— Меня тошнит от них. От их пафосности, от выставления себя святыми, от...

Даби его перебивает. Смотрит хмуро из-под упавшей на лицо челки, сверкает недоверчиво яркими глазами.

— Ты же сам почти ангел в их глазах. Вон даже крылья есть.

Ястреб вздыхает, отворачивается.

— Именно поэтому я буду полезен Лиге. Мне верят, меня любят. Мне готовы рассказать то, что не предназначено для других людей.

Даби хмыкает, скрещивает на груди руки.

И Ястреб понимает, что он победил. Победил хотя бы потому что он до сих пор жив, потому что крылья за его спиной до сих пор не сожжены.

— Мое доверие заполучить будет непросто.

Даби смотрит с опасной косоватой улыбкой. Ястреб всеми силами пытается не сглотнуть испуганно. Что в понимании этого психа «непросто»?

— Меня никогда не пугали сложности.

Даби улыбается шире. В тусклом свете фонаря в этом грязном переулке скобы на его щеках поблескивают.

— Проверим. Будь здесь через три дня, в девять вечера. Я должен еще подумать, на что ты можешь сгодиться, — отталкивается от стены, делает шаг навстречу. Почти выдыхает в лицо насмешливо, обдавая горячим дыханием, слабо отдающим отзвуком табачного дыма. — Герой.

И уходит в темноту переулка.

— Стоп, снято, — громко говорит Незу. — Отлично поработали, сейчас отсмотрим, перерыв пятнадцать минут.

Тойя выходит из-за стены.

— Воздухом подышать не хочешь?

«Подышать воздухом» в понятии Тойи — постоять на прохладной улице вдали от камер и выкурить одну за другой две сигареты, пока Кейго старается не попадать под дым. Но он все равно идет, каждый раз ходит: к Тойе почти необъяснимо тянет. А Тойю, похоже, тянет к нему. Кейго умеет читать людей, и он видит ответный интерес.

Ежится под ветром, жалеет, что куртку, как Тойя, он накинуть не может — мешают крылья — может только натянуть перчатки потеплее. Хотя стакан с горячим чаем греет руки даже сквозь них.

Тойя длинно выдыхает дым в небо. Курит аккуратно, чтобы не смазать грим, все равно каждый раз смазывает немного.

Кейго думает, что Даби бы пошло курение, но рейтинг этого показать не позволяет.

Они молчат. Три дубля подряд говорили.

— Не хочешь выпить сегодня? — Тойя предлагает это так внезапно, что Кейго почти вздрагивает. Потом пожимает плечами.

— Можно. Завтра у меня нет съемок.

— Вот и у меня.

— То есть на завтра у меня запланировано только похмелье?

Тойя смеется, почти давясь дымом.

— Наши планы совпадают.

Кейго не может не улыбнуться в ответ.

— У тебя сегодня сцен больше нет? — Тойя качает головой. — У меня еще сцена с ребятишками. Будешь ждать?

— Если нам опять не скажут все переснимать, то мне будут бесконечно смывать грим. Закончим почти вместе.

У Кейго в голове проносится мысль, что он был бы не против, если бы Тойя выкинул из первого слова приставку.

— Ребят, переснимаем кусок. Там немного, — подбегает кто-то из съемочной команды и тут же уходит. Тойя устало втаптывает бычок в асфальт.

— Пошли, недоангел. Нам не дали даже наши пятнадцать минут.

Кейго поднимает голову, смотрит на небо.

— Свет уходит, вот и торопятся.

Тойя сбрасывает на стул куртку, замирает под строгим взглядом Немури, которая держит кисточку и палетку так воинственно, как будто это орудия для пыток.

***

Бар, в который повел его Тойя, тихий. Мягкие диваны, низкие столики, перегородки, едва слышная спокойная музыка.

Здесь не будет лишних взглядов и сделанных исподтишка фотографий.

Официант не подает виду, даже если их узнает. Кейго такая почти анонимность нравится. Тойе, если судить по тому, как расслабленно он уселся в мягком диване напротив, тоже.

Они болтают немного, говорят по сути ни о чем: о погоде, о плане съемок, о помощнике оператора, который сегодня чуть не своротил оборудование, споткнувшись о толстый шнур.

— Слушай, а какой ты краской пользуешься?

Тойя поднимает бровь, делает небольшой глоток из высокого стакана.

— Какой покрасили, той и пользуюсь.

