Незу и правда бурчит, но бурчит почти не злобно. Сцена вышла отличной, и переснимать ее не будут.

Кейго и Тойя подходят к гримерам. Немури смотрит цепко и внимательно, особенно, когда Кейго садится в кресло чуть осторожнее, чем обычно, но ничего не говорит. Лишний раз поберечься не помешает.

Немури тоже с ним аккуратничает, непривычно ласково поворачивает ему голову, смывая грим под висками. Заметила, что у Кейго лицо исказилось по-настоящему? Она ведь была на площадке... тогда. Почти два года назад. Но Немури профессионал, не отвлекается ни на что, кроме своей работы, и конкретно сейчас ее работа — он. От прохладных аккуратных мазков по щекам накатывает расслабление. У Кейго грим простой — стандартное покрытие, стрелки, наносят и смывают все это быстро. Тойе повезло меньше всех — его грим занимает какое-то немеренное количество времени и усилий, и на нанесение, и на снятие. На втором месте — Шото, а третье делят между собой Киришима с его зачесом и Тенко. Кейго машет всем на прощение, когда его наконец отпускают.

Кейго копается, медленно переодевается, неторопливо собирает сумку, сидит на диване, выпивает целую кружку чая. Он не уверен, болит ли спина сейчас. Думает даже лечь, может быть даже на пол, там пожестче, но решает что обтоптанная всеми ботинками студии гримерка все же не самое лучшее место. От усталости он чувствует себя как после знатной попойки. Он почти задремывает, сказать по правде.

Тойя входит так тихо, что Кейго даже не сразу его замечает. В простой толстовке, а не в плаще, в кедах, а не в тяжелых сапогах.

— Ты чего засиделся? — Кейго неопределенно пожимает плечами. — Устал? — Кейго кивает. Тойя подхватывает рюкзак. — Неудачные дубли всегда выматывают.

— Зато последний вышел хорошо.

Тойя чуть улыбается и говорит тихо, с какой-то странной интонацией:

— Ага.

Они идут по темному коридору — все уже ушли, может кто-то из гримеров и остался, конечно, но свет уже погасили. В здании только они и охранники. Ощущается, конечно, немного пугающе и мрачновато, хоть из окон и пробивается тусклый свет неспящего города. Хотя с Тойей спокойно.

Наверное именно поэтому Кейго не успевает среагировать, когда Тойя внезапно — но плавно и действительно бережно — прижимает его к стене. Держит крепко за плечо, почти нежно — под подбородком.

Тойя прижимает его к стене, также, как Даби совсем недавно прижимал Ястреба, только сейчас Ястреба нет — есть Кейго. Кейго, у которого совершенно сбивается дыхание и сердечный ритм.

Тойя выдыхает почти в губы. Влажно, тепло, не табачно сейчас даже, от него пахнет сладким косметическим запахом смывок для грима. Кейго может все это почувствовать, потому что Тойя стоит всего в нескольких дюймах. Тойя. Чертовски. Близко.

Кейго облизывает пересохшие губы. Они находятся буквально на расстоянии поцелуя, даже ближе. У Кейго почти подгибаются колени.

— Последний дубль правда вышел чудесным. Но знаешь, мне показалось, что сцена вышла какой-то, — снова выдыхает, ведет большим пальцем прямо по бешено пульсирующей жилке на шее. Тойя чувствует его пульс. — Незаконченной, — снова выдох прямо в губы. Кейго стоит на ногах только потому что держится за его толстовку. Сжимает плотную ткань на боках почти до боли в собственных пальцах. — Оборвалась на самом, — пальцы нежно и почти невесомо оглаживают подбородок. Рука с плеча соскальзывает на пояс. — Интересном, — бедро все же вклинивается между его ног. Тойя прижимается к нему всем телом. Кейго выдыхает, и чувствует, что его выдох ловят также жадно, как и он ловит табачную горечь в каждой совместной сцене, на каждом перекуре. — Месте.

И Кейго подается вперед. Тянет на себя за толстовку, сцеловывает отголоски сладости от косметики с губ, сходит с ума от того, как рука Тойи, которая была на подбородке, легко касаясь шеи аккуратными ногтями, зарывается в волосы на затылке. Как вторая притягивает за талию ближе. Как бедром Тойя прижимается к его паху все теснее, и как теснее становится в собственных штанах.

Кейго целует, и Тойя отвечает, отвечает так жадно, что Кейго прошибает мурашками — он не один хотел до зубовного скрежета. Не один он грезил о губах, руках и стонах. Кейго хочет узнать все, что представлял Тойя. Хочет узнать это на себе — не в фантазиях, а в реальности.

