Накануне Вадим ушёл из бара практически сразу же после Олега. Сидеть одному уже было далеко не так интересно, да и перед сессией хотелось сохранять трезвость ума и ясность памяти.
Вечером мужчина уже стоял на пороге дагбаевского особняка. В памяти ещё остались и порка недельной давности, и наградной поцелуй в плечо, и доверительный сладкий поцелуй авансом. И, конечно, понимание того, что максимальное почтение воздаётся доминантному и безоговорочно ведущему поведению Золота. Спокойнее, Дракон, умерь живость флиртующего нрава, старательно и послушно выжидай.
Ко второй сессии Алтан подготовился особенно тщательно. Она планировалась куда более насыщенной и интересной, поэтому парень заранее перебрал свой арсенал девайсов, отложив нужные и приведя их в порядок. Помимо разного рода новшеств и более привычных Вадиму вещей, для него было приготовлено еще одно обновление. Подарок. Небольшой, но очень значимый. Дагбаев позаботился о том, чтобы он был непременно готов к назначенной встрече и был изготовлен по всем нужным характеристикам. Оставалось надеяться, что Дракон этот жест оценит и воспримет достаточно серьезно.
Открывает не хозяин дома, а Алима. Вадим искренне не знает, завидовать её работе или сожалеть, но уважать точно стоит. Как всегда без лишних слов, эмоций и выражений горничная проводила гостя до заветной спальни. Мужчина поправляет ошейник, который всю эту неделю самоотверженно и гордо ни разу не забыл, фирменно улыбается, убирая всю наглость и оставляя лишь удовольствие и предвкушение. Ритмично стучится.
— Входи.
Запомнив, что ответственный мужчина приходит всегда вовремя, Алтан уже ожидал в комнате. В изящном костюме он устроился в кресле и расслабленно курил, окутывая томное лицо серой дымкой. Он оглядывает Дракона и удовлетворенно улыбается, не находя причин прежних огорчений. Теперь же Вадим сам старается следовать всем правилам и угождать Господину. Похвально.
— Привык к обязательствам? Это хорошо, — парень затягивается электронкой и указывает взглядом на пол перед собой, — У меня есть кое-что для тебя.
Дракон улыбается на приятную заслуженную похвалу. Не всё же время выводить Золото на ругань из-за косяков. Учитель тоже неплохо учится, просто ко всем нужен свой подход.
Подходит ближе, опускается на колени у элегантных лакированных туфель. Господин бесподобен. Сломишь и глаза, и голову, пока будешь искать на нём изъяны. Ни одного, абсолютно идеален. Так что все мысли сладким потоком текут к низу живота, заставляя лишь усилием воли сдерживать во рту просящуюся нетерпеливую слюну.
— Прекрасный вечер, — чуть запоздало здоровает Вадим, заодно показывая настрой и озвучивая ожидания, — Я весь внимание в Вашей власти.
Ласково погладив сабмиссива по щеке, Алтан отвлекается лишь на мгновение и берет с комода небольшую коробочку. Вытянутая, матово-черная и перевязанная золотой лентой — словом, обертка у подарка достойная. Где-то внутри теплится предвкушение от реакции Дракона, поэтому Дагбаев коротко облизывается и передает коробку мужчине, с покровительским одобрением щурясь.
— Открой.
Вадим выгибает шею в почтительно благодарным поклоне. Упаковка без лишней пошлости, со вкусом и знанием. Тянет за конец ленты и чувствует даже трепет и волнение. Он старается, конечно, но доволен ли им Господин за поведение прошедших двух недель? Всё-таки не без огрехов, мужчина и сам их за собой знает.
Однако содержимое эстетичной коробки заставляет выгоревшие брови ползти наверх. Внутри массивный черный кожаный ошейник с кольцом для поводка и золотой гравировкой "Дракон". Но и это ещё не всё. На внутренней стороне тем же искусным шрифтом "собственность Золота". Вадик проглатывает глупую и неуместную шутку о том, что теперь, ежели потеряется, приведут по адресу. Самому себя журить за такую несерьёзность не приходится, всё более внимательное и детальное рассматривание подарка вытесняет сгенерированный абсурд.
