Последние выходные перед началом тура выпали на восьмое марта. В этом году им придётся поработать усерднее: гастроли стартуют тринадцатого марта и продлятся до самого июня. Продуктивно, конечно, но долго. Шаст предложил завалиться в главный клуб «для своих»: там, по случаю праздника, должны были собраться многие артисты примерно их возраста, мини-выступления и вообще веселуха.

      Дима в восторг не пришёл: чем больше людей, особенно знакомых, тем больше риск. Арсений подавители пить отказывался, аргументируя это тем, что он не спал ни с кем уже несколько месяцев, и если от него пахнет ими тремя больше положенного, то это можно условно списать на работу и близкую дружбу. По какой-то совершенно долбанутой негласной шкале ароматов Арс уже пах больше «положенного» — ароматы Димы, Шаста и Серёжи на нём держались стойко и угадывались довольно чётко. Они даже серьёзно поругались на тему того, что, выходя в толпу людей, Арсению необходимо выпить подавители, и тот на полном серьёзе обиделся. Вроде бы и стал умнее, а инфантильность и ребячество, видимо, так просто не искоренить. Он не желал ничего пить и всё. Уговоры Шаста и Серёжи, которые присоединились к Диме, разбились о «вот начнём трахаться, тогда и поговорим». Поз и Арс настолько повздорили, что не разговаривали пару дней, и сама причина этой ссоры — поход в клуб — встала под вопросом.

      Арсений плохо чувствовал себя после фармы. Его в самом деле часто тошнило, могло скрутить внутренние органы и вдарить болью по голове. Он понимал, что если (когда) секс вернётся в их жизнь, ему придётся пить таблетки, а пока — нет. И никто его не заставит. Правда, вопрос с сексом витал в воздухе также часто, как вопрос с переездом, но и там, и там ничего не решено и в подвешенном состоянии. Почему-то пока что Арсений не знал, с чего (кого) начать. Ему виделась очень странной ситуация, при которой он в самом деле спал с альфами по очереди, и каждый из оставшихся узнавал об этом наутро: по запаху. Думал ли он о групповом сексе? Бесконечно. Сломал себе голову, не представляя, как это вообще может выглядеть в их квартете, и согласятся ли на это ребята. Они, конечно, и так на многое пошли ради Арса, но одно дело — делить его заочно, а другое — в прямом смысле и одновременно. Он был к этому готов, но это не значило, что и остальные тоже. Так они и не подступились к этой приятной составляющей отношений, как будто в самом деле выбор стоял между: а) сексом и ссорами между друг другом и б) между отсутствием секса, но какой-никакой идиллией в отношениях.

      Ссору кое-как замяли. Дима с Серёжей даже перестали бухтеть по поводу того, что они, как любовники, реально собрались отдохнуть перед туром восьмого, мать его, марта. Арсений на это резонно ответил: «Но мы и есть любовники», а Шаст добавил, что на число можно забить и просто расслабиться.

∞ ◆ ∞

      Каждый час на сцену кто-то выходил. В основном группы или сольные исполнители — что-то пели и зажигали танцпол. Танцевали в основном Шаст и Арс. Один раз удалось вытащить с ними Серёжу, но он сдулся после первой песни и вернулся к Позу. В своих старческих ворчаниях и гремящих возрастом суставами они были солидарны друг с другом. Им доставляло удовольствие сидеть, пить коктейли и смотреть, как их дети в толпе дрыгались друг перед другом, изо всех сил соблюдая рамки приличия. Другие особо не стеснялись: многие парочки сосались открыто, многие, уже хорошенько подбуханные, искали себе подобных одиночек, чтобы вырулить вечер-ночь на более приятный настрой.

      Всё, что происходило в клубе, оставалось в клубе. В конце концов, его же не зря назвали «Vegas». Арсений с Шастом спокойно могли засосаться — больше половины людей этого бы не увидели, а те, что увидели, не удивились бы. Тем не менее, Арсений не желал показывать свою принадлежность Антону. Потому что, во-первых, он принадлежал не только ему, и по отношению к Диме и Серёже это было бы нечестно, а, во-вторых, слухов о них ходило и так слишком много (как и обо всех здесь собравшихся), незачем подкармливать эту гидру ещё и своими действиями.

