«Дорогой дневник...»
Как давно Карина не вводила эту строчку в свой толстый блокнот, служащий личным дневником уже как год, но до сих пор пустующий, в силу занятости девушки. Прошло уже около месяца с дня последней записи в нём, которая была куда более короткой, чем можно было предположить, ссылаясь, как минимум, на её профессию.
Она так давно не держала в руках обычной шариковой ручки, что даже вспомнить трудно, когда это было в самый последний раз. Наверное, как раз месяц назад, и то — там был простой карандаш, который она, в порыве желания внести новую запись, нашла на рабочем столе, не желая перерывать весь свой творческий мусор на нём, в поисках необходимой вещи.
Зажимает ручку в зубах, немного хмуря брови, виднеющиеся за предельно массивными очками, купленными специально для того, чтобы зрение не портилось, в силу её постоянной работы за монитором компьютера. В голову лезет много-много мыслей о том, что бы написать и ни одна из них ничуть не нравится Джимин, вдруг решившей сделать запись в дневнике красивой. Но, в итоге, не просидев спокойно и минуты, девушка довольно улыбается сама себе и, перехватив ручку пальцами, принимается очень аккуратно и очень спокойно выводить каждое слово в блокноте, совершенно отличаясь от привычного быстрого набора клавиш на клавиатуре.
«Год назад я даже подумать не могла, что моя жизнь так круто изменится. Я о таком даже не смела мечтать...»
И здесь снова ступор. Слов много, мыслей много, а на бумаге выложить — ровным счётом ничего. Будто специально кто-то контролирует поток её внутренних споров с собой, заставляя сомневаться в написанном и волноваться так, как никогда за все три года её, порой не успешной, карьеры.
Рядом стоит чашка с остывшим горьким растворимым кофе без сахара, к которому Рина привыкла настолько, что теперь как-то трудно было отказаться и перейти на нормальный вкусный кофе, который зачастую подают во всяких кофейнях. И, если раньше девушка находилась в них чаще, чем у себя дома, получая вдохновение из тонкого чарующего запаха горячего напитка, то сейчас ей это уже было не так уж и нужно — вдохновение само по себе приходило, не требуя ничего для своего появления.
Но это было только в том случае, если было необходимо написать новую главу для своей истории. Но никак не для того, чтобы сделать очередную редкую запись в дневнике, а затем забыть о нём на долгое время и вспомнить только тогда, когда уж совсем заняться будет нечем. Ну, или же когда с мыслями будет слишком трудно справиться и нужно будет их куда-то направить, лишь бы только не сойти с ума.
О да, писательская карьера — штука жестокая. Погрузившись в мир собственной истории уже трудно выбраться в реальный и начать думать как ты настоящий, а не как твой герой. И, даже не смотря на огромный, практически безразмерный словарный запас, всё равно разговаривать с окружающими ну очень странным образом. Ведь тело-то, конечно, здесь, но сердце всё равно остаётся там надолго. До тех пор, пока не появится новая книжная Вселенная, в которую точно также можно будет убежать от реального мира.
«Сейчас я известный автор и это, пожалуй, лучшее, что могло со мной случиться за все двадцать семь лет жизни. Словами не передать то, насколько я счастлива, когда вижу отзывы от своих читателей. И...»
И на этом «И» Джимин снова возвращается в привычное состояние ступора, впиваясь взглядом в совсем белые листы блокнота, скручивая их углы, все разом, пальцем, размеренно дыша и пытаясь придумать, что бы ещё можно было написать и как вернее сформулировать собственную речь на бумаге.
И... И... И...
И эта самая «И» быстрым ловким движением оказывается перечёркнута девушкой, которая на собственное действие лишь тяжело вздохнула, понимая, что с её привычками красивую запись здесь не получить.
«Но есть одна читательница... Её отзывы для меня словно новое дыхание. Это так странно, понимаешь, да?»
Очень странно. Очень-очень странно.