Трется промежностью о бедро, и Тойя чуть прикусывает ему нижнюю губу. Кейго подныривает руками под толстовку, выдирает майку из-под пояса джинс, касается разгоряченной кожи, тянет на себя.

Тойя почти усаживает его на свое бедро, упирается рукой в стену возле его головы, а потом перестает его целовать. Кейго пытается отдышаться. Привыкнув к темноте, он различает на щеках румянец и сумасшедший блеск в глазах.

— Как я хотел тебя трахнуть прямо там, послав к черту камеры и всех остальных, — шепчет Тойя и спускается короткими поцелуями от шеи до ключиц. Засосов он не ставит — даже сейчас понимает, что гримеры за них прикончат. Кейго это тоже понимает и очень хочет послать гримеров к черту.

Тойя чуть прикусывает кожу на ключицах, выдыхает. У Кейго по позвоночнику стекают мурашки.

— Если ты продолжишь, то у охранников на камерах будет такой компромат, что ни одно агентство не поможет.

— Он у них уже есть, — шепчет Тойя, зацеловывая его шею. Кейго держится за его плечи. — К тебе или ко мне? — снова шепот, только теперь в самое ухо. Кейго готов застонать.

— Совершенно плевать.

Тойя кивает и с видимым трудом отстраняется. Кейго одергивает футболку и куртку. Тойя подхватывает с пола их сумки, Кейго, хоть убей не помнит, как и когда они там очутились. Он думает, что должен сейчас чувствовать неловкость, легкий стыд или что-нибудь еще. Но он чувствует только сладкое предвкушение.

***

В машине они молчат, даже музыку не включают. Она и не нужна — у Кейго в голове набатом стучат мысли: — «Меня будет трахать Тойя Тодороки. Он будет трахать меня, а не актрис с силиконовыми губами. Я буду стонать под ним по-настоящему».

В лифте он держится за металлический поручень под зеркалом, просто чтобы не наброситься на Тойю прямо здесь, и, если его догадка правильная, то Тойя так отчаянно вертит в руках связку ключей по той же причине.

Тойя даже не успевает закрыть замок — Кейго вжимает его в стену под вешалкой, сваливает на пол одну из ветровок. Ему плевать, и Тойе, кажется тоже — он прижимает его к себе, гладит руками под футболкой, стягивает с его плеч куртку, целует быстро и жадно.

Всего полчаса назад Кейго готов был просто упасть от усталости; сейчас у него такое чувство, как будто он выпил подряд две чашки нелюбимого эспрессо. Как будто кофеин пустили внутривенно. Тойю пустили внутривенно.

Кейго помогает ему выпутаться из толстовки, касается кожи под майкой. Господи, этого уже слишком много, Кейго сходит с ума только от ощущения напрягшихся мышц под пальцами, от ощущения, как Тойя сжимает его ягодицы прямо сквозь джинсу, как снова почти усаживает на свое бедро, от горячих губ, жадно целующих куда придется — в губы, в щеки, подбородок, в шею. Что же будет, когда они наконец-то доберутся до ближайшей горизонтальной поверхности?

Кейго думает, что он сойдет с ума окончательно.

Тянется к ремню, немного жалеет, что на Тойе сейчас его ремень, а не как у Даби — тот расстегнуть намного проще, Кейго об этом много раз думал. Ремень поддаваться не хочет. Тойя коротко смеется, перехватывает его руки. Кейго чувствует как он улыбается прямо сквозь поцелуй.

— Давай-ка доберемся до кровати.

Тойя мягко подталкивает его на упруго прогнувшийся матрас, накрывает своим телом сверху, расстегивает ремень на штанах Кейго. Обдает горячим сбитым дыханием шею. Кейго пытается стащить с него майку.

— Подожди минутку, я за резинкой, — говорит Тойя, когда Кейго это наконец удается, и его руки исчезают с тела. И сам он тоже исчезает — Кейго становится почти холодно, но выходит хоть немного перевести дух.

Тойя отогревает его минуту спустя, и дыхание снова сбивается — особенно когда Тойя поцелуями скользит по голому животу.

Кейго едва дышит, когда Тойя начинает его растягивать.

Кейго перестает дышать, когда Тойя делает первый толчок.

***

Сквозь дрему он чувствует, как прогибается матрас, как место рядом пустеет. Он не в силах открыть сейчас глаза — в них только-только перестали взрываться фейерверки. А еще он все-таки устал сегодня, и устал сильно. Бедра слабо ноют, зацелованные плечи мерзнут без чужих прикосновений. Кейго готовится открыть глаза, пойти искать, но Тойя возвращается, обнимает со спины руками и крепким табачным запахом, оставляет на шее короткое прикосновение губ. Кейго сонно улыбается и наконец-то засыпает по-настоящему, до самого утра.

