«Дневник на один день. Я устал. Конечно, я много слышал и читал про психическое давление и даже наивно полагал, что не раз переживал его сам. Но давление родителей, стоящих над душой ребёнка, не желающего делать домашнее задание, не идёт ни в какое сравнение с настоящим давлением. Или давление начальства на работе, с которым я, к счастью, не сталкивался. Или давление обстоятельств, дедлайны, плохо выполненная работа и чувство стыда за неё. Всё это переживал любой человек. Все эти мелкие разновидности давления. Но я не думал, что так тяжело становится из-за того, что я не могу ответить взаимностью человеку, которого люблю. Бредово звучит. Сам понимаю, но именно это на меня и давит. Оно меня просто убивает. Йони всегда выглядит немножко несчастным. Возможно, это лишь моё воображение, начитавшееся книг и насмотревшееся сопливых фильмов. Но Йони явно некомфортно работать со мной. Не знаю, кому из нас более неуютно. Он никогда не говорил, что ему тяжело. Он старается казаться спокойным и увлечённым работой, вечно с улыбкой и заверением «подожду». За это его стукнуть хочется. Из-за этого я себя ужасно чувствую, как будто предал его. Но я же на самом деле не собирался с ним заигрывать. Кто просил его отвечать мне взаимностью? Ну кто?!
Я всерьёз начинаю думать о глупостях. Я уже рассматривал варианты перевода в другие научные центры. И я понимаю, что не сделаю этого. Я не могу всё взять и бросить, а потом начать сначала. У меня есть определённая ответственность. И если вдруг я повернусь к своим коллегам, которые рассчитывают на меня, спиной, вряд ли все они проявят понимание. Мне будет стыдно. И мне стыдно перед Йони за то, что я его игнорирую. И это на меня давит так сильно, что я сам скоро превращусь в сплющенные останки начальной Перми. Только у меня ещё и две пломбы в зубах, так что учёным будет над чем покорпеть.
Йони высказал, что его больше интересуют древние болезни, чем сами животные. Я его понимаю, все мы увлеклись. Сейчас и меня больше привлекают болезни. Жалко, что нельзя спросить у врача-специалиста. Хотя почему нет? Можно прийти к нему со снимком, фотографиями и фрагментом кости, на котором мы сосредоточили внимание. Саба меня за это отчитает, потому что она и сама доктор неплохой, но я так заработался, у меня так замылился глаз нашей парарептилией, что мы можем просто не заметить какой-нибудь очевидной детали. И за последние пару недель я уже трижды всерьёз думал вынести экспонат из научного центра. Это тоже действующая практика, но я не думал, что она коснётся меня.
Наверное, надо сказать о моей идее Йони. Может быть, он даже посоветует конкретный медицинский центр. Мы все понимаем, что вряд ли квалифицированный врач скажет нам что-то новое. А может, вообще ничего не скажет. Всё-таки доктора специализируются на современных костях, а не окаменевших. Да и исследования все мы тщательно провели.
Я просто устал. Когда я точно так же задумался об обрушившемся на меня давлении, которое я сам себе благополучно и обеспечил, ко мне Йони подошёл. Он просто подошёл без причины и уже свойски погладил меня по плечу. Считает меня своим? Я не знаю. Я не знаю, как спросить, чтобы выяснить, что же творится у него в голове. Йони был добрым. Он добрый со всеми, отзывчивый. Мне кажется, что не существуем в мире вещи или обстоятельства, которое могло бы заставить его выйти из себя от ярости. Я осознал, что восхищаюсь им ничуть не меньше, чем до его признания. И от этого я устал. Я больше не знаю, что мне делать. Хочется полностью сосредоточиться на работе, чтобы всё остальное перестало иметь значение.
Я не могу. Я слишком устал. И я должен показать кость современному доктору медицины. Или ветеринару-специалисту. Почему я сразу не подумал о ветеринаре?»
Дьюме начинал тревожить Йони в последнее время. Кажется, он даже осунулся. Что бы Йони ни пытался сделать, чтобы облегчить ему жизнь, становилось только напряжённее. Йони долго думал перед тем, как в очередной раз подойти к нему без особой причины. Он подошёл и с ходу заправил его выбившуюся прядку за ухо – уютный и непринуждённых жест, который ни к чему Дьюме не обязывал. А Дьюме голову поднял и долго смотрел на него.
- Прервись, больно на тебя смотреть, - вздохнул Йони. – Хочешь перекусить или попить чаю?
- Нет, надо закончить с набросками. У меня почти статья готова. Проверишь?
Старался вести себя непринуждённо, но у него не получалось.
- Конечно, проверю, - подтвердил Йони, снова руку протянул и взял его пальцы в свои, со стола стащил, чтобы никто не увидел, а сам продолжал смотреть в глаза. – Тебе плохо?
- С чего ты взял? Нет.
Дьюме пытался казаться прежним. Он правда пытался, но Йони не поверил его откровенной лжи.
- Я чувствую себя виноватым, - вздохнул Йони, начиная поглаживать его ладонь большим пальцем под столом. – И я боюсь, что ты подашь заявление об увольнении.
- Я думал над переводом, - без обиняков сознался Дьюме, как признал вину и тут же раскаялся. – Глупо, правда?
- Не так глупо, как тебе может показаться. Если я подумал об этом, ты и подавно должен был. Но я рад, что ты избавился от сиюминутного желания сбежать от проблем.
- У нас нет проблем, - запротестовал Дьюме. – Или я ошибаюсь? Ты же говорил, что не станешь давить.
Сказал и отвернулся к монитору. Дьюме явно думал, что Йони своим согласием давит на него. И убедить никак не получится, пока он сам этого не поймёт. Дьюме вёл себя неадекватно, но притворялся человеком рассудительным. И дело тут было не в здравом смысле. Зачастую этот здравый смысл очень даже легко прогибается под внешними факторами.
Йони отпустил его руку, Дьюме свою тотчас же отодвинул подальше, коленями зажал, чтобы до неё было сложнее добраться. Йони повернул голову к монитору с открытым документом. Только что посреди экрана красовался совершенно другой текст. Йони отлично знал, что именно это был за текст, поэтому не подошёл. Он не собирался подсматривать, что Дьюме пишет в своём дневнике.
- Можно посмотреть? – Йони сам к мышке потянулся. – Что-то мне подсказывает, что сегодня ты сохранил свои размышления в дневнике.
Дьюме кивнул на экран. Йони ошибся – не сохранил. Мгновеньем позже он получил и доказательство, открыв пустой файл. Всегда пустой, какой сейчас становилась повседневная жизнь Йони, когда он уезжал с работы и думал, как бы они обживались вместе с Дьюме. Уже думал о таких повседневных вещах. Йони провёл ладонью по лицу, задержал пальцы под носом, накрывая ими губы.
- Так что с переводом?
- Я не стану переводиться, - покачал головой Дьюме.
Йони хотелось предложить ему хотя бы попробовать стать ближе друг к другу, но он не говорил об этом вслух. Дьюме из тех людей, которые предпочитают приходить к пониманию сами. Но он же совершенно точно ещё испытывал чувства к Йони – это по его страдальческому выражению лица было заметно, по его чуть заострившемуся лицу, по теням под глазами.
