***
За свои недолгие тринадцать лет Кастиэль встречал достаточно людей, которые не могли или не хотели его понять и принять как немного нетипичного, но все-таки человека, но Дик Роман сумел переплюнуть всех.
Едва поселившись в Су-Фолс и вписавшись в школу, Дик сразу же начал собирать вокруг себя стаю — так магнит притягивает гвозди, обрастает ими, словно каштан шипастой кожурой. Дик многим нравился: смекалистый, богатый, превосходный лидер и спортсмен. Только вот хорошими качествами дело не ограничивалось, а именно: новоявленный крутой парень отличался нетерпимостью к «лузерам», и самой подходящей мишенью для стравливания негатива выбрал «слабоумного Новака» — религиозного тихого паренька с синдромом Аспергера в медицинской книжке и с печатью терпеливой скорби на лице.
Пешки Романа будто того и ждали, чтобы из обычных фыркающих по углам стервецов превратиться в агрессивно направленный пулемет поганых затей. Они не били Кастиэля, нет: незаметно отлавливали, обездвиживали и пользовались беспомощностью, чтобы хорошенько унизить — настолько, чтобы Кас стыдился рассказать о случившемся не только семье или друзьям, но даже личному психологу. Недружелюбные чужие руки на теле, щипки, тычки и шлепки, сопровождавшиеся комментариями, от которых под веками скакали острые вспышки, а во рту скапливалась тошнотная кислота. Мерзкие рисунки на коже, которые компания любила оставлять с особой регулярностью, а Кастиэль потом часами мог до покраснения оттирать чернила…
Окружающие беспокоились, так как видели: что-то с мальчишкой происходит, он замыкается в себе, то есть, замыкается в себе больше обычного, но не получали ответов. Кастиэль стыдился настолько, что не обсуждал происходящее даже с самим собой в своей голове. Словно ничего и не было, а нервные тики и многочасовое молчание — норма.
Легче не становилось.
Лимит терпения Новака исчерпался спустя три месяца, аккурат после того вечера, как в кладовой спортзала он был превращен в страницу из Библии несмываемым маркером. Буквально: Дик самолично постарался над надписями, пока прихвостни зажимали Касу рот, хихикали и диктовали для вожака текст.
— Твоя жопа теперь славит Бога, Новак, — Дик отправил опустевший фломастер в урну. Последние минуты три он и так скреб полусухим наконечником по дрожащей потной коже, не оставляя чернильных следов. Просто из принципа. — Постарайся их не опозорить. Бога и жопу.
Но от позора уже было не отмыться, во всех смыслах. Кастиэль пытался. Мальчишку трясло, он шмыгал носом в пустом школьном туалете и старался оттереть под струей горячей воды хотя бы руки по локоть, но безуспешно. Потратил всё имевшееся в комнате мыло, судорожными метаниями чуть не сорвал со стены сушилку, после чего, задыхаясь, скрылся в вечернем сумраке зашкольной территории.
Следующим человеком, кто в тот вечер увидел Кастиэля, оказалась молодая женщина, занимавшаяся бегом с собакой в пустынном парке. Юный Новак прямо в одежде забредал всё глубже в неподвижную реку, пока не скрылся под водой по макушку. Бегунья отринула шоковое оцепенение и поспешила спасать…
Кастиэля откачали, отмыли от надписей, вернули в руки перепуганной семьи. О травле узнали родственники, педагоги, соседи. На Дика Романа обрушилась растущая лавина порицания, так сотрясшая его семью, что Романам пришлось срочно продавать жилье и переезжать снова. Всем хулиганам досталось по заслугам.
Но случившееся все равно произвело на Каса неизгладимое впечатление, создав его и без того неустойчивой психике мощный откат на несколько лет, подорвав тщательно выстроенные родней и психологами системы поддержки. А религию отца и матери, веру в Бога, так бережно вносимую в личность сына, Кас отверг в ту же секунду, как выплюнул речную воду и распахнул глаза.
***
Когда Кастиэлю было девять лет, он совершенно случайно познакомился с Винчестерами. Нет, не так: Винчестеры весьма заинтересованно познакомились с ним. Кастиэль же просто следил за птичьим гнездом. Несколько дней подряд.