***

Просыпается он снова от того, что тепло тела позади исчезает, от того, как пружинит под ним кровать. В этот раз глаза открыть выходит.

Тойя видит, что он проснулся, улыбается мягко.

— Я курить, лежи спокойно.

Кейго честно лежит несколько секунд, а потом встает и идет в ванную.

Щетки здесь у него зубной нет, откуда ей взяться, но Кейго не пальцем деланный, у него всякое раньше случалось. На этот самый палец выдавливает пасты из тюбика, шлифует это все ополаскивателем. На выходе из ванной почти сталкивается с Тойей.

Хочется потянуться, уткнуться в запах теплой кожи и табака, хочется обнять, хочется прижаться. Но Кейго умудряется выстоять под этим порывом.

— Я воспользовался твоим ополаскивателем. И немного пастой.

Тойя пожимает плечами.

— Да сколько угодно. Ты голодный?

Кейго честно прислушивается к себе, но никакого голода, кроме тактильного, не находит. С самого утра ему есть тяжеловато.

— Пока нет.

Губы Тойи трогает улыбка. Мягкая, такая же как была, когда Кейго открыл глаза под скомканным одеялом.

— Тогда иди обратно, я приду через две минуты.

Кейго лениво думает, где может быть его телефон, и решает что он либо в сумке, либо в куртке, но идти в коридор ему не хочется. Садится на кровати и начинает ждать. В голове неприятно роятся мысли, противно жужжат, и их не перебивают даже мягкие улыбки Тойи. Что если Тойя сейчас скажет, что это было ошибкой? Что если он сейчас потрет неловко шею и скажет, что такого не должно повториться? Что если это действительно было случайностью, что если Тойя скажет, что он слишком вжился в роль и перепутал, где он, а где Даби?

Кейго внутренне поджимается, когда слышит босоногие шаги. Выпрямляет спину, сплетает пальцы в замок, смотрит слегка настороженно. Слова застревают в горле.

Тойя подходит вплотную, проводит рукой под подбородком.

— Я очень разочаруюсь в фанатах, если вчерашнюю сцену не растащат по всем видео и гифкам.

Кейго сглатывает. Жужжащие мысли замолкают — их окурила рука Тойи, пахнущая сигаретным дымом. Рука, которая плавно толкает его в плечо прямо на кровать. Тойя падает следом, накрывает своим телом и запахом табака вперемешку с прохладным вкусом зубной пасты на губах.

Кейго хочет вдыхать эти запахи каждое следующее утро в своей жизни. Кейго не нравятся сигареты и табак, но ради Тойи он готов сделать исключение. В чем угодно, сказать по правде. Особенно когда он целует так глубоко, когда на его щеках проступает очаровательный румянец, когда выдыхает порывисто в ответ на то, что руки Кейго подлезают под резинку трусов.

— Может нам стоит улечься немного удобнее? — голос сбитый, дыхание тоже. Кейго в самом деле едва дышит.

— Однозначно.

Кейго умудряется все-таки между поцелуями и умелыми движениями рук выговорить целое предложение:

— Ты специально подгадал, чтобы у нас обоих не было съемок?

Тойя тихо смеется и его смех оседает щекотными мурашками на шее и позвоночнике.

— Мне было бы плевать на съемки.

— Незу нас бы убил, — Тойя дает время сказать Кейго это, пока стягивает с него белье.

— У меня были бы самые лучшие предсмертные воспоминания.

Кейго хочет засмеяться, но порыв этот перебивает его собственный задушенный стон.

Сейчас, при утреннем свете, он видит лицо Тойи. Видит поджарые мышцы на его руках, видит изящное переплетение жил на шее. Хочется поставить засос, хочется, чтобы Тойя оставил на нем тоже — так много, чтобы сосчитать не вышло. Но Тойя целует, и даже поцелуев уже слишком много — Кейго задыхается только от них. И при этом их слишком мало — хочется чтобы они не заканчивались никогда, чтобы Тойя отвечал на них с такой же готовностью вечно.

А еще Кейго наконец-то видит дорожку волос, спускающуюся от пупка к паху. Он чувствовал ее вчера под пальцами, но только проснувшись не разглядел — такие они светлые. Даже не рыжие — белые, в какой Тойя красится обычно. Кейго с удовольствием проводит пальцами сперва по ним, а потом и еще ниже.

