Дазай прекрасно знал, что Чуя — красив. Красив той необычной, срывающей с катушек красотой, от которой не было спасения. А еще он был адски ревнив. И если сам Осаму редко замечал за собой такое чувство, то взбеленить рыжего лиса можно было буквально в несколько фраз. И Дазаю правда нравилось видеть, как темнеют синие глаза от гнева, нравилось, как этот мелкий Чиби его крепко-крепко обнимает. Нравилось видеть странное, ни на что не похожее обожание, приправленное строптивостью и гордостью, видеть, как ради него Накахара переступал через собственные недостатки, граничащие со смертными грехами. Разумеется, он этим не пользовался: все же любая «шалость» хороша, когда она не пересекает определенные нормы, а при всей своей толстокожести Осаму не позволял себе играть с чувствами определенной касты избранных, в число которых входил сам Чуя. То, что там и без того была от силы пара человек, вроде Рампо, с которым у него было взаимное уважение, и почившего Одасаку с его правильностью и идеальностью, от которой хотелось, как щенку, вилять хвостом… О, совершенно мелочи.

      Наверное, дело было еще и в том, что Чуя был слепой, глухой и нецензурно выражающийся, когда дело касалось флирта и намеков. При воспоминании про их попытки флиртовать мужчина не знал, улыбаться ли ему, словно блаженному, или потирать челюсть, в которую за попытку пошлого флирта прилетело от напарника, который решил, что его пытаются грязно совратить. Но факт оставался фактом: к попыткам флиртовать с ним парень был глух, словно вековые льды, и когда ему указывали на факт намеков в его адрес, он так искренне удивлялся, что оставалось только развести руками.

      Так что когда Накахара удивленно вскинул брови, глядя на пришедшее только что сообщение, лежавший у него на коленях головой Осаму только лениво приоткрыл один глаз, недоумевая, почему пальцы в его волосах перестали копошиться, перебирая прядки.

      — Что-то случилось? — поинтересовался он вкрадчиво, но Чуя только мотнул головой и откинул телефон на столик, совершенно не беспокоясь, что дорогая техника может разбиться или треснуть. Все внимание рыжего сразу переключилось на аманта, и даже пару раз пиликнувший входящими сообщениями девайс не отвлекал парня от спокойного вечера в компании одомашненного детектива.

      Что не помешало Дазаю, когда Накахара ушел принимать ванну, забраться в телефон возлюбленного, подтачиваемый любопытством. И сообщения, которые присылал некто рыжему…

      — Пиздец, — не удержался от комментария шатен, просматривая практически откровенный флирт с Чуей. Это при том, что ответные сообщения Накахары были довольно сухими. Тот явно не осознавал, что с ним беззастенчиво заигрывают. Причем настолько криво, топорно и грубо, что хотелось расхохотаться, как рыжий еще сам не заметил глупости подобных подкатов. И судя по переписке, продолжалось это достаточно давно, причем еще и началось с каких-то нелепых претензий, что… Осаму изменяет своей рыжей заразе?!

      — Убью… — коротко выдохнул детектив, ослабляя галстук-боло на шее, и в карих глазах алым полыхнула жажда крови этого неизвестного. Примерно с такими же искрами в глазах он пытал тех неудачников, которым не повезло умереть раньше, чем они попадали в подвалы Мафии. Радовало, что единственный ответ, который последовал, — сухое «Пока он сам не скажет, иди нахуй». И потом только эти двое разговорились и тема «неверности» ушла куда-то в сторону. Может, этот некто вообще ошибся? Чуя в переписке представился вымышленным именем… Но желание уничтожить неожиданного соперника все равно было настолько сильным, что пальцы судорогой сводило, будто он уже впился ногтями в шею неожиданного соперника за сердечко его рыжей наивной заразы.

