На момент нашей с Руфиной первой встречи я уже был вожаком клана и отцом Еа’Шера. Война тоже была в самом разгаре, но мы старались от неё убежать. Странно это слышать от охотника? Хах… Но это было горькой правдой. Мы многих потеряли и не желали терять еще, поэтому старались избегать ууманов и их кораблей, прятались от них в разных уголках галактики. Правда я не учел тот факт, что прятаться от вас вечно не получиться и рано или поздно вы до нас все же доберетесь. В очередном бою с ууманами я потерял свою жену, мать Еа’Шера. В те времена вы не уничтожали корабли матки, оставляли их для устрашения выживших. Тогда кто-то из ваших додумался оторвать голову моей жены и поставить на мой же стенд с трофеями. В тот день я чуть бы не потерял рассудок, мне хотелось уничтожить вас всех: самцов, самок, детенышей. Я хотел чтобы вы исчезли как вид, но это ничего бы не изменило, лишь бы создало новые конфликты и проблемы, а этого я не хотел. Поэтому решил отправиться на землю с небольшой группой своих товарищей. Мы лишь хотели понаблюдать за вами, узнать, возможно ли наладить мирный контакт, и на наше удивление, это оказалось вполне возможным.

Наш корабль приземлился в лесу, мы скрыли его от посторонних глаз, а сами отправились к ближайшему небольшому городку, но мы даже лес не успели покинуть, как тут же встретили ууманов. Два самца и три самки, одна из которых была детенышем. Маленькая самка оказалась крайне любопытной и умудрилась забраться слишком глубоко в лес, где и наткнулась на голодную стаю диких лохматых существ. Нам пришлось спасти её, ведь её смерть могла привлечь сюда ууманов с оружием, а нам этого совершенно не хотелось. Детеныш был напуган когда впервые увидел нас, она не переставала трястись в моих руках, а по щекам стекала соленная вода из глаз пока я нес её в безопасное место. Мы оставили детеныша возле входа в лес, где взрослые особи её и нашли спустя какое-то время. Я был уверен в том, что это дитя рассказало о нас и не долго думая, решили сменить место наблюдения, но как оказалось позже, я поспешил со своим решение. Не знаю что было на уме у маленькой самки, но на следующий день, когда солнце еще не было высоко, она вновь пришла в лес, но на этот раз целенаправленно ища нас.

— Яуты! — кричала она не унималась, а когда ей надоело, тяжело вздохнула, опустила голову и печально прошептала. — Как же это глупо…

Шорох по правую руку заставил её сердцебиение участиться, она с опаской глянула в сторону кустов, а через секунду от туда выскочило что-то мелкое, но совершенно не опасное. С её уст сорвался облегченный вздох. Самка явно не собиралась отступать, но чем дальше она шла в лес, тем опаснее для неё становилось, поэтому мы все же решили показаться ей на глаза. Как оказалось, детеныш просто хотел нас отблагодарить за спасение. Она принесла какую-то ткань, в которой было что-то круглое и легко ломающееся, кажется, это называется печенье.

— Спасибо, что спасли, — произнесла тогда самка. — Могу я прийти сюда завтра?

— Здесь опасно, — это все что я смог тогда прощелкать в ответ, удивляясь тому, что она не смогла осознать настолько простую истину.

— Но ведь здесь есть вы, с вами мне совсем не страшно.

Я и мои собратья переглянулись. Это дитя нас совершенно не боялось, это казалось странным и неразумным. Мы были уверены что взрослые ууманы с детства рассказывали своим детенышам о том, насколько мы опасны и безжалостны, но видимо ошиблись. Самка приходила к нам на протяжение месяца каждый день, старшие яуты, которые прибыли со мной, уже успели привыкнуть и несколько раз пытались научить её охотиться, правда из этого ничего хорошего не получилось. Руфина стала для нас, как говорят ууманы, лучом надежды. Раз уж она смогла привыкнуть к нам, то и другие вполне могли бы. Я тогда эту мысль не произносил в слух, держал в своей голове и хотел обсудить со старейшинами нашего клана, но чем больше времени я проводил с ууманским детенышем, тем сильнее эта мысль врезалась в мой ум. И вот наконец-то пришло время, когда нам нужно было возвращаться на корабль матку к своим родным. Самка не была этому рада, правда свое недовольство оставила при себе. Я тогда оставил ей одно из своих наручных лезвий. Кто же мог тогда предположить, что спустя много лет именно им её и убьют?

