Марта числилась пропавшей несколько дней, когда Клэри, наконец-то, осознала, что она уже никогда не вернётся. Дальше — больше: были и другие исчезновения. Две другие горничные и лакей* по имени Карл. Из того, что она узнала, они все были вместе за день до исчезновения Марты. Но поистине бесячей ситуацию делало то, что она не могла даже значения придать ей, потому что Валентин не собирался беспокоиться о слугах, тем более, о её проблемах.

— Я осведомлён, что мы лишились нескольких слуг, но это не имеет никакого отношения к тебе, Кларисса.

— Ты прав, это имеет отношение к Джонатану! Он сделал что-то, должен был! Он...

Валентин перестал подписывать бумаги и положил ручку, повернувшись лицом к ней в своём офисном кресле. Внезапно, её речь оборвалась, и она закрыла рот. Под этими чёрными глазами она чувствовала себя бессильной.

— И почему Джонатан должен был что-то сделать?

— Я... я не знаю. Он...

— В таком случае твои обвинения абсолютно безосновательны.

— Нет! — рявкнула она и попыталась вернуть остатки самообладания. Разумеется, она не могла напрямую сказать Валентину, почему Джонатан убил Марту, ведь это потребовало бы рассказа о том, что они сделали вместе, а этого никогда не должно было произойти. С другой стороны, пустить всё на самотёк означает позволить Джонатану остаться безнаказанным. Только Валентин мог реально наказать его, а ей нужно, чтобы он был наказан. Он должен страдать так же, как страдала она.

— Я думаю, Джонатан был... — она затихла, набираясь смелости для чего-то, на что Валентин выжидающе выгнул бровь, — Они могли быть... любовниками.

На долгий миг повисло молчание, пока Валентин не разразился несвойственным ему смехом, откинувшись в кресле.

— В самом деле, Кларисса, я удивлён, что ты вообще смогла заставить себя произнести это слово. Разве внешний мир стал таким целомудренным или это просто влияние Джослин?

— Ты не понимаешь, они подрались и, я думаю, Джонатан...

— Это то, чем ты теперь занимаешься в свободное время? — спросил Валентин с понимающей улыбкой, он покачал головой и вернулся к работе с бумагами, какую бы хрень те в себе не содержали, они всегда были важнее, чем она. Всё было важнее, чем она. — Сплетничаешь о личной жизни своего брата? Уверен, есть более полезные вещи, которыми ты можешь заняться.

— Ты не слушаешь меня! — закричала Клэри, его чёрные глаза многозначительно сощурились, и она притихла. Никто не смел кричать на Валентина Моргенштерна. — Я думаю, Джонатан мог потерять самообладание и...

— Ты завидуешь своему брату, Кларисса? — губы Валентина едва скривились в слабой улыбке, — Я хорошо обучил его социализации, он может быть очаровательным парнем, когда приложит усилия. Видя его, человека с демонической частью, нашедшего себе компанию, пока у тебя есть лишь твоя постыдная одержимость мёртвым предателем, ну, я понимаю причину твоего неадекватного сравнения, — Клэри не могла возразить, потому что её челюсть отвисла в школе о того, как он извратил её слова. Валентин не заметил или просто проигнорировал это. — Должен сказать тебе, что девушке твоего возраста не стоит занимать себя такими вещами, как секс, но это слова заботливого отца. По правде, я тебе не защитник, каким мог бы быть. На самом деле, бывают времена, когда я вообще забываю, что ты есть. Забавно.

Валентин вернулся обратно к бумагам и нетерпеливо бросил Клэри:

— Оставь своего брата в покое, Кларисса, найди себе свою компанию и дай ему жить. Теперь уходи, у меня есть более важные дела, чем выслушивать твои жалобы.

Пришибленная и почти разгневанная Клэри выбежала из кабинета, убедившись, что хлопнула дверью достаточно громко, чтобы он не смог это проигнорировать. Она может показать ему вздорного подростка, если это то, чего он хочет. Она хотела его задушить! Как он мог так от неё отмахнуться? Почему его ненависть никак не пройдёт? Клэри не пыталась даже полюбить своего отца — да и как? — но понимание, что он ненавидит её, собственного ребёнка, иногда было слишком. Это была её свобода спорить с родителями, доказывать им, но как мог её собственный отец видеть в ней помеху, мусор? Как он мог встать на сторону демона?