Интересно, сколько денег Алтан не пожалел на этот аксессуар? А главное, сколько в этом внимания и похвалы. Даже без подробного знания основ Темы Дракон понимает, что это очень высокий подарок. Особенно на контрасте с тем, что сейчас на нём надет ошейник из зоомагазина. Его он оставит как часть биографии и истории, и теперь будет носить новый, добротный. Придётся вовсе переходить на свитера с широким горлом и шейные платки, но это такая пустяковая жертва на фоне того, сколько удовольствия в данном презенте. Надеть его саб не забудет никогда.
— Это такая честь для меня, — наконец поднимает искренние, полные благодарности и обожания глаза. Немного теряется, не зная, как ещё выразить свою верность. В итоге наклоняется к изящной тонкой кисти, покоящейся на колене в выглаженных по стрелкам брюках, — Искренне благодарю Вас.
— Ты заслужил, — Алтан позволяет поцеловать свою ладонь и едва ощутимо скользит пальцами вдоль щеки Дракона, — Подними голову.
Ловкие пальцы быстро расстегивают старый ошейник и убирают подальше. Прежде чем застегнуть новый, парень пристально осматривает шею Вадима. Ни единого следа: никаких засосов, никаких шрамов, никаких синяков и натертостей из-за неспециализированного ошейника. Чистая кожа так и напрашивается на горячий язык, мягкие губы и острые зубы. Очертив кадык большим пальцем, Алтан сглатывает вязкую слюну и возвращает внимание к аксессуару.
— Он довольно массивный, поэтому отныне можешь не носить его на работу во избежание проблем. В серьезности твоих намерений я уже достаточно убедился, — он защелкивает застежку, цепляет пальцем кольцо и слегка тянет вверх, убеждаясь в том, что не ошибся с размером.
Вадим мысленно выдыхает. Не то чтобы массивный ошейник был самым сложным условием в его жизни, однако отсутствие необходимости скрывать его каждый раз несколько облегчает жизнь. Адреналина теперь хватает и здесь. Сами отношения в Теме, так ещё и на пассивной позиции, довольно щекотливы, способны вызвать массу проблематичных вопросов более консервативных коллег и работодателей, что уже добавляет остроты к жизни, где за пазухой носишь такую горячую тайну.
Приятно, что заметны и оценены также желание и стремление Дракона быть в Теме, быть с Господином, быть с Золотом. Всё-таки извечный беззаботный образ тоже не всегда хорош и правилен.
Сладко клокочет внутри, когда Алтан без особой силы тянет его на себя, проверяя ошейник. Мужчина подаётся вперёд, с вытягивая голову с готовность и немым вопросом: "Что прикажете делать теперь? Я внимателен и готов".
Дагбаев затягивается последний раз и шумно выдыхает дым в губы Дракона, но так и не касается их. Слегка дразнит, горячит, чтобы привести мужчину в нужное состояние. Дым скрывает облизывающуюся улыбку. Вадим хватает его ртом, словно так пытаясь коснуться того, чего касались алтановы губы. Электронка откладывается к старому ошейнику, а в руках вновь появляется уже знакомая красная веревка.
— Я обязательно посвящу тебя в тонкости шибари, но в следующий раз, на сегодня другие планы. Раздевайся и ложись на кровать спиной, руками возьмись за изголовье.
От приказа внутри всё и вовсе заходится. Нервы щекочет, сердце разгоняется, разве что колени не трясутся. Его впервые за долгое время до дрожи влечёт, но не ведёт как в тумане. Есть догадки того, что приготовил Господин: свяжет руки наверху, это понятно. Но вот что дальше? Дракон не понимает: чувствовать ли ему страх, предвкушать безоговорочное наслаждение или пробовать забить и успокаивать фантазию. Поэтому концентрация сохраняется, "ушки на макушке", глаза всё внимательно созерцают, записывают на подкорку сознания.
Однако одно несомненно — Вадим доверяет Золоту. Дом уже доказал профессионализм и здравие своих действий. Он убедил мужчину в себе, Дракону этого хватило. В доверии и в паре, как в связке. Иначе никак.
