По ощущениям Арсений не выбирался из постели целую вечность, но на самом деле с начала эструса прошло всего три дня. Но какие это три дня! Впервые после секса с альфой не нужно было отскребать себя с кровати и плестись обратно домой, чтобы уже на следующий день заглатывать в себя болеутоляющие, затыкать жопу плагом и бежать-бежать-бежать с утра пораньше: на съёмки «Импровизации» или других шоу, на радио или видео-интервью, на промо-фотосессии или куда-либо ещё. Впервые за много лет обстоятельства сложились идеально: выпал короткий островок свободного времени между съёмками шоу и началом тура. Конечно, послезавтра прилетал Милош, и Арсению предстояла с ним встреча, но к тому времени — по его подсчётам — цикл пойдёт на спад и особо мешать не будет.

      Самое хреновое в том, чтобы родиться омегой — это первая половина эстрального цикла. Особенно первые сутки. Это сущий ад, если ты одинок и вдруг оказался без подавителей под рукой. Но с развитием фармакологии всё стало лучше и проще. Если ею не злоупотреблять, потому что все подобные препараты действовали одинаково: глушили не только усиливающийся запах, но и гормональный фон, вызывая множество побочных эффектов и не самые приятные последствия (вплоть до абстинентного синдрома). Каждая омега всегда имела под рукой заветный блистер, но редко кто прибегал к его помощи. Потому что всё лучшее уже создала природа (секс с альфой).

      В принципе Арсений с Сергеем могли бы обойтись одним-двумя актами в первые сутки. Но в итоге продолжили трахаться все три дня подряд, при этом не испытывая никаких особых мук совести. Арсений наслаждался полным удовлетворением, которого не испытывал уже страшно подумать сколько лет, Сергей наслаждался Арсением. Хорошая дружеская взаимовыручка. Они старались лишний раз не сосаться, не прибегали к оральному сексу и в целом скупились на ласки. Сергей ограничивал себя по той причине, что, начав, перешёл бы все границы, Арсению же хватало минимальных стимуляций: он силился максимально завести всё происходящее в рамки, которые очень условно можно было назвать «дружескими».

      Сергей даже как-то умудрялся готовить им еду и что-то делать по дому, но давалось ему это с трудом. Запах течного Арсения — даже в пору их обычной дружбы — выводил его из себя на уровне низменных инстинктов. Раз в три месяца целую неделю Сергей старался либо проводить в квартире как можно меньше времени, либо перебить это безобразие химией: свечи, благовония, освежители воздуха — в ход шло всё, но мало что из этого помогало. Даже через две закрытые двери и с распахнутыми настежь окнами. Но как-то получалось справляться — останавливала как раз дружеская граница. А поскольку последняя стёрлась, и Сергей знал, что в любой момент мог вернуться в спальную и взять Арсения, запах дразнил его в несколько раз активнее.

      К вечеру четвёртых суток Арсений с Сергеем настолько пропахли друг другом после множественной близости, что это пора было прекращать: начало тура через несколько дней, и тут уже не получится объяснить Шасту, Позу и Окс со Стасом, что они друзья. Посвящать людей, пусть даже и близких, в такие подробности их личной жизни как-то не хотелось. Вот поэтому Арсению и понравилась идея тех дурацких фанфиков, где люди не перенимали запахи друг друга и могли беспалевно делать что угодно в любых количествах. В их по-идиотски устроенном мире такое не прокатит. Да, может, человек, придумавший мучения женщин и кровотечения из вагины каждый месяц конченый ублюдок, но зато сколько свободы действий взамен!

      Сергей и Арсений только что закончили очередной мини-марафон и теперь лежали, тяжело дыша, с колотящимся сердцем и килограммом неловкости между их тел. Арсений повернул голову вбок, чтобы не смотреть на Серёжу. Они увидели уже всё, что могли, но после секса всё равно пытались особо не пялиться друг на друга, давая мнимое личное пространство. Из жопы продолжало стекать на ляжки и простыни, Арсений подумал, что в этот раз практически не пользовался плагом — наконец-то. Вообще весь этот цикл проходил под лозунгом «как давно такого не было, какой же это кайф».

      — Арс, — Сергей не хотел поднимать эту тему, но чувстовал: надо. И более подходящего случая может не представиться. Из-за этого секса они стали ближе друг к другу не только в физическом плане, но и в духовном (не в смысле «святой отец, я согрешил», конечно). Когда, если не сейчас?

