В новой гостиной факультета Слизерина было непривычно уютно. Студентам стоило бы поблагодарить за это нового директора и сам старинный замок, но привыкшие держаться особняком представители зелено-серебряных еще не успели по достоинству оценить плюсы своего нового месторасположения.

Когда пыль сражения улеглась, а суды над последователями Темного Лорда завершились, обнаружилось, что слизеринские подземелья погребены под такой толщей обломков и воды Темного озера, что их восстановление займет не один год, не говоря уже о том, чтобы успеть к осеннему прибытию учеников. И вот именно тогда Хогвартс, уже успевший начать восстанавливаться магически и физически, «отрастил» новую башню.

Новоиспеченный директор школы чародейства и волшебства Хогвартс Минерва Макгонагалл была весьма потрясена и озадачена поведением замка, а о таких его возможностях тем более не подозревала. Стоит заметить, что портрет предыдущего директора, мерно посапывающий в своей раме, даже не сбился с ритма, словно ничего другого и не ожидал от Хогвартса.

Намек был прозрачен и тверд — пришло время перемен, в особенности для змеиного факультета. Время оставить в прошлом изоляцию и культ отторжения окружающих и окружающими. Слизерин, как и остальные факультеты, с комфортом разместился в новой башне, из окна которой открывался вид на Черное озеро. Да, вид все тот же, однако под другим углом.

У тускло горящего камина в мягких креслах утопали двое.

— Этот лось Поттер снова не захотел меня слушать! — голос Пэнси Паркенсон дрожал, но не от злости, как можно было подумать, а от отчаянья.

— Олень, — Драко Малфой, напротив, был предельно безразличен, вращая в руке стакан с янтарной жидкостью.

— Что?

— Поттер! — Пауза, выдох. — Олень. Не лось. — Отставив напиток, он приставил руки к платиновой макушке и изобразил пальцами нечто похожее на корявые рога. — Рога другие.

— Моя фамилия не Саламандер. Кончай паясничать! Это важно. — Пэнси выхватила стакан с огневиски буквально из-под его руки. — Очень важно! — и, выдохнув, опрокинула его в себя.

— Так важно, Пэнс, что ты не можешь рассказать мне, но при этом заливаешься алкоголем? — Он вновь наполнил стакан и протянул его Пэнси.

— Да. — Та посмотрела на него с отчаянием. — Мне нужно заставить его выслушать меня. Любым способом и как можно скорее.

— Так выбери его в напарники для дурацкого проекта старой кошки. Может, тогда он перестанет от тебя бегать, — усмешка исказила аристократические черты. Драко забавляла ситуация в целом, кто-то упорно избегал внимания принцессы Паркинсон, а уж то, что этот кто-то был Поттер — так просто вишенка на торте.

— Малфой, ты гений! — Даже в полумраке было видно, что настроение Пэнси немного улучшилось. — Лишь бы он согласился. И желательно сразу. Ведь он вполне может тянуть время и избегать меня весь оставшийся месяц.

Комната погрузилась в тишину. Пэнси снова строила план, как бы выловить Избранного в каком-нибудь коридоре. Драко же погрузился в воспоминания о первом дне учебного года.

Согласно приговору Визенгамота детям осужденных Пожирателей предписывалось в обязательном порядке закончить обучение. При этом прошедший под пожирательским руководством год в зачет не шел. Более того, явиться в школу надлежало утром последнего дня каникул, чтобы разобраться с размещением и получить напутствия от директора.

Несложно было представить эмоции небольшой группы студентов, с рассветом переступивших порог школы. Дети Пожирателей смерти. Все они были напряжены и взволнованы. Даже профессор Трелони не смогла бы предсказать, что им предстояло в ближайшем будущем. Оставив багаж рядом с вечно хмурым Филчем, слизеринцы ожидали нового директора.

— Добро пожаловать, леди и джентльмены! — голос МакГонагалл был подозрительно приветливым. — Позвольте проводить вас в башню Слизерина. — Лица студентов вытянулись в немом удивлении. — Да-да, вы не ослышались. С этого года все факультеты проживают в башнях. Ваша — полностью готова к размещению. — Если кто и хотел задать вопрос, то решил этого не делать.

Многие были все еще опьянены тем, что не находятся в Азкабане, подобно их родителям. А некоторые были просто рады вернуться к своей школьной семье, так как другой у них не осталось. В этом году Слизерин можно было по праву именовать факультетом сирот.

Путь не занял много времени. Новая башня располагалась недалеко от туалета Плаксы Миртл. Вход в нее охранял портрет надменного рыцаря.

— Redemptio*. — МакГонагалл назвала пароль. — Вечером прибудут остальные студенты, и вам необходимо будет сообщить им пароль и проводить до башни.

Студенты расселись по местам и МакГонагалл продолжила:

— Планировалось, что ваш декан будет присутствовать, но он так увлекся своим новым кабинетом… — директор резко умолкла, поправив очки, и прошла в центр комнаты. Обведя взглядом студентов в комнате, она вновь заговорила: — Все вы ознакомлены с условиями вашего наказания. Вам необходимо поработать на благо общества. И заниматься этим вы будете в стенах школы. — На обычно сдержанном лице отразилось подобие скепсиса. — Помимо усвоения знаний по выбранным предметам вам необходимо будет подготовить проект, который будет очень полезен и поможет вам пересмотреть некоторые взгляды. Работать над этим заданием вы будете в парах, — послышалось несколько облегченных вздохов. — В парах со студентами других факультетов, — все заметно нахмурились. — Не спешите огорчаться. У вас есть два месяца для выбора напарника. До празднования Хэллоуина. — Атмосфера все еще оставалась напряженной, поэтому Минерва решила удалиться. Будет лучше, если они обдумают и обсудят это без нее. — Желаю вам хорошего дня. Не опаздывайте на ужин! — Портрет мягко закрылся за неспешно ушедшей женщиной.

