NC-17
Завершён
20
автор
Пэйринг и персонажи:
Рамуда Амемура/Дайс Арисугава, Дайс Арисугава/Рамуда Амемура, Гентаро Юмено, Хифуми Изанами
Размер:
57 страниц, 5 частей
Жанры:AUДрамаПсихологияРомантика
Предупреждения:Нецензурная лексикаСерая моральУпоминания смертейЧастичный ООС
Кинки (18+):Service top / Power bottomБладплей
Другие метки:Вампиры
Описание:
Молодой, но уже достаточно известный модельер, чья биография покрыта тайной, и скучающий наследник аристократической семьи, мечтающий сбежать от уготованной ему участи, встречаются на светском приёме и пропускают партию в бильярд. Казалось бы, что могло пойти не так?
Посвящение:
Юлечке, которая выслушивала моё нытьё на протяжении всего написания этой работы, а также всем, кто вообще осилит этот огромный для меня текст по рейр-пейрингу.
Примечания:
~В названии использована строка из песни "Эйфелева башня" группы "Комсомольск".
~Все имена собственные и исконно японские явления записаны по системе Хепбёрна.
~Я никогда не писала работы большого объёма, поэтому местами логика и повествование могут плавать.
~Вся работа представлена через фокал Дайса, так что некоторые детали из жизни Рамуды опущены.
Я планирована написать это к Хеллоуину, но произошли технические шоколадки в виде 50+ написавшихся страниц...
Енжой.
ОЧЕНЬ КРАСИВАЯ ИЛЛЮСТРАЦИЯ ОТ ЛЕНЫ всем лайкать:
https://twitter.com/lena_m1n/status/1461746097223872535
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
20
Нравится
4
Подписаться
3
В сборник
Награды от читателей:
Пока нет
1. Зачем нужны бильярдные
9 ноября 2021, 12:23
Настройки текста
Уже давно за полночь, и небо окрашено в чернильно-синий, когда Дайс выходит на балкон роскошной загородной резиденции, чтобы немного проветрить голову после выпитого алкоголя и отдохнуть от какофонии музыки, смеха, голосов и звона бокалов. Прохладный ветер пахнет свежестью и треплет идеально уложенные волосы. Дайс ослабляет галстук и ныряет в карман брюк за любовно припрятанной пачкой сигарет. Маменька занята важными беседами с важными людьми, и он может незаметно покурить, покуда его исчезновение из душного зала, залитого множеством электрического света и искусственного блеска, не обнаружилось.
Впрочем, недолгое отсутствие — это не так страшно, в конце концов, ему не пять лет. Куда страшнее, что он, похоже, оставил в пальто зажигалку. Похлопав по всем карманам своего дорогого костюма, надеть который было скорее вынужденной мерой, чем собственным желанием, Дайс разочарованно цокает языком и уже вынимает изо рта сигарету, но тут перед ним услужливо вспыхивает голубой огонёк.
— О, спасибо, — отзывается он, прикуривая, и лишь после этого смотрит на обладателя золотой зажигалки с гравировкой в виде звезды.
Невысокий рост, яркие розовые волосы с тонкими лиловыми прядями по бокам, худое телосложение и практически белая кожа, пронзительно голубые глаза, от взгляда которых едва не кидает в дрожь.
Дайс знает, кто это. Похожий на видение или маленького чёрта из табакерки и совсем не похожий на владельца этого громадного дома, именитого модельера и известного дамского угодника. Имя Рамуды Амемуры слышали все, но никто не знает, что скрывается за этой сладкой улыбкой и чарующим взглядом. Странно, но Дайс ловит себя на мысли, что приоткрыть завесу его публичной личности и увидеть спрятанное от чужих глаз, кажется ему привлекательным. Даже будто бы будоражит. Рамуда возник однажды из ниоткуда, он тщательно скрывает свою биографию, даёт туманные ответы в интервью и часто специально противоречит сам себе. О нём ходит целое множество слухов, фанатки строят теории на форумах, от самых банальных до фантастических, да и жёлтая пресса от них не отстаёт. А Рамуда этим будто бы наслаждается. На все догадки пожимает плечами и загадочно улыбается. Но в его взгляде читается что-то, совершенно его образу не свойственное. Дайс смотрит и не может уловить. Кажется, что молодому модельеру вовсе не немного за двадцать, а несколько столетий. Вековая усталость проникает в Дайса всякий раз, когда они встречаются глазами, даже если он смотрит лишь на снимок в журнале. И сейчас он ощущает это особенно остро, хотя Рамуда приветливо улыбается и склоняет голову набок.