Сегодня Алтан обошелся узкими брюками и черной водолазкой, а потому ему не составляет никакого труда ловко устроиться на животе Дракона и заняться связыванием запястий с кованым изголовьем кровати. Поза уже давно забытая, но от того только более подогревающая возбуждение в животе: парень старательно вяжет узлы, не отвлекаясь на то, что нужно опуститься совсем немного вниз, чтобы почувствовать ягодицами возбуждение Дракона. Вадим изо всех сил старается не опускать глаза, дабы не проверить чужие брюки на наличие характерного бугорка. У самого стоит уже конкретно, всего в каких-то сантиметрах от обтянутых дорогим текстилем ягодиц. Приходится себя удерживать и от желания двинуть тазом вверх.
— Возможно для тебя это будет нечто совсем новое, но обещаю — тебе понравится, — Алтан снимает с запястья резинку, собирает косы в хвост, а потом подносит изящные пальцы к губам мужчины, — Оближи.
Следующий приказ ещё более неожиданный. Облизать зачем? Неужто Золото собирается и впрямь эксплуатировать его как пассива? В принимающей позиции Дракон никогда не был. Может это и упущение, но мало находилось желающих присунуть такой горе мышц, как правило наоборот желали стелиться под ним. Мысленно он уже готовится поздравить себя с новой ипостасью. Слегка усмехается сам над собой уголком рта, но послушно ведёт языком по тонким пальцам.
Но у Золота другие планы на мужчину. Вдоволь насмотревшись на Дракона, послушно вылизывающего изящные пальцы, парень отстраняется и тянется за смазкой, а вместе с ней берет кольцо и еще один не слишком понятный с виду девайс. Было бы глупо рассчитывать на одну слюну, поэтому Алтан устраивается удобнее на коленях Вадима и тщательно смазывает его член прохладным гелем. Положение более чем удобное: даже весящий не очень много Алтан своей тяжестью не даст Дракону взбрыкнуть в случае чего и навредить себе.
— Не часто встречаю обрезанных. Религиозные родители? — не отрываясь от дела, парень осторожно надевает эрекционное кольцо и льет смазку на игрушку, представляющую собой капсулу размером под батарейку с вытянутым металическим стержнем длиной в десять сантиметров.
— Да не, это в моей молодости модно было, сейчас уж не знаю. Эстетично так, что ли. Говорят, что, вроде, для здоровья плюсы есть, но я не врач, судить не могу. С гигиеной в полевых условиях проще, в пустыне так тем более. Да и, кстати, длительность полового акта увеличивается.
Вадим сдерживается от широчайшей улыбки и подмигивания, хотя это даётся без особого труда. Внутри он всё ещё немножко напряжён от полного непонимания относительно этой миниатюрной штучки в руках Алтана. Это что? Зачем оно? Что можно этим делать? Однако умелые аккуратные пальцы успокаивают его неспешной ласкающей подготовкой. От этого мужчина дышит глубже, что также действует благоприятно. Кровь и внимание стремятся к низу живота, к крепко стоящему члену и стройными бёдрам, так потрясно разместившимся вблизи.
— Хвастовство наказуемо, но я запомню твои слова, — лукаво улыбнулся Алтан. Дракон удивительно вдохновляющий сабмиссив — что ни слово, так новая мысль для будущей сессии. До исполнения своих задумок Дагбаеву хочется дойти как никогда.
Вдоволь измазав и член, и девайс, и собственные руки в смазке, Золото наконец был доволен подготовкой. Устроившись поудобнее, он медленно и осторожно вводит кончик в уретру, от предвкушения и стараний закусив губу. Если сделать все верно, впечатления у мужчины будут незабываемые.
— Это уретральный стимулятор с некоторыми функциями. Лежи смирно, — запоздало предупреждает Алтан и свободной рукой гладит основание члена чуть выше кольца, — Но если будет больно — говори.
А Вадим прикусывает язык и сказать ничего не может. Его глаза максимально широко распахнуты, в них всё же мелькает неконтролируемое волнение. Случайно дёргаются напряжённые руки, стуча костяшками по кованным виткам изголовья. Мужчина лишь мелко кивает, пытаясь вспомнить вылетевшие от неожиданности стоп-слова, но говорить их пока рано.
