Вова уже некоторое время дружит с одним библиотекарем. И уже давно не встречается с Умным Человеком, точнее нет, он выполняет нужную работу, так как не хочет проблем, но на консультации личные не приходит. А ему и не нужно, прошлого совета хватило. Правда хватило, он чувствует как в груди расцветает что-то столь теплое, приятное…

Владимир с виду — тот ещё гопник. А Женя… он как Поэт, да он и есть Поэт! Как он читает стихи, как говорит, как подает себя. Вова смотреть готов часами не отрываясь, насколько он…

— Влюблен. Я влюблен в него, — сидя за столом на своей кухне осознал рыжеволосый. — Вот черт, — в суровых питерских реалиях… каковы шансы, что его не возненавидят после таких откровений, не то чтобы ответят взаимностью?! Владимир себя сам с трудом принял, насколько трудно это осознание. Настолько трудно и болезненно, что навалилось и с другими проблемами, сломав. Ушел из спорта. Больше не улыбается. Да и выглядит как бомж. Жене он… не ровня. Тот ведь и вправду Онегин. На губах слабая усмешка, может, классику перечитать? Ах, он же не писал тому сегодня! Телефон тут же оказался в руке: «привет! Как дела? Слушай, у тебя же выходной сегодня, мб сгоняем в парк прогуляться? Я тебе кофе куплю :D»

ну что за глупый смайлик в конце. Тихо цокнул, надо собираться на пробежку. С недавнего времени решил вновь привести себя в форму. Не все ж хандрить ходить. Да ведь? пробежка — час. Душ — 15 минут. Сделать себе яичницу с колбасой — бесконечно долго. Сел завтракать наконец, проверяя телефон. Нет ответа. «Наверное, спит» — подумал Владимир. «Но он же всегда встает рано, что-то случилось?» — пронеслась тревожная мысль в следующий миг. Быстро закинул в себя яичницу, вновь одеваясь на улицу. Пройдется до магазина, скрасит как-то ожидание.

Женя ответил лишь к часу дня. «Не смогу. Заболел». Вова смотрел пару минут на сообщение, пытаясь понять чего он вообще ждал? Наверное: «прости, что так долго не отвечал» или «мне было плохо, извини», но пф, это же Женя! Ещё одна грустная усмешка.

«о, хорошо. Извини. Ты эт, поправляйся. Я могу купить тебе лекарства если нужно»

«не нужно. Не пиши мне пока. Голова раскалывается от температуры, мне трудно писать»

«Окей!»

Владимир печально смотрел на переписку, видимо, сегодня будет серый скучный день. Даже не заметил как вновь начал расцарапывать щеки.

— Мгхм! Нужно пластырем заклеить, — недовольно проворчал, вставая с кровати и направляясь к тумбочке, что жива ещё со времен совка, от бабки старухи досталась, собственно как и сама квартира. Найдя заветную вещицу косо-криво, но таки заклеил шрамы, это не поможет, но хоть что-то. Пока искал на глаза попалась книга о бабочках, что он взял в библиотеке.

— Бабочки и их значения. Природа и мифология… — задумчиво прочитал Владимир. Совсем не помнит эту книгу. Вместе с ней он вновь завалился на кровать, принимаясь читать:

«Бабочка — символ души, бессмертия, возрождения и воскресения, способности к превращениям, к трансформации, так как это крылатое небесное существо появляется на свет, преображаясь из мирской гусеницы.» — так гласила книга, Вова усмехнулся: «если так, то я куколка… может, мне суждено рядом с Поэтом наконец-то стать бабочкой» — но Владимир отогнал от себя эту мысль. «куколка так же называется Кризалис»

— Красиво, — тихо прошептал он, даже не подозревая, что вообще сказал это вслух, насколько увлечен чтением.

Прошла неделя. Стремительно, быстро и неуловимо. Настолько, что Вова её не заметил. Он всю неделю рыскал в интернете информацию о бабочках, один раз зашел в библиотеку, до этого ходил ради Жени, а пока тот на больничном смысла нет, только книгу занес. Кстати, как там Женя?

