Лёгкий ветерок ласкает через блузку твои плечи. Сидя в кафе за полезной книгой нельзя не подивиться, какой сегодня чудесный день. Однозначно слишком хороший, чтобы торчать дома или в библиотеке, так что ты закономерно решила прогуляться до любимого заведения, захватив учебные материалы. С веранды открывался замечательный вид на город и кристально-голубое море, словно сияющее бриллиантами. Опершись подбородком о ладонь, ты не без причины погрузилась в тоскливые мысли… Вы не виделись буквально пару дней, а тебе уже его не хватает. Интересно, где он? С ним ничего не случилось?
В голове слышится ласково, как если бы он сказал: "Тебе разве не нужно заниматься, tesoro¹?" Бруно внимательно следил за тем, как ты учишься, и ясно давал понять, что это стоит каждой лиры, которую он вложил в твоё образование. Вот только, к чему такие широкие жесты ради простой незнакомки, известно лишь ему одному.
¹ (итал.) дорогая
Всё изменилось в тот день, когда ты собиралась закрыть новый счёт за университетское обучение, а в бухгалтерии сказали, что каждый семестр, вплоть до самого выпуска, уже оплачен. Щедрый покровитель пожелал своего имени не называть, хотя не многим позже представился тебе сам, правда, просто в качестве тайного поклонника, – Бруно Буччеллати.
О нём ты знала не много: Бруно из мафии и приглядывает за одним из районов Неаполя, очень приятный молодой человек и довольно симпатичный, как тебе кажется. Пару раз ты замечала его в городе. Иногда – в компании молодых особ (среди которых были твои однокурсницы), когда-то – с его командой. Время от времени он бродил по улицам один и беседовал с горожанами, приветливо улыбаясь.
Так пролетело пару лет и твоё обучение подходило к концу. Было несложно догадаться, кто его спонсировал, но поднимать эту тему не хватало решимости. Буччеллати очень заботливо и добросердечно к тебе относился, не хотелось портить что-то, что между вами было. И отблагодарить его нужно по-своему.
Бруно приглашал тебя в гости, притом так часто и надолго, что со временем в его шкафу появилось местечко для твоих вещей, по случаю, в обувнице лежали туфли, которые когда-то тебе приглянулись, и даже ваши зубные щётки стояли рядом. Более того, он подарил тебе комплект ключей от своего дома у моря, со словами:
— Можешь приходить и уходить, когда захочешь, amore², оставайся сколько душе угодно. Этим ты очень меня порадуешь.
² (итал.) любимая
И вскоре после этого, хотел он, или нет, на тебя обрушились с ревнивыми нападками как бывшие подруги, так и какие-то незнакомки. Слухи о том, что у тебя есть ключи от его частного особняка на побережье, неприятно потрясли всех.
"С чего это Бруно дал тебе право приходить к нему домой, когда вздумается, а нам, выходит, остаётся локти кусать?"
Сил никаких нет с ними препираться.
Тем более, насколько ты знаешь, домик этот довольно скромный по сравнению с роскошными отелями, где вольготно проживали эти девушки. И, осознавая, что у Бруно их целый гарем, становилось обидно до слёз.
— Tesoro, ты должна меня понять, — он вздохнул, утирая солёные капельки с твоих щёк. — Как мафиози я похож на сердцееда – нужно соответствовать. Тем более, если кто-то узнает, что у меня есть одна единственная, с тобой может что-то случиться, и я себя никогда за это не прощу. Так ты будешь в безопасности.
Запечатлев у тебя на лбу целомудренный поцелуй, он продолжил:
— Ты не просто какая-то деви́ца, ты – моя ненаглядная; ti amo con tutto il cuore³, дорогая, ты – моё всё…
³ (итал.) Я люблю тебя всем сердцем
Чтобы вернуть твоё расположение, он потратил не один день и при этом очень старался показать, как на самом деле любит тебя всем сердцем: проводил с тобой выходные, помогал с учёбой, вытягивал на прогулки, если ты чувствовала себя подавлено, и участливо обнимал, когда слишком заработаешься. Но приятнее всего было то, как холодно он держался со своими "пассиями" в твоём присутствии и мигом ставил на место любую, кто смел хоть как-то тебя задеть.
