— Уиллоу, что-то не так? Вы встревожены больше обычного.
Встревожена? Да я, черт подери, боюсь тебя. Никогда не скажу об этом вслух. Ни тебе, ни кому-то еще. Мне ведь не поверят. «О, Ганнибал ведь такая умелая психиаторка, она все держит под контролем, как ты можешь ее бояться?». Ненавижу.
— Все так, — цежу я сквозь зубы, устроившись напротив нее. Уиллоу, не смотри на нее. Не смотри. Не поднимай взгляд. Ты и так этого никогда не делаешь, но пытаться не стоит.
— Вы подстриглись?
— Да. Вчера после нервного срыва.
— У вас их стало больше. Работа в ФБР явно пагубно на вас действует.
И сеансы с тобой, Ганнибал Лектер. Я чувствую себя маленькой девочкой, которую поставили в угол за плохое поведение, а она плачет, плачет и трясется. Мне почти сорок. Я ненавижу это сковывающее ощущение.
Вместо психиаторки рисуется какой-то неприглядный кровавый портрет. Мне плохо. Я сжимаю кресло ногтями, будто хочу выпустить из него всю набивку.
— И при этом вы никому этого не говорите, — я отвечаю не сразу.
— Вы взрослая женщина, принимайте решения сами.
Она будто смеется мне в лицо, сказав это и убрав светлые пряди с глаз. Ганнибал смотрит на меня сверху вниз, и видит каждое мое чувство насквозь. Мечущийся взгляд голубых глаз она подметила, наверное, сразу. Она не ненавидит меня, я чувствую, как она растягивает издевательства, словно хороший ужин.
Возможно, для нее я и есть "хороший ужин".
— Уиллоу? Все хорошо?
Ну как бы тебе сказать... Ты посмеялась над моей пассивностью и зависимостью от тех, кто давит на мое чувство вины и эмпатию, я посмеяться не могу. Я не умею этого. Я будто бы гнию у нее на глазах. Как бесполезный кусок мяса, в который воткнули табличку. "Уиллоу Грэм, почти сорок лет, сколько-то там весит и чего-то там стоит".
— Я предпочту не отвечать.
— Предпочтите ответить, если хотите, чтобы я вам помогла.
Если в конце терапии с Ганнибал она отпилит мне руки, буду знать, что я была достаточно пассивной и принимала достаточно мало решений в своей жизни. С этой невеселой мыслью я снимаю очки, чтобы не видеть все так четко. Мне ненавистно то чувство, жрущее меня до костей, когда я смотрю на Лектер.
— Я не могу вам довериться.
— Придется.
Я каменею. Мне хочется кричать, трястись и плакать одновременно. Но не могу себе этого позволить. В глазах все плывет, будто одной рукой Ганнибал сжимает мои запястья, а другой зажимает рот. «Все, что с тобой происходит — исключительно твоя вина». Я слышу ее шепот, но она ничего не сказала. У меня кружится голова.
— Придется?
— У вас нет выбора, Уиллоу. Либо доверять мне, либо не доверять никому.
Из двух зол лучше выбрать меньшее. Я лучше никому в жизни после этого не доверюсь, чем ей.
— Выбор есть всегда.
Сказала Уиллоу Грэм, которая не умеет принимать решения, которая вечно под чьим-то влиянием, на которую удивительно просто надавить и которую удивительно просто сломать. Сказала я. Просто назло Ганнибал.
— Не смешите меня, Уиллоу.
* * *
С той встречи прошло еще штук так пять. Перед каждой из них я была близка к тому, чтобы вырвать себе волосы с корнями. После каждой из них тоже. Ганнибал нагло и беззаботно топчется дорогими туфлями на моей нервной системе, а я позволяю ей это. Уиллоу-пассивное-недоразумение-Грэм.
— Вы решили, будете ли доверять мне?
Ха-ха, как будто я могу решить что-то. Ты об этом не подумала? Ты вообще думаешь, что ты говоришь? Или каждое твое слово специально направлено на самые больные места? Я никогда не узнаю.
— Не решила, но не буду.
— Вы двигаетесь к самостоятельности. Горжусь.
Ганнибал Лектер плюется ядом в мое окаменевшее лицо. Я где-то потеряла очки. Оно и к лучшему. Мне не хочется видеть ее лицо. Я все равно его не запомнила. Мне неприятен ее взгляд.
Мне мерзко от ее жестов.
И в то же время мерзко от себя. Я хочу уйти, но никогда этого не сделаю. Даже если я умру, мое тело навсегда останется в этом кабинете, символизируя мою ненависть и беспомощность.
— Спасибо.
Мне неуютно. Я кутаюсь в пиджак непонятного цвета, спихивая это на холод. Легче притвориться, что мне холодно, чем потратить много часов своей жизни на понимание всех эмоций, которые вызывает у меня Ганнибал. Так и живу, прячась от своих эмоций и прикрикивая на них, что у меня вообще-то пистолет, что я до чертиков важная сотрудница ФБР.
Интересно, как там мои собаки?
— Вы слышали, что я спросила у вас?
— Нет.
— Я спросила, почему вам так сложно мне довериться? Разве я делаю что-то не так?
Ну вот опять. Пляска «Разве Ганнибал Лектер может ошибаться?». В народе именуемая литовскими народными танцами. Ганнибал же оттуда, в конце концов.
— Я не знаю. Просто нехорошее предчувствие.
— Не всегда стоит доверять предчувствию, Уиллоу.
— Наверное, вы правы.
Я только что с ней согласилась? Поверить не могу. Что эта женщина со мной сделала?
