— Только ему не рассказывай, хорошо? А то я на тебя порчу наведу, и останется твоя несчастная задница без квартальной премии.

— Как скажете.

В его шутке Лин Тянь не выловил и капли угрозы. Его старший коллега и по совместительству друг — если их извечные подколы с забавными препираниями по работе можно было назвать дружбой — напился до таких ярких звезд в глазах, что поведал молодому парню о самой любимой среди них. Разумеется, взяв с Лин Тяня обещание о том, что тот ни в коем случае никому не надумает растрепаться в офисе о великой тайне Нань Хуана, и уж тем более объекту его симпатии.

Это Лин Тянь понимал и без товарищеской подсказки. Он за свои двадцать с хвостиком совершил огромное количество глупостей, но по части хранения секретов в его репутации не наблюдалось ни одного промаха. Можно сказать, с соседом по отделу и собутыльником Нань Хуану крайне повезло. Все, что случится сегодня вечером в клубе, со всеми сожженными мостами и невпопад слетевшими словами, останется в этом вечере и за порог ночного заведения никуда не уползет. Поводов для волнения ровно ноль.

Не считая следующий неучтенный пункт.

Если с дружеской поддержкой Лин Тяня Нань Хуану сказочно повезло, то глазомер подвел самым паршивым образом.

Тот, кого нельзя называть, сидел по левую руку от виновника их миниатюрного торжества. С круглыми, прямо как ледяной шарик в его коктейле, глазами. Ян Ицзяо, кажется, протрезвел в мгновение ока, стоило прислушаться к пьяным бредням своего горе-руководства, которые то активно втирало их стажеру. Ох, ошибочка, бывшему стажеру и ныне полноценному сотруднику. В честь чего и случился этот небольшой корпоратив на троих.

Лин Тянь тяжело вздохнул, пытаясь переварить комичность их безысходного положения, и принялся постукивать ногтем по стеклянной стенке своего рокса, на дне которого задрожали остатки виски.

Он ни разу не посещал бары, чтобы разбираться в коктейлях хотя бы на поверхностном уровне, а знания алкогольных напитков у Лин Тяня заканчивались на нескольких видах вина с праздничного стола в кругу семьи. Да и та дегустация ограничивалась у него лишь третью бокала, исключительно для поднятия настроения. Все-таки он больше по кофе. До мастерства баристы еще расти и расти, но по кофейной карте проведет подробно и за ручку, как на исторической экскурсии.

Но это уже он в другой раз, когда выдастся шанс довести товарищей по цеху в кофейню.

Сегодня Лин Тянь по чистой случайности (скорее из желания пуститься во все тяжкие) устроил себе спиртной марафон, потому что в глубине души у него горел непоколебимый огонечек уверенности в том, что это его первый и последний загул, в котором он захочет принимать участие со своей хрустальной выносливостью.

Последняя начала фасовать вещички по чемоданам уже после пары шотов. Когда же парня понесло в тяжелую артиллерию из бурбона вслед за Ян Ицзяо под девизом «А почему бы и не попробовать», его выдержка с концами свалила в закат.

Не настолько далеко, чтобы тайно признаваться коллегам в чувствах к человеку, что сидит прямо за твоим плечом и нервно осушает низкий бокал, но достаточно, чтобы Лин Тянь три раза прогадал пароль на телефоне.

Четвертая попытка увенчалась успехом, и Лин Тянь победно фыркнул. То ли пальцы перестали его слушаться и скользили по сенсорным клавишам, словно фигуристы на льду, то ли зрение решило аналогично стойкости к алкоголю отойти по делам. Проблема выбора между этими двумя вариантами завладела его замыленным вниманием так глубоко, что первую минуту Лин Тянь просто напряженно пялился в экран телефона, даже морщина меж бровей пролегла.

— Я думаю, пора закругляться, — раздался глуховатый голос Ян Ицзяо, когда тот хлопнул ребят из коллектива по плечам, до того хлестко, что это ни в какую не сходилось с его привычным дружелюбием.

Лин Тянь крупно вздрогнул и испугался, что плывущий перед глазами дисплей телефона сейчас окажется сплошь покрыт трещинами.

— Классно отметили. Я бы повторил как-нибудь, — Нань Хуан подставил под голову смуглую ладонь, по пути смахивая ею завиток челки, а затем расплылся в сладкой улыбке чеширского кота, — но, наверное, господин Лин теперь боится, что его опять размажет, как только пригубит…

— От кого я это слышу, быть не может, — будь Лин Тянь чуточку трезвее, вышла бы отличная язва, но вместо этого вырвался какой-то пьяненький смешок на высокой ноте.

