«Рыцари — не модники, милая моя» — Джинн вспоминаются слова Фредерики, — «Одежда — это комфорт прежде всего. Хороший рыцарь не стремится к тому, чтобы произвести впечатление на окружающих с помощью одёжки.».

Потому-то и не было в доме Гуннхильдр ни единой вещи, кричащей об исключительном аристократизме сего рода. Это Лоуренсы могли позволить себе вырядиться как попугаи да сверкать расшитыми драгоценными каменьями парчой и шелками.

Гуннхильдр же — скромность. Гуннхильдр — приземлённость и нежелание показывать своё преимущество за счёт дорогой «обёртки». Так Джинн и выросла, не познав самого важного для действующего магистра.

Искусства одеваться должным образом на разные мероприятия.

Да, сейчас не Луди и не Виндблюм. Совместный ужин с Лизой сейчас куда ценнее этих двух праздников и выглядеть девушке хочется подобающим образом. Благо, в кабинете в шкафу висит более торжественный костюм, сшитый по указанию Фредерики незадолго до её с Варкой отъезда. Кажется, Джинн так и не успела распаковать сей чудный подарок, о чем свидетельствует толстый слой коричневой бумаги на нём.

«Я помню, что говорила насчёт рыцарских нарядов, однако тебе необходимо подчеркнуть твой статус действующего магистра.» — в привычном пассивно-агрессивном тоне Фредерики гласит маленькая записка на вешалке, — «Не подведи меня.».

Некоторое время спустя Джинн вертится перед зеркалом, с каким-то странным недоверием глядит в своё отражение, будто уличить его в чём-то пытается. Недовольно кусает она губы и щурится, после чего вздыхает вновь и ёжится от поздней августовской прохлады. Бесспорно, наряд новый блещет изыском, а чёрный сумерский кашемир приятно окутывает собой тело, мягко очерчивая точёную тренировками фигуру действующего магистра, прямо ей под стать, однако чего-то не хватает.

Рукавов. Цельных, а не этой жалкой пародии на них.

Джинн и не помнит, когда она в последний раз носила что-то достаточно открытое. На тренировках — льняные просторные рубахи, обхваченные ремнями на талии. На патрулях — доспехи, сверкающие в лучах тёплого мондштадтского солнца златом да отшлифованным металлом. Даже в повседневном быту у неё всегда находилась максимально простая мягкая рубашка, несмотря на то, что леди положено бы носить платья да изящные воздушные блузы.

И сейчас, с назначением Джинн на пост действующего магистра Ордо Фавониус, подобная форма с отдельными воротником и рукавами играет с ней дьявольски злую шутку. Ёжится она недовольно, покручивая золочёную пуговицу жилета. «Надо бы найти плащ» — думает Джинн и заглядывает в шкаф, — «Куда я его подевала?».

В дверь тем временем кратко стучат, заставляя девушку вздрогнуть от неожиданности. Буркнув краткое «входите» она возвращается к поискам, рассеянно оглядываясь на стул. И здесь плаща нет, что за напасть такая?

С этими «поисками» Джинн и забыла, что кое-кого ждала. И этот «кое-кто» тем временем просачивается незаметно в кабинет действующего магистра, прикрывая двери. Бесшумную походку гостьи дополняет лишь шелест блестящей ткани чёрного вечернего платья.

И, конечно же, это никто иной как Лиза, явно недовольная задержками Джинн.

— Эх, Гуннхильдр-Гуннхильдр, — малость осуждающе тянет библиотекарша, складывая руки на груди, и присаживается на край стола.

— Ой, Лиза? Я тебя не заметила, — неловко бормочет Джинн и ненадолго отрывается от своих поисков, — Мне тут надо кое-что найти, можешь подождать чуть-чуть?

— Конечно, сколько угодно, — пожимает плечами Лиза с интересом наблюдая за достаточно непривычным и в какой-то степени даже новым обликом Джинн, — А что ты ищешь?

— Д-да тут… это…

Потягивается библиотекарша устало с привычным своим изяществом, поднимаясь со стола. Выжидающе она смотрит на возлюбленную, которая, кажется, скоро в параллельный мир уйдет через шкаф своего кабинета. Гуннхильдр, наконец, отходит от злополучного предмета мебели, смахивает со лба чёлку и вновь подходит к зеркалу, отряхивая рубашку и жилет от пыли.

— Ты не видела мой плащ случайно? — всё же смущает её отсутствие полноценных рукавов на рубашке, а ещё и лёгкий озорной ветерок оголённые подмышки щекочет, как и пытливый взгляд Лизы, скользящий по её могучим плечам. Улавливает она глубоко в мыслях смутный порыв расписать их поцелуями нежными, тёмно-бордовыми тонами от помады цветущими.

— Зачем он тебе? — вопросительно изгибаются брови библиотекарши. Всё же, не выйдет у Лизы противиться своему порыву. Мгновение — и вот она уже неспешно, словно дикая кошка или лисица, подбирается к Джинн медленно-медленно, на напряжённые плечи ладони кладёт и оглаживает их подушечками пальцев нежно, заставляя магистра моментально вспыхнуть от смущения. Столь близкий момент вынуждает Лизу перейти на томный шёпот, — Сумерский кашемир — не то, что стоит скрывать чем-то помимо жилета. Как и твои замечательные плечи, моя дорогая.

— Л-Лиза…

В момент, когда на бледной коже остаётся нежный поцелуй алый след помады, внутри Джинн всё обрывается, а сердце неистово колотится в груди. Встревоженная смятеньем васильковая синева глаз пересекается в отражении с лукавой хитрецой, плещущейся в изумрудных очах библиотекарши. Джинн неловко отворачивается, накручивая на палец длинную пшеничного цвета прядку.

— Не могу я так пойти… подобная открытая одежда меня смущает, — бормочет, тихо вздыхая, — А ещё дует, так и простыть недолго.

— Милая, там двадцать градусов тепла, — бурчит в ответ Лиза.

— И что? Очень коварная температура, между прочим! — с видом знатока утверждает Гуннхильдр, — Да и ветер какой-то…слишком осенний.

— Не умеешь ты отговорки придумывать, Джинни, — хихикает библиотекарша и кончика острого носа девушки касается пальцем.

Гуннхильдр оборачивается к Лизе, перехватывает чужую ладонь в момент, хмурится наигранно да отпускает вскоре, неловко улыбаясь.

— Ты поможешь мне найти плащ, пожалуйста?

Лиза вздыхает.

— И что с тобой будешь делать? — изящным взмахом она выуживает из-за дивана помятую вещь, возвращая законной хозяйке, — Я, честно говоря, полюбовалась бы тобой без него.

— После ужина, Лиз, — мягко улыбается Джинн, накидывая плащ на плечи и расслабленно выдыхая, — И спасибо…

— Да не за что, одуванчик мой. И давай поторопимся к «Охотнику». Не зря же пропадать нашему столику, верно?

Затворяется окно, а затем и сам кабинет тонет в сумрачной темноте. На сегодня рабочий день Джинн окончен.