- Ты стал плохо спать? – заботливо осведомился Йони, намереваясь прочитать лекцию о важности сна и способах очистить перед ним голову.
- Из-за тебя тоже, - не стал темнить Дьюме. – Но в основном из-за работы. Я домой брал файлы весь последний месяц. Так хочется поскорее уже чего-то добиться, а работе конца и края не видно.
- Дьюме, мы команда. Почему не просишь кого-нибудь из нас помочь, когда тебе так хочется поработать сверхурочно?
- У меня дома?
- Нет, у нас на всё хватит времени здесь. К тому же, не прошло и полугода с тех пор, как ты вскрыл ту старую коллекцию. Ты хочешь побить мой рекорд и уложиться до полугода?
- Нет, - Дьюме даже плечи ссутулил. – Мне за тобой точно не угнаться. Ты же работал считай один.
- Один раз, - подчеркнул Йони. – И мне страшно повезло. Полгода – это фантастический срок. Чтобы не встретить разочарований, всегда рассчитывай на год.
Они оба отлично знали, что порой работа растягивалась и на большие сроки, но года должно хватить, даже меньше года. Йони был уверен, что они уложатся месяцев в семь-восемь.
- Я знаю, - Дьюме сдавался под напором. – Я же сам вижу, своими глазами, как всё это происходит. Но работая над чужой статьёй, всегда смотришь как будто со стороны. Остаётся только проштудировать прежние работы и поискать достоверную информацию. Я нервничаю, Йони. Если бы я знал, как сейчас мне будет мешать моя писанина… - он указал на открытый пустой файл «дневника».
Он бы не начал вообще писать, если бы подумал, что однажды кто-то мог незаметно заглянуть к нему через плечо. Заглянул Лэй. И этого хватило, чтобы перевернуть жизнь Дьюме, а заодно и Йони, с ног на голову.
- Думаю, нам всё-таки придётся поговорить по душам. После работы, за пивом. Как ты на это смотришь? – предложил Йони.
Дьюме словно передёрнуло. Как будто он ждал этого момента, ошибочно ассоциируя его с натиском, когда Йони надоест ждать и он просто пойдёт в атаку. Но Йони не пойдёт, особенно сейчас. Не стоило сурово давить на человека, когда он и сам себя уже в лепёшку расплющил. Дьюме можно было только посочувствовать.
- Сегодня не могу, - на полном серьёзе ответил Дьюме.
- Почему?
- Я хотел наш сустав другому специалисту показать. Мы ведь до сих пор точно не идентифицировали болезнь.
Йони задумался. Дьюме собирался отвезти кость в другую организацию, скорее всего, в медицинскую. И это не являлось чем-то необычным. Иногда временно вывозили даже знаменитые объекты. Хотя бы того самого археоптерикса в камне. Каждая поездка – шанс узнать что-то новое и дополнить картину доисторической планеты.
- Хочешь исключить несколько вариантов? – уточнил Йони. Они успели вывести несколько предположений – болезней, в течение которых или как последствия мог развиться подобный дефект сустава.
- Вообще-то я рассчитывал услышать диагноз, - сознался Дьюме. – В свете навалившейся горы информации я готов признать себя незнайкой.
- Все мы через это проходили, - Йони встал, положил руку на его плечо. – Давай-ка поднимайся и пошли перекусим. Сам хочу убедиться, что ты хотя бы поел сегодня.
Как было бы просто следить за ним в повседневной жизни. Как было бы хорошо убеждать его поесть поцелуем и каким-нибудь легкомысленным обещанием. Йони не хватало всего этого – уюта, который мог прийти только со второй половинкой. Кто-то считает связь с другим человеком выходом из зоны комфорта, но Йони, наоборот, видел в этой связи выход из серой полосы. Йони не думал о женщинах, что только доказывало его искренность по отношению к Дьюме. К тому самому Дьюме, который зацепил его своими безответными чувствами. А отказ только укрепил эту связь. И что бы Дьюме ни утверждал, они уже были связаны. Надо только, чтобы он это понял. Сам.
Йони любовался его чуть растерянным лицом, его немного расширившимися глазами, кажется, даже порами на его коже, тончайшими волосками на щеках. Дьюме выглядел точь-в-точь влюблённым юношей. У него, кажется, даже лицо разгладилось. Он с такой безграничной преданностью смотрел на Йони, что едва удалось подавить в себе желание прямо здесь дотронуться до его губ своими.
- Психолог из тебя никудышный, - сделал вывод Йони. – Поэтому позволь мне позаботиться о твоём душевном равновесии. Ты себя не слушаешь, - он указательным пальцем его в голову ткнул и постучал с глухим звуком. – А я прекрасно слышу, что хочет твоя психика.
- Йони, подожди! – на мгновенье Дьюме воскликнул и сразу притих. – Подожди, пожалуйста. Я знаю, что ты хочешь сделать, но я…
- Если знаешь, то оставь свою работу, никуда она не убежит, и пошли за мной.
- Йони…
- Как я и сказал, мы идём в столовую, чтобы хорошо поесть. И после всей твоей нерешительности ты продолжишь утверждать, что понимаешь себя и тем более меня?
- Нет, я правда думал, что ты тоже станешь подгадывать момент…
- Конечно, я буду его подгадывать. А ты думал, я такой бескорыстный?
Йони молча призывал его, но Дьюме не слышал. Йони открытым текстом сказал и натолкнулся на стену. Но какие бы противоречивые мысли ни метались в его голове, он поддался настойчивости коллеги и пошёл за ним.
Дьюме остановился у тротуара, в стороне от центрального входа в самую престижную больницу города. Глупо без предварительного звонка и согласования. Но он не хотел улаживать дела с помощью телефона. Он собирался лично наведаться и спросить то, что нужно было спросить, а потом договориться о времени. Не станет же он таскаться по городу с драгоценным экспонатом, аналога которому, возможно, нет больше на всей планете. Пока – нет, но палеонтология не стоит на месте, а раскопки ведутся постоянно.
Он стащил шлем, поднял взгляд на ряды больших окон. Здание выглядело огромным. Сейчас никого не удивить размерами, и Дьюме просто пошёл, прихватив шлем с собой. Не хотелось оставлять его без присмотра. Если байк так просто не угнать, потому что ключи водитель обычно берёт с собой, то со шлемом дела обстояли немного хуже. Дьюме напрасный риск не любил. Он шёл, не оглядываясь по сторонам. Всё его внимание было поглощено рассматриванием здания и мысленной прокладкой маршрута. Элементарный маршрут, вдоль шоссе, по дорожке и по ступенькам, мимо большой стоянки. Стоило оставить мотоцикл там.
