— Что из тебя такого вырастет?!

— Звездолетчик, как папа!

— Уберегите нас галактические боги! Тебе опасно давать в руки даже игрушечный джет! Как ты умудрился разбить гибкое окно в кабинете физики?!

— Это удавшийся физический опыт! И никто не пострадал.

— Еще бы пострадал! Это ужас, что такое, Кин Марс!

— Это не ужас! А дым получился в форме зайчика.

— Галактические боги, Кин! Зайчика?! Ты совсем еще глупый ребенок.

— Сама ты глупый ребенок!

— Я расскажу директору и она сообщит твоему отцу...

— Не надо! Не будь такой злой!

— Злой?! Это еще что? Вот оно — воспитание роботами!

— Меня воспитывает папа!

— Ага... прилетая раз в полгода.

— Заткнись! Заткнись!

— Прости, Кин, но ты не оставляешь мне выбора.

***

Раф Марс открыл глаза ровно за секунду до того, как раздался сигнал входящего звонка. Тихо играющая на фоне опера мгновенно заткнулась. Удалось поспать три часа и четыре минуты, ткань чистой пижамы даже не успела толком размягчиться от тепла тела. Но три часа — лучше, чем ничего, после сорока восьми за штурвалом.

Конечно, это звонили из школы. Конечно, не с похвалами Кину. И конечно, надо приехать и выслушать все это еще раз — в лицо, словно устыдить нерадивого отца на проекции галасвязи недостаточно.

Привычное к военной муштре тело все делало само, пока мозг продолжал дремать: совало в рот гель с наночистильщиками, укладывало волосы, заковывало себя от шеи до щиколоток в чистый комплект униформы, застегивало сапоги. На миг мелькнула искушающая мысль доверить управление автопилоту и поспать еще и в кресле, но для капитана третьей ступени попасться на таком кому-то из знакомых (что непременно случится по закону подлости) совсем позорно. Через двадцать шесть минут Раф Марс уже подводил джет к зданию школы.

На этот раз Марса ждала директриса всего шестого потока. Что же сын снова натворил? Кин смотрелся маленьким, съежился, словно не только не вытянулся за месяц, что отец его не видел, но и напротив, потерял в росте. Они не успели поговорить, лишь обменялись взглядами у дверей кабинета: смертельно усталым и загнанно-хмурым.

— Понял. Приношу глубочайшие извинения. Я оплачу ущерб прямо сейчас, давайте терминал.

Свою партию Раф знал наизусть и протянул руку.

— Мистер Марс, дело не в деньгах... У мальчика проблема.

И эту арию Раф тоже знал.

— Я в курсе, мне уже говорили про эмо-неустойчивость, плохую усвояемость витаминов группы D и дефицит внимания и я снова повторю, что витамины он пьет, отчеты от домашних роботов приходят регулярно, но я отказываюсь сажать Кина на психопрепараты. — Великая Дыра, как же тошно. Если бы только Раф мог перевести Кина на домашнее обучение... Но Кин сам не желал такой жизни, и друзей в школе у него полно. Кин не идеал, конечно, но он хороший парень. Порой проказник, но ведь именно из таких получаются лучшие из лучших. Учителям этого не понять. Так было в детстве Рафа, так есть и теперь. — Вам, может, и удобнее было бы иметь управляемую сомнамбулу вместо моего сына, однако я...

— Вы не поняли нас... немного.

Внезапное теплое прикосновение чужой руки к его собственной заставило Рафа по-настоящему очнуться. Директриса, оказавшаяся даже моложе него, смотрела ему прямо в глаза и улыбалась чуть грустно, обеими ладонями держа его руку, где пошло мигал готовый к оплате чип. Раф поспешно выключил его, но руки не отнял, побоявшись показаться еще более грубым.

— Прошу прощения. Я очень... Мне... Я едва держу глаза открытыми, простите. Чего же я не понял? Расскажите.

— Может, завтра? — она, смутившись, выпустила его ладонь. — Все знают, где вы служите, мистер Марс, и то, как тяжело...

— Нет, сейчас. — Что угодно лучше чужой жалости, — Я готов выслушать, мисс э-э-э...

Как ее звали? Кажется, Лена. Или Лина? Галактические боги, кажется, он наконец встретил адекватного педагога, но сам при этом налажал, где только мог. Кину есть в кого быть бедокуром.

— Это не важно, — снова улыбнулась девушка. — Я скажу кратко. У Кина правда дефицит внимания. И это дефицит вашего внимания, мистер Марс. Проводите с ним больше времени, пока вы в отпуске. А с учителем физики я поговорю. У нее тоже непростая ситуация, однако ни Кин, ни другие от этого страдать не должны. И не ругайте Кина, хорошо? Он и так переволновался.

— Хорошо, — болванчиком кивнул Раф.