— Устал? В зале та-а-ак шумно!
Затянувшись, Дайс кивает. Он не привык к подобным светским сборищам, да и вряд ли когда-нибудь привыкнет. Мир, в котором живут его мать и этот Рамуда, совсем ему не подходит. Этикет, дорогой алкоголь, наряды за сотни тысяч йен и парад лицемерия между людьми, которые друг друга не переносят на дух. Дайс любит веселиться, но не так и не в таких местах. Вместо того, чтобы отдохнуть и расслабиться, он весь вечер ходит напряжённый и изо всех сил пытается случайно кому-нибудь не нагрубить. Но сколько бы раз он не пробовал донести это до матери, Отоме всё равно тащила его с собой, ведь он наследник, и связи с нужными людьми ему будут во благо.
— Стало душно, вышел проветриться, — стряхнув выбившуюся прядь со лба, Дайс смотрит на Рамуду и щурится от табачного дыма. Тот тоже прикуривает, и почему-то, несмотря на его конфетный образ и почти мальчишескую внешность, и даже на то, что ни на одном фото рядом с Рамудой не было и намёка на сигареты, это не вызывает диссонанса. Ещё одна деталь, бередящая любопытство. Рамуда интересный.
— Ты не особо любишь такие вечера? — из маленького рта вырывается сизый дым, тающий в ночном воздухе.
— С чего ты это взял? — раз уж Рамуда обращается к нему на ты, Дайс решает быть на равных.
— А это все-е-егда очень заметно, Арисугава Дайс! Людей, которые потерянно топчутся по залу с бокалом вина, неловко улыбаются при попытках заговорить с ними и всё время смотрят на часы, легче всего раскусить. Тебе стоит быть осторожнее, если ты не хочешь показаться тем, кто мечтает свалить отсюда как можно скорее.
— А... — Дайс чувствует, как стыд липнет красными пятнами к его щекам. Хоть как-то намекнуть организатору приёма, что тебе здесь не нравится, равноценно плевку в лицо. Если маменька узнает, что её сын так опозорился, ему придётся очень пожалеть. — Прости, если я тебя обидел...
Но Рамуда вдруг смеётся и качает головой.
— Вовсе нет! Мне нравится, что у тебя не получается прятать себя настоящего. Среди всех этих людей, ты единственный, на кого хочется смотреть!
На это совсем нечего ответить, и Дайс теряется, молча уставившись на Рамуду, не замечает, как пепел с забытой сигареты опадает в черноту сада, затем неловко потирает шею и отводит взгляд.
— Эм... Спасибо?
— Если хочешь узнать один маленький секрет, я тоже ненавижу светские приёмы, — продолжает Рамуда, — хоть и сам их частенько устраиваю. Современность такова, что тебе необходимо всё время быть на виду, чтобы о тебе не забыли. У нынешнего поколения ужасно короткая память, Дайс!
— Говоришь так, будто тебе уже за восемьдесят, — смеётся он в ответ, вновь затягиваясь табачной горечью.
Алкоголь делает его тело лёгким, мысли блуждающими, а Рамуду в бледном свете, проникающем через окна из большого зала, чертовски красивым и занятным. Дайсу всё больше хочется узнать о нём что-нибудь, чего не знает никто другой, увидеть то, чего не видели ничьи глаза, разгадать эту загадку, у которой нет даже зацепок.
— Так и есть! Мне, знаешь ли, вообще уже за двести, могу и поворчать на молодёжь.
Дайс смеётся снова, и Рамуда подхватывает. Его смех звонкий и приятный, Дайсу начинает казаться, что он вот-вот будет околдован и пойман в чужие сети.
— В таком случае ты неплохо сохранился для двухсотлетнего старика.
— Я каждую ночь пью кровь молодых девушек.
— Запомню рецепт на будущее.
Рамуда заискивающе улыбается и тушит сигарету прямо о бортик балкона, оставляя на мраморе серое пепельное пятно. Дайс понимает, что их разговор — это пьяный бред на грани спонтанного флирта, но ему всё равно хочется верить. Всё дело в алкоголе и полной Луне, бросающей зыбкий мертвенный свет на чернеющий в ночи сад.