      Умаявшись, Арсений с Антоном плюхнулись за столик. Арсений залпом допил любимый «секс на пляже» (хоть какой-то секс у него должен быть) с уже полностью растаявшим льдом и привалился лбом к плечу Антона. По ушам перестала долбить музыка, звук немного убавили, а это значило, что скоро либо медлячок, чтобы все заплакали отдохнули, либо кто-то будет выступать.

      — Ну вы чё как? — спросил Арсений, подаваясь вперёд к Диме и Серёже, сидящим напротив и медленно попивающим свои напитки. В отличие от мокрых и взмыленных Шаста с Арсом, эти двое выглядели безобразно-представительно и дерзили всеобщему потному виду. Хотя, помимо них, ещё за половиной столиков сидели такие же, как эти двое, пришедшие послушать выступления, попить алкоголя и посидеть, рассматривая массовое безумие со стороны.

      — Ништяк, — честно выдал Дима, допивая «хуго».

      — Надо бы сгонять ещё к бару и обновить напитки. Поз, твоя очередь, — протянул Серёжа, который по привычке пил безалкогольный мохито. Откинувшись на спинку диванчика, он рассматривал растрёпанного весёлого Арсения «на драйве». Охота податься вперёд и поцеловать как следует, всего разгорячённого и пластичного, но этого хочется не ему одному, и пока им всем приходится противостоять соблазну.

      В это же время в клубе происходило две интересные вещи.

      Первая — подтверждение фразы «мир тесен» (а уж мир медийных людей тем более) и одновременно с этим подтверждение теории шести рукопожатий. Юрий, альфа и счастливый обладатель тех самых охуительных жёлтых брюк, готовился к выступлению. Его парень, Илья, имея бо́льшую популярность, успешно продвигал музыкальный проект и в итоге, наконец, вывел его на новый уровень. Этим вечером должен был состояться первый громкий дебют с новой песней, после которого уже станет понятно: есть ли смысл продолжать развивать группу или пора искать себе новое место в жизни. Юра заметил того самого омегу уже со сцены, когда стоял, держа в руках тяжёлый микрофон и бегая глазами по собравшимся. Первые ряды у сцены, танцпол, дальние столики, утопающие в полумраке, барная стойка… внезапно взгляд зацепился за знакомый силуэт, Юра вернулся глазами к столикам, пытаясь понять, что его зацепило. Это был он: Арсений Попов. Теперь, конечно, он знал, кто это такой. Несусветная глупость и абсолютное везение столкнуло их ранее в Питерском баре минувшей осенью, когда Арсений и знать не мог ни о каком Юре, а Юра так сильно погрузился в свой проект, что несколько лет жил будто в коконе, не обращая внимания на происходящее в мире. Вместе с тем, он всюду таскался за своим парнем, попадая на закрытые вечеринки междусобойчики только благодаря этим отношениям. Илья всегда был популярнее и успешнее — Юру это не задевало, но когда всё начало налаживаться, он приложил для этого все силы, чтобы не ходили никакие слухи о том, что внезапное появление на сцене очередной группы — дело рук его бешено востребованного парня, а не результат долгих и упорных трудов.

      Когда песни Юры начали медленно просачиваться во все соцсети, он немного расслабился: начало положено. Будто вдохнул полной грудью, расправил плечи и… внезапно, идя по Питеру, наткнулся на старую афишу «Импровизации», которую рекламщики собирались заклеить новыми постерами приезжающих артистов. Юра успел рассмотреть густую копну каштановых волос и яркие голубые глаза. Полез гуглить и охуел: зажал, казалось бы, какого-то омегу, а тот, во-первых, оказался популярнее него, а, во-вторых, и словом о том не обмолвился. Удивительно, почему Юра вообще подумал, что Арс попал в тот бар также, как и он: благодаря своему знаменитому другу. Но ни Арсения, ни альфу, который расцепил их, на тот момент Юра не знал. Это уже после он, найдя Арсения в инсте, увидел совместные фотографии со знакомым лицом и понял всё.