      План был простой до безобразия: отвлечь внезапного ухажера своей пассии и самому встретиться с наглецом. Было интересно посмотреть, что же за интересная сучность решила, что ему может перепасть от Чу-чии. Не то что бы он не доверял своему партнеру, уровень романтики в крови которого стремился к минус бесконечности, с его-то непониманием происходящего. Однако от этого кислинка уксуса во рту все равно не спадала. Но несмотря на длительную переписку с этим «нечто», который достаточно… топорно ускользал от вопросов про него самого. Единственное, чего ухитрился добиться Дазай, — чтобы уведомления о новых сообщениях на телефон Накахары стали приходить в разы реже.

      Однако в какой-то момент собеседник теряет-таки бдительность, и Дазаю удается-таки вытащить его на свет божий. За столиком сидел молодой, довольно красивый парень, с виду чем-то напоминавший самого Осаму. Высокий, темноволосый, с очаровательной улыбкой и даже ямочками на щеках. С неудовольствием детектив подумал, что тот был во вкусе Накахары, так что густая, кисловатая ярость кипела внутри, заливая органы кислотной смесью. Может, стоило просто прирезать этого горе-Ромео и с чистой совестью утопить в ближайшей реке? Хотя нет. Чуя не заслуживал того, чтобы волноваться об этом мальчишке, ямочки у него или хуямочки, как отозвался ворчливо голос подсознания, копируя интонации ждущего дома юноши. Да и как-то было не комильфо возвращаться к прежним своим привычкам решения проблем. Как там говорил Фукудзава? Терпение, разговоры и «Дазай, мы не убиваем без веской причины!» Насколько веской причиной считалось то, что этот парень решил суициднуться максимально интересным способом — подкатив к Исполнителю Портовой Мафии, занятому Дьявольским Гением, сам гений не знал и не хотел проверять.

      На счастье Дазая, неожиданный ухажер оказался на редкость глупым, но понятливым, и потому на объяснение «вот к тому парнишке не лезь, занято далеко, прочно и надолго» он только покивал, хлопая длинными ресницами так наивно, что у Осаму закралось подозрение, что его водят за нос: быть таким валенком надо еще ухитриться. Как он вообще дожил-то до своих годиков? Но возвращался парень домой с приятным чувством выполненного долга. Будь он псом, уже бы вилял хвостом, потому что, как и положено «хорошему мальчику», его собеседник ушел на своих двоих и даже без переломов в других, менее важных для передвижения и функционирования травм.

      Однако стоило ему зайти в квартиру, напевом очередной песни про суицид возвещая о возвращении, как в коридор вышел Накахара, сверля мрачным взглядом своего парня и поигрывая в длинных тонких пальцах телефоном.

      — Ничего не хочешь мне объяснить, шпала? — почти ласково поинтересовался рыжий, наклонив набок голову. Дазай прямо замер на месте, словно кролик перед удавом, и медленно стащил ботинки, отставляя в сторону: если Чуя был действительно зол, то мог и швырнуть чем, что под руку попадется нравному эсперу.

      — Например? — Осаму спешно вычислял пути отхода, перебирая в голове все свои давние и недавние проколы. — Если что, твой йогурт просто на верхней полке, я его не ел. И вообще, ты же знаешь, я не люблю персиковый!

      — Во имя Арахабаки, я не о том! — вскинул руки вверх Чуя и способностью кинул шатену свой телефон, нахмурившись. — Достался же мне за какие-то грехи такой… гениальный идиот, — и с громким фырком он исчез в комнате, продолжая сыпать различными не очень приличными словами на трех или четырех языках, которыми он успел овладеть в той или иной мере за годы работы в Мафии.

      Отпираться, что Дазай не знал пароль, было бесполезно, да и Чуя бы явно озаботился куда более сложными способами и комбинациями, если бы действительно хотел обезопасить свои данные от вмешательства бинтованного полудурка, как он любя называл свою «вторую половинку». Наверное, любя… Потому что когда шатен разблокировал девайс, то ему захотелось посмеяться. Это была переписка — с тем самым поклонником. На фотографии было видно стол в кафе, задний фон и сидящего напротив Дазая, который в тот момент что-то набирал в телефоне: в тот момент он как раз писал Накахаре, что скоро приедет, и спрашивал список покупок. А еще шатен не знал, что при переписке с Чуей он улыбался, едва заметно, уголками губ, но слишком радостно, совсем как придурок, коим он и являлся, по словам Чуи. Кажется, именно так и спалили существование его отношений в Агентстве… Но не суть. Потому что следующая переписка заставила детектива нервно хихикнуть.