Кейго неопределенно машет рукой.

— Я не про черную. Ты же обычно высветляешься.

Тойя смотрит на него чуть дольше, чем Кейго ожидает. Под его взглядом хочется сглотнуть сильнее, чем Ястребу хочется под взглядом Даби. Потому что сейчас на них нет грима и ролей, сейчас они — они. Как есть, люди, настоящие.

— У меня мать блондинка. Посмотри в следующий раз на Шото.

— У него часть волос просто светлая. У тебя пепельные. Цвет слишком неестественный, почти белый. А еще на твоих детских съемках ты рыжий как отец.

Кейго успевает уловить слегка изменившийся взгляд, но разобрать его до конца он не успевает.

— Ты думаешь, я тебя сюда позвал, чтобы обсуждать краску для волос?

Кейго закатывает глаза.

— Я пытаюсь поддержать разговор. А еще мне просто интересно.

Тойя хмыкает — совсем не так, как хмыкает Даби.

— Я знаю, что заинтересует тебя еще сильнее, — Кейго думает, что сильнее краски его заинтересовать может только сам Тойя. Пожалуй, без одежды — чтобы можно было разглядеть цвет волос, спускающихся от пупка к резинке трусов. И то, что эти трусы скрывают, увидеть тоже было бы неплохо. — Нам обоим нужно засветиться. И засветиться ярко, — Кейго хмурится. Ему самому действительно нужно засветиться — заявить миру, что он вернулся после почти двухлетнего перерыва, что он снова в строю; зачем это нужно Тойе, он решительно не понимает. На Тойю, как и на его брата, работает их фамилия. Стоит сказать: «Тодороки» и все двери чудесным образом открываются. — Мне нужно остаться в этом сериале еще хотя бы на один сезон. А может быть и больше.

— У меня контракт на один сезон, но с возможностью продления.

Тойя кивает.

— У меня тоже. Но концовка предполагает, что мы можем остаться — тебя в конце везут в больницу, и ты либо умираешь, либо выкарабкиваешься в начале следующего сезона.

Кейго согласно кивает. Для него предполагается возможность сниматься и дальше.

— А Даби?

— А Даби остается вполне себе живым. Он в тюрьме, из которой, в целом, можно сбежать. Потом возможна арка искупления. Не знаю, сделают ли они твист со мной и Шото, но такую возможность исключать тоже не стоит. Но сейчас не об этом — это все может произойти только если рейтинги будут хорошими, — и Кейго вдруг понимает, к чему ведет Тойя. Откидывается на спинку дивана. — А знаешь, что поднимает рейтинги до небес?

Кейго понимающе улыбается.

— Фансервис.

— Фансервис, — с удовольствием соглашается Тойя. Кейго откидывает голову и коротко смеется. Разумно, что Тойя предложил это именно ему — они подходят по возрасту, у них больше всего взаимодействий, по сравнению с остальными персонажами, у них обоих есть цель — остаться в сериале, а они далеко не главные герои, с которыми все и так понятно. Возвращение в следующем сезоне действительно им нужно. Кейго, правда, не очень понимает, зачем это Тойе, но идея ему нравится. Очень и очень.

— За фансервис, — он поднимает стакан с выпивкой.

— За фансервис, — опять соглашается Тойя с той же довольной ухмылкой. — На брудершафт?

Кейго смеется и думает, что он вот вообще не против. Но думать выходит плохо — он выпил уже достаточно много, и за последние двадцать минут уже принял одно важное решение. На второе он просто не способен.

— Только как Даби и Ястреб, на самой грани.

Тойя улыбается и кивает. Губы у него красивые, Кейго почти готов наплевать на свои собственные слова и поцеловать их, перегнувшись через низкий столик.

Но он только пьет, поднимая локоть все выше, глядя Тойе прямо в глаза. Красивые, до сумасшествия красивые, а зрачки почти поглотили цвет, так сильно они расширились. Тойя отрывается от стакана, выдыхает Кейго почти в губы алкогольно и тяжело. В другой ситуации Кейго бы наверное поморщился и отвернулся. Сейчас он только жадно ловит этот выдох, держится рукой за стол, чтобы не податься вперед.

Падает обратно на диван, облизывает сладковато-горчащие алкоголем губы. А если бы он все-таки поцеловал Тойю, были бы они такими же на вкус?

— Значит по рукам?

