Сентябрь как-то быстро сменился октябрем, а там и ноябрь подступал. Бараш чувствовал, что постепенно вливался в ритм жизни Города. Школа, дом, прогулки к озеру и к другим местным достопримечательностям. Например, к лесу. В сам лес его не пустили, Крош настаивал, что в такое время это особенно не стоит делать.
Обычно меланхоличный, больше молчаливый Ёжик Бараша все же поддел, предлагая прогуляться на спор, но быстро умолк, получив от Кроша тумака в бок, а Бараша от леса оттащила Нюша.
— Это правда небезопасно, — ровным голосом пояснила ему она, заглядывая в глаза, — там мало кого находят потом. Даже местные стараются ходить там большими группами. Весной-летом, в светлый день.
Бараш понял и на Ёжиков понт не купился, но теперь еще больше начинал его опасаться, так, из разумных соображений. Шкет с круглыми очками иногда умел навести дрожи, Бараш не знал, как ему это удается, но сам факт.
В школе всё тоже протекало до отвращения нормально, одноклассники постепенно приняли Виталика, не стремились, конечно, в его закадычные друзья, но общались тепло и не крысили за спиной.
В целом, Бараш ощущал, что доволен и не особо этому сопротивлялся.
***
Оказалось, что в школе есть бассейн. Помимо этого, на другом конце Города находился местный Дворец спорта, где Нюша в основном и тренировалась, но озеро ей все же нравилось больше. А так как подступили холода, теперь Ане, когда ей хотелось просто поплавать мимо тренировок, приходилось брать допуск в бассейн.
А Бараш, как привязанный, тащился следом.
В этот раз он прогуливал литературу. У Нюши случилось окно, бассейн оказался свободен, а вот Виталик нет. Хотя, за литературу он никогда не переживал. Он писал прекрасные, — нет, он не хвастался, — сочинения, стихосложение выходило у него еще лучше, да и поговорить он не дурак. Плюс учителя все как один покупались на его мрачную, но одухотворенную внешность изможденного умственным трудом относительного хорошего мальчика.
Одноклассники, естественно, посмеивались над тем, как преподаватели ворковали над переведенным учеником, но как-то беззлобно. По крайней мере, в лицо недовольств он не слышал.
Но общался Бараш в основном с парочкой неразлучников и с Аней. Это выходило как-то само. Крош с Ёжиком на буксире постоянно ошивался вокруг него на переменах, после школы, будто дел других у них обоих не было. Нюша присоединялась реже, здесь Бараш предпочитал таскаться за ней сам. Он мало задумывался над причинами такого желания проводить с девушкой как можно больше времени, стараясь просто плыть по течению.
Как и сейчас.
***
Над водой стояла тишина, изредка прерываясь короткими всплесками гребков Нюши. Послеобеденное, слабое солнце проникало через высокие, но узкие окна помещения, отражалось от воды, создавая впечатление огромного аквариума с двумя обитателями.
Девушка, облаченная в слитный синий купальник, перла сквозь воду как целеустремленная акула. Она уже несколько раз проплыла по дорожке от туда-обратно и, похоже, останавливаться не собиралась. Так что Виталик залип в потолок и собственные мысли, присев на самый край бассейна.
— Эй, — ногу через штанину джинсов сжала мокрая и ледяная ладонь, и Бараш охнул, вздрагивая и понимая, что сильно глубоко провалился в мысли.
— Устала? — спросил Бараш и протянул Ане бутылку воды. Девушка пожала плечами, принимая воду.
— Небольшой отдых.
Нюша сделала несколько глотков и протянула бутылку обратно. Пару раз окунулась с головой, а потом всплыла, укладываясь спиной на поверхность воды и задрейфовала недалеко от бортика. Ее лицо, такое пустое и спокойное раскрасили сверкающие блики.
Бараш полюбовался этим пару мгновений.
— Ты хорошо держишься на воде, — когда Нюша посмотрела на него с лицом «вау, да ты серьезно?», он смутился, понимая, какую хрень сморозил. — В смысле… я так, например, не могу, сразу проваливаюсь под воду то головой, то задницей.