Дьюме так увлёкся своими мыслями, что и смутное движение в стороне заметил слишком поздно. Только когда раздался чей-то испуганный вскрик, он дёрнулся, вырываясь из собственного мирка. Поначалу он обшарил взглядом движущихся в разных направлениях прохожих, выискивая источник звука. Такового он не обнаружил. А в следующее мгновенье он заметил нечто огромное и чёрное, мчащееся с шоссе прямо на него. Дьюме к месту приклеился. Самое бы время отступать или хотя бы попытаться увернуться, а он продолжал стоять, как заторможенный. У него вообще реакция стала проявляться не очень активно. Он как во сне видел этот чёрный предмет, быстро увеличивающийся в размерах. Это было что-то округлое, сплющенное с двух сторон. Оно подскочило на покрытии тротуара, легко взвилось в воздух на высоту человеческой головы и ребром врезалось в стенд. С грохотом завибрировала вся конструкция, отвлекая Дьюме от опасности. От шума он невольно вскинул руки к голове с намерением зажать уши. Он не успевал, потому что утолщённый чёрный диск, на глазах превращающийся в колесо, вернулся на шоссе и отрикошетил от опасно вильнувшего в сторону фургона.
Потом Дьюме очнулся от заторможенности. Он пригнулся, когда колесо спикировало в его сторону, но явно не закончило свой вояж. Оно слегка затормозило в низкорослых кустах, а потом врезалось в стену, от которой тотчас же отлетело обратно, благо, уже на излёте. Дьюме только-только подниматься начал, ещё в движении пытаясь сдвинуться с места. Слишком поздно он сообразил, что стоило бы упасть и откатиться, а он всё ещё в процессе подъёма открыл рот в беззвучном крике и поймал прямой удар обезумевшего колеса. Его самого швырнуло на проезжую часть. Он невольно поймал это злосчастное колесо, а оно, крутясь, чуть руки ему не вырвало из плеч. Дьюме потерял и колесо, и равновесие. Он рухнул ничком, даже никуда не откатился, а прямо в шаге от него мелькали автомобильные колёса. С шоссе раздавались всевозможные звуки, начиная с криков, заканчивая воем покрышек по асфальту. А Дьюме лежал и понимал, что вот-вот попадёт под одно из колёс. Ирония – погибнуть исключительно из-за вмешательства колёс. Его никто не толкал. Он не замечтался, выйдя на дорогу. Его просто отшвырнуло туда это проклятое слетевшее с оси колесо, которое в итоге вовсе исчезло.
Дьюме сделал усилие над собой и неожиданно резво приподнялся на руках, потом подобрал под себя ноги. У него грудь ходуном ходила, в горле скопилась влага, из носа текло, а он уже пытался встать. Вокруг появлялись человеческие фигуры, что-то говорили, кричали. Дьюме осознавал, что движется на чистом адреналине. Шаткой походкой, но он сам сделал несколько шагов по направлению к центральному входу в больницу. Куда ещё двигаться жертве дорожной аварии, как не туда? Дьюме ни о чём не думал больше. Он думал только о том, как бы поскорее дойти, подняться по этим чёртовым ступенькам и отметиться у постовой медсестры.
Его пытались хватать за руки, а он вырывался, пока неожиданно под ноги не ударило что-то твёрдое. Тогда он рухнул на больничную каталку и замахал головой. Всё происходило так долго, что он успел свыкнуться с нынешним своим положением. Наверное, ему придётся пару-тройку деньков посидеть на больничном. Наверно, работа приостановится, потому что он сам хотел закончить статью, как настоящий палеонтолог, уже готовый отдать на редактирование после того, как Йони её посмотрит и внесёт первые правки.
- Разожмите руки, - услышал он рядом с ухом.
Только тогда Дьюме очнулся, ещё раз мотнул головой, осознал, что изо всех сил вцепился руками в бортики каталки, взгляд на них опустил и ослабил хватку. Тогда его уложили, а он сопротивлялся. Поначалу получалось, а потом он окончательно пришёл в себя. Но даже если бы ему не прибежали на помощь, он всё равно дошёл бы до больницы. Адреналин – великое изобретение эволюции. Без него сейчас, возможно, Дьюме не мог бы пошевелиться от боли. Он на пробу дотронулся до груди, где и ощутил характерный хруст, который возникает только на месте сломанных костей.
Его везли, а он бесстрастно размышлял о последствиях происшествия. Он думал, насколько тяжёлый перелом. Он прикидывал, сколько рёбер сломал, не вонзились ли в лёгкие осколки, и как отчитаться о своём состоянии Йони. Только Йони он видел среди всей группы. Ласковый Йони, легковесно заявляющий:
- Я подожду, пока ты тоже привыкнешь.
Это стало его фирменной фишкой – надеяться на время.
Дьюме всхлипнул – так тяжело ему оказалось думать о нём. Он махнул по глазам рукой, тут же встретил град вопросов, больно ли ему, и столько же заверений, что совсем скоро… Он и сам знал, что совсем скоро его положат на операционный стол и, если не всё плохо, даже анестезию делать не придётся.
- Йони, - произнёс он, пытаясь отыскать телефон в многочисленных складках одежды. Во время столкновения с колесом она как будто разрослась. Складок было столько, что рука просто потерялась среди всего этого изобилия ткани. Дьюме нервничал и ждал, что хоть кто-нибудь догадается вложить в его руку телефон. Когда этого не произошло, он дёрнулся сесть. Поначалу получилось, но его быстро уронили обратно.
- Пожалуйста, не заставляйте меня применять силу. Вы можете навредить себе неосторожным движением, - услышал он предупреждение доктора в медицинской маске. Доктор один над ним нависал и катил тележку дальше по коридору. С другой стороны ещё один или два больничных халата, но настолько далёкие, что Дьюме сосредоточился на докторе.
- Дайте мне позвонить, - взмолился Дьюме. Йони ведь ждёт отчёта от него. Они вместе, на машине Йони, отвезут экспонат на дополнительное исследование, потому что везти его на байке рискованно. Ни за что нельзя потерять его. Даже по статистике мотоциклы чаще машин после аварий становились непригодными к дальнейшему использованию. А то, что везла машина, могло остаться целым и невредимым.
Море мыслей вихрем металось по кругу, вычленяя одну из них:
- Дайте мне позвонить, пожалуйста.
Дьюме номер Йони наизусть знал. Он сразу его запомнил, когда впервые увидел. Он долго смотрел на него и перечитывал сотни раз, как одержимый. Если бы Йони узнал обо всех маньячных порывах Дьюме, он в ужасе отвернулся бы.
Или нет? А вдруг ему все эти порывы были на руку? И с помощью них Йони мог бы надавить на Дьюме.
Нет, не о том думает. Дьюме только хотел позвонить и предупредить, что попал в небольшую аварию, и его, возможно, несколько дней не будет.
- Угомонитесь же, - врач чуть отдалился, а потом вырос перед глазами снова. По разумению Дьюме, ему должны были вручить его собственный телефон, глубоко зарытый в складках одежды, поэтому он удивился, не узнав своего мобильника. Это был совершенно другой телефон. И логотип был другой, и даже цвет. Дьюме не стал раздумывать. Он сразу позвонил Йони. Он не подумал связаться с Лэем или Сабой, или с начальством. Он звонил Йони, потому что думал только о нём.
- Йони, - сразу заговорил он, когда услышал отклик, - заверши, пожалуйста, работу у меня на компьютере. Я не смогу сегодня вернуться…
- Вы и завтра вряд ли вернётесь на работу, - заверил доктор.
Дьюме озадаченно на него посмотрел, втиснув этот взгляд в паузу. Но фразу доктора услышал и Йони. Он заволновался, словно сам тут же, рядом шагал, словно сам всё видел своими глазами.