Ладно в задницу, в рот, но чтоб и сюда лезть? Интересно, какие ещё отверстия человеческого тела облюбованы извращенским познанием себя? Но не то, чтобы Дракон был против таких извращений. И не то, чтобы он в принципе сейчас может здраво и структурированно думать. Мысли скачут от напоминаний себе не паниковать, до переживаний, как бы не выкинуть что-то непредсказуемое и неприятное в данной ситуации физиологическое.
Это Золото, которому самому не нужно резко проснувшееся ПТСР военного, поэтому навряд ли он стал бы использовать что-то максимально экстремальное. Надо перевести дыхание, успокоить разогнавшийся пульс. Тем более уретра неожиданно оказывается эрогенной. Наконец из плотно сомкнутых губ вырывается глухой стон, Вадим постепенно расслабляется, кивает уже увереннее и откидывает голову на подушки. Первый шок прошёл, стоит ожидать исполнения обещания, поддаться, довериться умелым рукам. Саб жмурится периодически, на щеках зардеется румянец. Голову чуть наклоняет, слегка прячет лицо в плече, будто чуть стыдится своей первой напуганной реакции и смотрит на Господина одним глазом.
— Не закрывайся, — строгую требовательность Алтан решает уступить мягкой ласке, а потому тянется к подбородку мужчины и чуть приподнимает его, — Смотри на меня. Ты молодец, мой хороший мальчик.
Дагбаев сладко облизывается, ловко орудуя пальцами и вытягивая из Дракона низкие тихие стоны. Добиться от него открытости будет лучшим завершением сессии, но для этого нужно и самому себя немного отпустить. Вадим без сомнений будет только рад услужить Господину, особенно когда новые ощущения захлестывают с головой — Алтан нажимает на одну из небольших кнопок на стимуляторе и к обычному проникновению добавляется слабая вибрация.
Вот теперь Дракона совсем ведёт. Безопасно рельефный девайс стимулирует гладкие узкие стенки изнутри. Вроде бы чувствительность эрогенных зон можно развивать со временем, но Вадиму кажется, что он сейчас наоборот ещё восприимчивее от первого раза. Умело введённый и выстроенный вибратор, по-хозяйки добрые и ласковые пальцы, взгляд Господина, полный уверенности, своей гордой и изящно-сдержанной страсти, справедливой власти над сабмиссивом и желания показать ему лучшие "пряники".
— Кажется, ты не упустил шанса ранее похвастать мне своим умелым языком. Придется проверить твои умения, — Золото близко-близко наклоняется к губам мужчины, но до поцелуя так и не снисходит, лишь подушечкой пальца очерчивая клыки.
Мужчина надеется, что его колени не затрясутся, как у юного мальчишки. По этой же причине он старается дышать через сомкнутые зубы: стонов не боится, а вот всхлипывания кажутся фатальными. Почему-то всё-таки совестно представать в таком "девственном" виде перед молодым и субтильным Домом, тем более, когда сам всю жизнь доводил до всхлипываний пассий его комплекции. Однако больше Вадим и правда не прячется. Смотрит прямо в рубиновые глаза, хоть веки всё равно немного прикрываются. Вдыхает полной грудью благородный аромат своего Господина, удерживается от того, чтоб вцепиться в манящие губы, осторожно касается кончиком языка чужого пальца и послушно кивает.
— Всё, что изволите. Я Ваш.
Алтан удовлетворенно улыбается и поднимается с кровати. Может показаться, что Господин вновь отстраняется, но намерения у него диаметрально противоположные, потому что, с предвкушением сглотнув, парень начинает расстегивать пиджак и золотую пряжку ремня. За всей это закрытой дорогой одеждой скрывается юное, давно не тронутое никем тело, не теряющее своего изящества даже без дорогих украшений. Оставшись в одном лишь черном топе с высоким горлом, парень блаженно потягивается, позволяя любоваться собой и довольствуясь чужой реакцией.
— Будешь умничкой, удовлетворишь своего Господина?
