Всё же стулья на террасе кафе “Взморье” были жестковаты. Санни Старскаут расслабленно откинулась на спинку. Выдохнула — медленно, отпуская усталость и утомление. Скользнула взглядом по водной глади, где солнце разлилось на стыке моря и неба, улыбнулась, пускай слегка заспанно.
Где-то за горизонтом теперь был огромный мир, и она уже не могла отделаться от фантазий о новых приключениях, ждущих на пути к тому, чтобы вновь разжечь свет дружбы. Одна эта мысль приводила её в восторг: они с подругами отыщут и увидят в всех тех древних созданий, о которых рассказывал папа! Но следом приходила другая мысль, тяжёлая, — она наваливалась на холку грузом ответственности.
Кобылка сползла на столик и зарылась лицом в копыта. Что-то звякнуло. Санни встрепенулась: у неё перед носом была чашечка травяного чая, а прямо сверху — мордочка Шугар Мунлайт, макияжем сверкающая в лучах заката. Санни, улыбнувшись, оторвалась от столешницы, потянулась к перемётной сумке.
— Тпр-ру, не надо, это за счёт заведения… госпожа посол! — Шугар подмигнула и просияла ярче собственной помады. — Думай что хочешь, но имей в виду: это сущие гроши. За чай начальник велел с тебя не брать, только за всё остальное.
— Всё равно как-то неловко… — пробормотала Санни, покрутив тёплую чашку в копытах.
Душистый травяной аромат щекотал нос и будто бы уносил тяжесть из одеревеневших конечностей.
— Поверь, мы заработаем раз в десять больше только на том, что пони тебя видят у нас. “Что-о? Во «Взморье» пьёт чай сама посланница дружбы? Давай тоже сходим!”, — Шугар изобразила звёзды в глазах и шутливо пихнула Санни в плечо. — Можешь и в других городах рассказать про нас. Точно будем квиты.
Санни, рассмеявшись, поднесла чашку к губам и щедро отхлебнула. Верный своему запаху, напиток разлился по пищеводу горячей крепостью.
— Спасибо, Шугар. Чудо, а не чай. Я не знала, что ты устроилась ещё и сюда. Ты разве не работаешь на показах и в офисе “Кантер-Логики”?
— Не люблю сидеть без дела. Впрочем, до тебя мне далеко. Жизнь теперь будет другая, не то что сидеть затворившись в маяке и копаться в записях отца, да?
Шугар уселась напротив и, подперев голову, пожирала Санни взглядом больших блестящих, очарованных глаз.
Санни едва удержалась, чтобы не фыркнуть. Шугар Мунлайт была ничуть не лучше других жителей Мэртайм-Бэй. Каких-то два месяца назад горожане были глухи к её “дружбопроповедям” и в один голос попрекали за одну мысль о том, что с другими народами можно жить в мире. Но стоило объединить племена и возвратить стране магию — вуаля, ты всенародная героиня, и всем жуть как интересно зарыться носом в твою жизнь.
“Принцесса Твайлайт бы сказала, что дружба это в том числе умение прощать”, — подумала Санни, а сама опустила чашку и кивнула:
— Совершенно другая! Работы без того было немало, а на должности посла я стала совсем как белка в колесе. Мы запланировали много проектов, новых договоров, торговых соглашений. А сколько проблем на местах? Старые учебники, упрямые реакционеры, и магия спустя века вернулась… Я в самой гуще и, кажется, начинаю сдавать. Одни еженедельные обходы городов выматывают вусмерть.
— А тебе не проще и быстрее летать? — Шугар потихоньку подбиралась к неозвученному вопросу, зависшему над столиком с самого начала беседы.
Санни поглядела на голую спину за лопатками и развела копытами.
— Быстрее? Вполне. Проще? Вот уж вряд ли. Чтобы магия проявилась, мне надо концентрироваться, и я ещё не выяснила, как летать, чтобы не расходовать силы впустую. Пешком легче. К тому же я люблю любоваться природой вблизи.
— Да… не поспоришь.
Шугар опустила копыта на столешницу и наконец заметила, что глаза у Санни начинают слипаться.
— Упс, тебе же домой надо, наверное, — прибавила она, когда земная пони широко зевнула.
— “Домой”, ага, — буркнула Санни и покосилась на мыс на отшибе залива. На месте, где стоял её старый дом, покоилась груда щебня, похоронившая заодно её воспоминания, милые сердцу вещи и все изыскания папы.
— Ой, — Шугар скисла. — Прости. Я про, ну, это…
— Да ничего… Я пойду. И спасибо за чай, — Санни хлопнула на стол монетку и толкнула её к собеседнице.