Прошел не один год со всех тех событий. Периодически на землю отправлялись яутжа старшей крови, они постоянно виделись с Руфиной. Это стало некой традицией для нашего клана, каждое наше приземление происходило не далеко от дома самки и первое что мы делали после маскировки корабля, это отправлялись к ней для приветствия. Руфина всегда была рада нас видеть, на тот момент она была единственным ууманом у которого мы могли спрятаться и обсудить план того, как нам сблизиться с её расой. Эту самку всегда волновало то, в каком свете нас выставляли её вожди. Кто-то из старшей крови даже рассказывал, как однажды она в порыве гнева скинула огромную пластиковую коробку откуда доносились ууманские голоса, с деревянной стойки. Тогда Руфина громко ругалась, а после жалела о том, что поспешила ломать эту коробку.

Сам же я на землю некоторое время не летал, слишком много дел был в клане, да и от кораблей ууманов нужно было постоянно прятаться, а так же много времени занимало воспитание молодняка и их посвящение в старшую кровь. Да и грязная кровь доставляла не мало проблем, правда после начала войны с ууманами они так же как и мы старались где-то сидеть безвылазно, бывали случаи когда мы пересекались в космосе, но делали вид, что незаметили друг друга и просто летели в разные стороны. Это было куда безопаснее, да и умирать никому из нас не хотелось. Мы были охотниками, которые превратились в дичь. И это довольно печально звучит.

Руфина много для нас сделала на земле: создала организацию, которая выступала за мир с нашей расой, убеждала других ууманов в том, что мы не хотим убивать их. Несколько раз она пыталась уговорить старшую кровь показаться перед её народом, показать, что мы не настроены враждебно, но я этого не разрешал. Считал что ууманы не готовы к подобному. Наверное, это и стало моей самой главной ошибкой, если бы мы показались перед вами раньше с желанием прекратить войну, она бы осталась живой и смогла бы сама воспитать свое дитя. Когда старшая кровь в очередной раз вернулась из своей вылазки на землю, мне сообщили, что Руфина хочет встретиться со мной и обсудить что-то важное. Наш разговор состоялся чуть больше чем через пять месяцев. Тогда я был сильно удивлен увиденному. В день когда я прибыл на землю, то впервые увидел самку сидящую в странном качающемся кресле и поглаживая внушительных размеров живот, я видел внутри неё ребенка. Это была ты Агния. Руфина была на последнем месяце и должна была вот-вот родить, её самец постоянно находился рядом и я мог лишь наблюдать со стороны и ждать возможности поговорить с ней наедине. Самка знала что я слежу за ними, за столько лет общения с нами она научилась находить нас со включенной маскировкой так, как будто её не было, и это не могло не поражать. И вот дождавшись того момента, когда самец покинул их общий дом, я смог выключить свою маскировку и предстать перед старой знакомой во всей своей красе.

— Змей, — она счастливо улыбнулась, но со своего кресла не поднялась, я же этого и не требовал. — Рада тебя вновь увидеть.

— Самка больше не детеныш, — скрестив лапы на груди, кивнул на её живот.

Руфина тихо посмеялась, она не видела моего лица под маской, но ей кажется этого и не требовалась чтобы понять, в каком я был расположение духа. Она положила руки на свой живот и опустила на них взгляд.

— Да, уже много лет прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз, — самка подняла на меня взгляд полный решимости. — Я хочу, чтобы мой ребенок жил в мире и не знал, что такое война, но… — она неожиданно замолчала.