      — М-м? — протянул Арсений, натягивая на грудь одеяло (а постель всё равно придётся менять: с него слишком много натекло).

      — Почему ты в этот раз не захотел искать другого альфу?

      — Сергуль, — Арсений нахмурился и подтянул одеяло до подбородка. — Мы же договорились не анализировать всё происходящее.

      — Дело не в нас с тобой, а в тебе. Если бы в это раз я отказался, ты бы пошёл кого-нибудь искать?

      — С тобой?

      — Вообще.

      — Ну да, — с заминкой ответил Арсений.

      — Не пизди. Почему ты в последнее время стараешься никуда не ходить без альфы? Ты чё думал, что я не замечу?

      Арсений замолчал. Так и порывало встать с постели и, прощеголяв мокрой хлюпающей задницей, танцующей походкой в раскорячку удалиться из комнаты. Но Сергей ждал ответа и смотрел с тревогой, выбивающейся из общего настроения вечера.

      — Расскажу, если ты пообещаешь, что мы не будем это обсуждать и вообще сделаем вид, что этого разговора не было.

      Сергей сел на кровати по-турецки, подтягивая к паху кусочек одеяла.

      — Рассказывай давай. С сексом не ломался и здесь не начинай.

      Арсений перевернулся на спину и закрыл глаза. Помолчал, думая, с чего начать, и заговорил:

      — Если коротко, то в прошлый эструс всё не очень хорошо закончилось. Тот альфа — как там, блин, его звали не помню даже — оказался не очень адекватным. Он уже был немного подшофе, когда мы с ним ушли из бара, но в отеле ещё догнался и немного поехал крышей. Он знал, кто я, нёс всякую херь про то, как смотрел выпуски и мечтал меня трахнуть и всё остальное. Мне надо было раньше понять, почему он так быстро согласился, но я думал только о том, как бы поскорее трахнуться.

      — Он чё?.. — Сергей подался вперёд, но Арсений отказывался смотреть на него, только покачал головой.

      — Ничего совсем ужасного. Может, он был грубее, чем мне того хотелось, и когда я просил его перестать, особо не слушал. Я хотел после первого раза уйти, но у меня не получилось: сам знаешь, драться я не мастак, а он был пьяный, возбуждённый и бешенный. Так что остальные его четыре раза я не особо хотел, но выбора не было.

      — Он тебя ударил?

      — Несколько раз, но это херня. Больше всего меня беспокоил тот факт, что я больше не хотел секса, а он хотел, и мне пришлось ему это дать. Свалил от него, когда он уснул. И после этого я как будто помешался. Смотрел на чужаков и думал, что у них в голове только две мысли: «вот бы его трахнуть» и «лёгкий секс». «Сладкая девочка — магнит для мудаков». Хотя глупо жаловаться, я же понимаю, что сам веду себя таким образом. Ну, вёл. Короче, это всё, больше мне нечего рассказывать, ничего совсем плохого не произошло, но теперь я не хочу повторения, поэтому попросил тебя, потому что ты мой лучший друг. И если бы ты отказался, я бы выпил подавителей и всё. Никакой трагедии.

      — Бля, Арс, — Сергей лёг рядом. Зашуршало одеяло и промялась мягкая подушка. Пусть они не позволяли друг другу проявление нежности после секса, это — совсем другой случай. — Ты уверен, что тебе не нужна помощь?

      — Всё в порядке, говорю же. Просто какое-то время я не буду вести себя как придурок, а потом всё вернётся на свои места.

      — Ладно, — Сергей обнял Арса поверх одеяла, и тот, не сопротивляясь, накрыл его руку своей. — Ты можешь рассказать мне что угодно.

      — Я знаю.

∞ ◆ ∞

      Осенне-зимний тур закончился, но Арсений не спешил улетать из Москвы обратно в Санкт-Петербург. В отличие от Антона, махнувшего к родителям в Воронеж, и Серёжи, свалившего на (сказочное) Бали с Чеховым, ему с Димкой сразу после Нового года (третьего января), предстояло полететь в Черногорию и провести там постпраздничный корпоратив для русских.

