Ты собираешь легенды. Красивые и уродливые, правдоподобные и не очень — в скрижалях для всех найдётся место. Ты настолько привык держать перо, что булавка, которой ты орудуешь едва ли не с рождения, ощущается чуждо.

Но без оружия Фарлум не обойти, и ты держишь её на поясе. Девушка в пабе на неё косится, но отвечает: — От брата услышала.

У брата весёлые глаза, и насчёт булавки он не волнуется: — От старика с окраины.

Его ты находишь только через пару дней, раздражённый и уставший. Но легенда того стоит.

— Ох, она и вправду была прекрасна! В этом своём красном платье, с такой красивой иглой… — старик сопит и на секунду отрывается от полировки гвоздя, — Жалко только, что злобная. Я её окликнул, а она меня по лапке — и фьють!

Он показывает перевязанную лапку и, с твоего разрешения, — то, что под бинтами.

Рана… плохая. Чтобы так ударить, нужна сильная рука.

Ты благодаришь за рассказ и перед сном думаешь, что хотел бы встретиться с охотницей вживую — как и всегда, когда слышишь интересную легенду.

А на следующий день, пробираясь сквозь лес, ты видишь красное.

Ты, конечно, решаешь, что это забавное совпадение — мир любил над тобой издеваться.

А потом замечаешь блеск иглы, и твоё сердце начинает биться в глотке.

Ты бежишь. Дыхания хватает только на то, чтобы не отставать — а она как будто и не напрягается. Бросает нить, подтягивается за ней — и так двадцать раз без отдыха. Она прыгает между деревьями и не позволяет себя разглядеть — вы видите только острые рога и поношенное платье.

Она останавливается на ярко освещённой поляне. Трава здесь искрится зелёным, а её платье — светится изнутри. Она стоит спиной к тебе и глядит вверх.

Ты колеблешься, но выходишь из тени.

Она разворачивается и вскидывает иглу. Ты вспоминаешь, что безоружен.

— Ты упрям. — В её голосе тебе чудится уважение — но, конечно, только чудится: разве охотница стала бы уважать обыкновенного сказателя? — Что ты ищешь?

Ты кланяешься, демонстрируя пустые лапки, и говоришь неожиданно хриплым голосом: — Ответы.

Ты видишь её глаза — кажется, они сужаются. — Это будет стоить.

Ты сдёргиваешь с пояса булавку и бросаешь ей под ноги. Две секунды она смотрит на тебя, а затем садится на колени и опускает взгляд. Ты всё ещё хрипишь: — Оружие в обмен на историю. Я думаю, это честно.

Она проводит коготками по лезвию булавки, поднимает голову; долго вглядывается в твоё лицо… и убирает иглу. — Спрашивай.

Ты садишься с чувством, что прошёл по лезвию ножа.

Только когда рассказ закончен и Хорнет исчезает, ты понимаешь, что булавка осталась у тебя.