Дыхание перехватывает. Карина прекрасно знает о том, что никто не сможет прочитать её нелепые каракули в личном дневнике, но всё равно нервно закусывает нижнюю губу, словно боясь, что он окажется не в тех руках. Словно кто-то мог узнать о том, что у неё он есть. Знать некому, ведь у писательницы даже друзей нет. Совсем нет. Ни одного друга и даже ни одного действительно хорошего знакомого.
Все они — временные. Просто познакомились на какой-то конференции, или же семинаре, а затем и вовсе забыли как друг друга зовут, ведь в голове должны храниться только персонажи, сюжеты, диалоги из их книг. Представителей других профессий, в свою очередь Джимин приходилось встречать крайне редко. Разве что, бариста из кофейни напротив её дома, библиотекарь Ли Дживон, с которым у неё сложились не самые хорошие отношения и пару-тройку случайных прохожих, вроде стилистов или юристов. А на этом круг её общения заканчивается. Завязывается максимально тугим узлом. Узлом, имя которому Ким Минджон.
«Недавно она написала о том, что любит меня. Я знаю, что она говорила это мне как писателю, но...»
Но. Но. Но...
«...моё сердце трепетало в тот момент, а в животе появилось приятное тянущее чувство. Я думала, что такое невозможно в реальной жизни. Как же я ошибалась.»
Ошибалась же она не только в этом. Рина ошибалась везде, всегда и во всём. Словно вся её жизнь сконцентрирована на одних только ошибках. Даже не так: она сама — сплошная ошибка. Чистая случайность её матери, которая даже не подозревала, что у неё будет ребёнок в её-то шестнадцать лет.
Сколько же раз Джимин слышала о том, что лучше бы она не рождалась. Сколько раз запиралась в комнате, слыша как на кухне женщина бьёт в истерике посуду, заливая в себя как можно больше алкоголя, в попытках хоть немного забыться. Сколько раз начинала писать новую историю просто для того, чтобы отвлечься от реальности, где ей изначально не было предназначено отдельного места.
С этого и началась её карьера, которую та даже хотела бросить из-за полного отсутствия читателей. Пока не появилась она. Пока не вернула девушке веру в собственные силы и пока не вдохновила на написание других историй, пусть порой и не в тех жанрах, которые любила Карина.
«Мне сложно понимать, что у неё кто-то есть. Кто-то, кого она любит не как писателя. Это так трудно.»
И с этим правда безумно трудно справиться. Понять, принять и отпустить. Минджон ведь заслуживает счастья, а не вот этих жалких попыток Джимин как-то заговорить с ней, хотя бы в сети.
Девушка шумно выдыхает, прикрывая глаза и с силой сжимая ручку в пальцах.
«Я уже столько времени пишу разные истории о любви, что сейчас мне трудно представить себя в роли главной героини одной из таких. Но я понимаю, что я действительно неосознанно ею стала. И у этой книги никогда не будет счастливого конца, сколько бы я не старалась.»
Дальше текст уже идёт с трудом. Точнее как, рука никак не поддаётся, её не удаётся заставить вывести на бумаге хотя бы одну букву, хотя в голове мыслей просто тонны. Их так много, что девушка даже не представляет, что будет с ними делать в тот момент, когда пойдёт спать. Ведь точно уверена в том, что их станет только больше ближе к полуночи. Так было всегда и сегодня — точно не может быть исключением.
В воспоминаниях сразу всплывает фраза из её собственной книги, в тот момент, когда Джимин чувствует, что глаза вот-вот наполнятся солёной жидкостью, которая может неприятно скользить по щекам, заставляя постоянно их вытирать ладонями, боясь самой себе показаться слабой. Фраза, которая она собственноручно выводила в заметках красным цветом, чтобы вспоминать каждый раз, когда будет больно. «Говорят, что мальчики не плачут. Полный бред. Не плачут девочки. Они не должны плакать для того, чтобы не быть слабыми и уязвимыми, какими их привыкли считать. Поэтому я не стану плакать. Не хочу быть такой же слабой, как большинство женщин на планете.»