- Что случилось, Дьюме? Ты в порядке там?
- Не совсем, - сознался Дьюме. – Но я живой и смерть мне не грозит, - чуть поразмышляв, он добавил, - и инвалидность тоже.
Если бы ему грозила инвалидность, он бы ещё тогда, на шоссе, встать не смог и сдвинуться с места. Значит, ноги и руки у него рабочие.
- Ты в аварию попал? – вывел предположение Йони. Спокойный Йони. Хотя на самом деле вряд ли он оставался спокойным, особенно учитывая, что он действительно что-то испытывает к Дьюме.
- Небольшую. Не под машину. На меня колесо отскочило. Но я…
- Тяжело ранен? – перебил его Йони.
Дьюме хотелось улыбаться от одного звучания его голоса. Как он мог тяжело пострадать, если колесо трижды отрикошетило и запуталось в кустах, прежде чем столкнуться с ним? Считай, оно уже на излёте толкнуло невольную жертву. А потом Дьюме заметил красный подтёк по белому корпусу телефона. Он глаза расширил. Это же его руки, красные от крови, а она текла и текла, проникая в мелкие щели чужого телефона. Дьюме успел и о таких мелочах подумать и немедленно извиниться. Но доктора, кажется, не слишком заботила окраска мобильника. Он слова не сказал, только снова исчез и распорядился куда-то вперёд, перед собой, чтобы подготовили рентгенкабинет.
- Не очень, - Дьюме заставил себя отказаться от фантазий, которые витали перед глазами, то преувеличенные, то, наоборот, почти бессмысленные. – На излёте ударило, - пояснил он. – Я позвоню, как только найду свой телефон. Ты не забудь мой компьютер выключить. И там у меня несохранённые таблицы. Я не успел ещё их заполнить. Посмотри, пожалуйста.
- Не беспокойся о работе, - заверил Йони, вникая в ситуацию. На расстоянии чувствовал. До дрожи пробрала его суровая забота. Йони больше не казался улыбающимся и мягким. – Адрес больницы какой? Я приеду.
- Не надо. Не думаю, что я здесь…
- Назови адрес. Хватит приписывать себе стойкость Атлантов.
- Адрес… - повторил Дьюме. Он никак не мог вспомнить улицу.
- Простите, вынужден вас прервать, - перебил их разговор доктор и руку к телефону протянул.
Дьюме отнял мобильник от уха и вернул его владельцу с комментарием:
- Он просит адрес назвать, а я улицу никак…
- Центральная больница, - назвал врач и тут же положил трубку.
Дьюме осознал, что название улицы не имело никакого значения, потому что каждый знал, где стоит центральная больница города. Не только сами горожане, но и жители всех ближайших городов, и других поселений. Это был самый крупный город в ближайшие… сколько же километров?
- Какой же вы беспокойный. Если не перестанете вертеться, я вынужден буду использовать наркоз, - наконец не выдержал доктор.
Дьюме вертеться не перестал. Он просто не мог. Что-то непонятное заставляло его напрягаться и гнало прочь, на работу, домой, на улицу – хоть куда-нибудь, только бы не оставаться на месте.
Вечер опустился слишком быстро. Йони почти не помнил, как день прошёл после звонка Дьюме с чужого телефона. Он отчётливо запомнил только, как искал шлем, который выронил Дьюме перед больницей. Хорошо хоть это злосчастное колесо слетело в таком удачном месте, а то кто знает, сколько времени заняла бы поездка до больницы. Или, чего доброго, Дьюме сам бы пошёл, или на байк сел и разбился бы по пути окончательно.
Йони головой тряхнул, оперевшись о стену рукой. Дьюме к нему уже ковылял встретить. Ему бы в постели лежать, а он сам всё делать хотел.
- Извини, я не нашёл твой шлем, но байк пригнал, - отчитался Йони, машинально протянул пакет с продуктами и вспомнил о болезном. – Анестезия отошла?
- До конца отошла, - Дьюме остался стоять, откинувшись спиной о стену. – Жутко болит. Такое чувство, что мне грудную клетку вскрыли. И корсет этот мешает.
- Ничего, походишь с корсетом, - Йони скинул ботинки, подошёл к Дьюме и приобнял его, ладонь подмышкой пропустил, увлекая за собой на кухню. – Я всё купил, что тебе прописали. Но ночку или две придётся поспать беспокойно.
Дьюме позволил увлечь себя и сам плюхнулся на ближайший стул перед столом. У него ноги подкашивались, он даже зацепился одной ступнёй за вторую. Йони убедился, что он хорошо сидит, отпустил. Дьюме тотчас же опасно наклонился вбок, и пришлось снова его хватать.
- Эй, Дьюме, эй, - тревожно позвал его Йони. – Ты держись. Хочешь прилечь?
- Хочу. Есть я не буду, ладно?
- Пошли, - Йони бросил пакет. Потом разберётся с его содержимым. В качестве ужина сойдёт что-нибудь лёгкое, что быстро варится. И чай.
Йони взвалил Дьюме себе на плечо, а он застонал, попытался согнуться пополам, - Йони неудачно надавил на его грудь.
- Очень плохо? – тихонько спросил он.
- Нормально, - отмахнулся Дьюме. – Я не буду заставлять тебя сидеть со мной. Просто помоги мне лечь и возвращайся домой.
- Не вернусь, - покачал головой Йони. Точно так же он со своей последней второй половинкой нянчился, когда она подхватила грипп с осложнениями. Пока Йони жил один, успел осознать, что ему нравится о ком-то заботиться. Даже не слишком приятные вещи вроде стирки чужих трусов или сопливых платков гораздо лучше, чем переживать одиночество. Познав истинную привязанность, уже сложно смириться с полной свободой.
Он довёл Дьюме до кровати и помог лечь на спину. Дьюме сам ноги закинул, чуть подвинулся, давая Йони присесть на краешек. Йони тут же взялся за рубашку Дьюме, расстегнул её и тронул корсет, в который его в больнице запихнули, чтобы он ненароком сломанные рёбра не сместил. Доктор отозвался о нём как о непоседливом пациенте, а Дьюме на адреналине был. Даже если бы не анестезия, он бы на первых порах ничего не почувствовал. А теперь и адреналин схлынул, и анестезия отошла – и Дьюме чувствовал себя уставшим и разбитым.
Йони развёл корсет, внимательно рассмотрел начинающую наливаться синевой гематому. Перелом получился несложным, хоть и задело три ребра разом, зато всю грудь Дьюме себе отшиб. Синяки порой хуже переломов. Кто знает, какие побочные эффекты вылезут. Ни то, ни другое Йони абсолютно не нравилось. Он осторожно тронул нечёткую границу почти пунцового пятна, провёл по ней, не выдержал и дотронулся до соска Дьюме, который пребывал в полном сознании и просто наблюдал, позволял вытворять с собой вот такое. Это был прогресс. Йони полагал, Дьюме воспротивится, а он просто лежал и наблюдал за гостем доверчивым взглядом. Руки он не забинтовал, ограничился пластырем на участках содранной кожи. Дьюме сам сознался, что подумал было, будто с его ладоней всю кожу содрало, когда он колесо ловил, но обошлось.