***

Они лежат, взмокшие и уставшие, и Кейго не уверен, был ли он хоть когда-то в жизни также счастлив, как сейчас. Тойя ступней водит по его лодыжке, а пальцами — по предплечью. Кейго кажется, что он должен что-то сказать, но на язык рвется только «я тебя люблю», но даже разморенным сладкой негой умом понимает, что говорить такое еще рановато.

Поэтому он только ловит рукой пальцы Тойи, целует бледное запястье, трогает губами переплетение голубоватых вен, почти чувствует, как колотится чужое сердце. Собственное замирает на миг, потому что Тойя. Просто потому что это Тойя, Тойя рядом с ним, Тойя с ним по-настоящему. И, кажется, это все не одноразовое.

А сказать все-таки надо. Вернее спросить.

— А если бы мы тогда выпили на брудершафт по всем правилам, чем бы это закончилось?

Тойя смотрит на него своими невозможными глазами. Кейго видел его на плакатах, на интернет-страницах, в фильмах в конце концов, но ни одна камера не передавала всю глубину цвета.

Вылинявший плакат на стене в его комнаты в доме матери тоже не мог передать цвет глаз Энджи Тодороки, это Кейго понял, когда с ним познакомился в реальности.

У Тойи другой разрез глаз, ресницы и брови темные, почти угольные. Тоже крашенные наверняка — Тойя, кажется, всеми силами пытается быть меньше похожим на отца.

— Если бы мы поцеловались тогда, то мы бы переспали в тот же вечер.

Кейго давит улыбку — значит не ему одному тогда хотелось перегнуться через столик немного сильнее. Не ему одному хотелось узнать, горчат ли губы от сладкого алкоголя.

— Столько времени потеряли. Почти целый сезон.

Тойя фыркает, подбирается чуть ближе, выцеловывает его шею, ключицы, гладит руками бока. Кейго прикусывает губу, чтобы все-таки не признаться в любви до гроба прямо сейчас.

— Наверстаем? — Тойя снова смотрит на него, только глаза у него в этот раз потемневшие. Ведет медленно пальцами по груди Кейго. Дыхание снова перехватывает.

— Может сначала поедим?

Тойя усмехается, целует в ключицу.

— Мы можем что-нибудь заказать, и начать наверстать упущенное, пока ждем курьера.

Кейго такой план нравится. Очень.

***

— И как он? — Руми заходит в гримерку, пока он терпеливо ждет своей сцены, которая все откладывается — у Лиги злодеев съемки сегодня не срастаются. Из того, что Кейго видел, пока не пошел гримироваться, косячил по большей части Джин, но его можно понять — играть человека с раздвоением личности чертовски сложно.

Кейго выкидывает брови.

— Ты о чем?

Руми смотрит на него тем самым взглядом «не-строй-из-себя-придурка», слегка склонив голову. Накладные кроличьи уши смешно наклоняются.

— Брось, у тебя разве что на лбу не написано «последние сутки я шикарно трахался без остановки», — Руми не дожидается от него ответа, садится в кресло, сбрасывает идиотские кроличьи лапы, положив ноги в смешных носках прямо на кофейный столик. Накручивает прядь на палец. Говорит как будто задумчиво. — А знаешь, у кого такой же бесстыже довольный взгляд? — она выразительно смотрит Кейго прямо в глаза, и он в очередной раз убеждается в том, что Руми чертовски хорошо читает людей. — Твоя машина весь вчерашний день стояла на парковке, — она снова смотрит как будто задумчиво, в этот раз разглядывает свои ногти. — А ты терпеть не можешь такси, но сегодня приехал именно на нем. А знаешь, чьей машины весь вчерашний день не было? — Кейго актер, он умеет притворяться. Заинтересовано приподнимает брови. Руми усмехается. — А еще у вас настолько зацелованные губы, что Немури с вами обоими возилась гораздо, гораздо дольше обычного.

Кейго поджимает губы. Не то чтобы они договорились ничего никому не говорить, но и трепаться на каждом углу не хочется — вокруг них всегда слишком много лишних глаз и ушей. Кейго это познал на собственной шкуре, когда года три назад засветился выходящим из бара со своим бывшим. Ладно бы просто выходящими — камера отлично поймала все их поцелуи на стоянке для такси. Собственно, после тех бесконечных фотографий, толп репортеров под окнами и невероятным количеством спама, парень бывшим и стал. И за этого Кейго его осуждать не мог и не может до сих пор — такое выдержать смог бы далеко не каждый.

Хотя он надеялся, что их с Тойей так быстро не раскроют.