Это заставило меня напрячься, так как я видел, что ребенок в утробе пошевелился и, как бы стыдно мне не было это признавать, я даже испугался. Ведь совершенно не знал о том, как проходили роды у ууманов. У нас самки рожают самостоятельно и детенышей мы впервые видим лишь через несколько месяцев после их рождения, большую часть беременности наши самки желают проводить одни и мы им не мешаем в этом.

— Без тебя я не смогу доказать, что яутжа не опасны, — наконец-то произнесла она после паузы тяжело вздыхая. — Появись перед людьми на собрании нашей организации, расскажи о том, как яуты устали от войны и хотят мира. Я уверена, что…

— Самка сильно переживает, — перебил её я, видя как меняется температуры её тела и как ребенок в утробе шевелит своими маленькими руками. — Обсуждать это в таком положение может быть опасно. Самка должна в первую очередь думать о состояние детеныша.

— Змей, — вновь тяжело вздыхая молвила та, опуская взгляд, а после отводя его в сторону. — Ну хоть ты не начинай. У меня не какая-то серьезная болезнь, я просто беременна и это совершенно нормально. Через это каждая женщина проходит!

Недовольство в ней росло почти с такой же скоростью как и у меня, но отступать от своих убеждений я не был намерен.

— Именно поэтому самка должна как можно меньше волноваться, ууманы хрупкие, все может навредить, — недовольно щелкнул жвалами под маской.

Руфина прыснула в ладошку, а после звонко рассмеялась. Ребенок в её утробе зашевелился, переворачиваясь на другой бок. Я смотрел на неё через темные линзы своей маски, не понимая, почему мои слова так развеселили её. Ведь я говорил правду, ууманы довольно хрупкие существа и вам может навредить буквально все, если вы не будете оставаться осторожными.

— Никогда бы не подумала, что вожак яутского клана будет волноваться обо мне и моем ребенке, — хихикая молвила та.

Самка подняла на меня взгляд. С годами она совсем не менялась, оставалась такой же доброй, веселой, временами глупой и слишком беспечной. Благодаря этим качествам многие ууманы тянулись к ней, да что там скрывать, даже яуты хотели получить хотя бы немного её доброты и увидеть светлую улыбку. Руфина потянула ко мне одну свою руку и мягко потребовала:

— Дай руку, — я не посмел отказать.

Она обхватила мою лапу своими маленькими хрупкими руками и осторожно приложила к своему животу. Я чувствовал сердцебиение плода, как ты, Агния, изредка дергала своими маленькими руками и ногами. Подобное я ощущал лишь однажды, когда Ир’Мару носила под своим сердцем Еа’Шера. Это ощущение не передаваемо, ведь в такие моменты каждый испытывает свою бурю эмоций. Твоя мать была счастлива, её внимательный взгляд следил за своими движениями, если бы не маска она бы и за выражением моего лица и жвал бы наблюдала.

— Я хочу, чтобы мой ребенок был одним из мостиков между людьми и яутами, — вновь она заговорила уверено, стараясь смотреть мне прямо в глаза через протекторы. — Помоги мне сделать первый шаг к прекращению этой войны. Одно твое слово может буквально изменить все.

В тот момент мне захотелось рассмеяться, но не из-за того, что я не верил в мир, нет. Просто, я самолично взвалил на хрупкие плечи ууманской самки такую ужасную задачу, и она, не смотря ни на что, уверено пыталась идти к ней. Много лет назад я сделал правильный выбор, она стала первым мостом между нашими расами, пусть, возможно, и не понимала это. Мой клан никогда бы не смог отплатить ей за все что она сделала для нас.

— Хорошо, я предстану перед людьми с некоторыми своими собратьями, но после того как самка родит, — убрав руку от живота Руфины, я выпрямился и слегка наклонил голову в бок. — Ты будешь сильно волноваться, это может навредить детенышу.

— Хорошо, — она радостно кивнула. — Но запомни, ты мне пообещал. Как только я рожу ты будешь обязан явиться перед ууманами на собрании нашей организации.

