— Еще раз.

Тихиро наклоняет голову и приподнимает бровь. На ее губах появляется едва заметная улыбка.

— В самом деле? Еще раз?

Хаку кивает, и она по-доброму вздыхает.

— Хорошо, — говорит Тихиро, снова поднимая змея. — Смотри внимательно.

Несмотря на то что дует ветер, на небе нет ни облачка. Не так уж сложно новичку научиться управлять змеем, но, когда Тихиро запускает его в небо вот уже в четвертый раз, а потом передает Хаку, у него, кажется, опять ничего не выходит. Он поднимает змея над головой, колеблется, а потом поворачивается к подруге и пожимает плечами.

— Не знаю, как правильно.

Тихиро легонько шлепает его по затылку, но ему совсем не больно. Впрочем, она и не вкладывала силу в этот удар.

— Дай-ка мне, — говорит Тихиро.

Он смотрит, как она в очередной раз запускает змея в воздух.

С воздушными змеями нужно обращаться бережно, Хаку знает это. Одно неверное движение — и они вырываются из рук, навсегда исчезая в небытие. Нити у них слабые, тонкие — совсем не похожие на знакомый решительный огонек в глазах Тихиро, когда она умелыми руками управляется с нитью. Хаку видит этот огонек уже много лет подряд: он горит ярким сильным светом и появился еще до того, как Хаку исполнил обещание, данное Тихиро; еще до того, как он вообще дал это обещание. Именно из-за этого огонька он полюбил…

— Теперь понятно? — спрашивает Тихиро.

Когда Хаку не отвечает, она добавляет:

— Ну что?

Хаку не сразу понимает, что Тихиро нарушила молчание. Она торжествующе улыбается, и на душе у него становится тепло.

— Ты что, не смотрел?

— Смотрел, — отвечает Хаку, хотя это неправда. Он даже не собирался наблюдать за змеем.

Хаку закрывает глаза и чувствует ветер, прекрасно зная, в каком он дует направлении. Хаку поднимает змея. Он понимает, как нужно запускать его в воздух, но делает все совсем наоборот. Змей какое-то мгновение слабо дрожит, а потом несется к земле и с легким шелестом падает в траву.

Хаку замечает, что Тихиро смотрит на него, улыбаясь краешками губ.

— Что? — спрашивает он.

— Знаешь, если ты ищешь повод, чтобы проводить со мной больше времени, можешь так и сказать.

— Я не знаю, как запускать его, правда.

Будь он человеком, то покраснел бы и попытался это скрыть, но он дух. А духи не краснеют.

— Вот как?

В глазах у нее появляется искорка. Кажется, Тихиро хочет сказать что-то еще, и Хаку ждет, потому что действительно хочет услышать ее ответ. Но она лишь качает головой, словно отбрасывая мысли прочь, и поднимает змея с травы.

— Тогда давай попробуем снова.

Хаку смотрит, как Тихиро запускает змея в воздух, и вспоминает то, что происходило совсем недавно. Он, сливаясь с быстрой и величественной рекой, стремительно пересекая города и заливая водой камни, мчался мимо стариков и молодых людей. Дети иногда тоже отправляли в полет самых разных змеев, окрашенных в самые разные цвета. И Хаку, оставаясь рекой, неустанно наблюдал за этим. Он подмечал, как дети управлялись с нитями и ждали нужного момента, собираясь запустить змеев в воздух.

Иногда они вырывались из рук, медленно вспархивая прочь, а те, кто стоял на земле, с грустью смотрели им вслед. Змеи часто застревали на деревьях, слишком высоких, чтобы туда можно было взобраться. Поэтому люди в конце концов сдавались и уходили.

А он ждал. Ждал, пока наступит ночь и выйдет луна. Как только это происходило, Хаку превращался в человека и доставал слегка порванного змея с дерева. Вспоминая увиденное, он начинал тренироваться самостоятельно.

Очень скоро Хаку стал управляться со змеем достаточно неплохо.

Но он не говорил об этом Тихиро. И не собирается.

Тихиро снова передает ему змея, и у Хаку опять ничего не получается. Она ободряюще на него смотрит.

— Все хорошо, — говорит Тихиро. — Ты скоро научишься. Я уверена в этом.

Солнце начинает садиться, озаряя ее лицо золотистым светом. Глаза у нее сверкают, как два медовых озера.

— Надеюсь на это, — произносит он.

— Уже темнеет. Мне пора домой. Потренируемся завтра?

— Да, — соглашается Хаку.

Они направляются прочь.

Иногда бывают такие моменты, когда они ничего не говорят и просто идут рядом. Ему хочется все так и оставить; хочется, чтобы безмолвие окутало его всего. Хаку наслаждается этими мгновениями, слушая тишину вместе с Тихиро.

Сегодня же совсем другой день, и Хаку понимает, что должен нарушить это молчание.

— Так и было, — говорит он.

— Что?

Тихиро смотрит на него и наклоняет голову. Знакомый жест: так она поступает всегда, когда не уверена в чем-то.

— Я действительно искал повод, чтобы провести с тобой время, — говорит Хаку как можно спокойнее. Он знает, что на его лице ничего не отражается, но сердце у него колотится как бешеное. Тихиро резко оборачивается к нему, но Хаку не сводит глаз с дороги.

Снова наступает тишина, и теперь она оглушает его. Через какое-то время Хаку понимает, что у него к ушам прилила кровь: она шумит все громче и громче.

Потом он чувствует легкое касание, теплое прикосновение к своей руке. Пальцы Тихиро обхватывают его, и Хаку выдыхает: он совсем забыл, какие у нее нежные ладони, и теперь, когда она держит его за руку, это кажется таким знакомым и правильным.

Он очень хочет сказать что-то, но не может. Они продолжают идти.

— Так давай сделаем это, — наконец говорит Тихиро.

На этот раз ничего не понимает уже Хаку.

— Что?

— Давай будем вместе.

Они совсем одни на многие мили вокруг. Не видно ни зданий, ни храмов. И все же Хаку кажется, что где-то раздается мелодичный звон храмовых колоколов. Впрочем, может быть, это ему послышалось. Неважно. Что бы там ни было, его это не беспокоит.

Хаку недостает смелости, чтобы встретиться с Тихиро взглядом. Пока нет. Вместо этого он поднимает голову и смотрит в небо. Еще один змей — крошечное пятнышко в необъятном синем просторе — летает где-то далеко, и его сердце парит вместе с ним.

Хаку на мгновение сжимает руку Тихиро. На его лице появляется широкая улыбка, которую он не смог бы сдержать, даже если бы захотел.

— Да, давай.