Ах, Евгений, милый мой Евгений. Евгений, взяв больничный и наплевав на то, что теперь зарплата сократиться все это время корил себя за то, что подпустил так близко. Он уже любил однажды. Не хочет больше. Длинные порезы на руках, так тщательно скрываемые плотной тканью рубахи тому подтверждение. Госпитализация. «Депрессия, анорексия. Нарциссическое расстройство личности»

— Чертовы цветы… — очнувшись в больнице прошептал Поэт тогда. И сейчас он вновь это шепчет просыпаясь на своей кровати. — Чертовы цветы и… чертовы бабочки. — как же он все это ненавидит. Хочется растоптать свои чувства, стереть в пыль, дабы не мешались! Но он не может. А «Львенок» ведь наверняка не любит его. Может, ценит как хорошего товарища, но не любит. «Да он точно не гей, он из тех кто таким глотки за гаражами режет. Вот тебе и «я люблю тебя больше, чем ты меня», конечно, ты же меня не любишь!» — со смешком придумал Поэт, пока собирался к Руберштейну. Сегодня очередной приём. Сегодня он будет плакать. Как же Евгений ненавидит эту слабость.

— Как прошла неделя? — абсолютно безразличным тоном спросил Руберштейн.

— Брал больничный, — усмехнулся в ответ черноволосый, поправляя рукав зеленой рубашки.

— Но Вы не болели, — утвердительно сказал врач, все то он знает. Женя с трудом подавил желание оскалиться в ответ, лишь мило улыбнулся.

— Не болел. Но я был жутко-жутко напуган.

— В самом деле? — удивленно спросил врач.

— Да, видите ли… я влюбился, — с нотками безумия во взгляде абсолютном равнодушным тоном сказал Евгений. — гребенные бабочки, — уже с нескрываемой злостью.

— Бабочки? В животе?

— Ха-ха, какой Вы смешной, — чуть нервно, — он любит бабочек.

Врач сделал какую-то пометку. Поэт не хотел знать какую.

— И часто Вы вините бабочек? — не отвлекаясь от записи поинтересовался мужчина.

— Охх, если бы не интерес к бабочкам мы бы не встретились. Знайте, он мне сперва совсем не понравился, но прошло пару месяцев с нашей встречи и…

— Так Вы знакомы довольно давно? — приподняв бровь и поправляя очки.

— Вы мой врач, а не лучшая подружка, я не обязан отчитываться о каждом своём вздохе, — Женя был изрядно раздражён, а Руберштейн лишь кивнул.

— Он напоминает Вам прошлого партнера?

— Нет, но.. все повторится. всегда повторялось. — Ваниамин вновь лишь кивнул.

Когда Евгений пришел домой он был изрядно подавлен. Зайдя в ванную он оперся на раковину, сжимая ту так, что пальцы побелели, смотря в зеркало. Глаза чуть красные. Женя склонился над раковиной, заходясь в новом приступе кашля, все те же цветы теперь падали на уже ставшую серой и давно треснувшую от старости раковину. Кудрявый хрипло вздохнул, на глазах выступили слезы. На телефон пришло сообщение.

«Прив, ты как?» — Женя туманным взглядом смотрел на это сообщение, руки сами напечатали: «не хочешь выпить? Приходи ко мне в 9». Чтож. Он собирается устроить свидание. И пусть его, возможно, возненавидят, возненавидят не слабо, но почему бы и нет? Все всё равно повториться, так что да, он собирается устроить свидание.

Достав старинный канделябр, что Женя нашел в каком-то секонде по дешевке, он вставил свечи, зажигая их. Вино за 500₽, а на большее нет и денег. Быстрые и простые блюда. Прибрался, себя привел так же в порядок. На часах девять. Он ждет. Стук. — вздох. — дверь открыта.