Она получала удовольствие от своей маленькой победы и даже не пыталась этого скрыть. Вновь её руки стали поглаживать не маленький живот, она начала напевать какую-то мелодию, её голос звучал мягко, яутжа не умели так петь. Тогда я просидел с ней на крыльце до возвращения самца. Он пришел в огромными пакетами, помог Руфине подняться с кресла и завел в дом. Я провел рядом с ними два дня, в основном наблюдая за их спокойно и тихой жизнью и вспоминая свою покойную жену. Страшно подумать, но я даже завидовал им. Ведь с Ир’Мару я больше не смогу проводить время подобным образом, а мой сын уже никогда не услышит от неё похвалы. Эта война отняла у меня самое дорогое и я не хотел терять еще хоть кого-то.

Вернувшись на корабль матку я вновь погряз в делах своего клана. Время летело слишком быстро и когда старшая кровь в очередной раз вернулась с экспедиции на землю я узнал, что Руфина родила маленькую самочку. Я искренне обрадовался этой новости и даже думал о том, чтобы привести с собой копье для детенышей, которые мы дарим своим детям когда они только научились ходить. Правда я довольно быстро вспомнил, что наши расы слишком разные и вряд ли Руфина будет довольна такому подарку, а чем заменить его мой мозг придумать не смог. Отправился на землю я один, так как на то время нас выслеживали корабли ууманов и я не мог оставлять самок и детенышей под защитой одного молодняка, старшей крови осталось не так уж и много после очередной стычки.

Под покровом ночи я направился в дом Руфины, уже представляя как она недовольно скрещивает свои маленькие ручки на своей груди и ругает меня за то, что я должен был появиться на пороге её дома еще несколько месяцев назад. Это заставило меня издать тихий довольный рокот. Остановившись около дерева, что рос во дворе её дома, я прислушался. Что-то было не так. Быстрые шаги по дому, тяжелые дыхание и страх — это было первое что я почувствовал и что заставило меня немедленно проникнуть в дом. Быстро поднимаясь на второй этаж я слышал голос неизвестного самца:

— От нас ты не спрячешься яутская сучка! Я достану тебя и твое отродье!

Испуганный писк Руфины и плачь младенца доносились с одной из комнат, дверь которой я выломал не долго думая. Мое появление застало самца врасплох, это позволило мне схватить его за глотку и поднять над полом достаточно высоко, чтобы перекрыть ему доступ к кислороду. Я хотел сломать ему шею, его череп даже не заслуживал того, чтобы оказаться на моей стене с трофеями. Самец брыкался в моих лапах, пытался сделать вдох, но без успешно. Я издал злобный рык, чувствуя как страх и ужас растут в его теле. Мне нужно было лишь сильнее сжать его горло.

— Змей, не убивай его! — крикнула Руфина.

Я с непониманием глянул на её. Как она может просить меня не убивать того, кто пару минут назад хотел убить её и детеныша? Это в неё говорила её доброта или глупость? Скорее всего все вместе. Она положила сонного детеныша в кроватку и осторожно подошла к нам, её рука легла мне на предплечье. Самка смотрела на меня с просьбой, она понимала что я легко могу ослушаться её в этой ситуации, поэтому произнесла:

— Он нужен нам живым, чтобы доказать, что «Корта» пытается выставить яутжа в плохом свете, если убьешь его сейчас, то лишь подтвердишь их слова, — её тонкие пальцы попытались сжать мою чешую, но вместо этого она лишь поранила себя ими.