Слёзы застилали ей глаза, и она пробежала к лестнице, намереваясь запереться в своей комнате до конца дня. Она взошла на первую ступень, когда услышала смех, мягкий, юношеский, издевательский смех, доносящийся из тени прямо под лестницей. Её тело инстинктивно напряглось, глаза прищурились на высокого серебристоволосого юношу, неспешно приближающегося к ней.

Джонатан остановился в футе от ступеней, облокачиваясь на перила, скрестив руки. Положение было обычным, но она знала, что он мог атаковать быстро, как змея, и побороть её до первого вскрика. Его попытка выглядеть безобидно была ни о чём.

— Я слышал тот рассказ, — улыбнулся он, качая головой, вопросительно глядя на неё, — Очень изобретательно. Любовники? — он рассмеялся, — Это была моя любимая часть.

— Он мне не поверил. Он даже не стал слушать.

— Разумеется, — сказал Джонатан, как будто это было очевидно. — Я одно из его величайших достижений. Неужели ты думала, что она рискнёт потерять меня из-за завистливой лжи младшей сестрёнки?

Клэри осторожно смотрела на него, её суставы, вцепившиеся в перила, побелели.

— Не всё из этого было ложью, Джонатан. Я знаю, что ты убил Марту и остальных.

Он и не пытался оспорить это, просто пожал плечами, невинно рассматривая ногти.

— Ну, я не мог позволить ей трепаться, так ведь? Валентину пока что не следует знать о нас, — внезапно, его взгляд метнулся к Клэри, прищурившись достаточно, чтобы послать дрожь по её спине. — Что означает, я должен наказать тебя за то, что ты сделала. Побежала к папочке, как маленькая деточка, чтобы наябедничать на меня. Тебе стоит научиться выбирать себе соперников, милая сестрица.

Клэри тихо вскрикнула, когда он рванулся вперёд, но его рука зажала ей рот прежде, чем она сумела заорать во весь голос. Он злобно ухмыльнулся, вжимая её спиной в перила, их тела столкнулись.

— А теперь, что же мне сделать с тобой, любовница?

Клэри от такого обуяла ярость, и она пнула коленкой так сильно, как только могла, ему в промежность**. Джонатан хрипнул, выпучил глаза и упал на неё, согнувшись пополам. Она оттолкнула его в сторону, надеясь, что он упадёт с лестницы, и бросилась бежать через две ступени, спеша в свою комнату. Прошло всего ничего, когда она услышала его позади себя, и всплеск адреналина от страха дико подогнал её.

Её дверь была дальше по коридору, всего лишь пара шагов. Она ринулась вперёд, несясь быстро, как только могли нести её ноги, и практически впечаталась в дверь, пытаясь ухватить ручку. Джонатан издал звук раздражения — почти рёв — позади неё, когда она открыла комнату и забежала внутрь, с силой захлопнув дверь позади. Демон, увы, был слишком быстр, его рука припечатала дерево, раскрывая дверь и заставляя Клэри, спотыкаясь, пятиться вглубь комнаты. Она смотрела, как он пинком закрыл за собой вход и запер замок, чёрные глаза прищурены. Его дыхание выходило короткими тихими выдохами, серебристо-белые волосы спутались, придавая ему дикий, страшный вид. Он выглядел очень опасным, как вырвавшийся из клетки лев. Клэри поняла, что пятится от него, но это, похоже, его только заводило.

— Тебе не стоило этого делать, Кларисса, — медленно проговорил он, но не напал. Вместо этого он загонял её, следя за её перемещением вокруг кровати немигающими чёрными глазами. — Когда ты в деле, то постоянно усложняешь ситуацию.

— Ты напал на меня, Джонатан, — жёстко ответила она, — Как ты можешь ожидать, что я не буду защищаться?

— Потому что ты никогда не защищалась прежде, — он рассмеялся, но это был резкий, пугающий звук. Зловещий смех, от которого она задрожала, пока он медленно приближался к ней. — Как я должен был понять, что ты решила отрастить себе хребёт?

На это она издала яростный вопль, схватив первую попавшуюся вещь, и швырнула что-то в него. Тяжёлый альбом для рисования рассёк воздух, но он, ухмыляясь, сбил его на лету в последний момент.