В общем, в сквере около спального райончика Кас смотрел на дерево, где поселилась семья дроздов: небольшое гнездышко, из которого торчали хвостик и клюв наседки. Периодически прилетал второй родитель, должно быть, самец.
Интересно, как скоро из яиц вылупятся птенцы, и наседка получит возможность вспорхнуть?
В первый раз Дин и Сэм, проходившие мимо по тротуару, просто похихикали над тем, что чудак в дождевике среди ясного дня стоит неподвижной статуей и пялится в крону. На следующий день братья пронеслись мимо с воплями, и Дин лишь краем глаза отметил наличие бежевого дождевика, но Сэм запнулся, хлопнулся, ободрал колени и разревелся, и стало совершенно не до незнакомцев.
Через день, под легким моросящим дождем бежевый наблюдатель вновь обнаружился на своем посту, и Винчестеры уже не сдержали любопытства, подкравшись с двух сторон, словно учившиеся окружать добычу волчата — если, конечно, бывают волчата с веснушками и забинтованными коленками, одетые в прозрачные дождевики из клеенки. Возможно, именно дождевиковая волна подтолкнула братьев начать знакомство. От дружелюбного напора Кас оробел и замкнулся, пробормотав только имя и кивнув на вопрос, здесь ли он живет. Лицо Дина вытянулось, ведь он ехидно спросил «Что, ты прям здесь живешь?», подразумевая местечко под деревом, а новый знакомец не понял шутки и, очевидно, согласился, так как жил поблизости. А после и вовсе заморозился настолько, что братья скоро потеряли интерес и отправились по своим делам.
Разве что вечером за ужином Дин вдруг вспомнил о чудаке и спросил про него у Бобби — ведь мужчина живет здесь давно и знает практически всех. Не то что младшие Винчестеры, которых мотающийся по стране отец то забирает и увозит с собой, то вновь возвращает старому товарищу на попечение, и опять, и снова. Где уж тут обрасти стабильными связями?..
На удивление мальчишек, Бобби сурово сдвинул брови и осведомился, не обижали ли они пацана в дождевике, и смягчился, лишь когда выяснил, что нет. Кратко объяснил, что слышал про особенности Кастиэля — о его подобии аутизма, с которым вот уже несколько лет борется семейство Новаков, из кожи вон лезущее, чтобы побезболезненнее привить сына к социуму.
— То есть, он молчун, а раньше вообще не говорил? — удивился Дин, таскавший брокколи из своей тарелки под стол и скармливавший там слюнявой пасти Румсфельда.
— Нет же, — Бобби раздраженно пилил ножом шматок мяса и старательно делал вид, будто не замечает махинаций старшего подопечного. Мужчину сейчас больше заботила необходимость донести до детей информацию, которую не каждый взрослый-то в состоянии переварить и усвоить. — Пареньку сложно общаться, для него это, как для вас генеральная уборка во всём доме. Только вы начинаете ныть и бездельничать, когда устаете, а он, эм-м, замолкает и уходит. Вроде бы так… С поправкой на то, что мы прибираем дом раз в пару месяцев, а мальчишка упахивается каждый день.
— Ты его хорошо знаешь? — Сэм оторвался от тщательного пережевывания вареных овощей и воззрился на Сингера. Такими ясными глазами, словно не он ранее избавился от кусочков мяса из своего блюда, скормив их, правда, не собаке, а Дину в ту минуту, когда Сингер отходил принять звонок домашнего телефона.
— Ну, я как-то чинил машину Новаков, — объяснил Бобби, — и Джим — отец того мальчишки — явился с Касом за руку. Младший Новак показался мне робким. Я неловко брякнул что-то вроде «ах, если бы все дети были такие тихие», и тогда Джим объяснил…
Бобби предлагал подопечным оптимальную, по его мнению, тактику поведения с Кастиэлем, если тот еще вдруг попадется на пути — дружелюбное игнорирование. Братья нехотя согласились, ведь первичное любопытство уже удовлетворили, а лезть к инвалиду было бы нехорошо и прямо-таки скверно. Родной отец наставлял, что надо помогать людям, а не портить им жизнь. Да, Джон Винчестер почти отсутствовал в бытовой жизни сыновей, но вот его нравоучения вполне крепко засели в их головах, даже Сэмовой, совсем еще маленькой.