Дракон уже приготовился к тому, что долго ещё не будет достоин таких зрелищ. А сейчас Золото стоит рядом в одной только длинношеей маечке. Юное подтянутое тело с аккуратным рельефом вытянутых мышц, длинные поджарые ноги. А ещё Вадик не может не смотреть ниже живота. Сам, кстати, не обрезан, но тут и без того изящный. Член уже привставший, лобок гладко выбритый — готовился, видать. Мужчина позволяет себя лишь одну мысль о том, как эти ноги будут экстатически подрагивать у него на плечах, и уже, кажется, готов кончить даже без продолжения дрочки.
— Вы очень красивы, — не знает, насколько разрешены сейчас такие комплименты, но молчать не может, хоть от перевозбуждённого состояния эпитеты поделикатнее не формулируются, — Конечно удовлетворю, с удовольствием.
— Я знаю, — самодовольно отвечает на комплимент Алтан, слегка щурясь.
Собственнические властные замашки Дагбаева вновь дают о себе знать: он заставит Вадима хотеть только его, чтобы он закрывал глаза и видел желанное тело, наяву или во сне. Чтобы думать ни о ком более не мог. Чтобы наглые руки трогали с вожделением и осторожностью, а взгляд, подернутый дымкой чистейшей похоти, был прикован только к Господину.
Упиваясь своей властью, Алтан грациозно забирается на Дракона и устраивается на его лице. Корпус тела слегка отклонен назад, ладони упираются в пресс для удержания равновесия, а губы размыкаются, чтобы выпустить шумный вздох.
Вадим сначала припадает осторожно, будто ещё не верит. Ведёт языком на пробу раз, другой уже поглубже. А когда слышит удовлетворённые млеющие вздохи, себя сдерживать не может. Еле пришпоривает сорвавшееся с цепи желание, очерчивает слюной отверстие по окружности, проникает внутрь с характерным сладко пошлым звуком. Но чуть отстраняется, за такую неэстетичную вольность извиняется лаконичным "пардон" и тут же продолжает. Теперь слегка прихватывает губами кожу на бедре, что даётся сложно, и немного посасывает её, но не до засоса. Возвращается снова к отверстию и уже не отвлекается, самозабвенно отлизывая, благо здесь опыта хоть отбавляй. Влажные звуки искоренить так и не получается: не то, чтобы Дракон пытается, и не то, чтобы ему не хотелось, чтобы Господин всё это слышал.
Парень ему не уступает — тоже в сладких стонах себя не сдерживает, жмурится и поджимает пальцы на ногах умильно. Внутри все горит, а с возбужденного члена уже стекает капелька естественной смазки. Вадим не соврал: языком обходится умело, пошло, но слишком приятно, чтобы отказываться. Страстная реакция Господина побуждает мужчину стараться ещё лучше. Он бы сейчас с таким упоением положил руки на эти упругие ягодицы, огладил, помял бы их, изучил бы тактильно стройные бёдра, узкие лодыжки, точёную талию, вздымающуюся грудь. А ещё лучше точно также ласкать их губами. Желание завалить парня на кровать нужно перебарывать. Он не может сейчас и физически — руки связаны, — но не должен хотеть и подсознательно. Алтан доверился ему, в обмен на это желая лишь послушания и признания ведущей роли. Если мужчина не сможет и себя в этом убедить, то не застрахован не выкинуть когда-нибудь что-нибудь фатальное.
И ведь это действительно очень классно, лежать вот так под грациозным Золотом, так верно наслаждаться им, даря наслаждение в ответ, не "тянуть одеяло на себя", слушать и слушаться. Это нравится и сознанию, и телу, особенно ниже пояса, где член, скованный кольцом и всё ещё одаренный стимулятором, кажется, готов излиться от одного только лёгкого касания.
Додрачивая себе кулаком, Алтан прикусывает губу, чтобы не сорваться на позорные всхлипывания на грани, а пальцы в нескольких сантиметрах от связанных рук Дракона до побеления сжимают спинку кровати. Липкая сперма размызывается между ловкими пальцами — Золото смотрит на нее чуть туманно, не сразу приходя в себя, а потом перемещается на живот Вадима и проталкивает пальцы в его рот, восстанавливая дыхание.