— Совсем не хочется возвращаться в зал, — Рамуда немного ежится и хмурит аккуратные брови. — Может, составишь мне компанию в бильярд?
— Во что?
— В бильярд, Дайс. Это когда шарики на столе лежат, и тебе их надо палочкой подтолкнуть к лузам.
— Я в курсе, что такое бильярд! — смущенно вспыхивает Дайс. — Просто... Не знал, что у тебя есть...
Рамуда усмехается, заправляя лиловую прядь за ухо, и пожимает плечами.
— Просто на время приёмов для гостей открыты не все локации. Поэтому там не будет ни шума, ни лишних глаз. Я хочу узнать тебя лучше, а ты?
Сердце Дайса на мгновение замирает. По спине пробегают мурашки проснувшегося азарта вместе со нежданной радостью от услышанного. Хочет узнать лучше, значит? Как здорово, что это взаимно.
Резиденция снаружи не выглядит слишком уж большой, но, лишь оказавшись внутри и следуя по тем закоулкам и бесконечным коридорам, о существовании которых и не догадывался, Дайс понимает, насколько она действительно гигантская. Рамуда не соврал: для гостей здесь открыта едва ли одна пятая часть, хотя в распоряжение предоставляются несколько залов, бар, гостиная и даже спальни — на случай не сложившихся отношений с алкоголем или чрезвычайно удачного знакомства.
Однако та часть дома, что остаётся лишь для Рамуды и его прислуги, несмотря на хорошее освещение и идеальную чистоту, создаёт впечатление заброшенности. Не похоже, что хозяин резиденции проводит в ней много времени. А может, он и сам обитает лишь в одной части дома, и все остальные комнаты стоят в запустении, пока о них не вспомнят.
Здесь кругом почти мистически тихо и безлюдно. Дайс мог бы представить, что он в заброшенном особняке с привидениями, но ему от этих мыслей как-то не по себе становится. Это ведь глупости всё, да и Дайс не из трусливых. Может, разве что чуточку суеверен. Он озирается по сторонам на развешанные на стенах причудливые абстрактные картины. Каждое движение в этой тишине отдаётся от бледно-лиловых стен ужасающе громко. Ковровые дорожки не заглушают шагов, спертый воздух не скрадывает шумных выдохов и шороха одежды.
Рамуда останавливается возле широких двустворчатых дверей и смело поворачивает ручки. Ну да, это ведь его дом, чего ему осторожничать? Это Дайсу стоит прекратить накручивать себя и просто расслабиться.
Рамуда шагает через просторное помещение, погруженное в зыбкий полумрак и уставленное столами, уже готовыми к разным видам бильярда, и щелкает по выключателю. Над одним из столов загорается яркий светильник. Здесь чисто, словно каждый шар ежедневно протирают от пыли и вновь выкладывают в идеальное стартовое положение. Вдоль одной из стен протягивается длинная барная стойка, а за ней на дубовых полках рядами выстроены бутылки с разнообразным алкоголем. Рядом с Рамудой высится с десяток киев. Настоящая маленькая бильярдная, какую можно встретить в кварталах с элитными рюмочными.
— Ты раньше играл в бильярд?
— Приходилось.
— Вот и отлично! Но играть просто на интерес скучно, не думаешь?
— А на что ты хочешь сыграть? — достаточно осмотревшись, Дайс подходит к Рамуде и вытягивает один из киев, примеряясь к его толщине и весу. — На деньги тоже скучно.
— В деньгах нет интриги! И у тебя, и у меня их достаточно, чтобы ставки совершенно не подстегивали азарт.
Дайс усмехается. Похоже, Рамуда в каком-то смысле разделяет его тягу к острым ощущениям. Такие люди — редкость. Все думают о деньгах и скованы установленными обществом рамками, от которых хочется удавиться. Дайс ценит свободу и вкус впечатлений, и сейчас Рамуда кажется тем, кто лучше всех прочих способен подарить ему и то, и другое.
— Тогда у тебя есть другие идеи?
— Хм-м, — Рамуда оглядывается вокруг, поглаживая большим пальцем лакированную гладь кия. — Есть одна, но она не может быть выполнена обоюдно. Поэтому-у-у, что насчёт желания?
— Желания?