Не хотя, я разжал лапу и самец свалился на пол, громко кашляя и стараясь привести свое дыхание в норму. Руфина благодарно улыбнулась краем губ, но при этом как будто просила прощение за то, что она не позволила мне отомстить ему за столь дерзкое нападение на самку и детеныша в отсутствие её самца. Недовольно перебирая своими жвалами, я скрестил руки на груди и не обдумано отвел взгляд от самца на Руфину, в этот момент и произошло не поправимое. Ууман резко поднялся на ноги и поддался вперед, чем-то острым ударил Руфину в бок, та даже не пискнула, лишь сильнее ухватилась за мою руку и зажмурилась от боли. Я схватил самца за руку и резко откинул в сторону окна, лезвие в боку ууманки вслед за руками этого гаденыша дернулось в лево, делая рану глубже и рванее. Свободной рукой Руфина ухватилась за бок с торчащим лезвием, в надежде остановить кровотечение. Ууман тем временем поднялся на ноги и уже вновь хотел рвануть в нашу сторону, но один точный выстрел лазером в грудную клетку заставили его разбить окно спиной и упасть со второго этажа на твердую землю. Столь легкой смерти он явно не заслужил, но на тот момент я об этом не думал.

— Змей, — испуганно произнесла самка, поднимая на меня взгляд.

— Все будет хорошо, — прощелкал я в ответ.

Ууманка задела лезвие пальцами и болезненно вскрикнула, в этот момент до меня дошло чем именно её ранили — наручное лезвие старшей крови. Оно имело свойство удлиняться, если того хотел его владелец, или же если жертва попытается его вытащить из тела. Как можно осторожнее я опустил Руфину на пол и принялся думать над тем, как можно достать лезвие, при этом не доставляя самке еще больше боли. Благодаря маске я видел как то проткнуло какой-то орган, из-за чего ууманка стремительно начала терять кровь. Мои лапы уже потянулись к лезвию, чтобы быстро достать его и с помощью наших лекарств спасти самку, но Руфина резко схватила меня за лапу.

— Мне страшно, — соленная вода потекла из её глаз.

— Самке не нужно бояться, — в тот момент это было единственное, что пришло мне на ум.

Я не умел утешать, точно так же, как и большинство яутжа. Мы не видели смысла в подобных словах, для нас они были лишними и моментами глупыми, но ууманы любили красивые слова. Руфина когда-то пыталась объяснить нам, что выражение своих чувств может упростить нам жизнь, но мало кто прислушался тогда к ней. Мы привыкли жить так и измениться у нас бы так быстро не получилось бы.

Осторожно убрав её руку в сторону, я все же добрался до лезвия и быстро достал его из её бока, чтобы оно не увеличилось и еще больше не навредило самке. Правда я не учел то, что ууманы слишком хрупкие и подобное действие лишь сильнее навредило Руфине. Крови стало больше, тело самки стало быстрее остывать, а её рука уже не так сильно сжимала одну мою лапу. Когда я начал наносить лекарство на рану, в надежде, что она поможет быстро заживить её, до меня донеся последний вздох ууманки, но я не прекращал наносить лекарство на рану. Тогда меня второй раз за всю жизнь охватило отчаяние. Я понимал, что уже ничего сделать не смогу, но не желал в это верить. Руфина умерла у меня на руках, наш первый мост между ууманами и яутами потерпел крушение. Я не знал что делать. В этот момент детеныш в кроватки зашевелился, не знаю как ты не проснулась от столь громких шумов до этого, но именно твой тихий голос вырвал меня из вихрей страшных мыслей. Осторожно положив остывающее тело самки, я поднялся на лапы и подошел к твоей кроватке. Твой взгляд изучающие прошелся по мне, ты не боялась, тебе было любопытно. Я захотел прикоснуться к тебе, почему-то в тот момент мне показалось, что ты нуждалась в этом, но не успел. Мои инстинкты охотника меня подвели, неожиданно вернувшийся домой самец смог выстрелить мне в плечо, я зарычал от боли и глянул на него. Увиденная картина его пугала и выводила из себя, он все понял не правильно, но любые мои доводы сейчас были бы не услышанные. Он хотел убить того, кого считал виновным в смерти жены, в этом я мог его прекрасно понять, поэтому быстро выскочил в окно и скрылся под покровом ночи. Отбежав немного от дома я видел, как он взял детеныша на руки и прижал к себе, видел как он склонился над телом самки и слышал его ужасающий крик боли. Самец не был готов к такой утрате, никто бы не смог быть к такому готовым. Тогда я развернулся и покинул планету, желая дать самцу время для того, чтобы смириться с утратой и узнать правду самому, но вскоре я узнал, что именно яутжа обвинили в убийстве Руфины. Это многих из нас вывело из себя, но доказать обратного мы бы не смогли. Да и кто бы нам поверил? В глазах ууманов мы были жуткими охотниками, которых волновали лишь черепа на из стенах, мы почти ничем не отличались от дикарей для них. Поэтому он оставалось лишь вновь прятаться и надеяться, что корабли ууманов не смогут достичь нас.