Девушка произносит это одними губами, бегло пробегаясь взглядом по уже получившейся и ничуть не устраивающей её записи в дневнике, наконец успокаиваясь и одёргивая себя ещё до того, как на ресницах появится самая первая влага.
Главная героиня этой истории казалась Карине такой смелой. Такой невероятно притягательной и уверенной в себе, что, порой, сама писательница безумно завидовала ей, пусть и создала этот шедевр своими руками.
Как бы сильно ей хотелось быть похожей на девушек из её историй, которые, практически всегда, были такими независимыми, такими не подходящими под стандартное видение обычной женщины. Не удивительно, что ни одну её работу не оценили по достоинству дамы старше тридцати лет, у которых в приоритете создать семью и быть в ней той самой несчастной покорной посудомойкой с двумя маленькими детьми, ждущей с работы вечно недовольного мужа. Именно у таких обычно вырастали самые скучные, самые не повидавшие в своей жизни толком ничего хорошего дети. Таких всегда хотелось угостить конфетой, даже не смотря на строгий взгляд этих самых недо-матерей, испортивших жизнь не только себе, но и своему ребёнку.
Девочка в такой семье вырастает такой же неспособной постоять за себя, а мальчик превращается в маминого сыночка, который до самой своей старости не может найти себе достойную жену, а часто даже поднимает на женщину руку, ведь не раз видел, как так поступает отец.
Примерно такой была и мать Джимин. Только без мужа и вечно в запое, как раз по первой причине. Отец бросил её ещё тогда, когда девочке было около десяти лет, пусть и обещал, что останется навсегда и поможет воспитывать их общего ребёнка.
Талантливый футболист, не сумевший бросить свою блестящую карьеру ради семьи — как же это всё банально. Привычная история без каких-либо изменений в сюжете, где мужчина, в итоге, женится на красивой модели, которая вряд ли обременит его ребёнком, в силу того, что точно также заботится о карьере. Можно ли назвать их семьёй, если они даже видятся редко? Очень вряд ли.
Карина берёт со стола недавно начатую книгу и заползает на свою кровать, зарываясь под одеяло и опираясь спиной о стенку, поджав коленки ближе к себе. Не хочется как-то снова вспоминать прошлое — гораздо лучше погрузиться в вымышленный мир Джорджа Мартина, от которого сбегать совсем не захочется как минимум до завтрашнего утра. А завтрашним утром она снова сядет за написание новой главы, до самого последнего сидя перед монитором, в ожидании отзыва от той, которая сумела растопить её сердце так легко и быстро, пусть и ничего с этим не делает. Глупая.
***
И отзыв приходит достаточно быстро. Джимин отходит за новой чашкой кофе, на часах уже почти три часа дня, а на ноутбуке на кухонном столе высвечивается уведомление, сорвавшись с места из-за которого, девушка даже чуть было не разбила чашку с горячим, только заваренным напитком и успела даже ошпариться, случайно задев пальцем ещё горячий чайник.
— Чёрт, — сразу прикладывает больное место к едва разомкнутым губам, а второй рукой отодвигает стул от стола, на лету приземляясь на него и с неким даже вожделением вглядываясь в одно единственное уведомление от любимого читателя.
Одно только «Winter0101» заставляет широко улыбнуться, забывая о недавно полученном ожоге и с невероятно бьющимся сердцем открыть страницу с отзывами, ещё около минуты ре решаясь открыть глаза и нервно покусывая нижнюю губу, совершенно не зная, как Минджон отреагирует на новую главу. На новую главу, в которой Рина оставила едва заметное скрытое послание для неё, пусть и понимала, что та вряд ли заметит, сочтя это за мысли героя по отношению к героине.
И да, она действительно восприняла всё так, как воспринял бы любой другой читатель. Странно даже, что Джимин этому расстроилась, пусть прекрасно понимала, что всё именно так и будет. Она читатель — не предсказатель.