— Привет, — улыбаясь сказал Вова, он был рад того увидеть. — у тебя темно…

— Да, лампочки перегорели, — он их предварительно выкрутил, чтобы не было вопросов. — Проходи, — отошел в сторону, губы искривляя в доброжелательной улыбке.

— А… Ага, — кивнул, внутрь проходя. — у тебя тут уютно, — осматривая помещение, что было в свете свечей.

— Да? Ты так думаешь? — чуть удивленно спросил Поэт. Он никогда не чувствовал себя здесь уютно, он чувствовал себя так в библиотеке, темных подворотнях и крышах, но никак не дома. А можно ли назвать домом сие место? Наверное, нет. Евгений не знает и предпочитает не знать. У слов есть значения и Поэт аппелирует их многогранностью, но не меняет. Это было так дико!

— Ну, да, — рыжий кивнул, он был слегка сбит с толку такой неожиданной встречей, но решил, что была не была. Это ведь новый шаг в их отношениях… может у него даже есть шанс. В груди трепетала такая тихая и одинокая, но надежда и Владимир не смел её заглушить, просто не смел. За этими мыслями Вова снял куртку, сменил ботинки на тапочки и по приглашению Поэта прошел на кухню. Обычная советская кухня, но выглядит… значительно лучше его собственной.

— Похоже на свидание, — чуть нервно, на это лишь Поэт приподнял бровь, что было слабо различимо в полумраке, пусть здесь и много свечей. — Прости, глупая шутка, — усмехнулся Владимир.

— Вино? — открывая бутылку спросит Евгений. Он сегодня не многословен.

— Пожалуй.— улыбнулся Вова в ответ.

Они пили и говорили, ели и говорили, говорили и говорили. В какой-то момент они перешли на диван в гостиной, Владимир с интересом рассказывал о бабочках, а Женя слушал с такой… искренней улыбкой. Лично так казалось рыжему и он не смел рушить эту картину, даже если она выдумана.

— Что это я о своем да о своем… расскажи что тебе больше всего нравится? — вдруг неожиданно для самого себя сказал Вова.

— Мне… думаю, мне нравится один стих, — слабо усмехаясь сказал Онегин.

— Расскажешь? Люблю слушать твои стихи…

Поэт чуть смущенно рассмеялся, становясь серьезным в миг:

— Так беспомощно грудь холодела, — чуть робкий тон. — Но шаги мои были легки. — каждую секунду робость уходила из голоса, но это было так плавно и не заметно. — Я на правую руку надела, — «Ахматова» пронеслось в голове Владимира. А Поэт все продолжал:

Перчатку с левой руки.

Показалось, что много ступеней,

А я знала — их только три!

Женя был так увлечен стихом, он придвинулся чуть ближе к Вове, положив руку на чужое бедро, опираясь.

— Между клёнов шёпот осенний, — в голосе пронесся несколько грозных ноток… так не должно быть, — Попросил: «Со мною умри!» — так… так болезненно. казалось, что в чужих глазах стоят слезы. — Я обманут моей унылой, — теперь тон на набирал раздражение, с каждым словом Женя приближался к чужому лицу, смотря глаза в глаза. — Переменчивой, злой судьбой».

Вова сглотнул. Он знал лишь две строчки, кои и прошептал в ответ, любуясь зеленой чужих столь холодных глаз:

Я ответила: «Милый, милый!

И я тоже. Умру с тобой…»

Женя усмехнулся, продолжая все так же зол:

Это песня последней встречи.

Я взглянула на тёмный дом.

Только в спальне горели свечи

Равнодушно-жёлтым огнём.

И вправду горели свечи, горели и отражались в чужих глазах. Вова под гипнозом будто, как же он очарован. Возможно это и вправду песня их последней встречи. Поэтому «Львенок» точно хочет это сделать…

…Евгений в шоке раскрыл глаза. Владимир крепко схватил его за плечи, притягивая к себе и так мягко целуя, так невозможно нежно. Все повторяется, но может в этот раз будет исключением? Женя ответил на поцелуй.