Юра просыпается. Медленно всплывает из пучины глубокого сна, где в странном кафе одинаковые девушки подают блюда из мыла. Навязчивый мотивчик, эхом отражающийся от стен, тонет в глубине чужих стеклянных глаз. Реальный мир проявляется перед ним пятнами: солнечным лучом, пробившимся через плотные шторы, ароматом куриного бульона, пересохшим горлом… и фигурой матери, сидящей в кресле напротив.

На столике перед женщиной пустая чашка, в руках — включённый планшет. Она постукивает по ручке кресла монотонно, с равномерностью и постоянством, достойными разве что ВЛД. Мать всегда была тем ещё Терминатором в юбке.

Даже его домашняя железяка порой была человечнее.

Юра проводит ладонью по лицу, в попытке прогнать остатки липкого сна и садится. В голове тут же гонгом начинает греметь головная боль. Он морщится и шипит, потирая виски. Мать отвлекается от планшета и переводит на Юру тяжёлый взгляд.

— Проснулся наконец.

В кухне что-то негромко стукает, потом звякает крючок для фартука, и мерные, но чуть более быстрые, чем обычно, шаги разносятся по коридору.

— И тебе доброе утро, мам.

Робот появляется в дверях. Спокойный и обыденно идеальный, он разбавляет присутствие матери своей жутковатой улыбкой с той выверенной долей радости, которую точные алхимики-программисты вложили в его строгий код.

— Доброе утро, Юра, — говорит ВЛД. — Как ваше самочувствие?

— Отвратительнее некуда, — он снова падает на постель. Королева драмы внутри Юры кокетливо поправляет волосы. — Но спасибо, что спросил.

Робот смотрит на хозяина, на пару секунд замирая, анализирует что-то, а потом подходит ближе и привычно бесцеремонно начинает квохтать вокруг: трогать лоб, измерять температуру, пульс, эмоциональное состояние…

Мать смотрит на них почти с отвращением. Юра подсознательно хочет довести её до белого каления. Только в гневе она настоящая.

— Вам следует поесть и принять лекарства, которые принесла Ваша мать. Я принесу, не вставайте.

— Позаботься обо мне… полностью, — смеётся Юра, когда непонимающий робот пожимает плечами и уходит на кухню.

Мать подбирается в кресле, словно готовится нападать.

— И давно у тебя… это? — последнее слово она выплёвывает, как нечто омерзительное, как выплюнула когда-то «Мы не таким тебя воспитывали», узнав о Юриной ориентации. Их отношения трещали по швам ещё с тех времён.

— Больше полугода. И его зовут ВЛ… Володя, мам.

Ночные воспоминания хлёстким ударом вторгаются в мысли. Дрожащие пальцы вечно собранного робота на щеках фантомами гладят кожу и заставляют тайком сжать одеяло в кулаках.

Он напьётся сразу же, как выйдет с больничного. Давно пора.

— Когда ты путался с теми… юношами, они хотя бы были живыми. А теперь у тебя эта кукла, и никаких новых партнёров за несколько месяцев, — в воздухе повисает «ты трахаешь робота». С некоторых пор это стало страшнее гомосексуализма. — Почему бы тебе не найти кого-нибудь, знаешь, живого, мальчика или девочку, чтобы они хозяйничали, раз ты не справляешься сам?

ВЛД возвращается с тарелкой горячего бульона и букетом блистеров разноцветных таблеток. Юра кивает ему, принимая еду, и улыбается уголком рта. Робот кивает в ответ и отходит в сторону. Мать презрительно поджимает губы.

— Когда я стану для тебя достаточно взрослым, чтобы ты позволила мне самому устраивать свою личную жизнь? — Юра смотрит в тарелку, помешивая ложкой бульон. — И я не путался с теми, как ты говоришь, юношами, я с ними встречался. Признай, ты бесишься от мысли, что все твои так называемые «подруги» уже давно стали бабушками, достопочтенными и показушно заботливыми, а твой сыночек оказался с дефектом и не может подарить тебе внуков. Ты раз из раза подсовываешь мне кандидаток на женитьбу, то новая папина секретарша, то молоденькая пиар-менеджер. Когда наконец поймёшь, что это бесполезно?

— Когда ты повзрослеешь и поймёшь, что жить нужно не только для себя одного.

— Не таким вы меня воспитывали, я помню.

Таблетки горечью оседают на корне языка. Мать поднимается с кресла и убирает планшет в сумку. Им не о чём говорить. Как и всегда.

***

— Твой робот написал мне, что ты болен, и попросил купить лекарства, — как бы между делом роняет мать уже у самой двери. — Если у тебя не денег на доставку, почему не обратился к нам?

— Потому что я учусь жить не только для себя одного. Я не хотел вас тревожить. Да и ещё не отплатился за прошлые ваши вложения, — Юра стоит, прислонившись к дверному косяку, замотанный в одеяло и ненавязчиво поддерживаемый роботом за локоть. В её глазах они, наверное, совсем фарсово выглядят. Всё ещё гуляющий внутри дурман предлагает добить женщину, выкинуть что-то совсем из ряда вон, взять ВЛД за руку или даже поцеловать его. Эгоистичный ребёнок всё ещё проверяет, как сильно он сможет разочаровать родителей. Тоже, в какой-то мере, спорт.

— Ты наш сын, каким бы… ты ни был. Мы всегда готовы помочь тебе в сложной ситуации, — мать оправляет волосы и надевает солнечные очки.

— Например, вложиться в свадьбу или обустройство детской. Я слышал ваши с отцом разговоры.

— Тогда ты знаешь, чего мы от тебя ждём, — женщина приоткрывает дверь, собираясь выйти из квартиры. — До встречи, Юра.

Произнесённое с нажимом имя больно режет слух.

— Пока, мам, — говорит Юра, а потом вдогонку выпаливает: — Не трахаю я его. Он просто…

— Просто «твой» робот. Хоть так низко ты ещё не пал.

Дверь оглушительно хлопает за её спиной. Юра ёжится и отлипает от стены: ему хочется спать, таблетку от головы и, совсем немного, чтобы холодные пальцы снова касались его лица.