Естественно, братья не подозревали, что Кас однажды станет их лучшим другом.
***
В плохую погоду мама старалась удержать Кастиэля в доме, чтобы не промок, не простудился из-за собственной малоподвижности, и эффективнее всего это было сделать, разрешив сыну смотреть телевизор без ограничений. Сидеть или лежать перед экраном Кас мог часами, не теряя интереса и не засыпая. Единственное, что — родителям пришлось заблокировать некоторые каналы, изобилующие жестокими фильмами или криминальными сводками. Каналов порнографического содержания Новаки и не держали, ведь в богоугодном доме такому не место.
Кастиэль запоем глотал фильмы, сериалы и особенно любил ток-шоу, где реальные люди делились реальными проблемами — безо всяких ограничений и внутренних блоков. Психолог объясняла, что подобные зрелища для Каса благоприятны, но живого общения все-таки не заменяют, так что нельзя надолго оставлять мальчика наедине с телевизором.
Печальный прецедент уже имелся: Касу было четыре, когда родители принимали уважаемых гостей, и, чтобы сын не сорвал встречу какой-нибудь неожиданной выходкой, оставили его на попечение «Звездных войн». Заглядывали, конечно, периодически в приоткрытую дверь, однако Касси с интересом внимал экрану своими голубыми глазищами, и родители не беспокоились. Вечером, после проводов гостей, Джимми и Амелия поняли, что их мир никогда больше не будет прежним, ведь Кастиэль стал падаваном магистра Йоды и первым делом перенял манеру его общения со странной расстановкой слов в предложениях. От этого не удалось избавиться даже с помощью логопеда.
Юный Новак являлся практически полной копией своего отца во внешности, с единственной разницей — был неулыбчив, и после его нежелания поддерживать зрительный контакт это огорчало родню больше всего. Первую свою улыбку шестилетний Кастиэль адресовал соседской кошке, ласкавшейся о его протянутую руку, чем спровоцировал непродолжительный ступор увидившей это матери. Быстро спохватившись, Амелия постаралась позитивно закрепить результат, и с тех пор Кас худо-бедно но приподнимал уголки губ, когда встречал положительно-настроенных к нему существ или же тех, кто нравился ему самому. Мальчик не понимал, зачем нужно без собственного желания улыбаться всем и каждому, но принимал «правила игры» общества, где все держалось на бессмысленном «так надо».
В «нетаковости» Кастиэль не был одинок, ведь люди, отличающиеся от «обычных», встречались ему везде: в больнице, в парке, в школе и даже в фойе у психолога. Девочка Ханна, лечившаяся от социофобии, в каком-то роде стала Новаку приятельницей. Они качались вместе на качелях, лепили снеговиков и рисовали друг другу открытки с цветами, бабочками и машинками. Редко вели диалог, по большей части рассуждая о религии, Боге и его странностях, а в телесном контакте вообще не были заинтересованы, негласно соблюдая дистанцию двух вытянутых рук — и было им уютно вместе, как вообще может быть уютно социофобу и аспи.
Уличная глазастая детвора прозвала их «отмороженной парочкой», несмотря на то, что Кас и Ханна не выносили свою дружбу за пределы домашних участков. Школу Ханна не посещала, у нее шло дистанционное обучение. А еще Ханна не интересовалась живой природой, ее больше впечатляли механизмы, что уменьшало и без того малое число точек понимания...
«Я не один», — часто повторяемая мысленно фраза, которой Кастиэль утешал или ободрял себя после стычек с человеческой нетерпимостью. Будучи логичным и реальным утверждением, она действительно работала, в отличие от избитой, как мир, фразы «всё будет хорошо».
Ведь Кастиэль знал, что не будет. От его недуга нет лекарства, что избавило бы от негативной стороны синдрома бы раз и навсегда, и толкать сизифов камень придется пожизненно.