— Угу! Победитель может попросить у проигравшего всё, что вздумается. Ну, в рамках выполнимого, разумеется.
— А если проигравший откажется выполнять желание?
— Ну, значит, он глупый и необязательный человек! Всё-таки мы просто веселимся, так что предлагать пустить на органы того, кто не согласится, например, станцевать на бильярдном столе в случае проигрыша, я не стану.
— Ты ещё даже не выиграл, — Дайс усмехается, но условия ему по душе.
Он пока понятия не имеет, что загадает в случае победы, да и нет чего-то такого, что мог бы дать Дайсу Рамуда. Увы, от бремени наследника известной семьи партия в бильярд не может избавить. И всё же, такое времяпрепровождение позволит хотя бы ненадолго забыться. Дайс даже сейчас не в состоянии как следует расслабиться, потому что волнуется, что мать начнет названивать и требовать немедленно показаться ей на глаза, как будто ему не двадцать, а пять, и он убежал с детской площадки в соседний двор.
— Не время витать в облаках, Дайс! Или я пробью первым.
Рамуда натирает кий мелом с мастерством заядлого игрока, его глаза поблескивают азартом, и на губах блуждает лукавая улыбка. Всё, что он делает, странным образом приковывает взгляд, и Дайс уже не уверен, что не верит в колдовство.
— Мы разве не с разбивки начинаем?
— Ну, если ворон считать, то к чему разбивка? Правила американки ведь знаешь?
— Конечно.
— Тогда выбирай цвет шара и начнём!
Изначально Дайс и не сомневался в этом, но всё же Рамуда оказывается потрясающим игроком. Он ловко управляется с кием, несмотря на маленький рост, умудряется удачно пробивать с любой позиции, даже если ему приходится ложиться на тёмное сукно бильярдного стола, попадает точно по «своим» красным шарам и совсем не жалеет оппонента.
— Пользуйся своими преимуществами, Дайс! Мне вот попотеть приходится с моим ростом, а ты, даже будучи высоким, через раз пробиваешь! — дразнит он, покручивая в тонких пальцах стакан виски.
— Что-то я не вижу на тебе никакого пота, — фыркает Дайс, небрежно закидывая за ухо выбившуюся прядь волос, и наклоняется ниже, чтобы лучше примериться к траектории.
Позиция неудобная, он в невыгодном положении и, в отличие от Рамуды, уж точно роняет капельки пота на поверхность сукна. От поражения Земля не перевернется с ног на голову, но обыграть этого маленького чёрта хочется из принципа. Дайса легко раззадорить, когда противник настолько хорош. Он ухмыляется и прикусывает кончик языка, в напряжении щурясь и подгоняя кий ещё на пару миллиметров в сторону. Пожалуй, это наиболее удачная траектория. Дайс всем своим естеством ощущает, как Рамуда жадно следит за ним, скользит голодным взглядом по собранной замершей фигуре. Пускай смотрит сколько угодно. Даже если Дайсу кажется, что его готовы сожрать заживо прямо на этом столе, он не позволит сбить себя с толку и проиграть. Кий метко сбивает синий шар, пуская его к лузе, чертовски близко к красному шару Рамуды, способному испортить всë. Но Дайсу хочется верить, что он хорошо прицелился.
Шар проходит мимо соседнего, задевая его совсем немного, но этого хватает, чтобы оба оттолкнулись друг от друга. С губ Дайса срывается непроизвольный рык, но ещё не всё потеряно — шар продолжает катиться в неплохом направлении и может, отскочив от бортика, угодить точно в цель. И он делает это. Вот только теперь Дайсу точно нельзя промазать, потому что последний красный шар лежит очень легко и удобно для попадания в лузу, и, если Рамуда получит ход, надеяться уже будет не на что. Можно попробовать убрать его с простой позиции следующим ударом, но это тоже рискованно: так и свой шар упустишь.