— Хочешь кончить?
Дракон с тонкими пальцами во рту тяжело дышит и может лишь активно кивать. Оргазм Господина как какое-то доверенное таинство, на вкус он сладок и на лице, и с пальцев. Думать и анализировать сложнее с каждым новым мгновением, поэтому мужчина действует уже больше по ощущениям и чувствам.
— Умоляй.
От ёмкого приказа Вадим даже вздрагивает. Он, конечно, мастак забалтывать и петь соловьём, но сейчас максимально этого не ожидал. Кондиция не та, возбуждённый до предела абсолютно не может ворочать мозгами и языком. Однако отказываться не может также. Собирает последнюю концентрацию, смотрит в дурманные глаза, облизывает пересохшие губы.
— Господин... — голос приглушённый, совсем грудной, с предыханием и перерывами на тяжёлые вздохи, — Прошу, я... Я умоляю Вас, позвольте мне кончить. Я не могу больше. Вы слишком хороши, я с ума сойду, если не кончу. Прошу Вас...
— Не преувеличивай. С ума не сойдешь, но помучаешься неплохо, — все больше оттягивает долгожданную разрядку Алтан.
Будто дразнясь, Золото медленно опускается еще ниже, касаясь бедрами истекающего смазкой члена. В пару движений он отключает вибратор, медленно достает и откладывает в сторону. Пальцы будто примериваются, обхватывая вокруг и скользя по всей длине, прежде чем снять наконец кольцо и позволить Дракону кончить. Вид раскрасневшегося, отчаянно желающего и возбужденного до предела мужчины едва ли не заводит Господина вновь, но он лишь флегматично оглядывает испачканную ладонь и пару капель спермы, попавших на собственные бледные бедра.
— Могу предположить, что тебе очень нравится убираться за собой, — хмыкает Дагбаев и тянется чистой рукой развязать узел на чужих запястьях, однако своего положения так и не меняет.
Вадим отвечает не сразу. Его мелко потряхивает от невероятно яркого и долгого оргазма. Он не может сказать, насколько обильно кончил, но то, что это ощущается будто в десятикратном размере — бесспорно. Он прекрасно запомнит все образы, звуки, формы, все ощущения, все чувства. Как выглядит зардевшееся лицо Алтана, как он высоко и сладко стонет, как ощущается его вес и как нежные пальцы и бёдра, дразнясь, скользят по члену.
Нет, он не преувеличивал, говоря, что сойдёт с ума. Без всего этого определенно двинется.
— Так точно, — наконец улыбается Дракон, постепенно приходящий в себя. Облизывается, уже предвкушая эти прекрасные ножки с собственной спермой у своих губ.
Мужчина тщательно вылизывает тонкую ладонь, а потом в одно движение, но аккуратно, подныривает под Золото. Сознание вернулось достаточно, чтобы подсказать, что валить парня на кровать и нависать над ним — не лучшая затея, тем более исходя из взаимных откровений недельной давности. Уже в полной готовности Вадим подносит руку к бедру, чтобы ухватиться за него для удобства, однако вовремя останавливает её в воздухе. На это нужно разрешение, и никак иначе.
— Позволите?
— Позволяю, — ответно облизывается Алтан и встает на колени, позволяя облюбовывать бедра горячим языком и настойчивыми губами, сам же тянется к электронке и шумно выпускает клубы пара вверх.
Дракон неспешно кладёт руки на упругие ляжки. Все действия максимально осторожные, деликатные. Кажется вдруг, что его мозолистые пальцы ужасно грубые для такой нежной, как шёлк, кожи. Однако мужчина чуть впивается, сжимая манящую плоть. Так совсем хорошо. Теперь он точно может составить практический полноценный портрет Господина в своей памяти, благодаря всем органам чувств. Разве что внутри был только языком, но торопить события — вовсе наглость.
Вадим прикладывается губами к середине внешней стороны бедра, ведёт выше, доходя до капли спермы широко слизывает её и прихватывает кожу, слегка посасывая. Охота даже прикусить, но нельзя, ох, нельзя.