Прошло не мало лет с того момента, но самец Руфины никак не унимался. Удивительно, но он умудрялся выслеживать меня даже с мелким детенышем на руках. Когда тебе было меньше трех лет ууман был не столь частым гостем в космосе, в основном он был занят твоим воспитанием. Откуда я это знаю? Все просто. Старшая кровь следила за тобой и самцом, мы все еще хотели мира и думали, что когда ты станешь старше у нас получиться договориться. В конце концов, ты была похожа на свою мать, у тебя такое же доброе сердце как и у неё, пусть ты и пытаешься это скрыть. Твой отец учил тебя многому, он уберегал тебя, но его жажда мести оказалась куда сильнее любви к тебе. Однажды он все же нашел меня и чтобы не подвергать опасности весь корабль матку, мне пришлось покинуть клан на время и увести твоего отца как можно дальше от них. У меня это не плохо получилось, какое-то время я водил его за нос и избегал открытого боя, не желая навредить тому, кто был дорог Руфине. Но вечно убегать было не возможно.

Однажды ночью я совершил ошибку. Какой-то мужчина ходил под окнами вашего нового дома, он несколько дней наблюдал за твоим отцом и как оказалось, он вел на вас какую-то свою охоту. Я убил его, чтобы он не навредил вам, но твой отец вновь увидел то, чего не должен был. Он напал на меня, мне же пришлось отбиваться. Шум разбудил тебя, мы не заметили этого сразу и оба могли навредить. Отец приказал подняться обратно в комнату, но страх парализовал тебя. Тогда же передо мной и встал выбор: позволить ему убить меня, или же убить самому. Ты сама прекрасно знаешь чем закончился этот бой. Я убил твоего отца, потому что должен был вернуться к своему сыну и клану, Еа’Шер был слишком молод, чтобы занять мое место, он только недавно тогда стал старшей кровью. Понимая, что ты одна не выживешь в огромном ууманском мире, я хотел забрать тебя собой на корабль. Хотел показать, что мы не такие, как тебе рассказывали, и возможно со временем ты бы и не простила меня, но поняла бы почему я так поступил.

Подойдя к тебе ближе и видя ужас в твоих глазах, я попытался тебя успокоить. В моей памяти всплыли моменты, когда Руфина прикасалась к лицу ууман, когда те нервничали и что-то говорила, мне казалось, что это могло бы тебе помочь тогда. Но чертовы солдаты появились слишком не вовремя и выстрелили в меня, из-за чего я, нехотя, оставил на твоем лице столь ужасные шрамы. Поверь мне Агния, если бы я мог вернуть время вспять, я бы к тебе тогда и не подошел, не оставил на тебе эти страшные раны, а просто бы ушел. Наблюдать за тобой даже из далека я больше не мог, ведь тебя забрали не какие-то там ууманы, а солдаты СМК. К ним приближаться было очень опасно, но так как ты была ууманским детенышем, я не сомневался в том, что к тебе бы относились хорошо. Но я не мог предвидеть того, что ты станешь одной из них и что тебя тоже охватит ненависть, желание мести. Хотя, даже зная это тогда, я бы ничего не изменил, ведь ты сейчас борешься за мир, которого так желала твоя мать. Ты стала старшей кровью среди ууманов, при всем этом мой сын выбрал тебя себе в пару, но я этому даже рад. Думаю, Руфину данный расклад тоже бы порадовал.