— Прекращайте провокациями разбрасываться, а то брошу в следующий раз спиваться без моей компании. Делать мне больше нечего, как по домам людей развозить после гулянок.

Будучи в старшей возрастной категории, Ян Ицзяо разочаровался в своих способностях не доводить ситуацию до патового состояния и упрекал себя за то, что позволил напиться молодому коллеге. Хотя, надо признать, Лин Тянь еще бодрячком держался по сравнению с Нань Хуаном, за которым следить стоило как за игривой кошкой в доме с антиквариатом.

— Господин Ян, так вы ж тоже выпивали, как развозить-то будете? — Лин Тянь недоуменно глянул на мужчину, который с вполне ясным взглядом искал что-то в телефоне.

Очень плохой и одновременно заманчивой показалась идея попытаться встать сейчас на ноги, но интуиция советовала пока не заниматься экстримом. Нужно посидеть и проморгаться для приличия, видеть, куда наступают ноги, чтобы не окончить встречу феерическим погромом.

— В том-то и дело, что выпивал. Заказываю такси… Сейчас еще ждать черт знает сколько. Хорошо, что нас всего лишь трое, хоть поместимся все.

Только услышав предложение, Лин Тянь завертел головой и недовольно замычал, стараясь возродить внутри ростки трезвости. Он предпочел бы не разговаривать ни с кем оставшуюся половину ночи, ибо язык еле отлипал от нёба, но вставить свои судьбоносные пять копеек в данный момент парень посчитал личным долгом.

— Нет-нет-нет, езжайте без меня, — протараторил Лин Тянь, сжимая одной рукой телефон, а вторую выставив ладонью вперед. — До меня отсюда еще сто лет ехать, а сюну вон, совсем плохо, даже болтать без умолку перестал. Отвезите его и…

«… Позаботьтесь о нем», — прозвучало на тон тише. Лин Тянь предвидел чужой покосившийся взгляд и не без усмешки смотрел, как приподнимаются чужие брови. Не будь он вдрызг пьян, он бы сам затащил Нань Хуана в квартиру, чтобы тот не окочурился где-нибудь в углу лестничной клетки, но тогда это было бы истинным свинством после того, что он услышал.

Широким жестом дружбы сие действо не назвать, но сердце настойчиво требовало разговора от этих двоих в ближайшие дни, один из которых уже почти уснул за стойкой.

Тем более он не хуже был осведомлён о положении дел с другой стороны, в частности, со стороны Ян Ицзяо. Как давно он работал с сюном, Лин Тянь не знал, но предполагал, что достаточно, чтобы понять Нань Хуана как человека и испытать к нему нечто большее, чем обыкновенная товарищеская привязанность, свойственная рабочим отношениям.

Черт бы побрал его внимательность к деталям и любопытство, но теперь это и вовсе на руку им. Господин Ян привык наблюдать издалека, словно ему достаточно этой невесомости в общении, а Нань Хуан слишком уважает его, из чего вытекает страх оскорбить важного для тебя человека. Вот так и выстроилась между ними Великая Китайская стена неловкости, напряжение от которой в открытом офисе порой можно было хоть ножом разрезать.

«И почему я только сейчас, безбожно пьяный, сложил все в одну картинку… И почему они раньше не решались поговорить? Неужели хотели оставить как есть и плыть по течению, ничего не предпринимая…»

А, ну, наверное, они не заговаривали о подобном по той же причине, по которой он не может поговорить со своим другом. Вот же ж зараза. Эволюция позволила людям обзавестись речью явно не для того, чтобы сидеть и молчать в тряпочку, но именно этим они и занимаются.

Ян Ицзяо растерянным взглядом вперился в улыбчивые глаза Лин Тяня, напоминавших в приглушенной темноте две зеленые искорки, которые замышляли претворить в реальность весьма очевидную стратегию.

Лин Тянь утвердительно покивал, мол, да-да, вы правильно думаете, если чувствуете, что ветер подул куда-то не туда, но отставьте сомнения, направление совершенно верное.

— До моего дома правда не близко отсюда… — Лин Тянь все же решился встать со своего места, чтобы обогнуть лениво развалившегося рядом Нань Хуана. Колени задрожали, словно фарфоровые кукольные болванки, и парень схватился двумя руками за столешницу, напуская на себя вид человека, держащего все под контролем в радиусе километра.

— Я запрещаю тебе столько пить, — фраза обещала быть по-отечески строгой, но усталость в голосе переняла первенство.