— По рукам, — отвечает Кейго и нажимает на кнопку вызова официанта — выпивки осталось маловато, а такое соглашение стоит запить очень и очень основательно.

***

С Незу обо всем договаривается Тойя. Незу принимает идею благосклонно, загорается ей и сам, прерывает съемки иногда, просит встать ближе, вместе с ними добавляет несколько неоднозначных реплик в сценарий. Даже прописывает совсем ничего не значащую для сюжета, но значащую для фанатов сцену.

И Кейго не просто втягивается в эту игру — он погружается в нее с головой. Рядом с Тойей это совсем не сложно. Вживаться в роль вполне естественно, но Кейго в какие-то моменты — обычно прямо посреди съемки — ловит себя на мысли, что не понимает, где его чувства, а где Ястреба. Ястреб хочет Даби до зубовного скрежета — иногда буквально. Когда Тойя почти вжимает его в стену, Кейго дышит поверхностно и часто, взгляд сам собой опускается на губы. Если они поцелуются прямо здесь — весь грим останется на его лице. Может быть не весь, конечно, но гримеры будут в ярости. 

Даби хватает за плечо, почти больно впиваясь пальцами в куртку, Ястреб шипит от боли и от желания, чтобы Даби надавил чуть сильнее и заставил опуститься его на колени, а потом расстегнул свой ремень. Рейтинг такого не позволит, конечно. Это останется бекстейджем, за который будут готовы заплатить очень много. Кейго смотрит на то, как Тойя выдыхает в небо струю дыма и больше всего на свете хочет, чтобы губы Тойи касались его также, как касаются сигареты — желанно, с удовольствием. Чтобы дыхание пахло табаком, гримом, алкоголем, зубной пастой или жвачкой — да чем угодно на самом деле. Только бы эти губы оказались так близко вне съемочной площадки.

— Ребят, вы так искрите, что у нас вся техника чуть не взрывается, — говорит Руми, во время очередного перерыва между их сценами. Кейго трет шею, отшучивается. Сегодня работается легче — Тойи нет на съемочной площадке. Не приходится отвлекаться. Не приходится надеяться, что жадного взгляда, пусть даже из тени, удостаивается не Ястреб, а он сам.

С Руми хочется поделиться, хочется рассказать про предрассветные грезы о том, что подушка под его щекой — мерно колышущаяся грудь, что одеяло — расслабленно лежащая поперек спины рука. С Руми он знаком давно, он может назвать ее своей подругой совершенно искренне, наплевав на догадки и предположения прессы. 

Он рассказывал Руми про прошлые отношения, даже с подробностями, от которых она только хохотала. А сейчас язык почему-то не поворачивается сказать ей про то, что во время сцен взаимодействия Ястреба и Даби Кейго почти не играет. Что он смертельно жалеет, что на брудершафт он тогда только выпил, а не потянулся к сладко-горчащим губам.

Потому что сказать об этом Руми, сказать вслух и честно — значит признаться и ей, и себе самому, что он влип. Влип накрепко и глубоко.

Что подростковая фанатская любовь в Энджи Тодороки переродилась во взрослую влюбленность в его сына. Что постыдная подростковая дрочка на постеры с пламенным героем Старателем, переросла в почти ежевечерний (когда на это остаются хоть какие-то силы после целого дня съемок) просмотр тех нескольких фильмов, где у Тойи есть постельное сцены.

Кейго выключает звук, потому что наигранные стоны актрис мешают, и представляет, как Тойя втрахивает в кровать его самого. Он хочет сам оказаться под этим телом, хочет, чтобы простынь стискивали не пальцы барбиобразной актрисы, а его. Чтобы Тойя ритмично двигался в нем, а не в них. Хотя, конечно, настоящего секса там и не происходит — это все постановка. Кейго хочется по-настоящему. Хочется поставить на тонкой коже засосы, похожие по цвету на бутафорские шрамы, хочется чтобы Тойя сжимал руки на его бедрах. Хочется и другого — чтобы Тойя стонал, прогибаясь под ним, чтобы Тойя своими длинными пальцами с аккуратным ногтями царапал его спину, чтобы Тойя своими невозможным глазами смотрел жадно, чтобы закусывал губу.

Кейго просто хочется Тойю. Любого. Тойю с собой.

***

— Все-таки вы так химичите, что я не всегда понимаю, играете вы или нет, — говорит Руми перед общей сценой; она — то есть героиня Мируко — должна появиться слишком внезапно, случайно застав их тайную встречу, и Даби с Ястребом придется подраться для отвода глаз. Кейго пожимает плечами. Он уверен только в одном — он сам был бы не против похимичить с Тойей. До ужаса бы хотел похимичить.