Обратно летели на автопилоте, сидя на заднем диване. Кин привалился к плечу отца и громко сопел. Может, плакал, а может, нет.

— Пап. Ты доверил бы мне управлять звездолетом? Или хоть нашим джетом?

— Когда ты вырастешь и сдашь экзамен на пилота — разумеется, доверю.

Кин засопел мокрее.

— Хочешь, оплачу доступ к симуляции?

— Нет, — сын шмыгнул носом и помотал русой головой. — Хочу летать по-настоящему. И сейчас, а не через десять лет.

Раф вздохнул ему в макушку.

— Не десять, а три.

— Вечность.

Дома они влезли на кровать в родительской спальне. Услужливый робот принес еду и обязательную тарелочку фруктов для растущего организма, умный дом включил познавательный трифильм про жизнь зидонских грибоцветов. Кин вырубился почти сразу, свернувшись под боком, а Рафу не спалось.

Может, правда попробовать проводить с Кином больше времени? Но это... страшновато. Кин уже подросток, Раф вспоминал себя в двенадцать и содрогался от ужаса. А вдруг Кин будет творить такую же дичь? Куда там разбитому окну в классе, это же мелочь... А вдруг он, Раф, не сможет держать себя в руках? Решать неожиданные вопросы. Реагировать так, как должно? Он не педагог. И бывает неадекватен в обыкновенной жизни, не на посту, без четких приказов, надежного штурвала в руках и твердой поверхности капитанского мостика под ногами. Но этот страх привел их вот сюда: к участившимся провинностям Кина в школе и бесконечным вахтам Рафа в космосе. Деньги, конечно, нужны, чтобы у сына было все, что он хочет, все самое лучшее, но... Но.

Чем они могли бы вместе заниматься? Раф ничего не смыслит в современных комиксах, которые горами высятся у сына в спальне, а хотя Кину как раз интересно, что происходит в космосе на военном корабле, на большинство вопросов Раф не имеет права дать правдивых ответов. И вообще рассказчик из него так себе, это и сослуживцы говорят.

Ну то есть да, в каждый отпуск Марсы вместе по утрам делают гимнастику в зале кондоминиума, вечерами прогуливаются в пригородных гринзонах, обязательно летают в какой-нибудь вычурный ресторан, чтобы попробовать там страшные или смешные на вид блюда, покормить друг друга с ложек и посмеяться над обалдевшими лицами "сливок общества". Раф слушает все, что рассказывает Кин, даже когда среди жаргонизмов не улавливает и половины смысла. Что еще надо-то?

Сын сказал, что хочет летать. Раф тоже любит это дело. Может, попробовать? Правила, конечно, не позволяют давать детям штурвал до пятнадцати, но существуют отдаленные от города полигоны. И безопасность, конечно, о ней тоже нельзя забывать. Но неужели капитан третьего уровня не сумеет справиться с любой возникшей в воздухе проблемой?!

Под бормотание динамиков о грибоцветах спалось очень уютно, не хуже, чем под классические арии.

***

— Бери ровнее.

Кин сопел от напряжения, пальцы, стискивающие штурвал, побелели.

— Не бойся, теплый поток держит тебя. Чувствуешь? Теперь можно отпустить.

Сын разжал пальцы, джет дернулся, Раф едва успел схватиться за поручень, чтобы не улететь к стене и схватил левитирующего мимо Кина за шиворот. Два рывка — и штурвал в руках, еще секунда — и джет вышел из пике. Раф обернулся к перепуганному сыну:

— На стопор забыл поставить, дурачок. Проверить что программа верная — нажать стопор — отпустить. Не торопись в другой раз, делай все шаг за шагом, медленно.

— Но ты-то делаешь быстро, — обиженно выпятил губу Кин.

Раф рассмеялся.

— Через тысячу полетов и ты будешь. Посмотри назад!

Они удалялись от облака, которому закручивающийся джет придал форму скособоченного праздничного торта. Кин хихикнул и снова потянулся к штурвалу.

***

Далеко внизу расползалась по зелени цветная лужица: двухсоттысячная толпа зрителей соревнований по экстремальному пилотированию джетов малой и средней высоты. Где-то там же был и отец с мачехой, волнуясь, вглядываясь то в голографии, то в небо. В наушниках Кин слышал разговоры других участников. Шоу почти кончилось, остались последние зрелищные финты.

— Давай, Марс! — задорно крикнули в ухо. — Бахни твой фирменный!

Кин ухмыльнулся и огляделся, приглядывая подходящее облако. Несколько бочек, росчерков крыльями и финальный форсаж, тянущий за собой невесомую взвесь капель...

— Ура-а-а!

Кин поморщился и убавил громкость в наушниках. Глянул назад и удовлетворенно кивнул себе. В небесах трепетал длинными ушами огромный облачный заяц.