— Чувак, ты справишься, потому что сильный. Если будет совсем сложно — обращайся к близким. У тебя на месте руки-ноги, голова, и, главное — мозги. С этим уже можно жить… По крайней мере, ты не боишься клоунов, — Дин старался переводить проблемные разговоры в шутку даже в те отчаянные минуты, когда крепкую бетонную плотину отчуждения Каса прорывало, и эмоциональный сель хлестал наружу. Скорее, угрюмо, чем истерично — по десятибалльной шкале стресса это приблизительно седьмой уровень. — Жизнь, на самом-то деле, не слишком сложная штука, если не заходить в сортир, когда там кто-то сидит.
— Я извинился же за случай тот, Дин.
— Это не обвинение, Кас. Я пошутил, прости.
С людьми сложно.
Когда Кастиэлю исполнилось одиннадцать, он был напуган родителями — не нарочно, конечно же, однако эпизод все равно лег в память неприятным осадком. Мама с папой тогда посадили Каса на диван в гостиной, как обычно бывало во время серьезных разговоров — о важности веры в нематериальное, например, но дальнейшее сообщение повергло его в шок.
— У тебя скоро появится сестра.
То есть, юный Новак заметил возросший аппетит матери и изменение ее силуэта, но связал растущий живот именно с нарушенной диетой Амелии. Кастиэлю и в голову не приходило, что родители вздумают оправдать свое звание по второму кругу.
— Дин говорил, что подобных инцидентов во избежание нужно пользоваться презервативом.
Кастиэль смотрел в стол, накрытый симпатичной клеенкой с растительным рисунком под тюль. Серо-белые цветы, похожие на кучерявые васильки. Порез от ножа.
Тяжкий вздох со стороны матери, какой присутствовал примерно всегда после фразы «Дин говорил…»
— Кастиэль, — Новак-старший переключил внимание сына на себя, оберегая супругу от раздражения. За исключительную терпеливость Джимми должен был оказаться записанным в вип-рай. — Твой друг, конечно, прав, но его высказывание относилось к, м-м, случайным половым связям. А мы с Амелией планировали ребенка.
— Он может таким же быть, как я, — констатировал факт Кас. Негромко и серьезно, но взрослые все равно переглянулись. Поскольку на спокойном лице сына практически не отображались внутренние переживания, вести диалог приходилось, как вальс по минному полю.
— Вероятность этого — около двадцати процентов, — согласился Джимми и обнял жену. — Но мы… готовы к такому.
— Нам было важно предупредить тебя, — Амелия смягчилась. Ох, как бы женщине хотелось ободряюще погладить ребенка по волосам и не наткнуться на отторжение. Но Кастиэль терпеть не мог прикосновения к своей голове, любые, даже самые ласковые или необходимые. Он почти не причесывался, а визиты к парикмахеру переносил, как пытку.
В любом случае, впереди оставалось месяца четыре, чтобы подготовиться всем семейством к пополнению.
***
Спонтанные, совершеннейшим образом бессистемные отъезды Винчестеров доставляли Касу боль и огорчение. Когда отец мальчишек, Джон Винчестер, возникал в городе и забирал сыновей, те только и могли, что беспрекословно подчиниться. Внутрисемейные отношения Винчестеров не вписывались ни с какие рамки, причем не только для Кастиэля, но даже для Бобби. Сплошная нервотрепка.
Иногда Кас получал смс об отъезде друзей. Иногда даже этого был лишен, и только неожиданно объявившись на «Автосвалке Сингера», узнавал от Бобби, что Дин и Сэм опять вне зоны доступа.
— Так неучами и останутся, — ворчал в подобных ситуациях Бобби, прежде чем вернуться к работе: нырянию под капоты тачек или же к шуршанию в домашней библиотеке. А Кастиэль просто уходил.