Натирая кий, Дайс медленно обходит стол, чтобы оценить свои возможности. Несколько оставшихся шаров выжидающе замерли яркими пятнами на грубом сукне. К финальным ходам хочется отнестись серьёзно, и шестерёнки в мозгу начинают отчаянно крутиться. Почему-то напрячься и включить голову получается только в тех вещах, которые не несут для Дайса никакой выгоды, кроме приятного времяпрепровождения. И тем не менее сейчас он полностью сосредоточен на цели, вновь укладывая на пальцы кий. Рамуда всё ещё наблюдает, и Дайс чувствует, что интригует его почти настолько же, насколько сам заинтригован этим загадочным парнем. Подобные мысли вертятся на уме, пуская по коже дрожь волнения, концентрация сбивается, но Дайс всё-таки бьёт по шару. Звонкий удар разлетается под потолком просторной бильярдной. Шар с глухим стуком врезается в бортик в паре сантиметров от лузы. От досады Дайс матерится вслух. Ему хочется развернуться к изящно соскользнувшему с барного стула Рамуде и сказать, что это он виноват, но не признавать же, что перед ударом думал вовсе не о победе, а о своём оппоненте. Причём вовсе не в контексте игры.
— Было так близко! Очень жаль, что ты сдался под самый конец... Ну, не мне жаль, разумеется, — Рамуда сладко улыбается и вооружается своим кием под хмурым взглядом другого игрока.
— Ещё бы, — фыркает Дайс, отступая в сторону.
Пока Рамуда примеряется к своему финальному удару, Дайс залпом опрокидывает в себя остатки виски из его же стакана. Он определённо немного пьян и только поэтому упустил свою победу. Алкоголь провоцирует странные мысли и наваждение в этом полумраке тихого зала.
Кий на секунду сверкает под навесным светильником, когда Рамуда ловким движением проводит свой победный ход. Шар весело стукается о самый край бортика и исчезает в лузе, скатываясь к остальным. На какие-то секунды повисает звонкая тишина, затем Рамуда довольно смеётся и откладывает кий, выпрямляясь. Дайс аплодирует ему, потому что не может не признать, что Рамуда, во-первых, блестящий игрок, а во-вторых, слишком красив, когда радуется своей победе.
— Здорово играешь, — он проходит к столу и поглаживает выкрашенный в тёмное дуб бортика, — и оборудование что надо.
— У меня большой опыт и природная ловкость!
— Я в этом убедился только что.
Рамуда лукаво улыбается и запрыгивает на соседний стол, упираясь ножкой, обутой в лакированные туфли на каблуке, сбоку от бедра Дайса в бортик. Тот вопросительно смотрит на него и внезапно чувствует, как резко ему начинает не хватать воздуха в лёгких.
— Дайс, скажи честно, я тебе нравлюсь?
От неожиданности Дайс вздрагивает, впиваясь пальцами в крепкое дерево. Его щёки, наверное, сейчас розовые настолько, что всё в прямом смысле на лице написано, но он не должен вести себя, как чёртов подросток. Нужно хотя бы найтись с ответом.
— Ты... Мне интересен.
— Это тоже хорошо, — Рамуда благосклонно смеётся и совсем по-ребячески болтает свободной ногой в воздухе, вот только атмосфера вокруг него совсем-совсем не детская. — Ведь в качестве своей награды я хотел бы получить тебя! Но нет ничего интересного, если ты этого не хочешь, потому... Чтобы ответить "да", просто подойди ко мне сам. А если "нет" — ты можешь свободно покинуть комнату прямо сейчас.
Повисает пауза. В ней нет никакого смысла, потому что Дайс знает ответ с самого начала, но он всё же медлит, вглядываясь в колдовской блеск голубых глаз напротив. Рамуда притягательный, хрупкий, но от него исходит настолько невероятная сила и энергия, что язык не повернётся назвать его слабым. Его круглые щёки подëргивает лёгкий румянец, будто он совсем немного, но всё же взволнован и боится получить отказ. Это окончательно выбивает у Дайса почву из-под ног. Он отталкивается от стола и делает шаг Рамуде навстречу, касаясь мягкой кожи костяшками пальцев. Тот медленно прикрывает глаза, улыбнувшись, расслабляется будто и вот уже обвивает руками чужую шею.
— Только не говори, что ты настолько верен игровому долгу, чтобы всегда его возвращать.
Ядовито-сладкий поцелуй не даёт Дайсу ничего ответить. Тёплый язык вторгается в его рот, выбивая весь воздух из лёгких словно с душой вместе. Рамуда кусается и жадничает, а у Дайса слабеют ноги и сводит низ живота — противостоять этому невозможно. И не то чтобы хочется. Он немного подаётся вперёд, опираясь рукой на текстурное сукно стола, кладёт другую ладонь на худую спину, и Рамуда послушно выгибается, обнимает ногами за бёдра, срывает всяческие тормоза.