Йони наклонился к нему, чтобы чмокнуть в губы, а потом тихонько спросил:
- Я ведь могу остаться, чтобы поухаживать за тобой? Я должен знать, какого характера тебе нужна помощь, справишься ли ты сам.
- В туалет и ванную сходить могу, – заверил Дьюме, - чайник поставить…
- Сходить сможешь, а помыться сам?
Дьюме нахмурился. Вряд ли сможет прямо сегодня.
- Вот поэтому я сегодня ночую здесь, - заявил Йони.
- Йони, послушай… - Дьюме завозился, попытался привстать и даже локоть опорой поставил. – Я не хочу давать тебе ложную надежду и всё такое. Знаю, что глупо звучит, но я правда не хочу, чтобы ты лишний раз накручивал себя из-за меня.
- А кто тут накручивается ложной надеждой? – Йони изобразил удивление. – Ты ведь уже мой. Или нет?
Дьюме сглотнул и замолчал, явно не веря в услышанное. Йони его подразнить решил и наклонился к его лицу. Сейчас предъявит неоспоримое доказательство и предъявил-таки. Йони его поцеловал, но не так настойчиво, как удавалось в укромном месте на работе. Не так часто Йони это делал. Зато если делал, то лишь уверялся, что он хочет этих отношений с ним. Дьюме незаметно превратился в того самого уютного человека для Йони, который смог бы выдержать его ритм жизни. Пусть у них не такая динамичная работа, но порой они все проводили на ней столько сверхурочных, что самая терпеливая женщина не выдерживала. Таким образом Йони потерял всех своих потенциальных половинок и ни с одной из них не рассорился.
Йони прилёг рядом, когда разорвал поцелуй, Дьюме подвинулся, позволяя рубашке скомкаться под телом. Он поморщился, и Йони помог ему вообще её снять.
- Ты привыкаешь, - прокомментировал Йони, погладил его по волосам, лёжа на боку, лицом к нему.
- Йони, пожалуйста, давай обойдёмся без заигрываний.
- Хорошо, - Йони снова затянул его корсет на случай, если Дьюме начнёт ворочаться во сне, хотя спокойно уснуть ему вряд ли удастся. Рубашку Дьюме он бросил на стул и попал с первого раза, а потом и одеяло вытащил. Дьюме казался почти родным, принимая всю эту заботу. Йони закутал его целиком, кроме головы, а потом нависал над ним, просто любовался. Дьюме, который ещё не осознал, что вторая половинка – это не только секс и страсть в отношениях. Вторая половинка – это гармония в душе и уют дома. Йони чувствовал оба эти фактора, даже находясь в чужом доме.
- Мне надо будет неделю отлежаться. Но я могу дома работать, - заверил Дьюме.
- Никакой работы в ближайшие три дня, - строго покачал головой Йони. – Мы сами разберёмся с твоими таблицами.
- Но моя статья…
- Статья подождёт несколько дней, а я пока проштудирую уже написанное, - пообещал Йони. – Никто не собирается забирать себе твои лавры, Дьюме, неужели ты так нам не доверяешь?
- Доверяю, - громко произнёс он и уже тише повторил. – Доверяю, поэтому мне стыдно, что из-за меня уже во второй раз всё останавливается.
- Я спрошу у современных специалистов медицины, что они думают по поводу сустава нашей ящерки, - Йони всеми силами пытался успокоить его, внушить эту гармонию, но Дьюме успокаиваться не хотел, наоборот, он оставался очень беспокойным. – И чтобы завтра ноутбук даже не открывал, понял меня?
- Хорошо.
- Завтра, послезавтра, а там посмотрим.
- Это уже слишком. Ты требуешь слишком многого!
- Я собираюсь ухаживать за тобой, так что тебе придётся привыкать.
- Йони, - Дьюме запротестовал, - ты не обязан…
- Не обязан, но мне хочется. Тебе хотелось, чтобы я не напоминал тебе о своих чувствах каждый день. Я твоё условие выполнил, а теперь ты изволь выполнить моё.
- Не в этом дело. Если ты продолжишь всё вот это делать…
- Ты привыкнешь и наконец ответишь мне? – Йони не удержался, тронул его висок губами и тут же отодвинулся. – Это не так страшно. Кроме как развлечься или замутить роман на недельку, ты жил с кем-нибудь?
Дьюме промолчал, становился мрачным и снова завозился под одеялом, однако остался под ним, не показал даже рук. Своим молчанием и хмуростью от ответил на вопрос Йони. Дьюме просто был неопытен в семейных делах, а значит, у Йони был отличный шанс показать, насколько это хорошо, подчеркнуть все плюсы и высмеять ничтожные минусы. Человек – стайное животное, он нуждается в компании, как бы ни отрицал этого перед остальными.
- Йони…
- Я же сказал, что ничего страшного не происходит. А ты продолжаешь…
- Нет, я не то сказать хотел. Можешь мне что-нибудь от боли принести? Чувствую, что не усну, если так и дальше будет продолжаться.
- Да, сейчас, - Йони устыдился. Размышляет о своём благополучии в паре, тогда как первым делом должен был позаботиться о второй половинке. Дьюме стал ему очень дорог. Настолько дорог, что Йони не смог бы сравнить его с прежней половинкой. Старое забывается, а новое обретает краски. Йони выбрался с кровати, всё ещё не отрывал взгляда от него, от его головы, торчащей из-под одеяла.
- Йони, подожди, - позвал его Дьюме, тогда как Йони и так не торопился исчезать на кухне. Стоило разобрать покупки, среди которых и лежало обезболивающее вместе с листком рекомендаций от врача. Дьюме завозился и всё же вытащил одну руку потянулся к нему, а Йони взял её в свою, для чего пришлось немного наклониться. Дьюме доверял ему. И Дьюме успокаивало его присутствие. – Честно признаться, не знаю, как бы я перенёс эту ночь один. Все мои далеко живут. Я же уехал из дома за мечтой, выбрал самый престижный научный центр в стране. И не просчитался.
- Я рад, что ты выбрал именно его.
- Ну не надо этой романтической фигни, хорошо? Мне погано на самом деле. И я сейчас не таю как любовник, если ты подумал…
Йони и правда думал об этом, но оспаривать не стал, слушал продолжение:
- Я должен сказать тебе, чтобы потом избежать недопонимания. Я правда… чёрт, я хотел тебя как безумный, когда ты на меня внимания не обращал.
- А сейчас что?
- Не знаю, - Дьюме его руку отпустил и накрыл лицо.
- Ты такую чушь несёшь. Не буду я к тебе приставать, если ты об этом подумал.
- Нет, я не о том говорил.
- Давай так: когда сформулируешь, тогда расскажешь мне. Я могу подождать, ты же знаешь. А сейчас я понимаю, что ты не готов броситься ко мне в объятия.
- Да нет. Я вообще не хочу в них, в объятия твои. Я сам себя не понимаю. Я такой кретин.
Продолжал критиковать какие-то свои иллюзорные поступки и прятаться за ладонью. Йони не стал настаивать на взгляде, повернулся и шагнул к двери:
- Отдыхай. Если неудачно повернёшься и сдвинешь себе там что-нибудь, сразу говори, даже если я засну. Не хочу операции из-за осложнений. Тогда твоя работа затянется не только на год, а вообще на пару лет.