Сцену снимают со второго дубля и Кейго даже жалеет немного, что они справляются так хорошо — каждая минута съемки оседает в памяти и прорывается по вечерам, когда он остается один. Кейго уверен, что потом будет смотреть на фанатские арты с высоким рейтингом и завидовать самому себе с экрана. Кейго знает, что он создаст для этих рисунков отдельную запороленную папку и будет пересматривать их вечер за вечером.

***

Съемки сцены следующей после боя встречи так быстро не проходят. Они запарывают дубль за дублем, забывая реплики, не так двигаясь, потому что, сказать по правде, сцена прописана не так, как она должна ощущаться, не так, как Ястреб и Даби должны в ней себя вести; он чувствует эту фальшивость. И Тойя, кажется, тоже. 

Незу отпускает их на десятиминутный перерыв. 

— Не идет что-то, — говорит Тойя, выдыхая дым. Кейго рассеянно кивает — все мысли заняты тем, как аккуратно губы касаются фильтра. — Они не так должны себя вести, — Кейго поднимает голову, удивленно приподнимает брови: Тойя озвучивает его мысли слово в слово. — Даби чуть не спалил Ястреба живьем, а они в итоге разве что не хлопают друг друга по спине, говорят «все норм, чувак», решают сменить место встреч и просто расходятся. 

— Да! Они должны быть не просто в ярости, они должны быть еще и напуганы, их ведь почти раскрыли.

Тойя косится на него, и взгляд его сейчас похож на тот, что был у него в баре, где они заключили свое небольшое соглашение.

— Может, нам стоит немного поимпровизировать?

Кейго думает немного. Звучит как то, за что Незу может настучать им обоим по голове, но учитывая количество запоротых дублей он и так хочет это сделать. Хуже стать уже не должно.

— С какого момента? 

— Начинай как по сценарию, а дальше подстраивайся.

Улыбка Тойи немного пугает — она какая-то... хищная что ли. И в глазах горит опасный огонек. Кейго сглатывает.

Незу все-таки их побьет. 

***

Щелкает хлопушка, Ястреб оттесняет Даби к стене, прижимает его плечо к каменной кладке, приставляет к горлу перо.

— Какого черта ты так разошелся? Ты меня чуть не испепелил, достаточно было только напустить немного огня и сбежать. А ты... даже Мируко досталось.

И Тойя вносит свои правки в сценарий. Он должен приподнять руки в капитулирующем жесте, сказать, что если бы он дрался едва-едва, то та самая Мируко заподозрила бы, что дело тут совсем нечисто. Как раз то, что выбивает их обоих из колеи — слишком нехарактерно.

Даби перехватывает запястье, даже не отводя в сторону перо.

Ястреб — и Кейго вместе с ним — ударяется крыльями о стену. Спину простреливает резкой, но не сильной болью — последствия травмы все еще сказываются. Из груди резко и неожиданно громко вырывается судорожный выдох. Еще немного, и он бы мог стать стоном, хотя Кейго не уверен до конца, стоном боли или удовольствия — спину отпустило также быстро, как и прихватило. Даби держит Ястреба за шею, под самым подбородком. Не столько душит, сколько угрожает. Запрокидывает ему голову, смотрит прямо в глаза. У Ястреба не хватает сил сжать подрагивающую руку и прижать перо к шее Даби. Оно медленно падает под ноги.

Кейго не знает, сколько они так стоят; кажется, всего несколько выдохов, которые он жадно ловит. Ему бы хотелось, чтобы это длилось как можно дольше. Даби прижимает Ястреба горячее и крепче, чем в какой-либо сцене до этого.

— А ты думаешь, что если бы твои крылышки и ее лапки остались бы без единого ожога, она бы ничего не заподозрила? — Тойя должен был эту реплику сказать совсем не так: он должен почти извиняться.

Это Ястреб должен был прижимать Даби к стене.

Сейчас Даби обвиняет Ястреба, почти угрожая закончить начатое. И это ощущается правильно, нотка фальши растворяется в горячем дыхании возле его губ. — Клянусь, если я узнаю, что она оказалась в том переулке по твоей наводке, я...

— Нет! Я думал, что она вообще будет на другом конце города! Я сам на нее чуть не кинулся, она ведь почти...