      Со дня узнавания этой шокирующей для него правды прошло уже несколько месяцев, пересмотрены все выпуски «Импровизации» и заслужены ревнивые взгляды Ильи: наверняка чувствовал и понимал, что Юра не просто так начал смотреть всё это, но ничего не говорил: они слишком много лет вместе, порой некоторые моменты приходилось опускать, чтобы сохранить хорошие отношения. Юре нравился Арсений, и он не мог до конца осознать тот факт, что они едва ли не переспали. Возможно, для него это значило немного больше, чем хотелось бы. Арсений наверняка либо не помнил его, либо пытался забыть. Как оказалось, такие встречи бывают не лишь однажды. Они пересеклись — это было только делом времени, потому что оба примерно одного возраста, оба имели знакомых из Питера и Москвы, и все малые круги знаменитостей в итоге объединялись в один большой, где каждый знал другого прямо или косвенно.

      Арсений Юру не замечал и выступление не смотрел: танцевал с Антоном, сидел за столиком со своими коллегами и что-то пил. Он не обращал внимания ни на кого, полностью погружённый в тех, с кем пришёл. Юра хотел бы знать только одно: с кем из них троих Арсений в отношениях? Возможно, как раз с Антоном, с которым они не покидали танцпол. Но сто процентов не одинок. Юра понял это по тому, как Арсений всегда напрягался, когда к ним кто-то подходил и пытался незаметно считать запах — со стороны это просматривалось отлично. Ему совсем не стыдно, что он весь вечер следил за Арсением, раздумывая над тем, можно ли ему подойти и обнаружить себя или лучше оставить всё, как есть? Умом понимал, что второй вариант правильный, но сердце тянулось к первому.

      Вторая вещь, происходящая в клубе, с первой не была связана никак, но весь вечер упорно выбирала такую дорожку, чтобы, в конце концов, все пути пересеклись. Алексей, один альфа из «тээнтэшной тусни», как говорил Шаст, имел весьма ограниченные взгляды на жизнь и мировоззрением пророс глубоко в прошлом. Косвенно он знал квартет «Импровизации», потому что Главкино объединяет людей (а все они там бывали), но лично пока не имел чести. И не очень хотел: слухи ходили паршивые, будто от Арсения, единственной омеги из четверых, постоянно пахло коллегами. Причём, в «криминальной», по никому не всравшемуся общественному мнению, степени. Алексей не удивился бы, если бы слухи оказались правдой: как и львиная доля омег, этот Попов имел красивую внешность и природное обаяние. Неприязнь к подобного рода связям сидела глубоко внутри, потому что с приходом известности не всегда уходят закостенелые взгляды.

      Любопытство сгубило кошку и обернулось бедой для многих судеб. Человеческие ошибки, совершённые где-то и кем-то, никогда не учили людей: чтобы понять, что огонь горячий, нужно самому сунуть в пламя палец и охуеть от боли. Поэтому Алексей, лелея своё любопытство, время от времени поглядывал в сторону не дающего покоя квартета. Чем сильнее он напивался, тем больше им овладевала глупая неприязнь, которую удавалось сдерживать: с ним рядом находились несколько друзей и его любимая жена. Всё усугублялось тем, что их компании сидели за соседними столиками, а разделял их довольно широкий проход и мельтешащие мимо люди.

      Когда Арсений с Антоном возвращались с танцпола, Алексей напрягся. Арсений замер в каком-то метре от него — пропускал Антона к стенке и ждал, пока тот усядется. Этих нескольких секунд хватило, чтобы отвлечься от разговора и почувствовать его запах. Всё, как и говорили. Пахло тремя альфами: сильно и глубоко. Глупо считать, что можно настолько чётко впитать в себя отпечаток коллег. И даже не скрывал этого, на что-то надеясь.

      Все пути сошлись в момент, когда Арсений встал со своего места, собираясь отправиться к бару и обновить напитки вместо Димы, Алексей поднялся со своего места, чтобы отойти в туалет, а Юра, закончив выступление, спускался со сцены, смотря на заветный столик и пытаясь принять решение.

      Арсений и Алексей, не видя друг друга, случайно (в самом деле случайно) столкнулись в проходе. Арсений, с лёгкой улыбкой на лице, повернулся, чтобы извиниться, и встретился взглядом с тёмными серыми глазами. Перед ним стоял заочно знакомый Алексей. Почти на полголовы ниже его, но, без сомнений, пахнущий как альфа и почему-то злой.

