***
В общежитии стоит тишина, за исключением одной комнаты, в которой сначала раздаётся грохот, а затем последующее за ним шипение. Тэён недоуменно вскидывает брови и, выключая телевизор и поднимаясь с насиженного места, направляется к источнику шума. Предположительно, это комната младших, потому что кроме них сейчас в общежитии только он и Джехён, который совсем недавно ушёл в душ.
(И шум раздавался явно не оттуда. Значит, догадка лидера верна. Вот только что они там только делают, Ли не имеет ни малейшего понятия.)
Где-то на полпути к месту назначения между кухней и гостиной Тэёна перехватывают сильные руки, прижимая тёплое тело к себе. Ли старший чуть смущенно улыбается и хочет выскользнуть из кольца рук, но чувствует невесомое прикосновение губ к загривку, у начала позвоночника, и всё задуманное отходит на второй план.
(И когда это он стал таким жадным до прикосновений Юно?)
Чон горячо дышит куда-то за ушко лидера, мысленно ставя себе пометку поговорить с Марком и Донхёком, потому что они теперь явно должны ему за то, что тот спас их задницы от наказания заботливой “мамочки” группы. Джехён искренне не понимает, чем можно заниматься, чтобы создавать столько шума, но не сказать, чтобы его это сильно волновало, когда перед ним мягкий и податливый любимый человек, так по-кошачьи ластящийся и тянущийся за прикосновениями. С младшими он поговорит позже, времени будет достаточно, а пока пусть разбираются самостоятельно.
~~~
Когда бутылка дорогого виски, тайком украденная из запасов хёнов одним вечером, проливается на Марка и кровать под ним, Хёк уже готов уйти к праотцам. Он с замиранием сердца наблюдает, как рыжеватое пятно медленно расползается на белой футболке Минхёна, и не знает куда ему деться.
В том, что Ли будет зол, младший почему-то даже не сомневается. Марк – само очарование что на камеру, что в жизни, но разозлить его вполне возможно,
(уж Хёк-то знает).
Поэтому сейчас Ли младший спешно вскакивает с кровати, сбивая бутылку лимонада, которую они всё никак не могут выбросить уже неделю, и несётся открывать окно, впуская в комнату свежий прохладный воздух.
Получать нагоняй от хёнов — последнее, чего ему бы хотелось, особенно, учитывая тот факт, что он недавно конкретно так проебался, насыпав соли в хлопья Доёну и случайно перепутав пену Юты для бритья со средством для снятия макияжа,
(к тому же, никто не виноват в том, что свет в общежитии стараются выключать рано, а Хёк хотя и не слепой, но всё же не сова, чтобы в темноте различать что где стоит).
Хэчан передёргивает плечами, вспоминая, что с ним обещал сделать Юта,
(для которого это было не более чем шуткой),
если такое ещё раз повторится.
Младший, откровенно говоря, не понимает, чем обоснованно такое резкое отношение именно к нему, хотя в группе такие подколы давно не новость, да и это была всего-навсего случайность, но факт остаётся фактом.
От распахнутого настежь окна Хёк вихрем проносится по комнате, принимаясь искать салфетки, которыми можно убрать созданное безобразие и создаёт вокруг себя ещё больший хаос
(и шум соответственно).
За короткий промежуток времени он умудряется: запутаться в собственных конечностях, пихнуть рюкзак Марка в дальний угол и успешно потерпеть поражение в своих стараниях не наступить на коробки из-под пиццы
и не_смотреть на хёна.
Марк в это время едва слышно вздыхает, подцепляя пальцами мокрую футболку. Та неприятно липнет к телу, а ещё от него за версту несёт алкоголем, хотя они к нему даже не притронулись. Ли старший стягивает с себя пострадавшую вещь и откидывает её куда-то, (предположительно на стул), поднимая взгляд на Хёка и забавляясь его суете.
(Мысленно он отмечает, что стоит отнести футболку и постельное белье в стирку до прихода остальных, чтобы не вызывать лишних вопросов.)
— Прекрати мельтешить, пожалуйста. Салфетки должны быть в шкафу, если кое-кто опять не стащил их в попытке впечатлить хёнов своими оригами.
(У них в общежитии довольно странные способы развлечений, но особо никто не жалуется, прекрасно осознавая, что они там все немного двинутые.)
В голосе Марка ни грамма злости или раздражения, и не то чтобы это удивительно, но Хёк всё равно оборачивается в нерешительности, теребя край собственной футболки слегка дрожащими пальцами.
Минхён продолжает смотреть на донсёна с полуулыбкой на лице, по-совиному склонив голову набок. Хёк сейчас такой домашний и трогательно нервничающий, что старший против воли хочет потискать его за щёчки.
В конце концов ничего такого страшного не случилось: морозный воздух постепенно выдувает цитрусовый и резковатый запах виски, а футболку можно будет закинуть в стирку при ближайшей возможности,
(и даже остаться незамеченным, хотя придётся постараться.)