* * *
Солнце зашло, и пентхаус, выделенный гостиницей, пока не отстроят маяк, встретил Санни непроглядной темнотой. Она с грехом пополам нащупала выключатель, местоположение которого всё никак не оседало в памяти, и всхрапнула, когда по глазам резанул яркий свет. Газовая лампочка озарила просторную комнату — на удачу с мини-кухней и полноценным санузлом. Санни скинула седельную сумку в угол, распустила гриву и бухнулась на твёрдый матрас.
Едва её тело коснулось перины, изнеможение разлилось по ногам и корнями вгрызлось в деревянную раму. Сегодня был обильный день: она много читала из того, что добыла в покинутой Брайдлвудской библиотеке, и много обсуждала все вопросы от обязанностей племён до маркировки границ. Впрочем, глубоко под налётом усталости её распирал восторг от одной затеи, которой не терпелось поделиться с остальными.
В одном дневнике она наткнулась на древний обычай, ушедший за много месяцев до разделения племён. Празднование летнего солнцестояния. Наткнуться на такое за месяц до самого солнцестояния — чистая, почитай, удача; окрылённая запалом, Санни весь день провела за штудиями в поиске других источников. Завтра, отоспавшись, надо озвучить идею перед городской администрацией — Хитчем и Филлис, — ну а пока… пульсирующие мышцы и утомлённый мозг скомандовали глазам закрыться, и она провалилась в сон, лёжа на покрывале.
Но стоило векам сомкнуться, в тот же миг налетел резкий, как выдох, порыв холодного ветра, из-под спины исчез матрас. Копыта зашарили в поисках опоры. Она резко распахнула глаза и увидела… ничто.
Плохо соображающий мозг интересовало больше не “как?”, а “где?”. Санни медленно осмотрелась в поисках чего-нибудь, за что можно было уцепиться взглядом. Вокруг было не просто черным-черно, а как если бы она очутилась в бесконечном пространстве, настолько далёком от всего, что света в его чертогах отродясь не бывало. Она шагнула для пробы: копыта беззвучно соприкасались с чем-то твёрдым. Стрелки копыт пружинили — только так было понятно, что она идёт, а не летит в бездонную пропасть.
И тут она почувствовала что-то. Не звук и не свет, а что-то эфемерное, чьё-то присутствие, ощущение, будто на тебя смотрят. Нет, даже не так — будто тебя видят. Словно из тьмы за тобой наблюдает затаившийся хищник. Санни резко обернулась — ничего. По спине пробежал холодок, шерсть на ногах встала дыбом. Кромешная тьма безмолвствовала, но колючий взгляд из бездны не уходил, а впивался, морозил, заставлял волоски шевелиться.
Наконец Санни сумела понять, откуда он исходит, и точно определила источник. Ощущение чужого взгляда перерастало в чувство безмолвного осуждения. В пространстве повеяло неприязнью и следом — тяжким духом ненависти. Сердце Санни застучало. Нечто ненавидело её, именно её — настолько что источало смрад. Пахло не раздражением, не злостью, а тягучей, паточно-липкой ненавистью.
Вымотанная и сбитая с толку, но всё же любопытная, Санни, наморщив лоб, призвала дарованную кристаллами магию. Поток света, тепла и любви вырвался из её груди, разгоняя хмарь ненависти, и взвился, закружил, как ленточка на ветру. В мгновение ока она вспыхнула светом бесплотных крыльев и рога, готовая к любой угрозе, таящейся во мраке. Осторожно навелась на предполагаемый источник злобы. Свет запульсировал на кончике рога, и следом сноп рассёк пустоту, как луч фонарика.
И там вдали она увидала что-то… кого-то с внешностью пони. Только пони ли? В сотне шагов от неё скрючилось четырёхногое существо раза в три-четыре выше любого пони. Жуткий грязно-фиолетовый скелет сидел как паук, раскинув долговязые ноги под ломаными углами. Изо лба у него торчал рог, но кривой как сабля, загибающийся к скальпу; в магическом свете блестел острый конец. А рядом лохмами свисала двуцветная сине-розовая грива, будто жирная пакля, не знавшая ласки шампуня, скрывая за прядями остальное тело.
— З-здравствуй? — Санни шагнула в сторону существа, но застыла, обмерши от страха.
Голова медленно шевельнулась. Безглазые провалы, пылающие огнём ненависти, приподнялись и заглянули Санни в глаза. Её рог взорвался эмоциями злобы и омерзения — так сильно, что, казалось, разлетится на кусочки. Она отрывисто охнула, зажмурившись от боли, а когда открыла глаза — не нашла сил для вдоха.
Чудовище было прямо перед ней. Вытянутая впалая морда пониподобной мумии застыла в сантиметрах от её лица — глаза горят, острый рог грозно опущен, искрится и вспыхивает розоватым светом. Морщинистая кожа на лице твари натянулась, обнажив пеньки и сколы зубов.
— Не тебе, — зашипела тварь, — дано было распоряжаться этой магией.