Но, вовсе не податливый и ведомый, он уверенно направляет Дайса за собой, вталкивает язык глубже, не даёт даже вдохнуть толком, и отрываются они друг от друга, лишь когда Рамуда решает, что ему нужно немного воздуха. Дайс ловит его розовое лицо поплывшим взглядом, у него голова кругом, и ткань брюк недвусмысленно натягивается от напряжённого члена.
Опустив глаза вниз, Рамуда озорно хихикает.
— Раз у тебя стоит от одного только поцелуя, я не должен сомневаться, что наши желания совпадают.
Дайсу стыдно за столь бурную реакцию, но он только хрипло усмехается и поджимает налившиеся краской губы. Чёрт возьми, он вообще-то не такой уж и опытный, чтобы к близости успеть привыкнуть. У Рамуды тёплое тело, которое приятно обнимать и прижимать к себе, красивое румяное лицо, чарующий голос и гипнотический взгляд, в котором хочется раствориться. От такого просто невозможно не возбудиться, особенно когда алкоголь бьёт в голову, а юркие пальцы зарываются в волосы на затылке.
— Нечего так классно целоваться, вот и всё.
— Хм-м, полагаю, в этом у меня тоже неплохой опыт, — Рамуда берёт его лицо в ладони, поглаживает по ушам, нежно настолько, что хочется вновь к нему склониться и поцеловать.
— Собираешься передавать его следующим поколениям? — шепчет Дайс в самые губы, чуть смелее соскальзывая ладонями на чужие бёдра.
— Уже передаю.
Смех Дайса утопает в новом поцелуе.
Эфемерное, но такое яркое чувство восторга накрывает его горячей волной. Губы и руки Рамуды оказываются всюду, его сладковатый запах забивается в нос, но Дайс готов дышать им вечно, он утыкается в шею, вслепую нашаривая пуговицы чужого жилета и рубашки. Рамуда хихикает где-то возле его уха и полуразборчиво шепчет что-то про то, какой Дайс нетерпеливый и напористый. Но Дайс просто не может ждать. Его уже охватывает новая, совсем иная жажда — не победы, а жгучего удовольствия. Рамуда отзывается на всё с искренней охотой, позволяет касаться себя и целовать, податливо выгибая худую спину. Пальцы могут пересчитать все фигурные холмики позвонков и после ускользнуть в шелковистые розовые вихры на затылке. А сам он тем временем ощупывает крепкие мышцы под такой ненужной полной официоза одеждой. О, у Дайса прекрасное тело, это видно уже по тому, как на нём сидит костюм, но Рамуда уверен: под слоями дорогих тканей дела обстоят ещё лучше. Как бы ни любил он хорошую одежду, сейчас она только мешает. Пуговицы без труда подчиняются чужим рукам, выскальзывая из петель, прочный египетский хлопок, по которому Рамуда не может не пройтись подушечками пальцев из своей профессиональной привычки, открывает истерично бьющуюся на шее венку, кадык Дайса заметно дёргается под гипнотизирующим взглядом...
Чёрт побери, Рамуда в самом деле кусается, как голодный зверь, больно проходится зубами по коже, вылизывает языком. Дайс жмурится и шипит, хмыкая себе под нос. Похоже, этому пронырливому дьяволу нравятся такие игры. Подчинять, вести за своими желаниями, властвовать, оставлять метки, которые, конечно, придётся усердно прятать за слоями тонального крема, чтобы они, к ужасу матери и торжеству прессы, не засветились в какой-нибудь желтушной газетёнке. В сущности, плевать, что о нём напишут, но Дайс не любит внимание к себе лишь по той причине, что он отпрыск известной семьи, и проповеди родственников слушать не хочется. Хочется наклониться ближе к Рамуде, позволить его горячему языку скользить по солоноватой коже, дыханию — обжигать, рукам — пробираться под рубашку. Сознанию — уплывать. Тело медленно плавится под огнём прикосновений и ласк, когда Рамуда прижимается бёдрами в поисках ощущений, Дайс потакает этому капризу, стискивает округлые ягодицы, судорожно выдыхая. Для него и самого сейчас каждое движение откликается дрожью в конечностях и глухими стонами.