Хёк продолжает стоять на месте, будто врастая в ковёр, пока Марк ёжится от холода, чувствуя мурашки, пробегающие по обнажённому торсу. Младший продолжает не_смотреть Минхёну в глаза, вместо этого проходясь взглядом по широким плечам и крепкой шее, обводя кадык. Ли старший в очередной раз сглатывает вязкую слюну и хочет попросить шатена закрыть окно, раз уж тот всё равно стоит, но Хёк внезапно запрыгивает к нему на кровать, оказываясь непозволительно близко.
(Какого собственно черта?)
Марк облизывает губы и пытается со смешком сказать младшему, чтобы тот слез с него наконец, потому что он – Марк – весь липкий от алкоголя, а Хэчан нарушает его личное пространство. Но Хёк не видит и не слышит абсолютно ничего, теперь уже всматриваясь в глаза хёна, укладывая свои ладони ему на плечи и ощутимо надавливая.
Брови Минхёна взлетают вверх, и он чуть поджимает губы, закусывая нижнюю. Подушка и простыни, хотя и немного пострадали, но всё-таки неприятно холодят кожу, когда старший вынужденно опускается на них под давлением рук Хёка.
— Хёк-и, позволь спросить, что ты… — Марк замолкает, замечая румянец, распространившийся по лицу донсёна. Сказать, что Минхён удивлён, будет значить не сказать ни слова. Нет, он видел младшего смущенным, обгоревшим под солнцем, когда тот упрямо не желал надевать кепку, защищавшую нежную кожу от ожогов, заплаканным даже, когда они смотрели Короля Льва и Хэчан утыкался брюнету куда-то в шею, едва слышно всхлипывая. Но даже в те моменты он не был таким пунцовым как сейчас, — делаешь.
Краска начала свой путь на кончиках ушей и щеках, плавно опустилась к шее, окончательно скрываясь в вороте футболки.
(И Марк не уверен, что не она распространилась дальше.)
У младшего зрачки расширены, и дышит он часто-часто, но несмотря на всё, он продолжает давить на плечи хёна, ловко взбираясь ему на колени.
Сделать задуманное он сделал, но как действовать дальше мозг Хёка отказывается генерировать, отправляясь в далёкое путешествие и на прощание помахав ручкой. Сидя на коленях хёна, вжимая ладонями его плечи в матрац, младший только сейчас осознает, что он вообще делает. Они близки, близки до той степени, что могут валяться вместе на кровати, засыпая потом в обнимку, сплетаясь конечностями и сопя в унисон; они могут есть из одной тарелки, таская из общего блюда лакомые кусочки, подкидывая их другу и хихикая как будто совершили тайное ограбление,
(которое вовсе не тайное и чаще всего слишком очевидное).
Однажды они даже зубы чистили одной щёткой,
(точнее делал и знал об этом один Донхёк, прекрасно осознавая, насколько негигиенично так поступать, но в конце концов, он был ребёнком, а Марк съел последнее мороженое, которое было вымолено у Тэёна и было предназначено вовсе не для него),
но сейчас неловко становится обоим.
Хёк шумно выдыхает воздух через нос, и Минхён, не успев сориентироваться или что-то сказать, словно в замедленной съёмке наблюдает, как младший наклоняется ближе к его груди. В его голове уже давно сигналит красная лампочка и воет сирена, но всё это и в десять раз не сравнится с тем, что чувствует Марк, когда Хэчан ведёт холодным носом у него под рёбрами. Ли старший смутно осознает происходящее,
(в глубине души боясь себе признаться, что это приятно, хотя и дико смущает.)
Когда Хёк первый раз касается живота хёна языком, тот даже не чувствует разницы. Не увидев никакого сопротивления, младший чуть мурлычет и размашисто ведёт влажную линию от рёбер до самого пупка.
(И вот где-то на этом моменте Марк хочет провалиться под землю.)
Он втягивает в себя живот прерывисто дыша, пытаясь уйти от прикосновений и куда-то спрятаться, но Хёк чуть прикусывает место под левым ребром, и Минхёну хочется завыть. Контраст горячего языка и холодного воздуха даёт старшему возможность опомниться, порываясь спихнуть эту тушку с себя, но черта с два шатен позволяет ему это сделать. Он поднимает глаза, встречаясь с растерянным взглядом старшего и вновь ведёт языком по коже, рисуя понятный одному ему узор на коже.
(Знал бы Минхён как сгорает от стыда сейчас младший внутри, борясь одновременно со странным чувством удовлетворения.)
Марк начинает шипеть и снова делает попытку уйти от прикосновений, но всё это происходит настолько вяло, что они оба нисколечко не верят, что тому так уж хочется это прекратить.
Хёк выводит языком линии на коже старшего, слизывая горьковатый привкус алкоголя, оставляя при этом не менее липкие ощущения, прикусывает кожу и ластится, как кот.
