Арс, это не нормально. Я уже и забыл, что ты можешь быть вот таким психованным.
- Я тоже, - бурчит Арс себе под нос.
- Но тебя же надо конкретно довести до этого. А довел тебя я.
- Шаст, пиздец какой аргумент в мое оправдание. Даже в суде бы прокатил, - Арс поднимает на него взгляд. – Ты сам-то понимаешь, что если бы он прилетел тебе в голову, то мог бы убить?
- Ну не прилетел же, - Шаст как-то беспечно пожимает плечами и снова морщится. – Но не вздумай повторить что-нибудь подобное.
- При любом намеке ёбни мне по бошке. Можешь даже чем-нибудь тяжелым, чтобы вырубить. Я серьезно, Шаст.
- Я что, ненормальный? Я просто тебе напомню про вот этот случай, - Антон улыбается. – Это тебя быстрее отрезвит.
Арс неверяще качает головой.
- Что? – не понимает его Шаст.
- Поражаюсь твоему характеру, - Арс тяжко вздыхает. – Шаст, ты святой?
- Нет, - тот кладет руку ему на шею и мягко притягивает его голову к себе. – Это касается только тебя. Кого-то другого я бы сам давно убил, - хочет поцеловать и для этого сам подается немного вперед, но останавливается и возвращается в исходное положение.
- Сильно больно? – Арс кладет ладонь на грудь Шаста и с шумом выдыхает воздух из легких. – Поехали в больницу?
- Нахера?
- Она горячая. И выглядит так, словно там где-то есть трещина в ребрах. Там же внутри явно кровь скопилась.
- Да нихрена там нет, - возражает Шаст. - Была бы трещина, мне было бы больно от любого действия. И дышать было бы больно. А мне нормально. Просто синяк. Никуда я не поеду. Точнее, поеду… - он замолкает и смотрит на Арса.
Тот тоже молчит и ждет от него продолжения.
- Арс, мне нужно быть в Воронеже завтра на Платоновском фестивале. Точнее, уже сегодня, - продолжает Шаст. - Я пообещал быть. Я не собирался туда до этого утра. Не думай, что я от тебя скрывал, что отсюда поеду домой. Я до утра этого и сам не знал. Правда, Арс, я не вру. Веришь?
- Верю, - Арсений тяжело вздыхает. - Как ты вот с этим полетишь? Ты ж даже нормально не сядешь в этой ублюдской Победе.
- Да нормально все будет, - Шаст кладет свою руку поверх его руки. – Арс, поехали со мной?
- В Воронеж? – спрашивает тот удивленно.
- Угу, - кивает Шаст.
- Как ты себе это представляешь?
- Не знаю, - Антон невесело усмехается. – Просто пиздец как не хочу сейчас расставаться.
- Ша-а-аст, - Арс утыкается лбом в его плечо и касается кожи губами. – Я тоже не хочу. Но под каким предлогом я приеду с тобой в Воронеж? Ты же там даже не останешься, сегодня же и уедешь в Москву.
- Ночью после двенадцати.
- Не, Шаст, никто не поймет такого моего вояжа.
- Да знаю я, - Шаст целует его в макушку. – Но я хочу, чтобы ты был со мной, и чтобы я видел, что с тобой все нормально. Или не нормально. Но этого я не хочу. Ведь ты же будешь скрывать, если тебе будет херово. А я тебя заставлю хотя бы пить лекарства. Может, пронесет, и все будет нормально?
Арс после этих слов Шаста не может сдержать улыбку. Ему безумно приятны эти переживания Шаста и его забота. И это при том, что у самого у него тоже проблемы, которые точно заметны и причиняют, мягко говоря, неудобства. А у Арса все нормально. По крайней мере, пока.
- Знаешь что? – Арс продолжает улыбаться. – Давай я приеду в Москву послезавтра? А потом вы поедете в Нижний на свой футбол, а я в Питер на футбол и выпускные? Вот дался вам этот Месси, блин, - он немного возмущается, потому что Поз с Шастом едут чисто на своих кумиров, а в Питере девятнадцатого вообще-то играет Россия, и вполне можно было бы остаться и тут.
Возможно, сейчас Шаст бы и остался, но билеты покупались тогда, когда Шаст об Арсе и не думал.
- Да-а-а, - Шаст счастливо выдыхает и прижимает его к себе. – Да, Арс, - целует в висок.
- Осторожно. Тебе же больно, - тот пытается от него отстраниться.
- Так не больно, - Шаст его удерживает, но при этом слегка морщится. – Так, переставай возиться и лежи спокойно!
- С удовольствием, - Арс укладывается обратно. – Ты когда теперь полетишь?
- Утром. Я хотел домой заехать и поспать, а потом на фестиваль. Ну, теперь сразу поеду на фестиваль, а потом уже домой.
- Поспи немного здесь.
- Угу.
- А я тебя разбужу и сам отвезу в аэропорт.
- Хорошо, - Шаст берет телефон. – Сейчас билет куплю, пойду ополоснусь, я же после концерта не мылся, и спать.
