Солнце давно всосала бурая хмарь. Тикали часы, молчаливые и безразличные ко всему. По подоконнику стучали капли, а старая неоновая вывеска закрытого бара напротив противно и неравномерно мигала. По дальним углам стола лениво перекатывались пыльные катышки, тревожимые сквозняком из неплотно подогнанной балконной двери. В относительной чистой середине, под строгим "черным квадратом" монитора ютились выключенная беспроводная мышь, пустой стакан с чайными разводами и две коробочки — белая и красная. Технически там же находилась и клавиатура, однако это сосредоточие клейких пятен и крошек сложно было хоть как-то отнести к чистоте.

Хлопнула входная дверь.

— Сегодня без меня никак не обойтись, — прошипела белая коробочка красной.

Та мигнула блестящим бочком, отражая тусклый неон.

— Может, и так, а может, и нет.

Красная коробочка любила неопределенность и загадки, ведь на ней красовался сложный золотистый рисунок в индийском стиле, такой же пряный и нежный, как и ее содержимое. Не то, что на белой товарке — лишь скучные буквы и цифры, а логотип фирмы-производителя так вообще — фу.

В ванной молча и шумно возились, а дождь за окном превратился в ливень. Вывеска мигнула и угасла окончательно, выпустив прощальный фейерверк искр.

— Сегодня я незаменима, — продолжала шипеть белая коробочка. — В такой ужасный, мерзкий, отвратительно-серый день!

— Она может взять меня и залезть в интернет смотреть котят, — возразила красная.

— Какие котята? — белая возмущенно брякнула содержимым о фольгу и пластик, — Сейчас никто не постит такие пошлые, мерзкие глупости!

— Завидую мыши, — буркнул монитор, закатывая диод. — Меня вот не отключают от питания, и я вынужден слышать ваши бесконечные споры. Скорей бы кончились вы обе!

— Во мне осталось всего два кусочка концентрированного счастья, — кокетливо пошуршала красная.

— Тоже мне — счастье! — не унималась товарка. — Сплошной сахар да холестерин! А толку-то? Несчастная парочка эндорфинов!

— Зато после меня ей не бывает плохо... потом, — помолчав, тихо сказала красная. — Ты не мог бы хоть иногда показывать ей что-нибудь хорошее? — обратилась она к монитору.

— Я старался, но... радужные сполохи лишь раздражают, — грустно вздохнул он.

По полу прошлепали босые ноги, вещи притихли, рассматривая хозяйку в тусклом свете отражений дождевых струй. Счастье нужно всем и каждый день. Хоть капелька, хоть намек, хоть кусочек. Что хозяйка выберет сегодня?

— Не-е-ет! — раздался крик от входной двери. — Не хочу-у!

Обе коробочки и монитор уставились на то, как старый зонт упирается спицами, не желая покидать шкаф. Одна зацепилась за какой-то шарф и выскочила из петли.

— Зачем ей зонт? — брезгливо изумилась белая. — На улице такая невыносимая погода! Намного лучше сидеть тут в тепле, с таблеточкой...

— Тихо, — шикнула красная. — Кажется... кажется, она идет гулять! — просияла она всем своим узором. — Впервые за месяц!

— Дайте мне умереть спокойно! — не унимался зонт, — В тепле и сухости! — хозяйка пыталась вставить спицу на место, а яркие (новые, между прочим) резиновые сапожки делали ставки, получится или нет.

Грубая сила победила, спица вернулась в петлю. Зонт простонал... и с облегчением выдохнул, вновь оказавшись в шкафу.

Опять хлопнула дверь.

— Что там, что там? — едва ли не подпрыгивала красная, пытаясь заглянуть выше подоконника. — Моник, расскажи, миленький!

— Она вышла из дому, — стараясь скрыть волнение, сказал тот. — Вскочила на бортик... Она идет по нему. Ой! Она упала! Но она... она смеется! И там кажется... там кто-то помог ей встать. Они ушли... в сторону кафе.

Тикали бесстрастные часы. Вывеска снова сверкнула и зажглась. Шел дождь.