Губы Даби искажает усмешка. Пальцы крепкой хваткой заставляют поднять голову еще выше.

— Так нравятся встречи со мной, герой?

Кейго видит, что у Тойи зрачки расширены. Видит, как раздуваются крылья носа в такт дыханию, видит, как играют под толстым слоем грима желваки на щеках.

И Кейго думает что если бы Тойя сейчас вклинил колено между его ног, то он бы поцеловал его, даже не успев себя остановить.

— Не дождешься.

Даби хмыкает и отпускает его. Делает шаг назад. Ястреб трет шею и смотрит хмуро из-под бровей.

— Я выберу другое место. Она может попытаться что-то разнюхать. Будь на связи.

— Стоп, снято! Вы двое — ко мне.

— На ковер, — бормочет Тойя так тихо, что даже Кейго едва удается расслышать.

Незу в ярости выглядит еще забавнее, чем обычно. Низкий, светловолосый (то, как он со своими волосами носится, всегда вызывает у Кейго усмешку), похожий то ли на медведя, то ли на какого-то грызуна. Зато режиссер он отменный, понимает потребности аудитории как никто другой; его проекты почти всегда собирают огромные кассы.

— Какого черта вы устроили?

Тойя пожимает плечами, засовывает руки в карманы, и стоит так лениво, так расслабленно и нагло, что Кейго кажется — рядом с ним сейчас самый настоящий Даби.

— Вышло же отлично.

Незу злобно щурит глаза и становится сейчас больше похож на крысу, чем на медведя.

— Это мы посмотрим. Десять минут перерыв, и если на экране это будет смотреться плохо, то я вас...

— Мы поняли, — также лениво и расслабленно говорит Тойя, подхватывает со своего стула теплую куртку. Бросает на Кейго взгляд через плечо — молчаливое приглашение.

— Уверен, когда мы вернемся, он хоть и будет кипеть из-за того что мы все сделали по-своему, но только побурчит, потому что вышло правда отлично.

Кейго кивает. Незу никогда не прерывает съемки, если начинается импровизация. Если она выходит плохо, устраивает небольшой разнос, но если все проходит хорошо, то оставляет все как есть, потому что это только прибавляет живости.

Сказать по правде, Кейго сейчас не мог бы вообще ничего противопоставить Тойе — он все еще ощущает хватку его пальцев у себя на шее. И он совершенно уверен в том, что будет дрочить еще не один вечер, вспоминая ее. Вспоминая расширенные зрачки и тепло его тела, которое ощущалось даже сквозь одежду, тяжесть, с которой он вдавливал его в стену. Кейго понимает, что увяз он по самую макушку, что выбраться из этого будет очень сложно, если возможно вообще. В горле горько першит — то ли от сигаретного дыма, то ли от осознания, что на самом деле совместных сцен осталось всего ничего: съемки неуклонно подходят к концу. Что потом будут пресс-конференции, совместные фотографии, и если повезет — следующий сезон. Кейго почти молится на рейтинги.

Тойя знакомым жестом вдавливает окурок в асфальт. Потом сглатывает, прикусывает губу, смотрит неожиданно серьезно.

— Слушай, я тебя так резко толкнул, прямо спиной, а там еще и крылья, я...

— Порядок, — Кейго улыбается и стискивает кулак в кармане куртки — рука рефлекторно тянется к спине.

— Нет. Тебе было больно. Прости, я правда не хотел.

— Все правда в порядке. Простреливает до сих пор иногда, бывает. Иногда просто так, иногда когда наклоняюсь. Один раз схватило прямо когда в ванной был, да еще и так сильно, что я чуть не отключился. Подумал, что будет так глупо утонуть прямо в пене и с мочалкой в руке, — у Кейго голос веселый. Взгляд Тойи серьезный и тяжелый — веселости там ни на грамм. — Это давно уже было, месяца четыре точно прошло, не парься, — Тойя все равно поджимает губы. — Все правда в порядке. Пошли к Незу на растерзание. Но если он скажет переснимать, толкай меня немного аккуратнее, — Кейго не упускать возможности включить в себе Ястреба. — Бережнее.

И подмигивает. Сам не до конца понимает, зачем. Единственное, в чем он отдает себе отчет до конца, так это то, что если скажут переснимать по их импровизации, и если Тойя толкнет его к стене немного ласковее, то он все-таки смажет весь его грим своими губами.