— polnalyubvi — Кометы

      С крыши дома Чуи открывался отличный вид на Йокогаму и залив. На самом деле, находясь на крыше любой высотки, можно было получить хороший обзор, но если ты устроился чуть ли не на втором по высоте после Лэндмарк тауэр здании, то говорить такие фразы, как «аж дух захватывает» или «с высоты птичьего полета» становится гораздо проще: они не так уж далеки от правды.

      Плюсом дома Чуи было то, что здесь кроме них и птиц никого быть не могло, тогда как на Лэндмарк тауэр даже в этот час толпами ходили люди. Конечно, это была, скорее всего, уборочная команда, однако учитывая, насколько сильно Дазаю не хотелось внимания, то становилось неважно, кто там ходит, — главное, что ходят.

      Чуя стоял возле бетонного парапета и любовался городом. Даже одетый не в рабочий костюм, а в тонкую майку и бриджи с повисшими у бедер подтяжками, у края он выглядел уместным. Дазай, тоже переодетый в домашнее и вышедший в тонких летних шортах и рубашке с подкатанными рукавами, пытался вспомнить, сколько раз он видел это зрелище, — Чуя, стоящий так, словно сейчас прыгнет вниз и понесется к земле с возможной скоростью, а потом вознесется вверх звездой и снова окажется стоящим на бетоне.

      Получалось какое-то совершенно астрономическое число, далекое от правдоподобности.

— Не хочешь повторить то, что было в последний раз, когда мы вот так торчали на крыше? — окликнул его Осаму, засунув руки в карманы шорт. Чуя обернулся, сначала недоуменный, а потом улыбнувшийся до того хитро, что у Дазая зачастил пульс.

— Я бы пошел и дальше здесь, — сознался Чуя и облизнул пересохшие губы. Взгляд у него стал блуждающим. Осаму с бьющимся сердцем подумал о том, что в прошлый раз он о подобном даже мечтать не смел, за каждый шаг вперед вынужденный воевать, а теперь… Хотя, конечно, у Чуи были свои причины сопротивляться.

— Тебе показалось мало всего, что твоему заду уже досталось сегодня? — Дазай шутливо вскинул брови.

— Аппетит приходит во время еды, — промурлыкал Чуя, наводя на себя вид раскованный и бесстыдный, словно зад, на который он еще пятнадцать минут назад жаловался, у него не саднил.

      Осаму негромко рассмеялся и покачал головой. Накахара был и остался совершенно неподражаемым.

      Он сделал несколько шагов вперед, Чуя тоже зашагал к нему навстречу. Осаму нравилось думать, что это почти суть их отношений — идущие друг другу навстречу, не сворачивающие с пути, не оглядывающиеся ни на кого: ни на прошлое, ни на настоящее.

      Они встретились точно в центре. Чуя подался ему навстречу, привставая на мыски, чтобы удобнее было держаться за плечи, но Дазай подхватил его под ягодицы, заставляя обхватить свои бедра ногами. Так было гораздо удобнее — у Чуи были заняты руки, зато руки Осаму оказывались точно там, где им было место, — на заднице, приятно укладывающейся в ладони.

— Хитрец, — Чуя, слегка запыхавшийся в попытках устроиться устойчиво, теперь был на одном с ним уровне. Осаму легонько поцеловал его в уголок губ, не желая тратить время на слова, и Накахара тут же пошел дальше, слегка прикусывая ему губу и тут же начиная новый поцелуй. Готовность, с которой он льнул, вызывала восхищение: такой тактильно ненасытный человек так хорошо скрывался, что Дазая оторопь брала. Чуя в его глазах всю жизнь был недотрогой, а вот поди ж ты.

      Поцелуи тянулись все дольше, восхитительные в своем бесстыдстве. Чуя прикусывал чужие губы, Осаму вылизывал ему рот, их языки чувственно сплетались, меняя напористость поцелуев так, как хотелось. То Чуя становился принимающим, тихонько гортанно постанывая в поцелуи, позволяя Осаму почти вгрызаться в его рот с жадностью, которую трудно было заподозрить за ним; то Дазаю приходилось принять то, как Чуя целует его едва-едва, одними губами, словно каждый выдох мог разрушить прекрасное мгновение. Это было похоже на танец, легкий, воздушный, в миг способный измениться, стать страстным, развратным.