— Моя мама как-то сказала мне, что я родилась русалкой, — Нюша совсем не весело усмехнулась, извернулась, нырнула и молниеносно быстро покрыла расстояние под водой, чтобы с брызгами вынырнуть прямо у бортика, напугав Бараша до короткого вскрика.
Она попробовала стащить его за собой в бассейн, снова вцепившись в его джинсы, но Бараш, причитая и отползая на заднице, перебирал своими длинными ногами до тех пор, пока не оказался подальше от чужих рук.
— Давай не сегодня! У меня даже шмоток на смену нет.
Нюша отвернулась от него с видом «ой, всё» и уплыла на середину бассейна. Бараш хмыкнул и вернулся обратно на бортик. Только теперь тишина его нервировала, душила, хотелось ее чем-то заполнить.
— А моя мама говорила, что я даже гулил в рифму, пока говорить не научился.
— Забавно, — протянула Нюша, когда приплыла обратно, казалось бы, на звук его голоса. — Что еще она говорила?
— Говорила мне быть умным мальчиком, и не искать себе здесь проблем, ведь у меня и так проблем, как у выпускника, что хоть жопой жуй.
— А почему она не поехала с тобой сюда?
Бараш скорчил сложное лицо. Он не то чтобы не распространялся, просто всегда находились темы поинтереснее для разговоров. Но Нюша смотрела на него с крохотными искорками в стылых зеленых глазах и сопротивляться этому было сложно.
— Они с моим отцом-кобелиной развелись пару лет назад. Я даже рад был, папаша мой, на самом деле, тот еще придурок. Мама много переживала, плакала, а потом встретила моего нового отчима.
Бараш помолчал, ковыряя бортик. Нет, еще болело. Он, конечно, не планировал жить с матушкой до старости, в конце апреля он и вовсе собирался праздновать совершеннолетие и стартануть от ее юбки подальше. Но ощущение, будто мать у него украли все равно иногда царапалось где-то очень глубоко внутри.
Нюша, словно понимая его заминку, не торопила с ответом.
— Отчим, он меня не особенно радует. На лицо хитрожопый и по натуре мерзкий, но мама любит его до безумия. Для примера — она не отпустила меня в лагерь в соседнем городе на две недели, когда мне было пятнадцать. Теперь мне семнадцать, и я видимо достаточно взрослый, чтобы в одиночку закончить школу, пока они катаются по свадебным путешествиям.
— Ты обижен, — Нюша не спрашивала, от этого было легче. Легче согласиться, чем вставать в превозмогающую позу. Но Бараш всё равно неопределенно покрутил ладонью, выражая расплывчатое и да, и нет.
— Я просто... не понимаю. А что твоя мама думает о твоем плаванье? — Бараш не очень ловко съехал с темы, как с ледяной горки на заднице, резко почувствовав себя максимально обнаженным в самых уязвимых местах.
— О, — Нюша крутнулась вокруг себя с некоторой отстраненностью, словно брала время на раздумье. — Раньше, что я рождена для этого и стану чемпионкой. Сейчас ничего. Она мертва восемь лет. Утонула в озере.
— П-подожди, — воскликнул Бараш, — я же видел ее вчера!
— Ты видел не ее, — зло усмехнулась Аня, убирая с лица темно-рыжую прядь, выбравшуюся из-под шапочки. — Это была моя мачеха. А еще и родная тетка, поэтому мы так похожи.
Виталик вытаращился на Аню с ужасом, не зная, что сказать. Сама Нюша кажется не могла выбрать, что ей ощущать, эмоции сменялись на ее лице как фильтры на фото - злость, грусть, недоумение, усталость и, наконец, горе маленькой девочки, оставшейся без матери.
— Так что, — продолжая, как ни в чем не бывало, будто ее лицо не рябило подобно воде, Нюша подплыла вплотную к бортику, — в чем-то мы похожи. Твою маму отобрал какой-то мужик, а мою — любимое дело. Но итог тот же.
Бараш, всё еще беспомощно безмолвный, протянул ей руку, в смутной надежде поддержать. Нюша приняла его ладонь с кроткой, потусторонней улыбкой, сжала ее с недюжинной силой и затащила его с бортика одним рывком под воду, погружая за собой.