Буквально минуту спустя пришлось отпустить размышления и вернуться в реальность, ведь кто-то позвал тебя:
— Mia dolce⁴, чтобы на экзамене быть как рыба в воде, мало просто глядеть на море.
⁴ (итал.) "сладкая/милая моя" – Солнышко (по контексту)
Встрепенувшись, ты повернулась на знакомый голос и, честное слово, как будто и не отрывала взгляда от синих сверкающих волн – его глаза нисколько не уступают им в своей красоте.
— Бруно, как я рада, что ты пришёл!
Ты поднимаешься немедленно его обнять, на что он мило посмеивается, притягивая тебя поближе – коснуться губами шеи.
— Уж и не знаю, где ты, совсем соскучилась.
— А куда я денусь… Тем более, раз ты думаешь обо мне, — тепло мурлыкает он в ответ, затем отпускает тебя и занимает место напротив.
Так вы просидели вдвоём за приятными разговорами до первых бликов заката, а потом пошли домой. Там вас встречает целый академический бедлам из конспектов и книжек, который не получилось вовремя разобрать. Неловко.
— Извини за беспорядок, я... Я вся в учёбе и-
Бруно не даёт договорить, скользнув по твоим губам указательным пальцем.
— Cara mia⁵, это и твой дом тоже. Кроме того, весь этот "беспорядок" только лишний раз показывает, как усердно ты учишься. Пожалуй… — он ведёт пальцем вниз и цепляет тебя за подбородок. Вы встречаетесь глазами. — Тебе явно не помешало бы отдохнуть сегодня.
⁵ (итал.) "моя дорогая" – Душенька (по контексту)
Он забирает твою сумку и оставляет её у двери, а потом берёт тебя за руку и целует каждый пальчик.
— Я кое-что для тебя приготовил.
Буччеллати проводит тебя в спальню, жестом приглашает присесть на кровати, а сам зачем-то уходит в ванную. Шумит вода, из-за двери течёт пар, и вокруг расползаются приятные ароматы пены и каких-то эфирных масел. Бруно выключает воду и возвращается.
— Готова?
— К чему?..
В ответ он просто улыбается и за руку ведёт тебя в ванную. Внутри пахнет мёдом и жасмином, а атмосфера увлекает все ненужные мысли подальше, позволяя постепенно расслабиться.
— Оказывается, тут, по пути, есть лавка, где продают всякое от лишнего напряжения. Подумал, будет полезно там что-нибудь купить, у тебя ведь совсем скоро экзамены.
Бруно не спеша тебя раздевает, любовно прижимаясь губами к каждому следующему участку непокрытой кожи. Избавившись от одежды полностью, он помогает тебе сесть в воду: тёплую, цветущую эфирными маслами, с молочно-белой водой и пушистыми облачками пены тут и там. Ты погружаешься в приятную глубину, расслабляя уставшие мышцы и прекращая размышлять о сложном и серьёзном.
— Ну как, tesoro?
— Замечательно, — ты пространно вздыхаешь. — Уверена, остальные тоже оценят...
Пока тебя занимают упоительные ощущения, Бруно тоже всё с себя снимает и незаметно пристраивается сзади. Вдруг он притягивает тебя к груди и жарко шепчет:
— Оценят, конечно, только пускай готовят всё сами. Это же – только твоё.
После он старательно мылит тебя вдоль и поперёк и поливает проточной водой, не упуская возможности оставить по лёгкому поцелую в самых неожиданных местах.
Как только ты совершенно обмякла в его руках, вы выбрались из воды. Бруно досуха тебя вытер, укутал тёплым махровым полотенцем и проводил обратно к постели.
— Amore, я знаю, что тебе, мягко говоря, не нравится делить меня с кем-то… — ты закатываешь глаза, на что Буччеллати реагирует весьма сдержанно и продолжает, — Но, поверь, с ними я вовсе не такой, как с тобой.