— Всё, что ты можешь?

Клэри сжала зубы с такой силой, что клацнула челюстью, и подалась назад. Справа был её мольберт, слева — книжный шкаф. Цель перед ней нельзя было одолеть какой-то книгой, и вместо этого она повела ногой, треснув ею мольберт. Дерево раскололось, и она схватила один из деревянных брусков, выставив перед собой, как меч.

Джонатан на это выгнул бровь, его улыбка расползлась от веселья.

— Оружие? Смело, мне нравится.

Долгое время они смотрели друг на друга в тишине; Джонатан занял простую оборонительную позицию, поманив её пальцами:

— Ну, тогда вперёд.

Клэри подбодрилась воинственным ором, по крайней мере так она это ощутила. Крик раздавался из глубины её живота, звук ярости и боли, от которого глаза демона слегка расширились, хотя он продолжал ухмыляться. Она обрушила деревянную палку вниз на его голову, но в последнюю секунду он уклонился, избежав удара на дюйм. Его рука отбила палку в сторону и схватила свободное запястье девушки, когда та оступилась. Он развернул её, прижав к груди её же собственной рукой.

— Это было жалко, — сказал он ей в ухо. Сейчас её кровь горела, ярость кипела в горле, не давая говорить. Она ударила головой назад, но Джонатан со смехом оттолкнул её. Когда она обернулась, он смеялся.

— Давай, Клэри. Ты можешь лучше. Покажи, чему научил тебя ангелок.

Это выбесило её опять, как он и ожидал, но в этот раз она рассчитала свою атаку. Клэри снова опустила брусок ему на голову, уклоняясь вправо, но как только он дернулся, чтобы избежать удара, она вынесла свой кулак влево, попав ему в висок. Джонатан закряхтел и отступил на шаг, она воспользовалась возможностью, чтобы с размаху пнуть его в живот.

Демон снова харкнул, тихо и раздражённо, но поймал её ногу и удерживал рядом, пока понимался. Потеряв равновесие и паникуя, Клэри завалилась назад, больно упав на ягодицы. Она ругнулась и попыталась отползти, но Джонатан отвесил свой пинок. Клэри подавилась, когда его ботинок встретился с её животом. Она не умела скрывать боль, как он, и на восстановление дыхания потребовалось время.

— Больно, не так ли? — сурово спросил он, переворачивая её на спину, чтобы насладиться моментом. — Не бей, если не можешь выдержать сама, Клэри. Только не со мной.

Её глаза воззрились на него; она схватилась за его лодыжку и дернула со всей силы, заваливая его на спину. Он мощно выругался, и она перекатилась, сев на него, чтобы ударить в лицо. Его голова от удара отвернулась, и она зарядила ещё, заставив его сплюнуть кровь на ковёр. Она ожидала, что он огрызнётся, но он опять засмеялся. Засмеялся так, как будто веселее этого ничего никогда не испытывал, и это разозлило её ещё сильнее. В момент слепой ярости Клэри подняла брусок над головой и опустила вниз на его лицо, как меч.

— Блядь! — Джонатан перестал улыбаться, он схватил её за ногу и перебросил на бок, навалившись сверху и пригвоздив её руку с оружием к полу. Клэри царапала его свободной рукой, пытаясь освободиться, пока Джонатан глядел на неё в шоке.

— Ты только что пыталась заколоть меня в лицо, — в удивлении сказал он, затем медленно эта мерзкая улыбка снова возникла на его лице, и он наклонился, целуя сестру прежде, чем та успела это понять. Когда она наконец-то отпихнула его, он расхохотался. — Горячо, детка.

— Да, будет очень сексуально, когда я похороню тебя, ты, мерзкий кусок...

— Ах, ах, — цыкнул он, прижимая палец к её губам, — Нет нужды быть гадкой, — она попыталась укусить его за палец, но он ухмыльнулся, стягивая её волосы в кулак, отклоняя назад её голову, — В смысле, пока нет. Я ещё не нагулял аппетит.

— Отвали на хрен от меня! — заорала Клэри, ахнув, когда Джонатан ударил её по щеке достаточно сильно, чтобы отвернуть голову.