      Странно, что в этот раз заказчик пожелал нанять именно их. Обычно платили кому-то одному, а если и брали «парочку», то это чаще всего оказывались Арсений и Антон. Потому что они самые шумные и весёлые, их предпочитали молодые и такие же энергичные люди. Дима пользовался спросом у людей постарше и посерьёзнее. Он брал всех своим тихим голосом, ровными, без осечек стреляющими шутками, острым сарказмом и едва различимой иронией. Дима и Арсений — это север и юг, детство и зрелость, энергия и покой (огонь и вода, любовь и кровь, молоко и селёдка…). Вести мероприятие вместе им предстояло в первый раз, но трудности не пугали, и они легко согласились на это, пожертвовав лишними днями новогоднего отдыха.

      Одна проблема: тридцатого декабря у Арсения начинался эструс, и Сергеем к тому моменту в Москве уже не пахло (в прямом и переносом смыслах). Весь тур — октябрь, ноябрь и декабрь — прошёл спокойно. Никаких неловких молчаний, «не тех» касаний или взглядов. Их чуть больше, чем дружба, осталась в постели и в мыслях. Арсений даже не пытался что-то анализировать: раз ступив на путь размышлений, едва не утонул в рефлексии и решил пустить всё на самотёк. К тому же, ничего против этого Серёжа не высказывал: больше не пытался поговорить о том, что происходило, спокойно делил с Арсением гостиничные и отельные номера. Они даже сделали повседневные касания и невесомые ласки настолько привычными, что перестали их замечать: здесь обнять, там потрепать по плечу, поправить воротничок рубашки, уложить непослушную прядь, принести горячий кофе (для Арсения) или энергетик (для Сергея). И всё это — так легко и непринуждённо, что, казалось бы, зачем усложнять?

      Сложно представить себе худший праздник, чем пустая квартира в Москве и начавшийся днём ранее эструс. Арсений не пил подавители: никаких альф рядом, никаких дел вне квартиры. Он закупился продуктами и планировал отлежаться несколько дней вплоть до отлёта в Черногорию. Тогда без таблеток уже не обойтись. А пока он просто лежал, не в силах встать, ожидая, когда подействуют обыкновенные анальгетики. Серёжа извинился, что так вышло: билеты он с Чеховым покупал сильно заранее, и к тому моменту выбора у них по числам особо не было. Может даже это и к лучшему, думал Арсений, пялясь на пустой экран ЖК панели в тишине. Может, секс между друзьями — это и не совсем нормальное явление, и судьба прозрачно намекала им на это? Чушь какая.

      Тем не менее, Сергей оставался на связи и писал раз в несколько часов, чтобы удостовериться, что Арсений «жив-здоров» (и к ебле готов, вот только не с кем).

      Милош, прилетевший в Москву, чтобы встретить русский Новый год с Сашей, предложил Арсению их компанию. Звучало это, конечно, заманчиво, но здесь нужна небольшая предыстория: когда Милош, спустя два года после знакомства с Арсением, вертясь в своих актёрских кругах, нашёл своего «идеального парня», он ещё полгода боялся сделать первый шаг. Потому что в их обществе альфосексуалов и омегасексуалов — тех, кто любил свой «тип» людей — порицали и ущемляли (особенно альф), и найти себе пару таким людям было гораздо тяжелее. Человечество только-только училось смиряться с гомосексуальностью, принять ещё и отношения людей одинаковых типов для многих пока что казалось верхом потолка. Но Милош всё-таки нашёл своего альфу, и души в нём не чаял. И так как Сам Саша жил в Петербурге, а Милош, по большей части, в Сербии, виделись они редко. Так что, во-первых, Арсений прекрасно понимал, что будет третьим лишним. Ну а во-вторых, и Милош, и Саша всё-таки альфы, что несколько затрудняло положение дел: трубы-то подтекали знатно даже с подавителями.

∞ ◆ ∞

      Утром третьего января Арсений, невыспавшийся, позавтракавший подавителями и нурофеном, с трудом доволок своё тело до аэропорта, а затем и до салона самолёта, чтобы отключиться, уткнувшись лбом куда-то в Димкино мягкое плечо. Дима не возражал — Арсений частенько вил из него верёвки, но сегодня он выглядел каким-то совсем слабым и уставшим, пришлось смириться с положением подушки и не дёргаться, чтобы не разбудить.