Кейго говорит непослушными губами:

— Тебе бы в детективы.

Руми коротко смеется.

— Ты мне вот что скажи: кто из вас наконец-то не выдержал?

Кейго тоже вздыхает — только он вздыхает капитулирующе, потом говорит тихо:

— Тойя.

Руми цокает языком.

— Ты должен мне десятку, — в этот раз брови поднимаются от настоящего удивления. — Я проспорила Немури. Я-то, дура, надеялась, что мои подталкивания помогут. Ты меня почти разочаровал. Гони десять баксов.

Кейго пытается осмыслить происходящее.

— Вы... Вы делали на нас ставки?

Руми фыркает.

— Обижаешь. Если что, ставки на Мидорию и Тодороки-младшего еще открыты. И на Мидорию и Бакуго тоже, но на них я бы не ставила, там есть Киришима.

Кейго часто моргает.

— То есть проиграла ты, а платить должен я?

Дверь распахивается резко, раздраженно и устало. Тойя хватает со стола бутылку воды и осушает половину в один большой глоток. За грим не переживает — видимо, отсняли наконец.

Прислоняется к этому самому столу, смотрит на Руми вопросительно. Та машет рукой.

— Сколько ставила ты?

Кейго поднимает брови еще выше.

— Десятку. И поставила вот на этого тормоза.

— Тога проиграла Тенко двадцатку.

— Ты знал? — Кейго хочет убить сначала Тойю, потом Руми, а потом всех остальных просто за компанию.

— Узнал сегодня. Они ставили на то, дотерпим мы до дома или просто запремся в подсобке или кладовке.

— Я всегда говорила, что Тога извращенка.

У Тойи, сказать по правде, совершенно сумасшедший взгляд.

— Кто еще на что ставил?

— На твоего брата и Мидорию. Но это общая, о ней все знают.

Тойя кивает.

— Все, кроме них и меня, видимо.

Кейго качает головой.

— Я тоже был непосвященным.

Тойя хмыкает, вертит в руках полупустую бутылку с водой. Делает глоток — в этот раз небольшой, нормальный.

— Я пойду подышу воздухом, а потом пойду смываться. Ты как?

— У меня еще две сцены. Будешь ждать?

Руми смотрит на них так выразительно, что Кейго почти может прочитать в ее взгляде «семейные разборки». И это его почему-то радует.

— Пошла я. Стройте свои планы без меня, будьте добры. Кейго, у тебя минут семь. Стройте их активнее.

Тойя машет ей рукой — вряд ли они еще будут сегодня пересекаться. А Кейго придется, и даже дважды.

Он откашливается.

— Так ты подождешь?

Сердце тревожно замирает, когда Тойя качает головой.

— Я поеду. По дороге зайду в магазин. Есть особые пожелания? Не уверен, что успею что-нибудь приготовить, но мы можем сделать это вместе.

Кейго очень хочется его поцеловать вот прямо сейчас. Но у него съемки через несколько минут, и Немури не просто разозлится — она взбесится. А Немури в гневе страшна.

— Тогда увидимся у тебя?

Тойе, если судить по взгляду на губы, хочется поцеловать его тоже. Кейго очень надеяться, что съемки сегодня пройдут быстро и он окажется у Тойи, как раз когда он зайдет домой. Кейго хочется, чтобы пакет с продуктами небрежно опустился на пол и позабылся, а они бы самозабвенно целовались под неудобной вешалкой с ветровками.

— Да.

Кейго не может заставить себя выйти из гримерки — не тогда, когда Тойя смотрит так жадно, стоит так близко. Кейго закусывает губу и вспоминает.

— Мне нужно заехать домой, взять хотя бы зубную щетку.

Тойя притворно вздыхает. Кейго видит, как он опирается о стол, как крепко держится руками за его край — как будто удерживает себя, потому что если коснется — весь грим останется на Кейго. Смотрит с предвкушающей улыбкой, наклоняется, выдыхает почти в ухо.

— Как ты смотришь на то, что за такое долгое ожидание я трахну тебя прямо в коридоре? Я же буду так скучать эти лишние полчаса.

У Кейго чуть не подкашиваются колени.

— Обещаешь?

Усмешку Тойя выдыхает ему в губы.

— Обещаю. А теперь иди, потому что иначе я тебя не отпущу вообще.

***

— Кому-то не терпится, да? — Руми хихикает. Кейго чертовски старается — потому что чем быстрее они все отснимут, тем быстрее он попадет к Тойе. И Кейго очень надеется, что свое обещание он выполнит. Но на смешок Руми только закатывает глаза и отмахивается, хотя ему и правда не терпится.