— Громкость убавь, — спокойно сказал он, угрожающе глядя на неё, заставляя её чувствовать себя маленькой и беспомощной. Ей не нравилось то, что он продолжал возвышаться над ней, и по выражению его глаз она поняла, что не хочет, чтобы это зашло туда, куда, она знала, оно идёт. Джонатан был жестоким и извращенцем — две вещи, которые никогда не должны сочетаться в одном человеке.

— Пожалуйста, остановись, Джонатан. Ты наказал меня, достаточно.

Его бровь медленно выгнулась, и он опять усмехнулся:

— Разве? Это был только разогрев, Клэри. Я ещё и не начинал наказание.

— Тогда не начинай! — заплакала она, — Не делай мне больно.

Тогда демон очаровательно улыбнулся, наклонившись, чтобы поцеловать её в щёку, что могло бы быть принято за нежность, если бы он не был такой извращённой мразью.

— Но мне нравится делать тебе больно, Кларисса, — он прикусил мочку её уха зубами, нежно оттягивая её, затем поцеловал в заушек***, — Мне нравится, как ты кричишь, как извиваешься подо мной. Наверное, мне пришлась по душе эта маленькая драка, которую ты затеяла. Это меня заводит.

Она задрожала, когда он оторвался от неё, вскочив на ноги, и за волосы потащил её с собой. Он забрал деревянный брусок из её пальцев и ударил в бок, загоняя в постель.

— Теперь я буду тебя наказывать, — буднично объявил он, — Но не волнуйся, любовница, всё будет не так уж плохо.

— Нет, — она попыталась замотать головой, но он закатил глаза и толкнул её на матрас. Она ударилась боком и с проклятием перевернулась на живот. Рука Джонатан обхватила её сзади за шею, вдавливая лицом в покрывало, чтобы лежала тихо. Он раздвинул в стороны её ноги и пристроился между, нависнув над ней, и оставил брусок недалеко от них. Она не стала пытаться схватить оружие — знала, что он ей не позволит, и не хотела всё усугублять. В то же время ледяная волна ненависти к себе пронеслась сквозь неё: она была трусихой. Она была никем. Возможно, Бог посчитал нужным наказать её за всё, что она сделала, за вещи, которым она позволила случиться, потому что слишком боялась, чтобы помешать этому. Изабель была схвачена, Клэри спорила и постоянно кричала, но никогда не пыталась освободить подругу. Не то чтобы она всегда была заперта в своей комнате. Если они найдут Алека или Магнуса, станет ли она что-то делать? Разве она не Клэри Фейрчайлд? Разве не она контролировала руны? И как же она применила эту силу?

Возможно, она заслужила это.

***

Взгляд её стал далёким, затерявшись в мыслях или в мечтах, что она находится не здесь, Джонатан не знал. В любом случае, это неприемлемо. Его пальцы скользнули по её волосам, стягивая их, пока она не издала мягкий писк и не выгнулась назад, изворачиваясь под ним. С приоткрытыми губами она посмотрела на него, зелёные глаза горели в испуге. Это должно было вызвать у него чувство вины, но он ощущал лишь восторг и нарастание чего-то, что он мог описать как возбуждение. Ему нравилось, что она боится его, нравилось, как это делает её чувствительной, осторожной. В последние дни Клэри была такой тихой, как будто Валентин вышиб из неё весь дух, но теперь он видел это. Огонь вернулся, полыхая в её глазах под его взглядом, и он обожал, что эта часть её принадлежит только ему.

— Ты сломала свой мольберт, — медленно произнес он, поднимая за её спиной деревянный брусок и вертя его в руке. Он видел, как её глаза метнулись к бруску и опять к нему, тело под ним напряглось. — Ты действительно ненавидишь меня столь сильно, что сломала единственную последнюю вещь ради пары синяков?

Она не ответила, но она и не должна была. Всё сказал яркий зелёный огонь, полыхавший в её глазах. Она встретила его взгляд и не отвернулась, он поучил свой ответ. Да. Я ненавижу тебя. Холодное, неприятное чувство скользнуло по его кишкам, и он хохотнул, неожиданно отступив назад, чтобы, замахнувшись, обрушить брусок ей на спину. Кусок дерева был длинным и тонким, вряд ли оставит синяки, идеален для замены бамбуковой трости. Клэри издала пронзительный рёв, испуганная как никогда. Он не бил её всерьёз. Пока что.