«Как бы мне хотелось, чтобы меня любили также, как он любит её...»
Любят, Ким Минджон. Именно тебя так любят — вовсе не эту глупую героиню. Плевать на неё, когда есть ты. Плевать на всех, когда есть ты.
Карине действительно плевать на каждого человека, если это не Минджон. Ей плевать даже не животных, ведь они не могут быть Минджон. Она не любит никого так сильно, как Минджон. Она, в принципе, никого не любит, кроме Минджон. Абсолютно никого в этом мире.
И это так ужасно. Так неправильно. Неправильно влюбляться в ту, которую никогда не видела. Неправильно так сильно любить ту, чьё сердце уже занято кем-то другим. Неправильно надеяться на то, что оно освободится, если осмелится Джимин напишет ей три заветных слова. Всё это так неправильно. Даже более неправильно чем то, что она влюблена в девушку. Это «неправильно» даже рядом не стоит рядом с остальными «неправильно», которые происходят с писательницей. Всё это — запретный плод для неё. Ким Минджон — запретный плод для неё.
Сердце начинает в бешеном темпе стучать, как только девушка повторно перечитывает отзыв, наконец, хоть немного вдумываясь в его смысл. Или же надумывая этот смысл, пытаясь оправдать свои попытки найти хоть что-то, из-за чего её парня можно было назвать уродом.
«Неужели тебя не любят достаточно сильно? — буквально воем проносится в голове, — Неужели тебя можно не любить так сильно, как люблю я?»
И даже в мыслях это звучит настолько бредово, что Карина невольно сгладывает комок в горле, закрывая ноутбук и пытаясь отвлечь себя от снова нахлынувшего потока мыслей, от которых даже ледяной душ спрятаться не помогает, что уж говорить о глупом кофе, о котором она уже давным давно забыла.
***
Вдохновения — нет. Сил — тоже.
Джимин словно находится в неприятном и липком вакууме, состоящем только из её негативных эмоций, из-за которых в голове также, как и всегда, творится хаос.
Она так скучает по тому спокойствию и безразличию, которые испытывала год назад, что даже порой думает, что лучше бы всё это, наконец, закончилось.
Проезжая через мост, Карина уже не смотрит на него со страхом и отвращением. Наоборот — тихое размеренное течение реки начинает привлекать её своей беззаботностью.
Теперь страшно становится выходить на улицу, появляться на собственной кухне и балконе — везде её преследуют мысли о том, что жизнь — это не для неё. А всё из-за собственных глупых чувств, в которых она начала захлёбываться сильнее, чем если бы сделала тот самый шаг в пропасть. И она чувствует себя такой глупой, такой слабой и не способной ничего с собой поделать, что даже противно от себя становится.
Что же ты наделала, Ким Минджон? Что ты сотворила со мной?
Сотворила ужасное. Она сделала Джимин буквально зависимой от себя.
Ей уже не хватает простых отзывов и временных переписок по типу «Как ты себя чувствуешь и всё ли в порядке?», участившихся из-за того, что она уже месяц ничего написать не может, вызывая у читателей недовольство и волнение. Карина прекрасно знает, что Минджон спрашивает это исключительно как одна из них, а не из-за того, что её действительно интересует состояние писательницы и от этого становится с каждым днём всё хуже и хуже.
Девушка даже подумать не могла, что может вот так глупо сходить с ума, что может так нелепо свихнуться окончательно и превратиться в настоящее чудовище, жаждущее забрать Минджон себе целиком и полностью. От самой себя страшно становится.
Джимин стала гораздо чаще принимать холодный душ, порой даже в одежде. Он — единственное, что помогало на время смыть с себя весь этот ужас, всю эту мерзость, налипшую буквально со всех сторон, но даже его действие со временем должно было закончиться.
И это время пришло достаточно скоро — не прошло и недели.