      Что-то не так — это слишком сильно ощущалось. Дима, пользуясь положением, чуть повернул голову и вдохнул запах Арса: приглушённый, почти не чувствующийся, теряющийся среди нейтрального запаха салона и других пассажиров, летящих рядом. Едва-едва угадывался запах Серёжи, и, если бы не таблетки, он проявлялся бы не менее сильно, чем аромат самого Арса. Но он почти не пах, а, значит, принял подавители, которые омеги пили в основном только в случае эструса. Сразу всё прояснилось: и усталый вид, и сонливость, и отсутствие всякого настроения.

      Где-то на середине полёта Диме всё равно пришлось разбудить Арсения: стюардессы и стюарды начали разносить еду, и подкрепление пришлось очень кстати. Неизвестно, сколько ещё пройдёт времени от их прилёта до заселения в отель и следующего приёма пищи.

      Дима и Арсений прилетели в Тиват, им повезло, что корпоратив проходил в этом же городе: не пришлось тратить ещё больше времени на дорогу. Они заселились в отель — с видом на пляж, всё, как положено — и осмотрели свой номер. На улице накрапывал дождь, и тёплые плюс одиннадцать сильно отличались от минусовой снежной погоды в Москве.

       Раскладывать вещи не стали: уже завтра корпоратив, а послезавтра отлёт обратно — всего ничего на посещение другой страны, но Арсений особо не радовался, и Дима решил не доставать его лишний раз.

      Арсений лёг досыпать. Диме ничего не оставалось, как сидеть в тишине на своей кровати и пытаться читать электронную книгу. Но на самом деле вместо чтения он лежал и смотрел на Арсения: на его силуэт под лёгким отельным пледом, торчащую каштановую макушку и выглядывающие пятки в коротеньких белых носках. Диму влекло к этому человеку уже давно, и это влечение его не тяготило: Арс сам флиртовал с ним, и флирт оставался флиртом, пусть даже Сергей и предупредил их с Антоном с самого начала, что это «ничего не значит». Единственное, что не давало Диме смелости попытаться стать Арсению ещё ближе — это постоянный запах Серёжи на нём. Сколько бы Арсений и Сергей ни говорили о совместном жительстве и дружбе, всё это продолжало оставаться крайне подозрительным…

∞ ◆ ∞

      К четвёртому числу Арсений уже чувстовал себя более-менее бодро. Эстральный цикл подходил к концу, донце подтекало всё меньше (но жопу всё равно приходилось затыкать — без этого никак). Корпоратив провели отлично. Как выяснилось, из них вышел вполне себе приличный дуэт ведущих: один заряжал позитивом, второй остужал первого и направлял мероприятие в нужное русло. Им хорошо заплатили, а то, что все остались довольны, — прекрасный бонус.

       Из ресторана выходили уже затемно. Дождь давно не шёл, и Арсений предложил прогуляться: «Побывали в Черногории, а никаких классных фоток не сделали». Дима только усмехнулся — стоило догадаться, чего просила арсеньевская душа. В итоге они пошли куда-то вперёд, особо не разбирая дороги, но следуя указателям, ведущим к пляжу. Несколько минут шли молча. Издалека уже слышался шум воды, из-за углов небольших кирпичных домишек подвывал ветер. Весь город, по сравнению с огромной шумной Москвой, казался игрушечным — до того в нём всё небольшое и компактное, до того будто бы ненастоящее: узкие улочки между домами, глянцевые седаны на миниатюрных парковках, невысокие заборчики с детскими площадками, карликовые, ровно остриженные кусты. Только кипарисы, высокие и ветвистые, будто выбивались из общего строя и шуршали где-то наверху, протыкая низкое чёрное небо острыми макушками.

      Арсений с Димой вышли к какому-то парку и, минуя короткую аллею, оказались на берегу залива. В это время года каменно-галечный пляж пустел, но вода с тихим плеском скользила по кромке суши, подгоняемая холодным вечерним бризом. Сразу как-то похолодало. Дима поднял воротник своей дутой куртки и засунул руки в карманы. Арсений, наоборот, расстегнул свою яркую горчичную куртку и, прошелестев по камням несколько метров, встал под фонарём, спиной к небольшому двухэтажному домику. Строение, судя по виду, не использовалось уже многие годы: на верхних этажах отсутствовали оконные стёкла, стены изрисованы граффити, исполосованы непонятными надписями на всех языках мира.