- Хорошо, - выдохнул Дьюме. Ему было проще подчиняться распоряжениям, чем думать самому.
- Сейчас вернусь, - пообещал Йони. Он шёл и размышлял, подчинился бы Дьюме распоряжению более личного характера или начал бы сопротивляться? Он не пытался вырваться, когда Йони целовал его. Чем больше Йони размышлял о психических барьерах своего возлюбленного, тем сильнее хотел всерьёз на него надавить. Но Дьюме и так хватало давления. Он даже о переводе думал. Как бы не решился сбежать от проблем на самом деле.
Дьюме лежал тихо, пока Йони ставил чайник, пока разбирал пакет с покупками. Вместе с таблеткой обезболивающего он решил принести лёгкий ужин, хотя вряд ли это хорошая идея. Если Дьюме не захочет есть, он настаивать не будет. А когда Йони наконец вернулся в спальню, Дьюме задремал. Это был беспокойный сон, у него глаза под веками бегали, а рот остался приоткрытым. Йони подвинул стул, громко шурхнул его ножками по паласу – и Дьюме тут же проснулся, тут же сел, от чего поморщился.
- Поспокойнее можно? – укорил его Йони, уже чувствуя его как свою вторую половинку. Только Йони не знал, с какой силой стоит давить и когда это лучше сделать, потому что все предыдущие являлись женщинами. Оставалось проанализировать собственные эмоции: что бы он хотел от Дьюме, если бы всё обстояло наоборот? Уж наверняка не цветы и мягкие игрушки получать в дар. Йони смотрел, как он берёт чай, как кидает таблетку в рот и пытается проглотить.
- Ну обожжёшься ведь, - Йони успел остановить его. – Я воды принёс. Думать не забывай, - он сам ему в руку стакан воды вложил, а чай забрал, пусть остынет.
Дьюме кивнул ему с благодарностью и в какой-то момент подавился очень большим глотком, сразу сморщившись. Снова попытался сложиться пополам, а Йони пришлось исправлять положение.
- Ладно, посмотрим, что будет дальше, а там решим, - вслух подумал Йони над своими дальнейшими личными планами, хорошо, что без деталей.
- Три дня, - Дьюме выставил перед собой три оттопыренных пальца, - а потом я вернусь к работе, даже если с домашнего ноутбука.
Он не понял, и Йони мягко улыбнулся ему и своей маленькой победе.
Сидеть дома, когда работа в научном центре буквально кипела, – его работа – оказалось крайне затруднительно. Первые сутки Дьюме, конечно, о работе не то чтобы много думал. В первые сутки, когда Йони с утра уехал, он метался от температуры. У него было состояние вечного движения. Он останавливался – и тело распирала какая-то неуёмная энергия. Хоть шевелить рукой перед собой, но Дьюме должен был что-то делать. День получился мучительным не только из-за температуры. Обычно со следующего дня усиливается вся накопившаяся боль. У Дьюме она сосредоточилась в центре груди и волнами расползалась во все уголки тела. Всю первую половину дня он переживал последствия столкновения с колесом – как вообще не убило, непонятно. Наверное, его спасло, что колесо отвалилось от легковушки, не такое громадное, как у грузовика, да и врезалось в самом конце, выскочившее из тормозящих движение кустов. Оно от Дьюме в последний раз отрикошетило, потом откатилось к кустам и в них застряло – это он уже потом услышал от Йони, который быстро всю ситуацию разведал. Жалко шлема. Люди своего не упустят, быстро приберут к рукам то, что плохо лежит. Хоть бы подумали, почему шлем бесхозный валяется посреди дороги. Дьюме его совсем недавно купил, а теперь придётся либо доставать старый, уже обшарпанный, либо покупать новый.
Йони вечером не приехал, заменил личный визит долгим телефонным разговором. Зато Лэй заглянул и помог справиться с повседневными делами. Дьюме помылся с его помощью, хотя мог бы и сам. Он уже чувствовал себя сносно, не считая отвлекающего фактора в груди. Потом Дьюме вернулся к работе, открыл на ноутбуке первоначальную статью, не дополненную последним редактированием, которое он устроил в тот роковой день перед поездкой. Однако Дьюме прекрасно помнил, на чём остановился, и просто продолжил, используя неполную базу на своём ноутбуке. Не стоило пытаться пробиться в сеть центра. Согруппники наверняка его вычислят, и кто-нибудь немедленно прискачет с упрёками и распоряжениями. Хорошо если это будет Лэй или Саба. Насчёт Йони Дьюме не был уверен. Дьюме всерьёз начал опасаться, что поддастся на его нежности. Это была ужасная ночь, совместная с ним. Дьюме то и дело просыпался, проверял, лежит ли он рядом, долго им любовался и размышлял, что мог выставить в качестве сопротивления.
Йони его завораживал. Дьюме нравилось, когда Йони его целовал или приобнимал. Благо, до полноценных объятий не дошло. Как бы Дьюме на них отреагировал, он не представлял. Но всё это – тревожные звоночки в его голове. Дьюме был готов просто плыть по течению. Если бы Йони знал об этом, он бы уже праздновал победу.
Дьюме отвлекался от работы постоянно, призывал себя к порядку и снова отвлекался. Он не чувствовал хода времени, которое тянулось бесконечно, пока не услышал звонок в дверь. Это был уже третий день. Дьюме отчётливо помнил, что в первый он был с Йони, во второй с Лэем, принёсшим с собой толику разочарования. Какая-то часть Дьюме хотела, чтобы это всегда был Йони. Дьюме сталкивался с резкими противоречиями в собственных желаниях и всё больше путался в этой паутине, которую Йони называл психикой, тыкая Дьюме пальцем в голову. Кажется, психика Дьюме и правда пострадала от этой одержимой любви, обратившейся страхом.
Он медленно двинулся к двери, всё ещё носил корсет, который мешал ему наклоняться. Приходилось садиться на корточки, оставляя спину прямой как жердь, если он что-нибудь ронял на пол, и с трудом выпрямляться после этого. Домашние дела превратились в ад. Самые банальные дела, начиная с готовки яичницы. Только на неё у Дьюме и хватало сил, хотя холодильник был забит до отказа, ему можно было только разогреть что-нибудь. Поначалу Йони приготовил, потом Лэй привёз, похвастался своей новой женщиной, которая любила готовить и заодно наготовила больному коллеге любовника. Лэй даже обмолвился, что может жениться на ней. Хорошо бы, а то слишком уж разболтался. Такие Казановы могут и отпугивать достойных партнёрш.
Дьюме хотел вернуться к обычной повседневной жизни, а у него не получалось. И до двери он добрался, уже слегка запыхавшись, щёлкнул замком, готовый согнуться пополам, но корсет всё ещё мешал. На пороге стояла Саба. Она сама вошла, отстранила Дьюме и закрыла за собой дверь, а потом на него уставилась.
- Ты что, гимнастикой занимался? – она сдвинула брови.
- Нет, спешил к двери.
- Почему весь в испарине? – она не поверила, подошла, провела по его лбу тыльной стороной ладони. – У тебя температура.