Теперь уже каждый день был для неё настоящим адом. Теперь даже в комнате находиться было трудно, ведь рядом находится ноутбук, по вторую сторону которого так ждёт продолжения та, которая сотворила с Риной такое, что никогда с ней не делал никто. Даже собственная мать.
Никто ещё не заставлял девушку навзрыд кричать в подушку, пугая всех соседей и рвать руками волосы, вжимаясь лицом в собственные коленки и напрочь забывая о том, что девочки не плачут. Плевать на это тогда, когда чувства становятся неконтролируемыми, вырываясь наружу и превращаясь в самый настоящий кошмар — полную противоположность тёплым чувствам, которые испытывают персонажи её книг, о которых девушка мечтает просто напросто забыть. Ведь так она сможет забыть и Минджон.
Как можно любить кого-то настолько, что внутри просто разрывает на части?
***
Кофе постепенно перестаёт действовать — теперь сонливость становится её постоянным спутником и лучшим другом. Хочется постоянно спать, спать и спать, ведь только во снах она забывает о Ким Минджон. О своей самой первой и просто безумной любви. Но это длится до тех пор, пока она не начинает появляться в её снах.
Сначала переодически, а затем и вовсе — полностью затмевая собой даже подсознание Джимин. Даже закрывать глаза становится страшно. Даже сон теперь заставляет содрогаться, в попытках вспомнить, сколько человек может без него прожить.
И в жизни Рины появляется алкоголь.
Только он помогает уснуть и только он способен хоть как-то держать её на плаву.
Ю никогда подумать не могла, что я её может ждать такая же судьба, как и её мать. Прости, мама, за то, что не понимала тебя. Теперь я знаю, что так тебе было проще.
Она стала себя ненавидеть по-настоящему. Сильно и жестоко. Так, как можно ненавидеть самого ужасного человека в мире. Хотя даже к нему чувства были теплее, чем к самой себе. И от этого уже невозможно убежать и скрыться.
Джимин спятила. Окончательно и бесповоротно. А всё из-за глупой девочки, которая какое-то время любила её истории и писала к ним свои безобидные, а порой даже слишком детские и невинные отзывы, от которых Карина всегда неосознанно улыбалась, пусть какое-то время даже испытывала к ней негативные эмоции из-за того, что та слишком часто возникала. Теперь же девушка мечтала только о том, чтобы вернуться в те времена и оттолкнуть от себя Ким Минджон.
Ведь никто и никогда не приносил ей столько боли. Никто и никогда не заставлял её чувствовать себя так отвратно.
И Джимин приходится снова взять в руки ноутбук.
Записи в дневнике, которые теперь делались абсолютно каждый день, настолько сильно надоели, что девушка просто заставила себя сесть за недописанную историю, ведь она точно знает, что Минджон ждёт.
Игнорирует те десятки отзывов, оставленные другими читателями за время её отсутствия и сразу садится за написание новой главы, даже не видя ни одной буквы нормально за смазанной потёкшей подводкой, которую та всё время забывала смыть, только дорисовывая сверху новые линии по своей давней привычке.
Слова появляются сами по себе, и в каждом из них — признание. Каждое из них переполнено чувствами, каждое из них кричит о невероятной боли и любви и каждое из них словно ножом по собственному сердцу, пронзая его до конца в тот момент, когда девушка, спустя долгие десять часов непрерывной работы, нажимает на кнопку «опубликовать», которая теперь казалась словно настоящим оружием, способным убить её одним только своим появлением.
Карина надеется на то, что вот-вот появится уведомление со знакомым никнеймом в начале и сидит за ноутбуком, неотрывно глядя на него, словно от этого что-то изменится. Но ничего не приходит.
Через сутки, через два дня и даже через неделю — абсолютно ничего не появляется, кроме многочисленных «Как же долго мы ждали» от совершенно незнакомых ей читателей.
Минджон ничего не пишет, никак не отзывается и никак не заявляет о себе. И это разбивает сердце Джимин на мелкие-мелкие кусочки, заставляя снова взяться за алкоголь, закрываясь в своей комнате на замок, пусть она и живёт уже достаточно долго совсем одна.