Больше всего ему нравилось проводить время в «штабе» — построенном за забором свалки домике на дереве. Обычно все пацаны, которые слышали о наличии у Винчестеров подобного убежища, представляли нечто досчато-щелястое, с окошком из куска прозрачной пластмассы и веревочной лестницей у входа. Однако в данном случае близость автосвалки делала свое дело: домик был собран из кусков машин, и напоминал скорее НЛО на длинных тонких столбах-опорах, прячущееся в кроне. Черт подери, ведь там стояла дверь от кузова фургона, которая отпиралась специальным ключом, а внутри имелся аккумулятор, позволяющий в темное время суток включать лампочку…
Кастиэлю нравилось летом ночевать с Дином в этой «бочке». В хорошую погоду, потому что в плохую бочка превращалась в натуральный барабан и грозила свести с ума, пока мальчишки не организовали внутри приличную звукоизоляцию. Стало полегче.
Во времена отсутствия Винчестеров Кастиэль не отказывал себе в желании посидеть на крыше «штаба», рассматривая насекомых и членистоногих в листве или шпионя сквозь ветки за жизнью окружающего мира и его обитателей, с высоты таких же маленьких, как жуки. Открывался вид на овраг, часть автосвалки и небольшой отрезок улицы с домами для «среднячков» и «бедняков». Одно слово — окраина.
Родители Кастиэля неоднократно просили его быть осторожнее в захолустье, когда он оправлялся погулять сюда. Кас не понимал, к чему столько тревог, ведь отжать телефон у него могли и в «приличном» месте. Один мобильник таким убразом «утёк» в школе, второй в проулке меж супермаркетами. Те дешевые пошарпанные гаджеты умудрялись привлечь шпану лишь тем, что их довольно легко отнять…
А потом Дин начал учить Каса самообороне. Под гордым словом «учить» некоторое время подразумевалась не очень внятная возня пополам с несерьезной дракой, но Винчестер стремился стать «настоящим сенсеем», поэтому с каждым разом приносил в тренировки больше смысла. Не то что бы до этого Кастиэль понятия не имел, как за себя постоять, ведь еще в детстве получил некоторые наставления от матери — папа оказался слишком мягок характером для такого, — однако Касу неловко было вступать в тесный физический контакт, в драку, даже когда его уже трясли за грудки или пинали. Отторжение, желание исчезнуть — вот что преобладало.
— Один раз врезать — меньше лезть будут, — заверял Дин. Он, скорее всего, знал, о чем говорит, так как дрался часто, за себя и «честь семьи», и противники отсеивались. Худо-бедно.
И Кастиэль отбивался. Количество напирающих действительно сокращалось, получая по ушам, но, держа безопасную дистанцию, агрессоры стали сильнее распускать языки.
Слухи удивительным образом со временем подтерлись сами собой, а злые рты закрылись, но Кас не выяснял, отчего так получилось, потому что в его жизни появился Дик Роман, заставив прежние проблемы поблекнуть и раствориться в памяти с пометкой «незначительно».
***
Стоял на редкость жаркий весенний день, после обеда замучила жажда, и Кастиэль обратил свое внимание на кулер в коридоре. Набрав воды в стакан и отпив, тут же аккуратно выплюнул всё обратно. Не вода вовсе, а «Спрайт», бесцветная газировка, отстаявшаяся и утратившая пузыристость.
— На первом этаже так же, — сообщил из-за спины незнакомый голос какого-то пятиклассника. — Зуб даю, что это опять Локи, — мальчишка отнял у Каса стакан, брезгливо слил теплую газировку в кадку раскидистой пальмы и убежал быстрее, чем Новак успел возразить, что чужой зуб ему не нужен.
«Локи натянул скотч в дверных проемах».
«Слышал, как Локи после исключения приперся на уроки в костюме ангела и каялся в грехах?»
«Локи выиграл все конфеты в хэллоуинских конкурсах, это как вообще?!»
«Локи напоил пивом крыс в живом уголке!»
«В стенгазете кто-то наклеил на лица фотки президента. Даже если это не Локи, попадет все равно ему».
«В дозаторах для мыла клей! Это опять Локи!»
«Локи закрыл пацанов в девчачьей душевой, притом своим ключом!»
«Локи пролез в радиорубку посреди урока и по громкой связи транслировал анекдоты с помощью Гугл Ассистента».