(Их, кажется, совсем не туда занесло.)
~~~
Когда Донхёк заканчивает свою импровизированную пытку, оставляя кожу старшего в относительном покое,
(потому что теперь под рёбрами у него расцветают светло-розовыми камелиями едва заметные следы от зубов),
он почти боязливо поднимает взгляд на хёна, и это так контрастирует с его действиями ранее, что Марка бы хватил сердечный приступ, если бы тот посмотрел на него в этот момент. Но он не смотрит, прикрыв глаза, пока его грудь часто-часто вздымается, а сердце колотится как бешеное. Донхёк перемещает свою ладонь с бёдер на рёбра старшего, вслушиваясь в биение пульса.
Долгих несколько секунд он внимательно изучает Марка, пока тот не приоткрывает глаза, сталкиваясь с ним взглядом.
(Его немного ведёт, поэтому сфокусироваться получается не сразу.)
Слова сейчас не идут совершенно, но каким-то неведомым образом пересилив себя и всматриваясь в лицо Донхёка, он чуть хрипло спрашивает:
— Тебе не кажется нечестным тот факт, что виски пролил ты, но и выпил его тоже ты. Может поделишься, Хёк-и? — они оба играют нечестно и Минхёну сейчас откровенно забавно и хочется увидеть реакцию младшего на собственные слова.
Донхёк смотрит растерянно, хлопает ресницами и чуть приоткрывает рот.
(Совершенно очаровательно.)
Сказанное хёном доходит до него спустя пару мгновений и ещё через несколько его сносит ураганом с кровати Марка, а затем и из комнаты, из которой он вылетает, не нарочно громко хлопая дверью из-за созданного сквозняка.
(Позже он запрётся в ванной, алея щеками и, кажется, всем телом, пытаясь осознать какую глупость он только что совершил.)
Старший шумно сглатывает, считая вдохи-выдохи и силясь утихомирить дьявольски быстро колотящееся сердце. Не поднимаясь с кровати, он нашаривает рядом с собой полупустую злополучную бутылку и делает несколько жадных глотков. Краем глаза брюнет замечает те самые салфетки, о которых он говорил, мирно лежащие на письменном столике прямо напротив кровати.
~~~
Пронесшегося мимо ураганом Хёка, красного и кипящего от смущения, как чайник, замечают Тэён и Джехён, которые мирно готовили ужин на кухне. Мгновением позже до них доносится со стороны ванной панический щелчок, оповестивший, что младший успешно заперся в комнате. Они немо переглядываются, силясь осознать, что только что произошло.
Из комнаты младших не раздаётся ни звука и лидер начинает немного переживать за жизнь Марка,
(да и Хёка, чего уж греха таить),
но Юно мягко кладёт ладонь ему между лопаток, останавливая. В конце концов, они не маленькие дети и могут решить свои проблемы сами, Джехён сначала прогоняет это у себя в голове, а после озвучивает вслух.
— Надеюсь, что ты прав, — Тэ всё равно страшно оставлять "детей" вот так, но он решает позже разузнать всё у младшеньких подробнее за чашкой какао и порцией печенья. Пусть отнекиваются сколько хотят, но вот такие посиделки, когда они могут расслабиться и поделиться своими страхами и проблемами, любят и они сами, и Тэён.
Ли немного корит себя за то, что не пошёл проверить комнату ребят сразу, чуть качая головой и вслух ругая Джехёна за его излишнее внимание к его шее,
(— Я совершенно не виноват в том, что ты вкусно пахнешь и у тебя красивая шея, уж извини, — Чон откровенно издевается над ним, за что получает прихваткой по заднице и обиженно сопит, но замолкает.)
Тэён лишь надеется, что младшие не убили друг друга и не поругались слишком сильно, чтобы их пришлось неделями мирить,
(однажды такой случай уже был. Лидер слишком хорошо помнит жизнь как на пороховой бочке и не хочет повторять подобное.)
По прошествии сорока минут, когда на плите начинает закипать бульон, Джехён с Тэ слышат щелчок входной двери, ознаменовавший приход остальных ребят. Общежитие как-то резко наполняется гулом голосов и словно оживает. Всё-таки десять человек в одном помещении могут создать достаточно шума.
От Ли как-то ускользает тот момент, когда все еще красный, как переспелая свёкла, Хёк выходит из ванной, тихо прикрывая за собой дверь. Но он надеется поймать его за ужином, на который выйти придётся в любом случае. И тогда-то Тэён уж точно не даст ему уйти от ответов, не при мемберах - так лично. Он кивает сам себе, помешивая готовый бульон в кастрюльке и другой рукой хлопая (всё той же прихваткой) Джехёна по рукам, когда тот пытается утащить морковь со стола. Сложно же уследить за всеми этими детьми. Но Тэён вовсе не жалуется.
***