Её скрюченные тонкие пальцы крепко вцепились в простынь, когда он снова замахнулся, голова отвернулась, как будто если спрятать глаза, то ничего не произойдёт. Её следующий крик был громче, но его заглушил матрас. Джонатан улыбнулся себе, сильнее сжимая её шею, он не хотел, чтобы его прервали, но и затягивать с этим тоже не собирался. Всего лишь пара крепких ударов, это должно немного расшатать её. Она более отзывчива, когда хорошо запугана.

Брусок снова обрушился на её ягодицы, и она подпрыгнула, плача в простыни и стискивая их ладонями, как спасательный круг. Его рассмешила мысль, что всё, что ей оставалось, это выть, призывая кого-нибудь, в надежде избавиться от него. Сегодня она могла сказать Валентину правду, выложить всё, но заставить себя она не смогла. Вместо этого она сидит, скорчившись на своей кровати, пытаясь утихомирить крики, чтобы старший брат прекратил свои истязания.

— Перевернись, Кларисса, — мягко сказал он, но его тон был решительным, и она не посмела спорить. Когда он отпустил её шею, она обречённо шмыгнула в простынь и перевернулась на спину, обхватив руками плечи. Она знала, что будет дальше, но не могла это остановить, даже не пыталась. Странно, подумал он, но не обратил на это внимания.

Он не стал затягивать процесс, в этот раз не было терпения в запасе. Джонатан расстегнул ей джинсы и стащил вниз по ногам, снял и бросил на пол. Клэри просто сидела, несгибаемая, как доска, с дикими глазами величиной с блюдце, но всё ещё не сопротивляясь.

— Что, даже чуть-чуть не поборешься? — со вздохом спросил он, наваливаясь на неё. — Неужели ты уже сдалась, Клэри? Это было быстро.

— Ты собираешься мучить меня всю ночь или уже закончишь с этим? — огрызнулась она, и он не сдержал улыбки. Он знал, что она имеет ввиду, но не смог удержаться, чтобы не поддеть её. Почему она внезапно стала такой податливой? Почему не воюет в ответ?

Джонатан прищурился, и его улыбка превратилась в гримасу.

— Что ж.

Он схватил её за руку и перевернул обратно на живот, устраиваясь между её ног. Теперь она испуганно сопротивлялась, думая, что он будет насиловать её, хотя это не было его целью. Но он не собирался её разубеждать, страх заставлял её толкаться на матрасе, неумышленно тереться об него спиной в попытке сбежать. Клэри задрожала, когда он издал стон, и он ощутил это собственным позвоночником. Весь этот трепет и прижимание получались непроизвольно, он чувствовал, как теряет контроль.

Джонатан не удосужился снять с неё нижнее бельё, он просто сорвал его, вновь прижавшись к ней и перекатив бёдрами. Его рука скользнула по её спине и обвилась вокруг бедра. Он изменил позу, заставив её выгнуться дугой и раскрыться, взволновав не на шутку.

Клэри тихо скулила, почти как мяукающий котёнок, и снова попыталась отстраниться, но сразу же остановилась, почувствовав ткань его джинс. Он отметил это еще в их первый раз. Когда она была обнажена, и он нависал над ней, пытаясь коснуться каждого сантиметра её тела, до которого мог добраться, она дрожала от ощущения денима. Не тряска, но вибрация, которая прокатывалась по всему её телу, глубже, чем страх. Он вполне мог бы назвать это страстью.

— Джонатан, — мягко позвала она по имени, оборачиваясь к нему через плечо, пока он расстегивал джинсы. Она хотела издать свой обычный плач. Не надо. Хватит. Это не правильно. Но если она ненавидела это так сильно, как утверждала, то почему её кожа так раскраснелась? Почему её дыхание было таким прерывистым? Почему её бедра отдавали жаром, как радиатор?

Она что-то прошипела, когда он взял её сзади, но он слишком увлёкся, чтобы разобрать, что она сказала. Она была мягкой, и горячей, и тугой вокруг него. Великолепно. Затем это исчезло, и он, резко выдохнув, вошёл в неё снова. Клэри всхлипнула — всего-лишь тихое подобие звука, но это его завело. Он вошёл в неё с удвоенной силой. Это было жестоко, но от их движений её волосы колыхались, как извивающееся пламя вокруг лица на фоне плача, и этот вид был для него бесценен.