Он капнул себе в ладони немного массажного масла и принялся не спеша растирать твою мягкую кожу.
— Из общего у вас только роскошь за мой счёт, но моё время, мой дом и моё сердце… Принадлежат лишь моей любимой.
Он продолжает мерно распределять блестящий эфир, подбирается к твоим бёдрам, смотрит наверх и ловит твой взгляд. Всей душой он уповает на то, что ты принимаешь его искренность и осознаёшь, как сильно он любит тебя. А в ответ слышит только:
— Не мне тебе указывать, Бруно, да и грех жаловаться. Тем более, ты сказал, что так будет лучше для моей же безопасности.
Буччеллати было хочет что-то ответить, но, передумав, дальше растирает твоё тело лоснящимися руками, пока оно всё не сияет, как уникальная драгоценность.
Затем он ненадолго замирает полюбоваться; он и раньше видел тебя обнажённой, но никогда не был достаточно этим заинтересован. И не иначе как сегодня же в солнечном Неаполе пойдёт снег: теперь он явно смотрит как-то по-другому.
Бруно слегка-слегка краснеет и, примостившись рядом на кровати, берёт тебя за руку.
— Cara, есть ещё кое-что… что станет только твоим. Если… если захочешь.
— Что же?
Он подаётся вперёд и пламенно тебя целует. Причём как-то по-иному: глубоко, со страстной мольбой. Бруно тянет тебя за руку, позволяя нащупать тёплый бугорок прямо под его полотенцем, и охает в поцелуй. Ты бережно проводишь ладонью вверх-вниз, и он нескромно двигает бёдрами, тихо постанывая в твои губы.
— M-m-mio dolce…
— То есть, вот что? — ты пришёптываешь в ответ и легонько сжимаешь пальцы на ткани, зарабатывая жалобный стон погромче.
— Да, mio amore⁶, весь твой… полностью…
⁶ (итал.) любовь моя
По правде говоря, тебя не то что бы манило такое искушение, а скорее было любопытно, какой же Бруно Буччеллати в постели. И, раз на то пошло, за постоянной учёбой уже давно не было времени развлекаться.
Накрывая его губы долгим поцелуем, ты устраиваешься на его бёдрах, и Бруно, подхватив тебя, меняет ваше положение. Теперь всё наоборот: он галантно уложил тебя на кровати и замер сверху; его полотенце невзначай скользнуло на пол. Он, словно в замешательстве, тянется к тебе подрагивающими руками.
— T-tesoro, я… Должен кое-что тебе сказать.
Каждый его вздох колышет твои волосы, упавшие на лицо; Бруно пуще прежнего краснеет: волнуется, хотя и не хочет этого показывать. Тут он отводит взгляд, нервно сжав уголок подушки за твоей головой, и произносит:
— Я говорил "весь твой", amore, то есть, действительно только твой… и до тебя у меня никого не было.
Подумать только, проносится в голове. Удивил, так удивил.
Но то, что твой полюбовник – (в каком-то смысле) само целомудрие, даже не так важно; он не боится открыть свою самую уязвимую сторону именно тебе, тебе единственной, – вот что самое главное.
Ты касаешься его щеки, – тёплая – и он смотрит на тебя, робко выискивая взглядом что-то в твоих глазах; по явному смягчению его черт понятно: находит. Поглаживая его скулу большим пальцем, ты шепчешь:
— Ты точно этого хочешь?
Бруно чувственно выдыхает:
— Очень.
Притягивая возлюбленного к себе, ты впиваешься в его губы страстным поцелуем. Невольно качнув бёдрами вперёд, он слышит, как ты довольно вздыхаешь, и уже намеренно повторяет это снова. Отстранившись, Бруно изучающе спускается ниже, покусывая область вдоль шеи до острой ключицы, и с твоих губ неожиданно падает томный стон. Ей нравится.
Он чутко наблюдает, как ты отзываешься на его прикосновения, отмечает малейший трепет, любой негромкий звук. Оглаживая все девичьи изгибы, он смелее спускается руками от плеч до выступающих тазовых косточек.