— Ну хоть в этом бы я её не разочаровала, — губы ууманки изогнулись в печальной усмешки, она обняла себя за предплечья и крепко сжала.

— Твоя мать гордилась бы той не смотря даже на то, что ты охотилась на яутов, — Еа’Шер обнял самку со спины, а та подняла на него взгляд.

Я же мог лишь удивляться тому, как мой сын и эта своенравная особа могли так хорошо находить общий язык. Когда Агния впервые появилась передо мной на этом корабле, я думал, что у нас не получиться найти общий язык и что под покровом ночи она все же попытается меня убить, но оказалось, что дитя Руфины слишком сильно дорожило моим сыном. Сначала я подумал, что тот лишь играет её чувствами, так как не назвал даже своего имени, но я ошибся и только рад этому. Наши соклановцы будут недовольны выбором моего единственного сына, да и главы других кланов тоже будут возмущенны подобным, но и пусть. Рано или поздно им придется привыкнуть к этому, так как, по всей видимости, есть такие яутжа и ууманы, которые не против провести свою жизнь вместе. Вопрос лишь заключается в том, способна ли подобная пара иметь детей? Несомненно, в ближайшем будущем мы об этом узнаем, а сейчас же были проблемы куда важнее.

— Теперь же, когда ты знаешь правду, что ты намерена делать? — решил я задать вопрос Агнии.

Самка на секунду задумалась, посмотрела сначала на моего сына, а после на меня. Она уже давно приняла решение и отступать от него явно не собиралась, прямо как её мама.

— Я помогу яутам доказать свою невиновность, но это не значит, что я так легко прощу вам убийство моего отца, — температура её тела резко изменилась, ууманка было недовольна. — Пусть вы и не убивали мою мать, даже если мой отец оказался столько злопамятным и глупым, я все равно не могу простить вам его убийство.

Ей было сложно говорить это, но от правды убежать нельзя было. Она понимала мой поступок, но принять его не могла. Я же не мог осудить за это, ведь и сам не простил убийцу своей жены. Мало того, его череп красовался на моей стене с трофеями. Найти его было сложно, но я справился с этой задачей.

— Я и не прошу у тебя прощения, понимаю, что могу не заслужить его и до конца своей жизни, но я все равно рад, что ты наш союзник, — прощелкал я в ответ.

Агния вымученно улыбнулась. Этот рассказ был ей необходим, но и принять все услышанное за раз было не так просто. Всю жизнь ей лгали, она не могла быть до конца уверена в том, что и я ей не лгу.

— Это конечно все очень мило и трогательно, но мы поговорим о том, как вытянуть Когтя из камеры? — неуверенно смеясь поинтересовалась самка в белом халате.

Она тоже внимательно слушала мой рассказ, но её больше волновала жизнь одного из молодых яутов, нежели история семьи Агнии. Удивительно, что на этом корабле нашлось целых две самки, которые были не прочь понести от представителей ранее враждебной расы. Никто из старшей крови и старейшин не мог этого и предположить.

— Не переживай Илария, все доказательства его невиновности у нас на руках, так что уже сегодня ты сможешь увидеться со своим возлюбленным, — весело произнесла Агния, упираясь одной рукой о свой бок, а другую ложа на лапу Еа’Шера у себя на плече.

— Поскорее бы! — тяжело вздыхая прикрикнула та. — Я так соскучилась… Хочу обнять его за шею и больше никуда не отпускать!

Это детское поведение рассмешило самку, которую так бережно обнимал мой сын. Ууманка в белом халате недовольно глянула в их сторону, но довольно быстро её гнев сменился печальной улыбкой. Она и вправду скучала за молодняком, но при этом была рада, что скоро сможет увидеться с ним. Что же, на этом корабле было за чем понаблюдать и о чем подумать, взять даже этих двух ууманок и их любовь к самцам яутжа. Руфина была бы рада узнать, что сейчас мостов мира между двумя расами оказалось куда больше, чем она могла предположить.