— Лонгботтом — мой! — первым подал голос Нотт.

— Почему он? — спросил Забини в своей привычной безразличной манере.

— А этого я не скажу. Простите. Из этого дерьма лезем по одиночке. На берегу встретимся.

— Не нагнетай загадочность, — вмешалась Пэнси. — А ты не тупи, Блейз! — Ее миниатюрная ладошка с негромким хлопком приземлилась на затылок Забини. — Тео — лучший зельевар на курсе, наряду с Драко, а гриффиндорский лягушонок — гений травологии. Сложи одно с другим.

— Вот же ты хитрожопый! — То, что должно было быть оскорблением, прозвучало как похвала.

— Просто соображаю быстрее прочих, да и компас — у меня в голове, а не… — красноречивый взгляд скользнул к ремню Забини.

—Эй, сообразительный, — перебранку прервал голос Малфоя. — Ты вообще уверен, что он приедет? Это мы обязаны здесь торчать, а у них, героев победившей стороны, есть право выбора. — Он резко поднялся и отошел к камину. Драко было неимоверно сложно не иметь этого выбора. Однако, нужно признать, что наказание — это самое последнее, о чем переживал каждый сидящий в комнате.

Драко обернулся к диванам, переводя взгляд на товарищей по несчастьям. Теодор Нотт — единственный из присутствующих, кто не являлся потомком Пожирателя. Но его отец был обвинен наряду с остальными, активное пособничество не той стороне обеспечило ему двадцать лет заключения в Азкабане. К тому моменту, как истечет его срок, маловероятно, что он будет все еще вменяем. И младший Нотт прекрасно это понимал, поэтому старался делать все возможно, чтобы обеспечить достойное будущее для себя и своей матери.

Блейз Забини сравнительно легко отделался: его отчим был убит, а мать признали невиновной. Они потеряли лишь часть состояния, выплатив контрибуцию. Внешне Забини оставался таким же невозмутимым и спокойным, однако теперь в его темных глазах можно было разглядеть неуверенность.

Сестры Гринграсс — почти сироты, из родителей осталась только мать, которая была помещена в больницу Святого Мунго, в отделение для жертв проклятий и тех, у кого поврежден разум. Теперь им придется «купить» себе мужей, чтобы те закрыли глаза на то, из какой семьи они происходят. И обе девушки осознали свое положение, судя по опущенным взглядам и поникшим плечам.

Пэнси Паркинсон — сирота. Мать погибла от руки безносого ублюдка, защитив дочь от метки. Отец приговорен к «поцелую дементора». Всегда гордая и высокомерная Пэнси по-прежнему храбрилась, но это было лишь вопросом времени — когда и ее выдержка даст трещину.

Рядом с Грегори Гойлом неотступным призраком виделся Винсент Крэбб, погибший в адском пламени.

Гестия и Флора Кэрроу — сироты с проклятой фамилией. И еще полдюжины таких же, опустивших в пол лица детей — сироты, или которые вот-вот ими станут, лишившись последней поддержки вне этих стен.

Драко посмотрел в окно, за берег Черного озера. Туда, где в разоренном войной и обысками поместье в компании разве что домовых эльфов, находился его единственный лучик света — сильная и несгибаемая под гнетом всего, что выпало на ее долю, Нарцисса. Ради нее ему все еще было, за что бороться. И он должен сделать все, чтобы она им гордилась.

— Думаю, каждый из вас знает, что будет непросто. — Драко расправил плечи и вернул внимание к фигурам на диванах. — И у нас нет выбора, кроме как пройти через это. Помните, вы — не ваши родители. Их грехи— не ваши! — Он поочередно пересекся с загнанными взглядами близнецов Кэрроу. — Но на всех нас лежит ответственность за наши собственные грехи. Нам необходимо быть сильными, чтобы пережить все то, что свалится на нас уже вечером, — Драко усмехнулся, удивив этим окружающих. — Несмотря на то, что выплывать нам предстоит по одиночке, как заметил Нотт, нам все же лучше присматривать друг за другом. Что-то мне подсказывает, что не только на нас оказала влияние война.

Малфой тряхнул головой, отгоняя воспоминания месячной давности. В целом все было именно так, как он себе представлял. Тонны ненависти обрушились на них сразу же, как они появились в Большом зале. Однако, что было странно, главные герои войны не вмешивались и держались отстраненно, словно давали всем остальным возможность выпустить пар. И Драко не понимал этого, подозревая, что нечто более жестокое ждет его и окружающих от лица победителей. Он просто не мог заставить себя поверить в возможность прощения со стороны старых врагов. Ведь сам бы он не смог простить. Хотя, возможно, он ошибался. Возможно, Поттер и его компания просто предпочитали держаться от них всех подальше.

Пэнси пошевелилась, окончательно выводя его из задумчивости.

— Все так сильно изменилось. — Она была растерянна, и Драко понимал что был, наверное, единственным, кому она могла так откровенно это показать. — Моя жизнь впервые принадлежит мне, и я не знаю, что мне с ней делать.

— Все мы не знаем Пэнс, все мы… — Он махнул рукой на двери спален. — Мы были на вершине и были заложниками своего положения. Теперь мы на дне и обрели свободу. Оттолкнись от этого дна, Персефона Элоиза Паркинсон, и, возможно, увидишь, куда тебе плыть.

1) Redemptio — искупление