      Они с трудом оторвались друг от друга, когда перестало хватать дыхания. Осаму обнаружил, что уперся спиной в какое-то строение на крыше, скорее всего — в пристройку над вентиляционной шахтой. Чуя, уткнувшись лбом ему в плечо, держался за шею и тяжело дышал, раскрасневшийся и чувствительный — теперь Осаму знал, насколько легко превратить рыжего в жадное до близости создание, ненасытное в той же мере, в которой он был нежен.

— Надо было взять покрывало и перекусить тут, — вздохнул Дазай, едва запрокидывание головы в попытке размять шею позволило ему увидеть россыпь звезд в бархатно-синем небе.

      Чуя тоже вскинул голову и замер, зачарованный зрелищем. Млечный путь казался дорогой синевы, и даже засветка не мешала рассмотреть бесконечную череду мерцающих точечек на темном небе.

— Вон там — Венера, — вдруг сказал Чуя, и ткнул пальцем в одну из тех точек, которые не мерцали.

— Угу, и скоро рассвет, — подтвердил Дазай. Чуя повернул голову в сторону горизонта, пока, наконец, тоже не увидел светлеющий участок — будто кто-то разлил воду, разбавив густо легшую темную краску.

— Жалко, — вздохнул Накахара и положил голову на чужое плечо, крепко обнимая любовника. — Вот бы эта ночь никогда не заканчивалась.

— У нас будет замечательный день, когда мы проснемся, — Дазай неожиданно ласково улыбнулся и поцеловал свое капризное сокровище в висок. — А за ним еще один, а потом — следующий. У нас будет много-много других замечательных ночей.

      Чуя издал жалобный звук, оформить который получилось бы разве что в транскрипцию, и тяжело вздохнул.

— Вроде как ты прав. А вроде я так долго ждал… чего-то моего, твоего, нашего, что не могу насытиться, — пожаловался он. Дазай, сосредоточившись, направился к выходу с крыши, намеренный уложить Чую и самому лечь спать: с недосыпа Накахара всегда становился капризным.

— У нас будет первое совместное пробуждение в отношениях, — напомнил Осаму. — Прям в отношениях-отношениях. Можно будет взять смазку, много смазки, и пожалеть твою несчастную попку, — упомянутую часть тела Дазай под тихий писк сжал руками, поглядывая одним глазом, куда он ставит ногу на лестнице. — Я сделаю тебе завтрак, прямо в постель, и даже не угроблю плиту. Потом мы сможем посмотреть фильм…

— Уже утро и уже среда, — напомнил Чуя. — Нам нужно будет на работу через четыре часа. Ну, мне через шесть.

      Дазай выругался.

— Нам совершенно срочно нужен месячный отпуск, — с досадой проговорил он. Чуя хмыкнул.

— Целый месяц не выходить из квартиры я даже ради секса не готов.

— Заметь, это не я отвел под секс тридцать дней, — рассмеялся Осаму. Чуя смущенно засопел — он, когда смущался, все время напоминал Дазаю несговорчивого ежа.

      На нужной лестничной клетке Осаму с кряхтением поставил свой бесценный груз на ноги. Чуя переступил с ноги на ногу, потянулся, охнул, когда ему остро прострелило поясницу, и умерил немного свою активность, под смешки Дазая извлекая ключи и открывая двери.

      Расстеленная кровать манила свежим бельем, Чуя поставил таймер на машинке так, чтобы проснуться и вывесить постиранное перед уходом, заботливо проследил за тем, как Осаму со скорбными вздохами ставит будильники.

      После чего они оба влезли под одеяло, вытянулись, словно два кота, каждый на своей половине кровати.

      Чтобы утром проснуться, держа друг друга в объятиях, как привыкли за те недели, что провели вместе в квартире Дазая.

      Чуя неохотно выпустил своего мужчину из рук, сонно пробормотал ему пожелания доброго пути, соблазнительно высунув из-под одеяла ногу по самое бедро, и, слегка поменяв положение рук, заснул обратно.

      Выбравшийся из кровати Осаму после умывания и бинтования постоял немного в дверях спальни, посмотрел на сладко склубочившегося Чую, после чего взял брюки, свой телефон и тихонько закрыл дверь в спальню, выбираясь на кухню и ставя чайник.

      Он собирался сделать очередной один, ну, может два звонка, если не повезет, и все-таки перекроить день под свой план. Даже если ему придется согласиться на что-нибудь слегка экстраординарное: например, работать, когда все отдыхают, или писать самостоятельно отчет…

      Работы, связанной с бумажной волокитой, Осаму избегал, как огня, так что для него готовность писать отчет была сродни подвигу. С другой стороны, это была одна из тех вещей, которые ему сегодня предстояли, и, зная его — единственная, которую он бы реально делал все двенадцать часов рабочего времени при условии, что ему не поручат какое-нибудь расследование.