И в тот день, когда она уже отчаиваться, в строке уведомлений всё же высвечивается знакомый никнейм, заставляющий девушку горько и пьяно улыбнуться, уже гораздо более лениво читая комментарий от неё и только тихо посмеиваясь, продолжая хлестать коньяк прямо из бутылки.
«Мне никогда не было так больно, как после прочтения этой главы... Почему всё это так тяжело, почему он испытывает такие ужасные чувства и почему она никак не может этого понять? Ты даже не представляешь, как у меня трясутся сейчас руки и как мне хочется плакать. Но я ведь знаю, что девочки не плачут. Но это так сложно... Я просто рада тому, что ни один человек не испытывает столько боли, как этот персонаж. И, даже не смотря на все эти переживания, что мне удалось пережить, я хочу сказать, что люблю тебя, Карина. Ты — самый лучший автор. Просто знай это.»
Рада, что ни один человек не может испытывать столько боли? Но ведь я испытываю. Ведь мне так больно.
Раньше этот отзыв заставил бы сердце Карины трепетать, а живот содрогаться от множества бабочек. Но сейчас он только оставляет глубокую рану, заставляя снова закричать от всех переполняющих её чувств, разбивая чёртову бутылку и снова зарываясь в тёплое одеяло, в надежде на то, что так получится спрятаться от этого жестокого мира.
***
Затишье перед бурей — история старая. Она уже всем надоела и перестала нравиться. Это уже стало каким-то нелепым клише, о которое часто спотыкаются, словно о камень. Многие, но не Ю Джимин.
У неё всё — с точностью наоборот.
И месяца не проходит, как она полностью перестаёт чувствовать что-либо. Она снова становится той безэмоциональной девушкой, которой была до своеобразной встречи с Ким Минджон. Всё так быстро затихает, что Рине даже начинает казаться, что последние два месяца были всего лишь её ночным кошмаром, которого не существовало в реальности.
А всё только потому, что Минджон исчезает.
Она просто растворяется в воздухе, словно её никогда и не существовало. И Джимин начинает в это верить. Начинает верить в то, что эта девушка — плод её разгулявшегося воображения. Она даже перестаёт заходить в отзывы к история, как делала раньше, боясь осознать то, что она, всё же, была реальной.
Жизнь снова возвращается в прежнее русло. Снова налаживается, если это можно так назвать и снова стабилизируется. Читатели всё также с каждым днём растут и с каждым днём становятся более активными, что не может не радовать. Любого другого человека, кроме Карины.
Теперь она стала чаще выходить на улицу и снова стала посещать кофейни. Теперь она снова мало улыбается и снова не обращает внимание на бездомных животных на улице. Снова каждый день пишет и часто публикует главы, как это было до того, как произошло самое ужасное событие в её жизни.
И всё идёт хорошо. Всё плывёт настолько хорошо, что не остаётся ни одного равнодушного человека, после того, как по всем новостным каналам раздаётся невероятно болезненное:
«Известная писательница Южной Кореи Ю Джимин, более известная под псевдонимом Карина, сегодня ночью совершила самоубийство, спрыгнув с моста через реку Хан. В её кармане была обнаружена странная записка, шокировавшая полицию своим содержанием. В ней известная личность признавалась в любви к Ким Минджон — её лучшей подруге, скончавшейся ровно год назад...»
Эти слова заставили абсолютно каждого её поклонника чувствовать себя невероятно ужасно. Но даже их боль никак не могла сравниться с той, которую испытала Джимин в момент, когда вспомнила всё то, что произошло в прошлом году.
***
Дорогой дневник...
Я любила её всем сердцем. Я любила её до потери пульса. Я любила Минджон до последней своей минуты.
Как жаль, что она оказалась всего лишь моей иллюзией.
Как жаль, что сегодня — наш последний день.