— А я запрещаю соскакивать с темы, — Лин Тянь поднял указательный палец. — Не хочу быть свидетелем чего бы то ни было и вообще…

Ох, как трудно слова правильные подобрать, когда в голове все алкогольной дымкой перебивается. Он был бы премного благодарен Ян Ицзяо, если тот сможет рассудить ход его мыслей и поймет, что Лин Тянь не просто хочет оставить их наедине или создать смущающую атмосферу. Окончание вечера им следует провести порознь, и если кто и должен позаботиться о Нань Хуане сегодня, то точно не Лин Тянь.

И все наверняка затянется. Он был уверен, что так оно и будет, потому что ночью никто под градусом лишний раз шариться по улицам или дороге не захочет. А это означало, что Лин Тяню нужно срочно подумать над тем, каким ходом двигать до собственной квартиры.

До Лин Тяня сквозь толстый слой клубного музыкального бита, будто через вату, доносились обрывки фраз Ян Ицзяо, и юноша не понимал, с кем именно он разговаривает, с ним или с Нань Хуаном, которого тот пытался растормошить легким постукиванием руки между лопаток.

Наконец, до него с долгим зажиганием дошел вопрос старшего о том, как тот собирается добираться домой. Лин Тянь, чуть ссутулившись над стойкой и сложив вместе ладони, глубоко задумался над этим на минуту другую.

Доползти до апартаментов и самостоятельно взобраться по лестнице к входной двери будет сродни подвигу, если он все-таки начнет трезветь. Коварное «если». Внутренние ощущения давали Лин Тяню четко понять, что его вестибулярный аппарат не планировал становиться на праведный путь еще долго. Он и на ногах-то с огромным трудом стоял, хорошо хоть есть на что облокотиться.

Можно было бы вызвонить сводного брата, но Лин Тяню слабо верилось, что тот обрадуется поездке на другой конец города туда-обратно на такси с прицепом подшофе. Он выльет на него весь свой запас ворчания и упреков, а потом станет припоминать этот казус каждый раз, как надумает пристыдить за какую-нибудь оплошность, для профилактики, так сказать. Нужен кто-то менее угрожающий его психологическому здоровью.

Вдруг Лин Тянь резко оживился и изобразил пародию на гениальный щелчок пальцами:

— Идея!

Парад блудных мыслей неожиданно оборвался, и он спешно потянулся к своему телефону. Чертова блокировка снова выросла перед ним преградой, из-за которой Лин Тянь прошипел себе под нос несколько ругательств.

«Тело помнит, тело знает», — механическими движениями по памяти он набрал спасительную комбинацию, и облегченно выдохнул. Но, как полагается, хорошего понемножку, поэтому, когда Лин Тянь шестым чувством осознал, что ему сейчас среди этого хоровода приложений нужно найти «Контакты» и в них же раскопать нужный номер, он, тут же обессилев, взялся одной рукой за лоб и раздраженно забубнил, сетуя на череду головоломок, из-за которых мобильник хотелось пару раз стукнуть в наказание.

Поскольку все усилия пришлись на разблокировку экрана, Лин Тянь не придумал ничего лучше чем перелистнуть на пустую страницу домашних обоев фона и показать экран Ян Ицзяо, у которого вопросы в голове мгновенно размножились.

— Вот ему, — Лин Тянь изнуренно потер переносицу; его замутило. — Он. Короче… О боже, я все, — он накрыл лицо рукой и взъерошил темно-русые пряди своей челки.

— Понял, — Ян Ицзяо тихо рассмеялся и осторожно перехватил из его руки телефон. — Сейчас наберу.

— Там на этой… на иконке… та же фотка, в общем.

— А господин Шан у тебя разве не по имени записан?

— А… Ну д-да… Я, кажется, забыл, что вы на работе пересекались с ним тоже. А нахрена я вообще… Ой все, короче, я не записывался в этот кружок откровений, какого хрена я наделал…

Он обреченно плюхнулся лицом на локти, обливаясь румянцем еще гуще, чем после крепкого алкоголя. Ему бы сейчас тихо-мирно посапывать в обществе Нань Хуана, но сон наотрез отказывался идти к нему. Заместо него по телу расползалась безумная легкость, что перекручивала органы какой-то неземной гравитацией. Его действительно размажет здесь в лужу, если он не уедет.

Ясное дело, почему фотография, которую Лин Тянь показал Ян Ицзяо, вызвала у последнего удивление. Во-первых, не каждый день видишь, как у людей на заставке стоит чья-то фотография. Во-вторых, удивительно, что Шан Синьхэ с кем-то из их сотрудников сдружился настолько крепко, чтобы делать совместные фотографии.