      По здравому рассуждению, все складывалось просто идеально. Отчет, при большом желании, Осаму мог написать часа за два усидчивой работы, хотя факт этот скрывался им очень тщательно: сидеть в обнимку с горшком, как Кенджи, или помогать Йосано с покупками, как приходилось Атсуши, ему не хотелось.

      Сделав чай и несколько бутербродов, Дазай устроился за столом, закинув ногу на ногу.

      Договориться с Мори оказалось удивительно просто: Чуя и раньше работал из дома. Босс Портовой мафии просто завздыхал, проронил несколько загадочных фраз — что-то вроде комментариев о том, как быстро растут дети, — между делом спросил, не хочет ли Осаму вернуться к ним, обещая всевозможные блага, а потом в трубке раздался громкий голос Элизы, и Мори, кажется, выпустил телефон из рук — страшный грохот, предупредивший прерывание звонка, было трудно идентифицировать как-то иначе.

      Дазай был почти уверен, что перед этим он расслышал отзвуки голоса Озаки, но что босс делал в ее рекане, было загадкой — впрочем, не ему лезть в это.

      С директором получилось еще проще: трубку взял Рампо, Осаму скупо изложил ему ситуацию, и Эдогава просто сказал ему:

— Не забудь принести ему круассаны, которые он любит, иначе он все равно прикончит тебя за то, что ты устроил это все, — и положил трубку. Осаму завис с телефоном руке, задаваясь вопросом, почему все его просьбы о работе из дома не мог принимать Рампо.

      Совет насчет круассанов был дельным. Чуя испытывал к ним почти феноменальную нежность, выбирая чаще, чем любое другое лакомство. Было странно, что напомнил об этом именно Эдогава, но Осаму был искренне благодарен ему — никакой статус любовников не защитил бы его от расправы, если бы Чуя действительно захотел протереть им полы. Так у него хотя бы имелась взятка.

      Ближайшая кондитерская была в двадцати минутах ходьбы от этого места. Спускаясь на лифте на первый этаж, Осаму невольно гадал, давно ли Накахара перебрался — гардеробные с пыльными полками не возникают из воздуха, обжито все было слишком давно, чтобы поверить, что Чуя только недавно переехал сюда — скорее уж, вернулся в родные стены, бросив попытки прижиться, где придется.

      Прогулка была приятной: утренняя прохлада висела в воздухе, по небу, обещая в ближайшее время грозу, плыли низкие пушистые облака. Через пару часов город захлопнется в душной ловушке, но пока еще было слишком рано для этого, и Осаму искренне наслаждался.

      Чую он застал моющимся в душе — похоже, пропажи своих ключей тот не заметил или не обратил внимания на отсутствие связки. Дазая это заставило вздохнуть — вспоминалась та самая история с побегом, окончившимся нокаутированием в собственной квартире.

      Разувшись, мужчина прошел в кухню, держа пергаментный пакет двумя руками, и в себя он пришел от прикосновения лезвия ножа к шее через мгновение после того, как опустил пакет на стол.

— Какого черта ты не на работе? — угрожающе поинтересовался Накахара. От очаровательного существа, которое накануне всецело полагалось на него, не осталось и следа: Чуя был собран, серьезен и смертельно опасен. Одно то, как он бесшумно подобрался к нему со своим любимым ножом, вызывало трепет.

— Отчет я должен буду написать с твоего ноутбука за ближайшие два часа, а ты… Ну, у тебя тоже работа из дома, — Дазай поставил пакет устойчиво и медленно поднял руки. — Теперь я могу выпрямиться, повернуться и поцеловать своего любимого, желая ему доброго утра?

      Несколько минут Чуя молчал, обдумывая его слова. Потом медленно отвел лезвие от его шеи и все-таки ответил:

— Можешь, только ме…

      Договорить он не успел: Осаму в одно движение повернулся и подхватил его под бедра, усаживая на стол. Через мгновение он остановил двинувшуюся к нему руку с ножом, сжав запястье до боли, а пальцы второй он положил Накахаре за горло, удерживая на месте и жадно целуя. Рыжий, собиравшийся вцепиться ему в волосы, замер, так и не донеся кулака до чужой головы, поглощенный этой близостью почти мгновенно.

      Дазая это устраивало.