— Скажи, cuore mio⁷, как мне сделать тебе приятно?
⁷ (итал.) душа моя
Ты берёшь его за руку и целуешь кончики пальцев по одному, втягивая в рот средний и безымянный, на что Бруно машинально облизывает пересохшие губы.
Затем ты медленно их выпускаешь-
— Прикоснись ко мне…
-и направляешь чужую руку в истомлённое тепло между бёдер.
Накрывая его всей ладонью, Бруно понимает, чего ты хочешь, и соскальзывает пальцами во влажную впадинку. По его щекам разливается пунцовый закат; очаровательный.
— Я, похоже… Неплохо тебя завёл, — отмечает он, часто и неровно дыша.
Пальцы у него длинные и тонкие, изящные, но нерешительные, и ты утягиваешь его в новый поцелуй, чтобы отвлечь, с умом руководя податливым запястьем. Он входит глубоко – ты вздрагиваешь.
— Прости-
Бруно тут же отстраняется, хочет было убрать и руку, но ты не даёшь ему этого сделать:
— Нет, продолжай-
Закусив губу, он пытается снова и с первой же попытки, своими гибкими пальцами, находит самое чувствительное местечко. Ты тут же двигаешься всем телом навстречу его ладони и начинается ваша пылкая, обоюдная соната. Всё громче раздаются тяжёлые, частые вздохи в унисон. Бруно постепенно меняет размеренный темп на более быстрый, щекочет большим пальцем плотный комочек нервов и внимательно за тобой наблюдает. Запустив другую руку в твои волосы, он наклоняется вбок, чтобы было удобнее; внутренней стороной бедра ты чувствуешь его тёплый упругий член.
— Золотко, я… Едва собой владею… и всё меньше уверен, что смогу без тебя хоть немного-
— Тогда можешь не сдерживаться, — выдыхаешь ты, поэнергичнее двигая бёдрами в такт его ласкам, уже предвосхищая самозабвенную кульминацию. — Возьми меня здесь и сейчас, Бруно... Пожалуйста...
— Х-м-м… И как тут устоять, раз ты просишь...
Буччеллати наклоняется к тебе за поцелуем, мучительно-нежно вытягивая пальцы, и довольно усмехается: ты с нетерпением вздрагиваешь без желанных касаний и отстраняешься от его губ в немом возмущении. Пошире раздвинув ноги, ты приглашаешь его опуститься между, что Бруно и делает без малейших колебаний. Затем он пару раз поглаживает себя по всей длине, причём неотрывно смотрит тебе в глаза.
— Я очень постараюсь, чтобы тебе понравилось, mio amore. Ты готова?
Ты переводишь взгляд и, любуясь каждым движением его ладони, – вверх-вниз – киваешь. Уже до боли хочется ощутить в себе каждый сантиметр и раствориться в избытке эмоций и прикосновений, срывая голос в забытьи с каждым следующим импульсом.
Устроившись поудобнее, Бруно медленно погружается внутрь полностью, замирая каждые несколько секунд, чтобы прийти в себя.
—…В тебе так тесно, amore- так хорошо и так-
Прежде чем он плавно подаётся назад и обратно в первый раз, ты успеваешь лишь рвано выдохнуть имя:
— Бруно-
Быть может, с твоих последних близких отношений прошло действительно много времени, или Бруно просто понятия не имел, что с тобой делает, но, так или иначе, все тактильные ощущения воспринимались намного интенсивнее, чем обычно. Рельеф его напряжённой плоти, каждое медленное, обдуманное движение, малейший несдержанный стон – всё приводило в томительный восторг, без которого ты, кажется, никогда больше не сможешь.
Бруно понемногу задаёт постоянный темп, двигается быстрее и резче, исходя из того, как ты дышишь, сводишь брови в изнеможении и дрожишь с новым и новым рывком. Блаженно прикрыв глаза и откинув голову, он крепче притягивает тебя за талию. С его губ через каждый толчок срываются проникновенные стоны и комплименты, как бы он ни старался быть тише:
— Ах, любовь моя- как же в тебе- прекрасно… Так бы и не отпускал тебя- Никогда- Иди ко мне-
Наклонившись, он горячо тебя целует, с таким желанием, что ты всхлипываешь в его губы и зарываешься пальцами в мягкие волосы.
