— Юнги, завари кофе, пожалуйста.

Чонгук носится по всей квартире, подбирая разбросанные вещи по пути. Всё нужно делать тихо, чтобы Тэхён не проснулся. Будить его нельзя.

Он засыпает в украшенную банку засушенные кусочки яблока, распределяя красиво по краям руками, и оставляет уже наполненную банку в спальне, на цыпочках выходит, прикрывая дверь.

— Нальёшь кофе в чашку и оставишь на столе с банкой, — заметив вышедшего с кухни Юнги, шёпотом распоряжается Чонгук и натягивает зашнурованные кеды. — В банке я уже приготовил ему засушенные яблоки. Его любимые, — он улыбается в предвкушении чужих эмоций. Но вновь становится серьёзным и продолжает: — чуть-чуть сливок, одна чайная ложка сахара и корица сверху, помнишь?

Закончив с обувью, он выпрямляется, хватает с тумбы сумку, сразу же надевая её через плечо. Юнги всё это время стоит, обёрнутый в кремовый фартук, облокотившись о стену, выслушивает наставления Гука и тень своей какой-то печали на лице скрывает.

— Я напишу тебе, когда его нужно разбудить. Но ничего страшного, если Тэ-Тэ проснётся раньше. Просто потяни время, как ты это умеешь, — подмигивает Чонгук, перед тем как выйти в общий коридор. — Всё, я убежал.

— Да… Вперёд, я справлюсь тут, — Юнги наконец заставляет себя оторвать от стены и проходит к выходу, чтобы закрыть дверь за Чонгуком, но тот дверь закрывать за собой не торопиться.

Он отчего-то вцепился в ручку входной двери, так и стоит пару секунд.

— Юнги, — зовёт Чонгук, и тот вопросительно мычит в ответ, поднимая взгляд на заполненные пеленой счастья карие глаза. — Спасибо за помощь, я бы не справился без тебя.

И уходит. Точнее, убегает. Парень всерьёз занялся праздником, со вчерашнего вечера готовясь к запланированным развлечениям. Юнги закрывает дверь за Чонгуком и чувствует плохо скрываемую от самого себя же зависть. Ревность. Никто никогда так не заботился о Юнги, как Чонгук о Тэхёне. Тэхёну действительно повезло.

Тэхён.

Тот, кто лежит уже третий год вдали от чужих взглядов и осуждений, лежит, не принимая участия в жизни, лежит, по словам Чонгука, в постели, тихо посапывает.

Юнги снимает с себя фартук, оставляет его на спинке стула на кухне и проходит в спальню.

Парень буквально секунду мешкается у самой двери в комнату, не спешит дёргать ручку, словно там действительно кто-то спит. Вот до чего доводит общение с Чонгуком, шутит про себя Юнги, но тут же мысленно бьёт оплеуху самому себе за неудачный юмор.

Дверь открывается, и…Юнги видит никого. Даже кровать заправлена, будто даже Чонгук не спал этой ночью.

Он проходит внутрь, и в глаза бросается та самая банка, про которую говорил Гук.

Что может быть хуже привязанности к мелочам, которые радуют живых? Привязанность к мелочам, которые уже не могут радовать мёртвых.

Юнги выходит из спальни, забирая с собой банку, и решает отвезти её на кладбище.

***

Чонгук ждёт Тэхёна в парке, покрытом сугробами, где лишь главные тропинки вытоптаны. Чонгук устроил для Тэхёна праздник. Чонгук хочет видеть его яркую улыбку, глаза, полные удивления от приготовленного сюрприза, слушать его бесконечный смех и слова благодарности в ответ, следить за движениями рук, пока Тэхён будет распаковывать подготовленный для него подарок.

Чонгук всё так же ждёт Тэхёна в парке. Но он не видит Тэхёна, не слышит его, не помнит…ничего.

Чонгук забывает Тэхёна. Каждый день, каждую минуту. Ему уже сложнее представлять его образ, он видит Тэхёна таким, каким видит его Юнги и весь остальной мир: под несколькими слоями земли, с высеченным именем на надгробии, в бесконечной тишине, той, в которой не слышно его голоса.

Пусто. Внутри Чонгука пусто, и ощущать эту пустоту невыносимо. Тяжело идти против своего же сознания, что твердит ему: «его больше нет ни для тебя, ни для остальных вокруг, остановись».

Чонгук снова сбегает. В этот раз навсегда.

***

Снег снова сыплет, никак не успокоится. Он хлопьями остаётся на ресницах, на цветах, замёрзших вместе с Чонгуком в его руках. Чонгук смотрит в шоке на банку с яблоками, которую только сегодня утром он готовил для Тэхёна. Теперь она здесь, похоронена рядом с самим Тэхёном.

Зачем Чонгук пришёл сюда, он уже не помнит. Не знает. Он падает наземь и надрывисто кричит, сжимает цветы в руках своих, как сжимается сейчас от боли его сердце. Потому что прошло три года, и Чонгук уже и сам понимает, что так долго продолжаться не может.

Чонгук ничего не говорит, только кричит с брызжущими слезами. Почему? Почему он просто не может быть рядом? Не важно где, не важно как, просто пусть будет рядом.

Как же так? Это же любимый Чонгука Тэхён! Его обнимать надо, ласкать, целовать, держать за руку, а не сидеть над засыпанной снежным покровом могилой, сгорбившись от истерики, от боли в груди, раздирающей боли. Такой невыносимой, что Чонгук сжимает толстый слой пальто прямо в том месте, где сердце, и задыхается.

Так сильно хочется его рядом, так хочется видеть его живым. Боль, шок, крики, - всё в одну смесь, которой Чонгук придавлен к земле: не поднимется. Ему и подниматься больше незачем: его растоптали, размазали по этому снегу, под толстым слоем которого находится тело Тэхёна. И в этот раз он не справится, не проглотит, потому что такое не глотается, такое изнутри терзает. Чонгук снаружи цел, но внутри горит огнём каждая живая клетка, умирает, он чувствует, как разрывается его плоть, продолжает кричать, пускай только Тэхён услышит и заберёт его отсюда.

Нет Тэхёна. Нет больше и Чонгука. Теперь снегом засыпаны и похоронены Тэхён, сгорбившаяся, не похожая на человеческую фигура Чонгука и красный клетчатый шарф. Чонгук подарил его Тэхёну на день рождения.

***

Приятный аромат кофе. Тарелка с панкейками: сверху мёд. Сдобные булочки, начинённые шоколадным кремом. На стол с завтраком падают июльские лучи солнца. Жара, пахнет зноем. На кухне спокойно и сонливо.

Юнги крутится у рабочего стола в приготовлении свежевыжатого сока и стряхивает воду с только что помытых апельсинов. Окидывает взглядом кухонный стол позади себя: Чонгук и Тэхён о чём-то тихо переговариваются в попытках сделать глоток горячего кофе.

Прекрасное утро выходного дня, когда можно посвятить время шикарному завтраку и болтовни ни о чём соседям по комнате. Так ведь выглядит гармония и уют, повседневность и обыденность?

Юнги, закончив с напитком, забирает стакан с «жидкими» апельсинами, мысленно облизываясь, как в дверь звонят.

Громкий неожиданный противный звук, разбивающий реальность на «до» и «после».

Звонок быстро прекращается, не дождавшись ответа: видимо, ошиблись квартирой. Юнги настороженно поворачивается обратно к столу, где только что сидели Тэхён и Чонгук.

Пусто. Пусто на душе, пусто за столом.

Воображение играет с Юнги плохую шутку. Юнги сходит с ума.