      У Чуи все еще был вкус мятной пасты, а с волос стекала вода. Убедившись, что Чуя достаточно переключился с желания ударить его на желание целоваться, Осаму осторожно поправил сползшее полотенце, защищая плечи от текущей на них воды.

— Доброе утро? — спросил он, разорвав поцелуй, внимательно вглядевшись в расслабившееся лицо партнера. Тот как-то неохотно заморгал, явно смакуя полученный поцелуй, и чуть заторможенно откликнулся, сосредоточенно анализируя свои ощущения:

— Возможно, более доброе, чем я ожидал, но недостаточно, чтобы я так просто проигнорировал подобную наглость с твоей стороны, ты…

— Я принес круассаны, — перебил его Осаму и пододвинул шелестящий пакет по столешнице под руку Чуи. Тот с интересом заглянул внутрь, взял пакет двумя руками и жадно вдохнул исходящий изнутри аромат.

— Ладно, доброе утро, — сдался он уже спустя минуту, выуживая первый круассан на свет, любуясь золотистыми бочками и тут же откусывая кусок с блаженствующим видом — словно исполнилась его самая большая мечта. Дазай мог только гадать, куда он мог деть нож, потому что его исчезновение мужчина пропустил, однако сейчас, когда железки не было на виду, ему было гораздо спокойнее.

      Завтрак прошел в лучших традициях историй о влюбленных — все очень романтично, все довольны, на маленькой кухне развернулась маленькая Франция с ее выпечкой и свежим кофе. После него Чуя вывешивал постиравшееся белье, доверив Дазаю заправить кровать. Тот выполнил поручение со всем старанием, в награду получил ноутбук и со вздохами принялся сочинять отчет.

      Чуя посмеялся в кулак, наблюдая за тем, как Осаму ломается, оттягивая неизбежное, прежде чем взять себя в руки и сделать то, что было необходимо сделать так или иначе.

      Сам он за это время слегка прибрался в квартире, доделывая все те мелочи, выполнение которых он откладывал неделями. В завершение своего мысленного списка он сообразил им двоим второй перекус, встречая совершенно убитого, но вроде бы справившегося Осаму чашкой горячего чая и плошкой свежего риса с яйцом.

      Они обменялись пожеланиями приятного аппетита, устроившись за столом, совсем как ночью, Осаму время от времени встряхивал головой, явно выкидывая засорившие разум формулировки, возвращая мозгу девственную чистоту. Чуе хотелось хихикать, глядя на это, но он сдерживался, не желая обижать более хмурого, чем обычно, мужчину.

      После еды настало время ему вздыхать перед ноутбуком, но, удивительно — сегодня его не закидывали работой, потом и вовсе позвонил Хиротсу, сообщив, что он пока что займется кое-каким делом, и для этого ему нужен доступ Чуи. Накахара и моргнуть не успел, как его вышибло из системы, и внеплановый рабочий выходной превратился в абсолютный выходной.

      Они остались один на один друг с другом, и, стоило Чуе закончить сеанс обычного его ворчания, которое Осаму прослушал едва ли ни с умилением, снова болтали о личном.

— Во-первых, пора вернуть тебе вот это, — Дазай опустил перед Чуей его «недельки», пропажу которых Чуя отметил с философским спокойствием некоторое время назад. — Ты снял их в баре, когда у тебя начали отекать пальцы, и забыл. Бармен сунул мне их в последний момент. Я отдал их в ювелирный, их почистили и немного выправили дефекты.

— А шестое кольцо тоже в ювелирном отлили заново? — присмотревшийся Чуя с удивлением отметил возвращение некогда пропавшей полоски серебра. Дазай виновато глянул на него, нервно хрустя пальцами.

— Это вторая вещь, в которой я должен тебе признаться, — выдохнул Осаму и снова набрал в грудь побольше воздуха. — На самом деле, шестое кольцо унес я, когда сбегал из мафии. Мне хотелось… Не знаю, оно зачем-то было мне нужно? Я все эти годы смотрел на него время от времени, и мне становилось легче от этого, что у меня есть какая-то частичка того времени — одежду я ведь выбросил.

      Чуя не представлял, какие тараканы водятся в этой лохматой голове и кому из них могло прийтись по душе держать почти незаметное украшение в качестве напоминания об ушедшем времени, но сейчас Накахара здраво рассудил, что ему и с пятью кольцами было очень даже неплохо. Он отделил шестое кольцо, какое-то слишком отличное от всех остальных, и молчаливо надел на указательный палец смущенно примолкшего Дазая.