      Этот парень извинялся и говорил, что желает им с Чуей счастья, потому что они «очень милая пара». И что «он все осознал». Бред какой-то. Нет, серьезно… Парень даже хуже Кенджи с его тотальной наивностью. И вот это «нечто» пыталось увести у него, у гения, у прекрасного и неповторимого в своей бесячести Осаму Дазая его принцессу? Это к нему Дазай ревновал так, что готов был свернуть шею при первом же взгляде на это существо? Правда, ситуация несколько вышла из-под контроля, потому что Накахара явно обиделся, так что сидел на диване и лениво переключал пультом каналы на телевизоре, совершенно не обращая внимание на зашедшего в гостиную шатена.

      Дазай понаблюдал за Чуей какое-то время, склонив голову набок, а затем по-кошачьи скользнул на диван рядом, проявляя чудеса грации. Иначе не назовешь то, как ему удалось так ловко пробраться под руку рыжего и устроиться головой на коленях аманта, утыкаясь носом в живот, сразу же поджавшийся от щекотного прикосновения холодного даже через ткань футболки носа. Пальцы все еще «смотрящего» в телевизор парня тут же зарылись в волосы, вызывая приглушенное мягкое урчание в самом горле, и Осаму расслабился: эспер лишь немного дулся на него, без серьезных последствий, пусть задним числом выходка Дазая вполне могла потянуть за собой шлейф неприятных событий. Но и Чуя тоже хорош, между прочим!

      — И зачем ты вообще пошел на встречу с этим.? — спросил устало Накахара, и Дазай тут же фыркнул, как большой кот, подобравшись всем телом и обнимая вредную рыжую заразу за талию.

      — Он флиртовал с тобой. Что я должен был делать? Между прочим, он остался цел и невредим, так что я заслужил поощрение, — капризно и немного лениво протянул шатен, чувствуя, как пальцы слабо, но приятно сжали у самых корней прядки.

      — Как минимум — поговорить со мной. Дазай, чучело ты бинтованное, я с тобой живу, между прочим, — беззлобно откликнулся Накахара, улыбнувшись уголками губ. — На кой черт мне нужен какой-то там мальчишка, если у меня есть ты?

      — Тогда что это было такое? Это придурок еще и уверял, что я тебе изменяю! — продолжал капризничать юноша, следя, чтобы не перегнуть палку: все-таки в любой момент можно было и по ушам получить за излишнюю наглость. Но рыжий лишь вздохнул устало и немного утомленно.

      — Да черт его знает. Он номером ошибся, как оказалось. Хотел предупредить подругу, что ее парень ей не верен, а в итоге ошибся на одну цифру. Я проверил по базам — и тот номер, что написал он, действительно принадлежал какой-то девчонке, так что я спустил на тормозах произошедшее. Начали общаться. Вкус в подкатах у него совсем как у тебя, кстати, — поморщился рыжий под короткое «Эй!». — Я ж не думал, что ты на этот бред так отреагируешь…

      — А как я должен был отреагировать, что кто-то там к тебе тянет свои лапы. — ревность внутри снова ощетинилась колючим клубком и мгновенно утихла, когда мягкие, чуть искусанные губы коснулись щеки, оставляя длинный нежный поцелуй.

      — Я тебя люблю, — чуть слышно шепнул Накахара, не отстраняясь, и в то же мгновение шатен увлек его в поцелуй, положив ладонь на рыжий затылок. Целоваться так совершенно неудобно, но сейчас это казалось самым правильным действием со стороны шатена, и судя по улыбке Чуи, сцелованной с губ, тот считал ровно так же.

      И пусть весь мир горит синим пламенем.