«Под деревянную сцену кто-то запихал вентиляторы и включил во время выступления. Столько пародий на Мэрилин Монро разом… Старшаки, конечно, в восторге, но иногда Локи перегибает палку…»
Это, и еще десятки локальных розыгрышей над окружающими сопровождали присутствие Локи, который вообще-то носил имя Габриэль Новак и являлся кузеном Каса. Несмотря на яркую экстравертную натуру и шаловливый нрав, Гэйб относился к сумрачному Кастиэлю довольно дружелюбно. Говорил «Чудики должны держаться вместе» или «Мы на соседних волнах, братишка». Габриэлю нравилось добираться до скрытных тихонь и вытаскивать их на свет, словно донных рыбешек, однако делал он это, чаще всего, без злого умысла, а всеобщего веселья ради.
Разумеется, очень многим не нравилось, когда их «подсекали» для смеха. Например, братья Винчестеры долго были настроены против Гэйба, что сопровождалось ругачкой с их стороны и возросшим количеством приколов от Локи. О, Кас никогда не забудет тот покрытый розовыми блестками велосипед Дина, которым Винчестер в ярости размахивал, пока знался за шутником. Уставший ждать брата первоклассник Сэм тогда ушел домой пешком, и Дину вечером попало от Бобби за то, что оставил мелкого без присмотра…
Мало кто в округе избежал участи быть обшученным, и юный Новак тоже попадался на уловки кузена. Прикол с подушками-пердушками уже не впечатлял — хватило двух раз, чтобы Кастиэль начал подозревающе изучать место, куда собирался сесть, иногда даже ощупывал. На День Святого Валентина некто прислал для Каса целую коробку анонимных валентинок, и в главные подозреваемые конечно же попал неуемный родственничек, хотя доказать его виновность не удалось. С полученным в честь окончания учебного года ароматизированным пластмассовым леденцом на палочке Новак все-таки прокололся, ведь не сразу сообразил, отчего конфета ведет себя странно и не рассасывается. К счастью, понял он это дома, без свидетелей…
— Ну что, братишка, как там поживает Клэр? — Габриэль сначала дружески закидывал руку на плечо кузена, чтобы тот не убежал от разговора, а после задавал вопросы.
— Ты был у нас дома в прошлое воскресение, — Кастиэль слегка хмурил брови, но не сопротивлялся. При желании Гэйб догонал бы его или даже достал с чердака. Проверено. — С тех пор Клэр выучила два новых слова: «томат» и «автомат». Папа сказал, что теперь она может озвучивать боевики.
Габриэль хохотал.
***
Кастиэль часто думал о Дине. Кастиэль часто говорил о нем. Никто не хотел слушать речи о Дине уже спустя месяц повышенного интереса юного Новака к лучшему другу, и особенно их не хотел слышать сам Дин. Кастиэль таскался за ним хвостом, практически игнорируя Сэма — это сильно пугало, злило. Робкий и рассеянный взгляд Каса кто-то подменил на пару снайперских прицелов, и не хватало только щелчка передергивания затвора.
О том, уж не передергивает ли товарищ в его сторону иными смыслами, старший Винчестер даже думать не хотел, а потому в один прекрасный вечер убедился, что Кас задерживается в кружке исследователей, и, относительно наведя приличный вид, явился к миссис и мистеру Новакам с серьезным разговором.
Взрослые люди выглядели очень уставшими. Должно быть, из-за полуторагодовалой Клэр, которая неуверенно передвигалась по гостинной, едва-едва научившись ходить, и что-то бесконечно лопотала на младенческом языке с отдельными английскими словами. И трогала маленькими ручками всё, до чего могла достать, а что доставала — тянула в рот. Дину смутно вспомнились времена, когда младший братишка тоже еще не обладал достаточным сознанием и представлял из себя механизм любопытства и разрушений. Улыбка промелькнула на губах сама собой.
— У Кастиэля, к сожалению, случилось зацикливание, — с гостем вызвался поговорить отец семейства, и пригласил сесть в столовой. — Прости за беспокойство, нам жаль, правда… С психологом уже идет работа, мы надеемся, что она поможет.
— То есть, это просто потому, что Кас… такой? — Дин хорошо скрыл опаску в голосе, но заметил, что Джимми видит его насквозь, и смутился.