- Покупай билет, а я пока схожу в душ, - Арс аккуратно выпутывается из его объятий. – После твоей экзекуции мне тоже нужно.
- Это профилактическая мера, а не экзекуция, - возражает Шаст.
- Профилактическая мера чего? – Арс направляется в ванную.
- Алкоголизма, - язвит Антон. – Иди уже. А то пока провозимся, спать уже будет ни к чему.
Арс больше не говорит ни слова и уходит в ванную. Ну действительно, это он может не спать сутки и чувствовать себя вполне бодро, а Шаст любитель поспать, но за последние дни, да и вообще за последнее время сна у него, благодаря Арсу, было мало. Но Шаст был вроде бы совершенно не против этой бессонницы. А уж Арс точно только за.
Но сейчас Шасту точно нужен отдых. Ему лететь два часа в скованном состоянии. Это и при нормальном самочувствии сложно, а у Шаста оно сейчас далеко не нормальное. И тоже благодаря Арсу. Вот Шаст переживает за него, а Арс сейчас пиздец как переживает за Шаста. Он бы вообще отвез его в больницу, чтобы убедиться, что это действительно только синяк. Но Шаст упертый и не поедет. А Арсу тоже хочется убедиться, что с Шастом все будет в порядке. Еще и поэтому он хочет приехать к нему в Москву. Хотя, конечно, желание побыть с ним вдвоем перевешивает все остальные.
Шаст покупает билет на восемь утра, быстро моется и возвращается в постель, где его уже ждет Арс. При вставании, наклонах, каких-то более динамичных движениях боль в груди все-таки чувствуется, но в целом, все не так уж плохо. Поэтому, улегшись в кровать и удобно устроившись под боком у Арса, Шаст мгновенно засыпает.
Через четыре часа Арс будит Шаста, но тот категорически отказывается вставать и валяется в кровати до последнего. Зато потом, поняв, что времени впритык, вскакивает и начинает носиться из комнаты в ванную, обратно, снова в ванную, на кухню, не вписывается в поворот, задевает мизинцем угол и с жутким грохотом падает на пол. Он громко матерится, потому что сейчас больно и ногу, и грудь.
- Да, твою мать, Шаст! – Арс садится рядом с ним на корточки и с испугом смотрит на него. – Тебе хреново?
- Больно, блядь! – тот продолжает материться.
- Ты белого цвета.
- Ну больно же, - шипит Антон, переставая все-таки материть все на свете. – Аж затошнило.
Арс садится за ним, обнимает за печи и аккуратно прижимает его к своей груди. Так становится гораздо легче. По крайней мере, уже не нужно собственными силами удерживать себя в сидячем положении. Шаст расслабляется и свободно выдыхает.
- Арс, - он уже даже может улыбнуться и начать шутить, - твои соседи подумают, что после разборок ты меня все-таки убил. И вообще, по-моему, после сегодня тебе придется съезжать отсюда.
- Не подумают, - Арс целует его в макушку. – Здесь не такая слышимость, чтобы понять, что именно кто-то орет. Внизу живет музыкант, у него вообще шумоизоляция, верхних может и не быть дома. А больше слушать некому. Но я и так собирался съезжать отсюда.
- Почему и куда? – если честно, то Шаст после этих слов надеется услышать, что в Москву.
- В другой район, - обламывает его надежду Арс.
- Зачем? – Шаст очень старается не показывать своего разочарования.
- Потому что много людей знают этот мой адрес. Я хочу минимизировать круг этих лиц, чтобы не случилось какого-нибудь сюрприза, когда мы будем здесь вместе. И я хочу, чтобы ты тоже приезжал сюда как к себе домой. В место, где даже если тебя увидят, то никак не свяжут со мной, но это будет наше место, Шаст. Наша квартира здесь. В которую ты будешь просто приходить и не стучать и не звонить в дверь, чтобы тебя впустили.
- Блядь, Арс… - Шаст не знает, что еще сказать.
Сказать, что он поражен, это ничего не сказать. Потому что вот это уже очень и очень серьезно. Арс целиком и полностью впускает Шаста в свою жизнь. При его скрытности и нежелании ни говорить, ни показывать ничего лишнего, он сейчас готов к тому, что Шаст может в любой момент не просто приехать к нему в Питер, но и прийти в дом. Зная Арса, для него это значит абсолютное и полное доверие.
Да, у него самого есть ключи от московской квартиры, и для Шаста это было и есть совершенно нормально. Но он и не Арс с его тараканами и скрытностью. Поэтому то, что собирается сделать Арс, это, по сути своей, уже предложение совместного проживания. Да, в разных городах, но когда они будут в одном, а это все равно будет происходить достаточно часто, они будут уже не просто встречаться, или кто-то будет идти к кому-то. Они уже будут идти к себе домой в любое время и вне зависимости, есть там сейчас кто-нибудь из них или нет, что в одном городе, что в другом. И от этого понимания Шаст немножко в ахуе.