Джонатан прикрыл ей рот ладонью и прижал спиной к своей груди, взявшись за перила кровати другой рукой, чтобы удобнее продолжать трахать. Когда она затихла, его рука проскользнула под её сорочку и отодвинула бюстгальтер, чтобы обхватить грудь. Её грудь идеально уместилась в его ладони, эрегированный сосок упёрся в ладонь, и он поцеловал её опять.

Знала ли она, что намокла ещё после первого удара бруском? Она понимала, что подмахивает его движениям? Отдавала ли себе отчёт, что целует его в ответ? Он не был уверен, но это и не важно. Она не любила это, что было легкообъяснимо. Она даже не знала, что она хотела этого, но он раскроет ей глаза. Он заставит её осознать, что она хочет его тоже, и плевать на кровное родство.

Внезапно Джонатан вышел из неё и повернул кругом, лицом к себе, и, обхватив рукой за шею, притянул ближе. Он жадно, страстно поцеловал её, на что она ответила в свою очередь. Почти как если бы это был теперь её способ сражаться, отвечать на его требования без неудач, не давать ему шанса накалять обстановку, когда её накаляла она. Что ж, если такова её игра, то вызов принят.

— Что ты делаешь? — возмутилась она, когда он поднял её с кровати и начал двигаться в сторону стены. Он не ответил, но развернул, вжимая её спиной в стену. Она застонала, соскользнув по штукатурке на дюйм вниз, но её глаза горели, сосредоточенные прямо на нём. Он усмехнулся, обхватив её сзади за бедра и поднимая вверх до своей талии. Она вскинула руки, чтобы удержаться, и крепко обвила его шею, затем издала удивлённый звук сдержанного удовольствия, когда он вновь в неё вошёл.

Он не был нежным, не мог быть, каждый раз, когда она билась об штукатурку, вопила от боли. Теперь они громко стонали, и он, рассмеявшись, прервал следующий стон своим ртом.

— Тише будь, — пробормотал он ей в губы, прикусывая нижнюю половину зубами. Новая дрожь побежала вдоль её спины и глаза крепко зажмурились, но он хихикнул, слегка пустив ей кровь, чтобы вернуть внимание: — Смотри на меня.

Клэри распахнула глаза и пососала губу, слизывая кровь. Мгновение он смотрел на это, прежде чем наклониться и лизнуть порез на её губе. Она задрожала от прикосновения его языка, губы сами раскрылись без его просьбы, и он улыбнулся снова, целуя её, с наслаждением переплетаясь языками, чувствуя резкий вкус соли от её пролитых слёз.

Он не знал, сколь долго это продолжалось, он чувствовал себя так, будто поглощает её. Её голова была откинута назад к стене, покачиваясь при каждом толчке, губы плотно сжались, чтобы приглушить звуки удовольствия. Не было смысла спорить о том, чем оно обернулось. Она вцепилась в его плечи, подмахивая столь же охотно, сколь он вторгался в неё. Их дыхание стало прерывистым, разливаясь теплом между ними. Она пахла чем-то сладким, но он не мог описать аромат, это была просто Клэри.

Он не замедлил темпа, пока она со стоном не наклонила голову вперёд, укусив его за плечо, чтобы приглушить звук. Она задрожала, сжималась вокруг него, кончая, и он не смог сдержать возникающей улыбки. Он кончил вскоре после, с силой вжимая её в стену, вновь впиваясь в её рот. Её губы распухли от его натиска, но это только добавило дикости её взъерошенному виду. Пробуждая желание отыметь её по новой.

Джонатан медленно опустил её на ковер, но всё ещё прижимал к стене, слушая звук её прерывистого дыхания. Ему нравилось то, как она прижимается к нему, упираясь взглядом в плечи, она была маленькой и тощей, почти такой же грациозной, как одна из Благого двора. Его пальцы перебирали её волосы, убирая их с её глаз, и спустились ниже к подбородку. На момент он взглянул на неё сверху вниз, прежде чем улыбнуться и поцеловать в уголок рта.