— Оно было с тобой почти шесть лет, так что теперь оно скорее твое, чем мое, — помотал он головой в ответ на вопросительный взгляд и сжал руку Дазая. — В конечном итоге теперь у нас практически общее украшение на двоих, и меня это устраивает даже больше, чем если бы у нас были просто парные кольца.

      Дазай растроганно моргнул, а может, Чуе это только показалось, но на душе у него самого точно стало гораздо спокойнее от того, что на руке Дазая красовалась одна из частей его неделек.

— На самом деле, у меня тоже был вопрос, — спустя непродолжительное молчание подал голос Чуя. Осаму поднял голову, демонстрируя, что он — само внимание. У Чуи слегка покраснели скулы, пока он набирался храбрости, но, в конце концов, он все-таки спросил, преодолевая бурю чувств:

— Я правда предлагал тебе переспать, когда напился?

      Осаму моргнул, потом расплылся в улыбке и в извиняющемся жесте пожал плечами.

— Правда, чистая правда. Я не стал бы так давить и начинать разговор по душам, если бы у меня не было хотя бы минимальной уверенности, что ты хочешь меня и не только как любовника, — Чуя залился краской до самого лба, но Дазай притянул его к себе, быстро коснувшись поцелуями пламенеющих губ, щек и лба.

— А почему ты отказался? — почему-то шепотом решил узнать Накахара.

— На самом деле, я не успел тебе ответить — ты отключился почти сразу, — сознался Осаму. — Но даже если бы и нет — я предпочитаю не пользоваться чужой беспомощностью и не использовать состояние партнера для удовлетворения своего эго. Не такой уж это и кайф — быть в кровати с кем-то настолько пьяным, что почти бессознательным. Как минимум я люблю яркую реакцию и однозначный ответ на проявление инициативы. Чувствовать себя насильником спустя несколько часов после секса — не то, что мне когда-нибудь захочется испытать на себе.

      На каждый аргумент Чуя только покивал — действительно, очень в духе Дазая. Тот не упустил бы шанса, если бы был уверен в полной своей безнаказанности, а в случае сознательного согласия винить Чуя мог бы только себя. Но, возможно, нерешительность Дазая была связана и с тем, что тот хотел с Чуей… по-нормальному. Как тот выразился — с обязательствами, которых Чуя заслуживал. Перепих по пьяни — не лучший способ начать прокладывать дорожку к нормальным отношениям, которые закономерно заканчиваются чем-нибудь серьезным, будь то совместный быт в течение десятков лет или совместное воспитание ребенка.

      Что ж, это было честно, даже если не так романтично, как Чуе хотелось бы. Дазай не спасал его из лап каких-нибудь мерзавцев и не сдерживал его желание помахать кулаками, но — даже ангажирование его до дома, как Чуя знал из своих воспоминаний, могло быть тем еще испытанием. Когда Накахара контролировал себя хоть как-то, с ним можно было договориться, но в тот раз — один Дазай знал, чего ему стоило дотащить Чую к себе и уложить спать.

      Осаму, в нервном поту вспоминающий ту ночь, перевел дыхание, когда Чуя отсел, получив ответы на свои вопросы.

      То, о чем Чуя не знает, ему не навредит, а пара десятков поцелуев и несколько разрядок, когда они хаотично обнаруживали свои руки в трусах друг у дружки, были не таким уж и большим делом.

      Однако делиться этими воспоминаниями Осаму был не готов.

      Дазай притянул рыжего к себе и усадил на свои колени. Чуя вытянулся на нем, закинув голову на плечо, и вскоре уже дремал, убаюканный усталостью тела и меняющейся к грозе погодой.

      Осаму молча целовал его тонкие пальцы, притормаживая на том, что с кольцами, пока, в конце концов, они не устроились на кровати и не уснули, убаюканные стуком дождя по окнам.

      Для того чтобы поставить точку в вопросе их отношений, у них было пять колец — и еще одно, носить которое теперь обязался Дазай. Если бы каждое кольцо было шансом на счастливую жизнь — у них было бы целых шесть попыток.

      Пожалуй, с таким набором можно было утверждать, что все у них будет хорошо.

***

— Шампунь с ароматом карамели… Шампунь с ароматом ванили… Шампунь с кокосовым молочком и ароматом кокоса… Ты серьезно, боже мой…

— Я говорил, что мне нравятся съедобные ароматы!

[E N D]

(14 июля 2020)