- Наверное, - не стал он спорить, осознавая, что ждал Йони. Почему Йони не приходит к нему уже второй день подряд? Йони, который засел у Дьюме в голове настолько, что он готов был завести дневник на личном ноутбуке и записывать в него все свои несвязные мысли, пронизанные горечью из-за того, что его не было рядом.
- Ты ел? – спросила Саба, ничуть не сердясь, по-хозяйски обхватила его за плечо, как делал это Йони, и повела на кухню. – Я уверена, что нет.
- Не ел с обеда, - Дьюме частично соврал. Время стало так тянуться, что он действительно не замечал, когда вместе с таблетками глотал что-нибудь съестное.
- Работал, небось? – безошибочно угадала она.
- Немножко, - слукавил Дьюме, садясь на выдвинутый для него стул.
- Так я и знала. Но хоть не бегал.
- Я же не дурак. И я знаю, как срастаются кости, не говоря уже о том, что от каждого шага вот здесь отдаёт, - он накрыл грудь раскрытой ладонью. – Как продвигается работа?
- Йони сел за редактирование. Наверно, не сможет сегодня вырваться, сказал, что хочет успеть до твоего возвращения. Судя по тому, что я вижу, ждать нам тебя недолго.
Дьюме шумно выпустил воздух изо рта. Разочаровался. А он думал, Йони воспользуется ситуацией и укрепит своё положение в его сердце. Как же нелогично поступал Йони, начиная с нелогичной влюблённости. Ну кто в здравом уме влюбляется только потому, что узнал о чувствах другого?
- Я не закончил, - сухо отчитался Дьюме. – И я немного поработал дома, поэтому не могла бы ты дополнить мою статью? Я на флешку скину, а Йони тогда всё вместе посмотрит.
- Йони так остервенело за тебя взялся, как за свою собственную работу – так сильно он тебя ценит.
На миг показалось, будто Саба знает о их взаимных, но совершенно разных чувствах. Он не стал углубляться, а она не пыталась расспрашивать. Она правда могла догадаться и уже давно. Что Лэй, что она – они оба старались держаться в стороне от чужих взаимоотношений.
Дьюме вздохнул, опять испытывая неудобство под корсетом, потянулся к поставленной перед ним тарелке с холодными котлетами.
- Подожди, разогрею, - Саба легонько шлёпнула его по руке. – И рис сварю. Ты ведь от голода не умрёшь?
- Можешь умерить свой пыл. Я не такой голодный, - заверил Дьюме. – И я не помню, чтобы у меня в холодильнике были котлеты.
- Потому что котлеты я привезла с собой. Должна же я отдать дань коллеге, с которым вместе работаю.
- И ты не сердишься, что я в обход тебя хотел показать сустав парарептлии специалисту по современным болезням?
- С чего бы? – она как будто удивилась. – Я сама отвезу и сама потолкую со специалистом.
- Хорошо, - Дьюме расслабился – и сразу стало легче. – Три дня прошло, теперь я могу вернуться к работе, не боясь, что меня отчитают. У нас с Йони такая договорённость была.
- Всё зависит от твоего самочувствия. Как ты с температурой работать будешь? Он бы тоже запретил. Его бы ты послушал?
- Не знаю, - честно ответил Дьюме. – Я ведь не послушал его и работал сегодня весь день.
- Весь день? – ухватила Саба самое основное. – Так когда ты последний раз ел?
Обычно в такие моменты даёт сигнал пустой желудок. Дьюме всерьёз поверил, что именно это сейчас и случится, но желудок словно замер, отказываясь от еды. Зато время от времени скворчало в пищеводе – верный признак болезни. Видимо, Саба тоже ждала сигнала желудка и слегка разочаровалась, не получив подтверждения.
- Не помню, - сознался он. – Разогрей мне только котлеты, не хочу гарнир.
Саба прищурила на него глаза и наконец согласилась:
- Ладно. Только ты съешь больше одной. Ещё что-нибудь подать? – она к холодильнику двинулась, принялась изучать его содержимое. – У тебя тут целую ораву накормить можно.
- Нет, только котлеты. Боюсь, с аппетитом у меня неважно.
- Вот уж точно. После такой травмы было бы удивительно желание набить желудок. Я была в больнице, выслушала твоего лечащего врача и посмотрела снимки. У тебя один осколок от ребра откололся, но, к счастью, не встал дыбом и не изрезал лёгкое. Помучиться тебе ещё придётся недельку, а потом на поправку пойдёшь.
- Мне всю неделю придётся сидеть дома? – Дьюме рассчитывал вернуться на работу пораньше, пусть и не через три дня.
- Тебе так не терпится закончить статью или увидеть своего Йони?
Дьюме вздрогнул. Она совершенно точно знала.
- Позвони ему, чего ты мнёшься? – посоветовала Саба самым обычным тоном.
Дьюме не ответил, смотрел в стол, пока она возилась со сковородой и котлетами. Их отношения стали настолько очевидными, что их начали замечать другие. Дьюме хотел бухнуться лбом на стол в смешанных чувствах, но корсет всё ещё мешал. Пришлось сидеть прямо, поигрывая пальцами перед глазами, рассматривая прямоугольники налепленного на ладони пластыря.
Саба заострять внимание на своих познаниях не захотела, повернулась к нему и спросила:
- Ты с чем котлеты любишь? С майонезом? С кетчупом? С каким-то особым соусом?
- С тостами, - ответил Дьюме, благодарный ей за понимание.
- Салат будешь?
- Если только одна зелень. Не хочу ничего тяжёлого. Там лежит…
- Я видела, - она кивнула и вернулась к холодильнику. Её острого женского взгляда хватило, чтобы заметить и запомнить расположение каждого продукта. Вот уж действительно учёный с феноменальной памятью. Дьюме рассматривал её и думал о Йони. Как бы всё это сейчас делал Йони? Наверняка же нашёл бы минутку, чтобы приласкать Дьюме. Именно его нежности ему сейчас не хватало.
Йони позвонил перед сном. Они просто побеседовали. Завтра по идее очередь Йони ухаживать за травмированным коллегой. Дьюме уже не рассчитывал на очерёдность. Он опять метался от поднявшейся на ночь температуры. Сильно его садануло этим проклятым колесом. Гематома перестала разрастаться, зато чуть ли не светилась ярким пятном, и прикасаться к ней было больно – вполне закономерно и предсказуемо. Только температура Дьюме не нравилась. Не должна она держаться столько времени. Её вообще не должно было быть с самого начала.
Дьюме хотелось пить. Он выпил весь сок, который привезли ему сначала Лэй, потом Саба. Ставить чайник не оставалось сил – он налил обычной воды несколько пластиковых бутылок и поставил на прикроватный столик рядом с бокалом. Он пил и пил, а обратно выходило только в виде пота.
Дьюме видел Йони рядом с собой, хотел подползти к нему и попросить обнять. Йони все эти годы являлся тем, кто придавал Дьюме сил и толкал вперёд. За это Дьюме его полюбил, и в тот же миг убедил себя, что Йони никогда не ответит на подобные чувства. Может быть, поэтому Дьюме отвергал его теперь сам? Может быть, он просто привык к своим прежним убеждениям?