* * *
Одна из встреч отменилась. Лектер сама предупредила меня за день, позвонив. Как всегда серьезной. «Уиллоу, переждите недельку без меня. Обстоятельства». Я не успела поинтересоваться, какие, наверное, она бы и не ответила.
Коротаю вечера с собаками, умудряюсь пожаловаться за ужином, что Ганнибал меня меняет. Не знаю, в лучшую ли сторону, но я явно не готова к переменам. Тем более... Переменам, которые устроила она.
— А потом, — я разговариваю сама с собой перед сном, смотря в потолок. — Потом что? Я не смогу представить себя без нее? Ха-ха, если бы я такое ей выдала, она бы подметила: «Вы же мне не доверяете?».
Я не хочу засыпать. Кошмаров стало больше. Галлюцинаций, приветствующих мое сонное тело, когда я просыпаюсь и иду за стаканом воды, тоже. Таким, как я, место в психбольнице, я чувствую себя такой мерзкой, когда засыпаю на боку и вижу размытый силуэт Лектер. Она будто ходит по моим следам, но ничего не делает.
Меня это изводит.
— Сделай что-нибудь, — дрожащим голосом проговорила я, абсолютно потерянная и беззащитная, смотря в ее пустые глаза. — Не медли. Меня тоже это нервирует.
Я с трудом заснула. Так длилась неделя до следующей встречи. Я была готова на стенку залезть, потому что спать становилось все сложнее. А работа в ФБР никуда не девалась, вот и ходила я туда, словно один из трупов, на которые смотрела днями и ночами.
— Уиллоу, ты в порядке?
— В полном. Дай мне остаться одной и посмотреть на труп.
Во время отсутствия Ганнибал я будто стала более злой и недовольной. Кошмары никуда не делись, я стала чаще теряться во времени и пространстве, однажды вообще чуть не упала в обморок. А дома меня охватывает ненормальная дрожь и паника.
Сидела за обеденным столом еле живая и думала о волосах. Ну правильно, что же мне еще делать... С того раза, как я отрезала волосы после срыва, не веря в реальность, прошло немало времени. Они успели немного отрасти.
Интересно, как там Лектер? Конечно, в первую очередь, как там я, раз волнуюсь за эту женщину, сводящую меня с ума явно не в хорошем смысле, потому что это мысли местной сумасшедшей. Повесьте мне на грудь табличку "Уиллоу Грэм, почти сорок лет, волнуется за свою психиаторку, которую вроде ненавидит и боится" и выведите на улицу. Покажите всем, черт подери, что я ненормальная.
Это знают недостаточно людей.
* * *
— Встреча состоится, — услышала я вечером по телефону и сползла вниз по стулу. Снова смешанные чувства. Последние дни я провела как в тумане. То видела лишнего, то видела мало, не могла уснуть, потом могла, но просыпалась от неприятных картин.
Очки я так и не нашла. Интересно, куда они делись. Не Ганнибал же прикарманила, честное слово. Зачем ей мои очки? Наверное, надо выделить время в плотном графике между кошмаром и галлюцинацией, чтобы сходить за новыми.
С другой стороны, я навидалась всякого, пока они у меня были. Хорошо, что теперь я вижу то же, но менее четко.
— Присаживайтесь, Уиллоу.
Встреча идет как обычно: я нервничаю, трясусь и задыхаюсь, она возвышается надо мной с каждым словом. Я привыкла. Но все равно неприятно. Будто бы я хожу к Ганнибал только ради бессмысленных диалогов.
Правда, она сегодня серьезнее обычного. Раньше она позволяла себе поиздеваться лишний раз над глупой больной мной. Что с ней? Очень подозрительно.
Дождалась конца. Это всегда непросто, но сейчас сложнее обычного. Хочу как бы между прочим спросить, а что это с ней, а почему?
— Мне хотелось поинтересоваться...
— Интересуйтесь.
«Куда же я без твоего позволения», — съязвила я в мыслях.
— Что сегодня с вами такое? Вы удивительно серьезны.
— Я всегда серьезна, Уиллоу, но вы зрите в корень. Мне надо кое-что сделать. Подойдите.
Ноги в момент стали ватными. Но я подошла, опираясь на стенку. Нервно зажмурилась. Вдруг это все? Конец моей истории? Моей последней табличкой будет надгробная плита с надписью "Сумасшедшая Уиллоу Грэм, так и не дожившая до сорока".
Ганнибал, к моему огромному удивлению, ничего не делает.
— Мне придется вас оставить. Это не ваша вина. Мы никогда больше не пересечемся. Если вас спросят, кто такая Ганнибал Лектер, скажите, что никогда такую не знали.
Я нервно захватила губами воздух. Это все? Что случилось? Почему? Да, с ней было плохо, но мне всегда плохо, она ни в чем не виновата. Она же говорила, что не делала ничего плохого со мной. Мне хочется ей верить.
— Это шутка какая-то?
— Вы забыли у меня свои очки. Один из пациентов случайно их сломал, так что я дарю вам новые, — Ганнибал говорит будто не со мной. Она берет со стола совершенно новые очки, удивительно похожие на мои утерянные. — Оправа та же, диоптрии те же. Считайте это прощальным подарком.
Если она уйдет, меня это точно убьет. Никакие очки мира не закроют внутренней дыры. Ганнибал Лектер перед уходом поцеловала меня в щеку, будто издеваясь. Мне хотелось плакать, у меня пелена перед глазами, я бы зацепилась за ее пиджак, но она вышла из кабинета.
— Прощайте, Уиллоу Грэм.