      — Поз, давай здесь. Как раз свет хорошо падает. Проверь, как в камере смотрится, — Арсений протянул Диме свой телефон с запущенным приложением камеры и поправил свою растрепавшуюся от ветра чёлку. — Как я выгляжу?

      — Как всегда, — Дима пожал плечами, принимая телефон.

      — Как всегда прекрасно? — улыбаясь, уточнил Арсений.

      — Да, Арс. Ты выглядишь так, будто просто шёл мимо, а кто-то случайно тебя щёлкнул, и мир взорвался от твоей красоты. И коль скоро мы с этим разобрались, давай я тебя пофоткаю и пойдём отсюда: холодно.

      — Ладно, давай.

      Арсений приспустил куртку на плечи и опёрся спиной о кирпичную стену небольшого домишки. Сжав пальцами спущенные рукава, он притянул их к лицу и, повернув голову чуть вбок, улыбнулся. Эта поза, эти полуприкрытые глаза, лёгкая улыбка на губах, нежность во всём и сразу — да, Дима так понимал всех фанатов Арсения, потому что в тот момент являлся самым главным из них. Как и все, он хотел дотронуться до этого человека, чтобы проверить: настоящий? Очаровательно-лёгкий, невесомый, как сантиметры золотистого шёлка, с ореолом света над головой и косыми линиями теней на скулах и щеках.

У моря Чёрного ночь

Она на запах как юг

Она ночи этой дочь

Не выпускай её из рук*

      Дима сделал несколько десятков фотографий: у стены, между кипарисовых стволов, на фоне искрящейся воды и неба. Арсений, кажется, остался доволен. Он снова стоял у кирпичной стены, рассматривая сделанные фотографии, и не замечал холода. Дима подошёл ближе, натянул ему куртку обратно на плечи и застегнул по самое горло.

      — Ну ты чё блин, заболеешь ещё.

      Арсений на это даже не отреагировал — он продолжал листать галерею, мысленно прикидывая фильтры и подписи к фотографиям.

      — Арс, — вдруг заговорил Дима. Он поправил куртку, но отходить не торопился. С залива продолжал дуть свежий морской ветер. — У вас с Серёжей всё-таки что-то есть же?

      Арсений оторвался от телефона. Он нахмурился и прикусил губу, думая, как бы ответить. Уже одно это замешательство выдавало его с головой, но он всё-таки ответил:

      — Нет, мы с ним не встречаемся, Дим. Я же говорил.

      — Но от тебя такой сильный запах…

      — Сейчас? — Арс уткнулся носом в свой воротник куртки. Последний день эструса, и он пил утром подавители. От него, по идее, вообще ничем не должно сильно пахнуть.

      — Сейчас нет, но вообще.

      — Дим. Во время съёмок мы живём с ним в одной квартире, во время тура — в одном номере. Конечно, мы постоянно рядом, и от меня будет пахнуть. Вы с Шастом живёте вместе, будь один из вас омегой, было бы тоже самое.

      «Херня всё это», — хотел ответить Дима, но Арсений если и пиздел, то делал это очень искренне и виртуозно. Почему-то верилось. Или хотелось верить.

      Арсений молчал. Его совсем немного кольнул стыд и ещё меньше — совесть. Он почти не врал, действительно никаких романтических отношений с Серёжей. Но это же не значит, что Арсений их не хотел — предпочитал не думать о природе своих желаний.

      Арсений заблокировал телефон и убрал его в карман куртки. Очередной порыв ветра припечатал его спиной к стене, и Дима шагнул вперёд, пересекая все мыслимые и немыслимые границы личного пространства. Арсений опустил руки и взял ладони Димы в свои, огладил подушечкой большого пальца их холодную тыльную сторону и снова улыбнулся. Дима приподнялся на носочки — Арсений одновременно с ним склонился. Уже через несколько секунд Дима мягко прижал его к стене и целовал прохладные сухие губы.

      У Димы совсем другой запах — он более плавный, чем у Серёжи, более основательный, если так вообще можно говорить о запахах. Но Арсению можно всё. И он целовал Диму в ответ, позволяя его рукам сжимать свои ладони. Это оказалось так приятно, что, боже несуществующий, почему он не целовал эти губы раньше? Почему они не делали этого раньше? Какое преступление…

С тобой она, возможно, будет,

Но любовь твою погубит

Другой, другой, другой ей поправляет волосы за ушко*