— Завтра я схожу в город и добуду тебе новый мольберт. Тебе всё ещё предстоит нарисовать мне тот портрет, о котором мы говорили.

— Тот, на котором ты досаждаешь мне на горе мертвецов? — устало уточнила она.

Он усмехнулся.

— Он самый.

— И не надейся.

— Не бросай мне вызов, Клэри, меня это заводит, — он оставил её в одиночестве волноваться об этом, пока приводил себя в порядок и поправлял свою одежду. Клэри переодеванием не утрудилась. Не похоже было, что она вообще могла отойти от стены, лишь наблюдала за ним. Не то чтобы он не ценил её наготы, просто его это отвлекало.

Джонатан схватил её за запястье и втащил в свои объятия, крепко прижимая к груди. Её голова откинулась назад, чтобы она могла его видеть, и он ухмыльнулся.

— Мне нужно идти, Кларисса, но я обязательно вернусь, чтобы увидеться с тобой позже.

Она просто смотрела на него, поэтому он вздохнул и поцеловал её в макушку. Она стояла неподвижно, пока он покидал комнату, а он ухмылялся. Блядь, ему захотелось бежать по коридору, когда он закрыл за собой её дверь. И он мог бы, если бы в главном холле не было посторонних, когда он пришёл туда. Слуги перешёптывались, глядя на него, как на дикого пса. Как будто он мог напасть на них в любой момент. Возможно, Клэри была не единственной, кто знал о том, что произошло с горничными. Он усмехнулся самому себе и направился в кухню. Неожиданно, он обнаружил, что голоден.

***

Он находился в библиотеке, изучая какое-то скучное руководство по тактике, закончить которое настоял Валентин. Отец сидел в кресле перед камином, перечитывая что-то ещё. Сегодня он был полностью погружён в свои бумаги, почти не говорил с Джонатаном, помимо обсуждения смешной сцены, которую Клэри разыграла перед ним сегодня. Он рассмеялся, спрашивая, действительно ли она думала, что разведёт его на помощь, и затем они снова погрузились в комфортную тишину.

До тех пор, пока двери не открылись, и перед ними не возник один из сумеречных охотников.

— Изабель Лайтвуд сбежала, сэр! — задыхаясь, доложил он, и Джонатан закрыл свою книгу, скидывая ноги в сапогах со стола на пол, уставившись на мужчину. Валентин медленно поднялся с побледневшим лицом.

— Что значит — сбежала?

— Исчезла, мой лорд, — уточнил человек. — Ее камера была открыта, и девчонки там нет. Мы думаем, кто-то мог её выпустить.

— Естественно ей помогли, идиот. Девка едва могла передвигаться и... — Валентин замолк, прищурившись глядя в пол, а затем приказал Джонатану: — Найди свою сестру.

Он перепрыгнул через спинку дивана, оттолкнул охотника в сторону и вылетел в главный холл. Он перемахивал через три ступени за раз, хватаясь за перила на последнем пролёте, перескочив ограждение и помчавшись к её комнате. Она не могла. Она бы не стала. Неужели она действительно настолько тупая? Плечом он врезался в дверь, вышибая её, и замер в проёме. Комната была пуста, шкаф раскрыт нараспашку, вещи были разбросаны по полу. Он подумал, она паковала сумку. Она не собиралась возвращаться назад.

Звук, близко напоминающий на рычание, вырвался из груди Джонатана, когда он уставился на сломанный мольберт в другом конце комнаты. Она оставила свой драгоценный портрет сражающегося ангелочка. Часть его, несмотря ни на что, хотела разорвать его на куски, но вместо этого он развернулся на каблуках и направился в свою комнату.

Джонатан молча надел своё охотничье обмундирование, чувствуя клокочущую ярость в груди. Он сунул меч покойного Себастьяна Верлака в ножны сбоку, стило — в сапог, и взял ещё мелких орудий. Когда он спустился обратно вниз, Валентин ждал со скрещенными руками, но по выражению его лица он уже знал, что её нет.

— Ну? — коротко спросил он, и Джонатан вздохнул.

— Я её найду, — медленно проговорил он и вышел из парадного входа, сопровождаемый небольшой группой охотников. Он найдёт её, и когда он это сделает, боже, он заставит её пожалеть.