— Не отпускай- — почти хнычешь, желая разрядки каждой клеточкой тела. — Я вся твоя- твоя и- только твоя-
Капо внемлет откровенной мольбе и вы поднимаетесь на новый пассаж удовольствия; его рваные, откровенно-глубокие стоны, так близко, заводят ещё сильнее, хотя куда уж больше. Ритм начинает сбиваться, горячие вздохи звучат всё более прерывисто, и ты понимаешь: Бруно на пределе. Опустив голову, он чуть слышно тянет твоё имя и целует тебя в щеку, после чего вновь нависает сверху, закрыв глаза, и сосредоточенно замолкает.
Стараясь вобрать его поглубже, ты тоже буквально на пике. Совсем чуть-чуть и-
— Закончим вместе, любимый, — вырывается из груди, — вместе, пожалуйста-
— Только с тобой, д-дорогая- да, я- Постараюсь для тебя…
Склонившись к твоему плечу, Бруно входит со всей отдачей, почти неистово; внутри всё трепещет – ты бесстыдно тянешься навстречу, обвивая его талию ногами. Куснув его в шею, ты замираешь в приятной неге: через секунду Буччеллати дрожит в экстазе, задыхаясь от наслаждения. С последним резким толчком внутри разливается истомное тепло. Крепкими руками он прижимает тебя к себе и не отпускает, пока по телу не расходится последняя волна пресыщения.
Отдышавшись, Бруно встречается с тобой глазами.
—…Всё хорошо?
— Всё было… Потрясающе…
— Правда? Даже несмотря на то, что…
— Даже несмотря на то, что это твой первый раз, — прильнув к нему поближе, ты добавляешь, — уже интересно, что будет во второй.
— И в третий?..
— ...В десятый?
— Люблю тебя, — бросает он и осыпает невесомыми поцелуями всё, что может достать; затем выходит и ложится рядышком, заключая тебя в сонные объятия. — Очень-очень люблю.
— И я люблю тебя, Бруно.
Ты целуешь его в лоб и погружаешься в сладкий глубокий сон.
***
Проснувшись посреди ночи в холодной постели, ты ёжишься: куда пропал мой капо?
Укутавшись в его рубашку, ты покидаешь спальню и находишь любимого в кабинете. Бруно, всё ещё полностью раздетый, сидит за столом, очень серьёзный и красивый в свете Луны, и с кем-то говорит по телефону:
— Нет, можешь остаться, если собираешься... Нет, сама по себе. Я уже говорил, можешь не возвращать, но не жди ничего больше. Теперь всё кончено, — и он вешает трубку.
— Весь в делах до поздней ночи? — роняешь ты заспанно.
Буччеллати потирает уставшие глаза и с улыбкой смотрит на тебя, раскинув руки для объятий. Ты подходишь ближе, позволяя бережно себя обхватить.
— Вроде того, — прижавшись к тебе вплотную, он делает глубокий вдох. — Пока ты спала, я многое обдумал и... Обзвонил всех остальных, чтобы сказать то же самое, поэтому не удивляйся, если кто-то будет на нас пялиться.
Ты удивлённо глядишь на него.
— В каком смысле?
— В таком, что... — Бруно сажает тебя на колени, приспуская с плеч рубашку. — Теперь я буду баловать только тебя. Тебя одну, и больше никого.
Он замечает, как ты пытаешься скрыть улыбку, и щекотно зацеловывает твою шею: смеёшься.
— Взамен прошу только почаще улыбаться, вот так... Что ж, mio dolce… — низко продолжает он и гладит тебя по спине, вновь зажигая внутри огонёк возбуждения; по телу бежит приятная дрожь.
— Напомним друг другу, как хорошо быть только вдвоём? Я просто обожаю, как ты стонешь...