Он специалист по обмену, переведенный из партнерской компании. И если бы от него не веяло аурой жуткой отчужденности и скрупулезности, то друзьями Синьхэ обзавелся бы очень быстро.

Однако не похоже, чтобы он в них нуждался. На людях появлялся в начале и в конце рабочего дня, а из-за своего стола вставал только на перерывы, иногда прогуливаясь до балкона на их этаже, чтобы оценить вид на панораму.

В один из таких моментов утреннего лицезрения просыпающегося города его и выцепил Лин Тянь, который до той встречи все никак не мог найти эту неуловимую звезду офиса и нормально познакомиться. Правда, потом коллеги по рабочему месту глазели на него так, будто он с военного фронта вернулся, и Лин Тянь не понимал, что ж такого страшного они нашли в том человеке.

Хотя вдруг это у Лин Тяня тяга такая несусветная ко всему, что обычно отпугивает людей и заставляет сторониться; он в подробности насчет своего характера глубоко не вдавался.

Так или иначе… Он видел его другим. Или ему показывали то, что никому больше не разрешалось видеть… Кто его знает.

А та их общая фотография — единственная, какая у них имелась на двоих. Лин Тянь тогда применил ловкость рук, шустро включив камеру, пока они стояли на балконе, и дар убеждения, благодаря которому теперь с экрана телефона на него смотрели его лицо с широкой улыбкой во все тридцать два и еще одно, замершее с неловкой улыбкой на губах и с зажатыми в пальцах дужками очков.

Как выяснилось, Синьхэ до хруста костяшек не любил фотографироваться, и даже на листах семейного альбома его лицо попадалось реже ожидаемого. Лин Тянь лично в руки его не брал, на этот счет он просветился, когда поинтересовался причинами.

«Просто не люблю», — ответили ему, а на следующий день попросили прислать фотографию. Забавный парень.

В последнее время между ними творилось полнейшее мракобесие. Таковым считал Лин Тянь десятки непоняток, закравшихся в их отношения, которые вгоняли его в ступор, а Синьхэ никак их не комментировал, словно ничего странного и не происходило. Лин Тянь столь часто размышлял на эту тему, что его сердце судорожно заходилось в мятеже практически с полуслова. Беспрепятственность Синьхэ пугала его, а от себя он приходил в чистой воды ужас, потому что несказанно радовался той и не находил в себе желания воспротивиться. Чем ближе становится человек, чем больше он позволяет тебе, тем больше хочется брать у него и позволять то же самое…

Несколько минут в забытьи Лин Тяню показались вечностью, в которой он утонул, уронив лицо в руки. Ничего плохого еще не случилось, а он уже заранее боится, невероятный человек. Только заплакать в его состоянии не хватало. Почему-то Лин Тянь в это верил, неохотно, но верил, градус весьма располагал.

Не расстроен, просто очень резко осознал, что, если их отношения с Синьхэ в один прекрасный день из-за недопонимания канут в лету, то никакое время не залечит ему эту пробоину в груди, а если и да, то память увы и ах не сотрется по его желанию.

— Ты там схему адронного коллайдера вспоминаешь? Что за взгляд такой стеклянный? — Лин Тянь сморгнул и увидел протянутый телефон.

— Вы позвонили? — он улыбнулся и аккуратно убрал телефон во внутренний карман накинутого сверху пиджака, стараясь не промахнуться мимо.

— Да, вкратце описал ситуацию, сказал, что скоро подъедет.

Лин Тянь пробормотал благодарность и заулыбался в кулак. Хорошо, что по телефону разговаривал не он, ибо его речевой аппарат точно ушел бы в тотальную дисфункцию, лишь заслышав из динамика тот голос.

— Он о-о-очень удивился, узнав, что ты выпивал, — усмехнулся Ян Ицзяо, подглядел в уведомления на своем мобильном и, ойкнув, подергал Нань Хуана за рукав рубашки.

— Умоляю, не говорите ничего, мне от стыда хочется еще сверху накинуть.

— Не вздумай! Ты же совестливый парень, держись принципов!

Они в последний раз за вечер посмеялись, и Ян Ицзяо, поддерживая уже изрядно сонливого Нань Хуана под руку, вышел на улицу.

Лин Тянь остался в одиночестве, не считая незнакомых шумных компаний вокруг, и теперь требовалось лишь дождаться приезда Синьхэ. Поднимающееся из глубин волнение скребло внутри острыми коготками, и Лин Тянь слегка оттянул узел темно-зеленого галстука под воротником. На секунду ему почудилось, что он сейчас задохнется, то ли от этого кусочка ткани, превратившегося в удавку, то ли от собственной нервозности.