Словно читая мысли, Рамуда сжимает пальчиками пах Дайса через плотную ткань брюк. Тот вздрагивает и невольно дёргает бёдрами.
— Р-Рамуда... Сними их нахер.
— Ты совсем не умеешь наслаждаться моментом, Дайс, — хихикает Рамуда в ответ, а затем притворно расстроенно вздыхает. — Ты ведь помнишь, что мы в бильярдной? У меня здесь совершенно ничего нет для того, чтобы нам было очень хорошо.
Боже правый, Дайсу наплевать. Он нетерпеливо жмётся к юркой ладошке, покачивая тазом, и закатывает глаза.
— Просто используй вот эту самую руку, ради всего святого!
Рамуда с нежностью в голосе смеётся ему в шею, оставляя маленькие влажные поцелуи на коже, трется о неё холодным кончиком носа.
— Хорошо-хорошо! Молодые такие энергичные-е! — весело тянет он, поднимаясь всё выше, и задорно прикусывает мочку уха. Дайс негромко стонет.
Блядь, почему-то с Рамудой абсолютно всё ощущается безумно приятным. Кажется, Дайс слишком взбудоражен, он чувствует, насколько у него стоит, и где-то на задворках угасающего сознания отмечает, что не помнит, когда в последний раз испытывал такую эрекцию и такое неумолимое желание чьего-то тела. Кажется, он кончит просто феерически даже от одних только проворных пальцев, ныряющих сейчас в трусы. Дайс вскидывает голову и облегчённо выдыхает, но Рамуда тянет его на себя и увлекает в очередной поцелуй. Вслепую Дайс нашаривает бляшку его дизайнерского пиздецки дорогого ремня, неразборчиво ругается в губы, пытаясь справиться с ней дрожащими пальцами, но всё же преодолевает это препятствие к их взаимному наслаждению. Рамуда посмеивается, но он и сам слишком увлечён, чтобы вновь дразнить и издеваться.
Оказывается, лучше рук Рамуды на изнывающем члене только прильнуть им к его собственному и почти вжать хрупкое тело своим весом в чёртов бильярдный стол. Рост у Рамуды небольшой, телосложение худощавое, но силы не занимать, он лишь восторженно выдыхает и прокатывается зубами по ключицам, по груди, накрывает её ладонями и сжимает. У Дайса перехватывает дыхание, а Рамуда и не думает его жалеть — руки блуждают по телу, пока не сползают вниз, к паху, пробегаясь по дорожке тёмных жёстких лобковых волос, и подхватывают чужой ритм. Заглушаемые новыми беспорядочными поцелуями стоны наполняют застывшую в тусклом свете бильярдную. До Дайса долетают звуки ударяющихся друг о друга шаров за спиной Рамуды и скрип старого дерева, но сейчас у него нет ни шанса обработать эту информацию. Все мысли заняты приближающейся разрядкой, контролировать собственное тело становится всё труднее.
Кончая, Дайс притискивает Рамуду к себе и глухо рычит где-то возле его маленького розового уха. Рамуда содрогается и совершено мило цепляется за Дайса, съежившись, когда доходит до пика вслед за ним. Ему, кажется, стоит больших усилий не опрокинуться на стол спиной, он упирается в грубую поверхность ладонью и пару раз глубоко вздыхает. Встрепанный, раскрасневшийся, в помятой дорогой рубашке, наполовину сползающей с острого плеча, и почему-то немного растерянный — Рамуду хочется поцеловать ещё раз, но Дайс вдруг теряет всю свою настойчивость и жадность. С оргазмом к нему приходят тяжесть во всём теле и ленивое удовлетворение. А ещё стыд. Стоило ли вот так просто поддаваться моменту, пока оба были разгорячены и раззадорены игрой? И как вести себя друг с другом теперь? Обычно Дайс не задавал себе таких вопросов после спонтанного секса, но сейчас всё осложнялось тем, что спонтанный секс произошёл с Рамудой. Что-то в нём сбивало с толку с самого начала, интриговало и манило, и продолжает притягивать сейчас, от этого Дайс будто не совсем в своей тарелке. Сложно не понимать природу собственных желаний и импульсивных поступков, даже если не привык наделять их лишним смыслом.
— Пить хочется, — глухо выдыхает Рамуда, наконец, когда находит в себе силы сесть ровнее и застегнуть ширинку.