      — Смотри куда прёшь. Или подстилкам глаза не положены? — медленно спросил Алексей, сузив глаза.

      — Слышь, блядь, — Антон, услышав это, тут же вскочил со своего места. Арсений осторожно удержал его за своей спиной, вытянув в сторону руку.

      — Вообще-то, — Дима встал со своего места и шагнул вперёд, оказываясь между Алексеем и Арсом. — Он наш король.

      Именно в этот момент к столику подошёл Юра. Высокий и потный, всё ещё на подъёме после своего выступления, он таки решил рискнуть. Сам не понимал, зачем, но ему хотелось переброситься с Арсением хотя бы парой слов. Один раз посмотрев на него вблизи, уже не забыть этого магического ощущения, будто в твоих руках побывал кто-то, кто не мог существовать в этой жизни — слишком волнующий и красивый. Пусть даже Арсений его не помнил вовсе — он бы нашёл способ выкрутиться.

      Подойдя к проходу между столиков, Юра понял: что-то не так. Арсений стоял и смотрел на Алексея, позади — Антон, сбоку — Дмитрий. Сергей тоже вставал со своего места. Всё происходило слишком быстро, никто не успел понять, что произошло, но Юра, подойдя совсем близко, посмотрел Арсению в глаза и сказал:

      — Охуенные штаны.

      Арсений всмотрелся в лицо напротив, пытаясь определить черты лица в полутьме. Ярко-жёлтый луч прожектора скользнул по лицу с густой бородой, подсветил отросшие почти до плеч и заправленные за уши волосы, выхватил уже знакомую улыбку.

      — У вас тут траблы? Чувак, прости, сегодня не твой день, — сказал Юра, обращаясь к Алексею, которого тоже не знал лично.

      — Ты, блин, вообще кто? — спросил Сергей у Юры, вставая рядом с Димой.

      — Лёш, что происходит? — раздался голос со стороны соседнего столика. Видимо, заминка привлекла внимание.

      — Чё вы в проходе столпились, дайте пройти уже, а, — резко высказалась девушка с подносом в руке, идущая со стороны бара.

      — Ты отрастил волосы? — поинтересовался Арсений, рассматривая лицо Юры. Он всё помнил. Не так уж давно это было. За всеми страданиями и воссоединениями, кажется, целую вечность, но если оценить трезво — всего три с половиной месяца.

      Алексей, толкнув Юру плечом, протиснулся мимо скопления альф, сводя конфликт на нет. Юра, стоя близко к Арсению, уловил его запах. Вернее, его и ещё трёх альф. Скорбно заныло в груди разочарование, но он, продолжая улыбаться, ответил:

      — Да. Ты помнишь.

      — Ещё бы.

      — Вы знакомы? — недоуменно спросил Антон.

      — Ну так, — ответил Юра. — Штаны правда охуенные. Махнёмся?

      — Можем прямо здесь, но ты сегодня в скучном, — ответил Арсений, изо всех сил пытаясь не вдумываться в абсурдность сложившейся ситуации в целом и диалога в частности.

      — Юрка, ты хули застрял? — к столику подошёл Илья. Осмотрел присутствующих и поздоровался: — Всем привет!

      Косвенное знакомство быстро трансформировалось в личное, но уже через несколько минут Илья ревниво уводил Юру к бару. Арсений, потерявший желание пить и веселиться дальше, попросился домой. Все тут же начали собираться.

      — Я не понял, а чё он так впрягся за тебя? — спросил Шаст, натягивая на себя безразмерную куртку и застёгивая молнию.

      Арсений, который мог думать только о словах этого придурка Лёши, повёл плечами, понимая, что, наверное, придётся всё рассказать. В конце концов, это было в прошлом, Серёжа уже знал о произошедшем, и тогда ему останется только сопоставить имя и тот разговор в начале осеннего тура.

      — Шаст, не сейчас, — осадил друга Дима.

      Сидя на заднем сидении рядом с Димой, Арсений вздохнул и, отвернувшись к окну, сказал:

      — Ты был прав. Мне нужно пить подавители.

      Признание правоты принесло только горечь. Дима притянул Арса к себе, обнял покрепче и не стал ничего отвечать. Видимо, дома их всех ждал очередной серьёзный разговор.