— Сторонние факторы тоже могут повлиять, — мужчина оглянулся на гостинную, видневшуюся сквозь арки и коридор. Там Клэр звонко смеялась над Амелией, корчившей ей рожицы. — Для всех детей появление братьев и сестер — это стресс.
С этим утверждением Дин не мог не согласиться, молча, мысленно. Для него появление брата сопровождалось чередой странных и жутких событий, начиная смертью матери и заканчивая помешательством отца, длящимся по сей день.
— Да поможет нам Бог, — Джимми сцепил пальцы в замок и уткнулся в них лбом, беззвучно шепча молитву.
Винчестер только покосился на него, слезая со стула. В Бога мальчик верил на ноль процентов и считал, что мистер Новак просит о помощи равнодушную пустоту. Говорить об этом он, конечно же, не стал, хватило ума.
— Я пойду… Спасибо, что уделили время, сэр.
Что-то изменилось для Кастиэля, ведь лучший друг начал избегать встреч с ним, отстраняться или уходить, объясняясь кратким «у меня дела». Кас проследил и убедился, что под делами подразумевались обычные бытовые действия, которые ранее Дин выполнял спокойно в его присутствии, будь то работа над домашними заданиями, поедание чипсов перед телевизором, физические упражнения или споры с Сэмом.
На следующий же день Кастиэль поспешил поделиться своими наблюдениями с Дином, прямо на школьной парковке, стоило только тому выйти из машины в дождливую утреннюю морось. Винчестеру не понравилось услышанное, и он возмутился, обозвав Кастиэля маньяком. Кас насупленно заверил, что тринадцатилетних маньяков не бывает, а вот двенадцатилетних лжецов полным-полно.
Так как вылезавший с водительского сидения Бобби замешкался с заевшим ремнем безопасности, а Сэм лишь беспомощно призывал брата перестать, слово за слово приятели успели преобразить перепалку в драку. Без серьезных последствий, ведь Сингер все-таки вмешался, растащив сцепившихся мальчишек.
— Совсем сдурели, балбесы?! — встряхнув обоих за воротники курток, Бобби сердито, оценил ущерб. Синяк на скуле старшего Винчестера и разбитая губа Новака, а еще свирепые взгляды с одной стороны, и полоумно-взвинченные с другой. Вокруг парковки уже собрались заинтересованные халявным представлением зрители. — Так. Сейчас вы умоете свои расквашенные физиономии и отправитесь на уроки!
Дернув рюкзак из рук взволнованного брата, Дин мрачно огрызнулся:
— Сказал бы, кто умоется, и чем, да нахрен надо. Пошли, Сэмми, — и поплелся к школьным дверям.
Бобби вынул из бардачка пачку влажных салфеток, которые давно уж высохли и протянул продолжавшему бездействовать Новаку.
— Кас, у тебя кровь на подбородке…
— Нет, — неожиданно резко отверг помощь мальчишка. — Не пойду в школу!
— Ла-адно, — Бобби видал детские капризы, и не раз, но всё равно растерянно поправил бейсболку, на козырьке которой уже собрались дождевые капли. — Подвезти тебя до дома? Ты только здесь не торчи, погода не июльская.
Замолчавший Кастиэль обошел мужчину и плюхнулся на заднее сидение тачки, не потрудившись перед этим отряхнуться от воды — попросту не сообразил, что невежливо разводить сырость в транспорте.
Путь провели в молчании, хотя Бобби косился на пассажира через зеркальце и один раз попытался утешить:
— Не переживай о случившемся, Кас. Вот подуспокоитесь и помиритесь…
— Нет, — все так же кратко отказал Кастиэль. Объяснять, отчего же, по его мнению, дружбу не возродить, мальчишка не стал.
И, когда Бобби высадил его перед домом, Кастиэль вместо крыльца отправился на задний двор, под усилившимся дождем. Мужчине оставалось лишь вздохнуть, послать Джиму смс-ку о случившемся и уехать по своим делам.
Две недели Кас и Дин не разговаривали, и пока Винчестер старался обойти бывшего друга по широкой дуге, Кастиэль провожал его тоскливым взглядом.
А потом в школе появился Дик Роман.
***