Неуклюже засунув рубашку в брюки, Дайс в несколько нестойких шагов добирается до бара и хватает первую попавшуюся бутылку минералки, а ещё салфетки. От вязкой спермы на пальцах начинает зудеть кожа. Рамуда пьёт жадно — за один раз приканчивает чуть ли не полбутылки и довольно выдыхает. От этой картины Дайсу тоже начинает хотеться пить, он забирает воду и прикладывается к горлышку, когда слышит негромкий смех.
— Тебе неловко?
Щёки обдает жаром, и Дайс слишком торопится возразить, обливаясь минералкой. Чёрт возьми, Рамуда умеет сказать под руку!
— Н-нет! Просто... Как-то всë внезапно произошло.
— Жалеешь?
— Ни капли.
Чтобы ещё Дайс Арисугава жалел хоть об одном своём решении! Даже если не думал ни секунды перед тем, как его принять. Чем больше в жизни неожиданностей, тем ярче каждое прожитое мгновение.
Ответ, кажется, Рамуду удовлетворяет. Он улыбается и, наспех приведя свой внешний вид к приемлемому состоянию, соскальзывает со стола.
— Знаешь, я этого не планировал, когда тебя приглашал. Можешь мне не верить, Дайс, но то, что случилось... Это, правда, не мой коварный план.
— Есть разница? — Дайс усмехается, хлопая по карману в поисках сигарет. Ах да, у него нет зажигалки. — Я могу здесь закурить?
Кивнув, Рамуда кидает ему всё ту же позолоченную зажигалку.
— Нет, но... — он задумчиво оглядывает ряд початых бутылок, выбирая, что выпить, — я хочу сказать, ты мне симпатичен.
Перебрав несколько видов алкоголя, Рамуда всё-таки останавливается на всё том же виски и глотает прямо из горла. Дайс наблюдает за ним в ожидании продолжения, затягивается и с удовольствием выпускает изо рта белесый табачный дым. С бутылкой виски в одной руке Рамуда подходит к нему и протягивает другую.
— Дай-ка мне свой телефон.
Зажав сигарету в зубах, Дайс пробегается по карманам в поисках на удивление тихого гаджета. Неужели мать его ещё не потеряла? Рамуда быстрыми движениями пальчиков набирает что-то, а затем возвращает смартфон Дайсу.
— Я записал в контакты свой личный номер.
— Э-э, — Дайс выкидывает бровь, пока не понимая, к чему клонит его спонтанный партнёр.
— Имею в виду, ты можешь написать мне, если захочешь,.. — Рамуда заминается, подбирая слова, — продолжить знакомство. Ты ведь хотел узнать меня получше, правда?
Чтобы не покраснеть ещё гуще, чем уже есть, Дайс затягивается, долго и обстоятельно. Раньше ему уже предлагали продолжить отношения или даже начать встречаться после одного секса, но у него не было причин соглашаться. А Рамуда может быть причиной сам по себе. Бесполезно отрицать, что он Дайса привлекает. К тому же, они совсем не успели распробовать друг друга, бильярдный стол всё-таки не так хорош, как мягкая постель в спальне, где под рукой всë необходимое. Да и вообще, интерес Рамуды к нему тоже льстит. Дайс машинально проводит пальцами по следам недавнего укуса. Метки от маленьких зубов Рамуды немного саднят, но это даже приятно.
— Ты... не попросишь у меня мой номер?
— А нужно? Мне кажется, в тебе достаточно склонности к риску, чтобы написать самому. А если нет, что ж, я приму это, — Рамуда смеётся, вновь заливая в себя виски. — Может быть, расскажу в интервью к следующей коллекции, что создал её, потому что мне разбили сердце, и я должен был пустить свою боль в дело...
— Брось.
Дайс фыркает, щурясь от сигаретного дыма. Подобные разговоры его напрягают, хотя совсем недавно он и сам флиртовал с Рамудой. Но лёгкий флирт приобретает какой-то другой оттенок, едва отношения между ними начинают закручиваться с такой скоростью. Под трель входящего звонка Дайс думает, что угодил в самый непредсказуемый круговорот его жизни. Конечно, он напишет Рамуде.
Пообещав это, Дайс быстро поправляет помявшуюся одежду и растрепавшиеся волосы, на ходу объясняясь с матерью, и выбегает из укромной бильярдной, которой предстоит молчаливо сохранить всё случившееся в тайне.