Дьюме сел в постели, снова выпил бокал воды, уже согревшейся до комнатной температуры. Тёплая вода оказалась невкусной. Он даже поморщился и выбрался из-под одеяла, поставил ноги на пол и долго собирался с силами, прежде чем встать. Дьюме хотел его увидеть. Он мог бы просто позвонить и успокоиться, но это проклятое чувство вечного двигателя гнало и гнало его прочь. Дьюме начал задыхаться в этих четырёх стенах. Ему хотелось свободы, вида ночного города и хотя бы банальной перемены обстановки. И ему хотелось, чтобы Йони был с ним рядом.
Дьюме только умылся, даже влажное от пота бельё не сменил, не вспомнил о спрятанном в шкафу старом шлеме. Он просто оделся и вышел на улицу шаткой походкой. Ехать через половину города было опасно в таком состоянии. Однако Дьюме отчётливо видел предметы, его не качало. Только тело порой швыряло в сторону из-за давления в груди.
Улица встретила его холодным ветром. Наверняка ливанёт. Только бы успеть до дождя. Дьюме никогда не был дома у Йони, но он наизусть выучил адрес и карту проезда. Он мог бы найти его дом с закрытыми глазами. И он совершенно не думал, что Йони не поблагодарит его за побудку посреди ночи. Машин на шоссе осталось не так много, но поток никогда не заканчивался, он тёк и тёк, как река, берущая начало в грунтовых водах, постоянно пополняющихся по естественным физическим законам: сверху вытекало, снизу добавлялось, и сохранялся обычный уровень воды. Дьюме думал о всяких глупостях. Он успел подумать и о том, что любой полицейский в праве задержать его и оштрафовать за езду без шлема.
Без шлема было в несколько раз холоднее. Всё тепло, собранное Дьюме дома, успешно выветрилось, разлетелось по шоссе за его спиной. Он ехал и стучал зубами от холода. Его лицо наверняка высохло, хотя совсем недавно было покрыто испариной, а ветер гулял уже где-то под одеждой, под ненавистным корсетом, не позволяющим ему наклониться к рогам байка.
Как Дьюме домчался до Йони, он бы не сказал: это было слишком долго и одновременно незаметно. Он просто позвонил ему в дверь и откинулся спиной на стену, запрокинул голову, задышал открытым ртом. Было тяжело, хотелось съехать по стене вниз и сжаться в комочек от холода и усталости. Дьюме было очень плохо – и он это осознавал. Рано было делать вылазку, тем более на своих ногах. Зато теперь никто не заставит его сидеть дома, пока на работе происходит что-то интересное. Его не заставят садиться на байк, будут забирать с утра, предотвращая очередной его геройский поступок.
Дьюме героем себя не считал, и вряд ли он рванул бы на работу. Но он не сдержал себя, думая о Йони. Именно к нему он поехал, а не в научный центр. Но даже если в научный центр, он всё равно сделал бы это ради Йони.
Йони остановился в дверях, полуголый, только халат на себя накинул.
- Дьюме? – удивился он, руку протянул и вздёрнул его на ноги, за собой увлёк. - Заходи скорее. Ты весь трясёшься!
- Я замёрз, - сознался Дьюме, чувствуя, что вот-вот пустит слезу. Он тут же прильнул к Йони, предотвращая все его поспешные заботы. Дьюме повис на нём и повозил лицом на его плече, носом возле уха, и прошептал. – Я понял, Йони. Я правда понял.
И Йони понял, о чём он говорил. Йони укрепил объятия и сам опустился на пол прямо в прихожей, ярко освещённой искусственным светом. Он обнимал Дьюме и пытался согреть его своим телом.
- Я хочу попробовать. Я знаю, что был дураком и всё ещё остаюсь им. Но ты ведь не станешь тыкать меня носом в мою глупость?
- Конечно, я приму тебя, - заверил Йони, прерывая весь поток его судорожных мыслей, никак не желающих сформироваться в действительно рассудительное заявление.
Йони обнимал его так, как Дьюме и хотел. Ещё Дьюме хотел поцелуя и его навязчивой заботы, его хитрой игры словами, открытой и одновременно уклончивой. Только вряд ли сейчас было разумно предаваться всем этим крошечным удовольствиям. Да и наверняка не слишком приятно целовать человека в больном состоянии да ещё с нечищеными зубами. Дьюме ни о чём не думал, когда собирался. Он мог и потом попахивать, а теперь настало время для сожалений.
- Я всё ещё не уверен, но я смогу, Йони.
- Конечно, сможешь. Если не справишься ты, я помогу тебе.
Йони располагал куда большим любовным опытом, чем Дьюме, забивший на женщин ещё тогда, когда он усмотрел в Йони что-то особенное. И Йони умел создавать семейную атмосферу, кажется, ничуть не брезгуя потным телом в объятиях и его несвежим дыханием. И он хотел оградить этой атмосферой Дьюме.
- Вставай, - скомандовал Йони, безошибочно угадав момент, когда Дьюме окончательно сдался. – Тебе срочно надо под горячий душ. Ты ледяной весь.
- У меня была температура.
Йони должен был отчитать его за вылазку в таком состоянии, но Йони уже начал окружать его тем самым уютом, поэтому просто распорядился его досугом на ближайшую ночь:
- Сейчас ты согреешься, потом я закутаю тебя в одеяло, напою горячим чаем с… Ты не прихватил с собой медикаменты?
- Нет, - махнул головой Дьюме, отлипая от него, но не выпуская. Они смотрели в глаза друг другу, оба в меру довольные, хотя Дьюме подозревал, что только он сам чувствует себя необычно. Для Йони это стало как будто обыденностью.
- Завтра с утра я съезжу к тебе за таблетками, - пообещал Йони, не удержался, пригладил шевелюру Дьюме, задевая бровь и лоб. Дьюме на мгновенье глаз прикрыл, словно Йони мог попасть в него.
Йони подтолкнул его, увлекая за собой к ванной.
- Йони! – поспешно остановил его Дьюме. Если не скажет сейчас, то потом эти слова затеряются в неловкости. – Я скучал по тебе, Йони. Я никогда не переставал…
- Заткнись ты, - перебил его Йони. – Как мальчишка, ей богу. Стыдно же обмениваться пафосными любовными признаниями.
Дьюме не вспыхнул только потому, что был немного не в себе от боли, холода и удивления от поступка, который сам же и совершил. Он позволил увлечь себя к ванной и помог себя раздеть. Даже ненавистный корсет полетел в сторону стиральной машины, на которую Йони и бросал все его вещи. Потом Йони засунул его за шторку и включил воду.
- Не наклоняйся, стой ровно. Я сейчас приду и помогу тебе, - распорядился Йони. Он собирался принять душ вместе с ним. Дьюме стоял и ждал, и улыбался от того, что на душе стало легче. Он слушал возню за шторкой и грелся под потоками воды.
- Я же говорил, что ты рано или поздно всё равно поймёшь, - услышал он голос то ли наяву, то ли в своём засыпающем сознании. Он даже не был уверен, что это голос Йони. Дьюме охватывала дрёма, опустившаяся вместе с живительным теплом. И он точно знал, что Йони ни за что не позволит ему упасть.