- Ты против? – в голосе Арса чувствуется некоторое напряжение.
- Да конечно же нет! – Шаст аккуратно разворачивается к нему лицом и приникает к его губам поцелуем. – Я просто в ахуе, Арс. Этого я точно не ожидал.
- Я не спрашиваю, почему, потому что знаю.
- Да похрен, Арс. Вот сейчас мне реально это похрен. Не рассказывай, что было раньше. Мне важно то, что сейчас ты полностью впускаешь меня в свою жизнь.
- Я безумно хочу, чтобы ты был в моей жизни, Шастик, - Арс отвечает на его поцелуй. – Чтобы только ты в ней и был.
Шаст закрывает его рот поцелуем, не давая сказать больше ни слова. Сказанных уже достаточно для понимания, что Шаст для Арса точно не цель и даже не желание, и что для него он действительно очень много значит.
Расставаться сейчас нет абсолютно никакого желания, но нужно. Поэтому они все-таки разрывают поцелуй и в ускоренном темпе, теперь только тщательно контролируемом Арсом, продолжают собираться. Выходят из дома немного позже запланированного, но зато им везет на дороге, ведь время ранее, и они не попадают ни в одну пробку.
У них даже есть время нормально попрощаться. Нормально – это просто посидеть в машине и обсудить некоторые детали. Например, что Шаст позвонит, когда прилетит в Воронеж, а Арс все-таки сходит на обследование прежде, чем приехать в Москву. Они не позволяют себе ничего лишнего, потому что их личное это действительно очень и очень личное и абсолютно интимное, и подвергать это даже гипотетической возможности раскрытия посторонними – верх глупости. И единственное, что они могут себе позволить – это мимолетные дружеские объятия, которыми обмениваются практически все при расставании.
Шаст действительно отзванивается сразу, как только самолет приземляется в аэропорту. Он помнит про ультиматум на сообщения, но надеется, что позже он все-таки будет снят. Потому что не всегда есть возможность позвонить, а что-то рассказать хочется. Но пока да, так – только звонки. Тем более, что этот звонок Арс действительно ждал, и ему было очень важно именно поговорить с Шастом.
Его все еще не отпускает беспокойство по поводу этого ужасного синяка на его груди, не говоря уже о чувстве вины перед Шастом. И его бодрый голос хоть немного успокаивает. С ним все в порядке. Но Победа все-таки ублюдский рейс, придуманный для того, чтобы издеваться над высокими людьми. Арс соглашается и обещает Шасту массаж всех без исключения частей тела. Шаст берет с него обещание и отключается от разговора. И этих нескольких минут общения хватает обоим, чтобы чувствовать себя абсолютно спокойно и хорошо.
Шаст сразу отправляется на фестиваль, а потом едет домой и попадает в объятия мамы и бабушки. Увы, скрыть, что эти объятия являются для него болезненными, не получается. Но зато мама тут же берется за лечение. И хоть и причитает, что его когда-нибудь убьют в этой его Москве, и зачем он вообще туда уехал, но все-таки верит, что это он поскользнулся на лестнице и неудачно ударился грудью об угол перил. Она дает ему с собой какие-то мази и пластыри, которые, как он убеждается после ее манипуляций, действительно помогают и существенно облегчают и боль, и движения.
Когда Шаст ранним утром прилетает в Москву, добирается до квартиры и заходит внутрь, в коридоре его уже встречает Арс. Они улыбаются при виде друг друга, словно два дурачка, которым показали простейший фокус с исчезновением пальца. Шаст первым делает еще один шаг навстречу и заключает Арса в объятия.
- Я думал, ты приедешь днем, - он касается его губ мягким поцелуем.
- Решил, что это слишком поздно, - Арс обвивает руками шею Шаста и целует его более настойчиво.
- Правильно решил, - Шаст поддается его настойчивости, и теперь поцелуй становится уже глубоким и очень даже чувственным.
Они продолжают целоваться до того момента, пока Арс не чувствует пока еще только намечающееся возбуждение Шаста. Он разрывает поцелуй и немного отстраняется от него.
- Ты как? – Арс осторожно касается его груди ладонью. – Что это? – он ощущает, что под тканью майки что-то есть, но не понимает, что это может быть.
- Нормально, - Шаст улыбается. – Это обезболивающий пластырь и там под ним какая-то мазь. Мама сразу взялась за лечение сына. Кстати, реально помогает.
- Она видела? И что ты ей сказал?
- Ну что я ей мог сказать? Что я выяснял отношения со своим парнем, и он захерачил в меня телефоном, - смеется Шаст. – Арс, ну естественно я соврал. Сказал, что споткнулся и ударился об угол перил на лестнице.
Арс снова закрывает его рот поцелуем и не дает сказать больше ни слова. Шаст так легко и свободно назвал его своим парнем, а это то, чего Арс никогда не думал от него услышать, несмотря на все их разговоры об отношениях. А это уже точно полное и абсолютное их признание Шастом. И Арсу сейчас от этого понимания очень хорошо.