Саб не торопится. Когда ещё будет позволено так ласкать и ласкаться самому?
Алтан кутается в пар, блаженно прикрывая глаза и мягко зарываясь отросшими коготками в светлые волосы Дракона. В животе снова теплеет что-то, разливается по телу приятной усталостью и слабым возбуждением, но к большему Золото не тянется — принимает ухаживания за собой и дает немного свободы мужчине, заодно проверяя, как он будет вести себя без видимого контроля от Господина. С каждым разом ему все проще отпускать себя, доверять и не тревожиться каждую минуту. Безусловно это заслуга и Вадима в том числе. Кажется, он уже готов к следующей стадии погружения в Тему.
— На следующей неделе поедем в "Предел". У меня есть дела там, а ты получишь возможность познакомиться с интересными людьми, посмотреть публичные сессии, если будут, и просто отдохнуть. Должен же я похвастаться, какой хороший пес у меня воспитывается, — Дагбаев опускает разнеженный взгляд вниз и слегка улыбается.
Ответно глядя в глаза Господина, Дракон напоследок оставляет поцелуй повыше на молочном бедре. Он более чем доволен и даже горд собой. Ему наконец-то доверяют, он перестал косячить на каждом шагу, Алтан подпускает его всё ближе. А Вадим, кажется, всё сильнее желает этого допуска и, конечно, самого Золото.
— Звучит отлично! А то всего один разок там бывал, не понял даже толком. Спасибо за признание. И большое спасибо Вам за сегодня.
Уж совсем под конец мужчина осторожно гладит нежную кожу и улыбается искренне, открыто, с благодарностью и уважением. Без лишних хитростей и ужимок. Он правда рад и мысленно возлагает на себя неоплатный долг перед Олегом за то, что тот, своей неосторожной оговоркой, направил его по лучшему из всех возможных в его ситуации путей.
***
Выжидая несколько часов по дворе Воскресенского, Август заранее продумал каждый исход вечера. Если встретит Шуру — а мальчишка обязательно его машину узнает, — то попробует уговорить вернуться. Но даже сам Хольт уверен, что из цепких лап заботливой мамочки всего "Предела" Мальвину уже не вытащить, поэтому мстительное желание напомнить, благодаря кому именно парень перестал быть дешевкой, вынудило Августа дожидаться второго варианта. А второй вариант как раз только-только заехал во двор и вышел из машины, усталым жестом зачесывая рыжие волосы назад. Хольт натягивает самую свою презентабельную и убедительную ухмылку и выходит из автомобиля.
— Крутая тачка, — закуривает мужчина, бросая мимолетный взгляд на жизнью покоцанную и несколько раз перекупленную машину.
Именно в этот вечер Даня, почему-то, подвоха не ожидал. Переспал несколько ночей с мыслями о том, что они — крестьяне кривозубые — оружейному магнату не сдались. Надеялся, что из извращённых развлечений у него только вертлявый мальчишка. Но, кажется, мокруха и ему не чужда. Припрёт, небось, на полигон, и будет на тебе свои ракеты испытывать. Поминай как звали.
— Вы обознались, — успевает буркнуть Якушев, вжимая голову в плечи, пытаясь отвернуться и как можно скорее скрыться в падике. Конечно обознался. Это его-то тачка крутая? Нет, конечно, обругивать эту добрую малышку может только он, но такой саркастический пиздёж слышать ещё хуже. Похоже, сей металл последнего хозяина переживёт. Даже в наследство оставить никому не успеет.
— Да нет, не обознался, — с усмешкой отвечает Август. Боится рыжий. Боится — это хорошо, это мужчине только выгоднее. Да и нечего каким-то дворовым таксистам ставить себя вровень с самим Хольтом. Впрочем, от него самого немногое нужно — главное, чтобы второго притащил. А там уже разговор и не с ним идти будет.
— Далеко твой дружок с битыми кулаками?
По ванькину душу. Что ж, весьма и весьма логично. Рано они выдохнули.
— Не будет он больше Шурика Вашего трогать, — Данила начинает играть в "шашечки" с каверзными вопросами, не топя и не выдавая своего оболтуса, — С меня спрашивайте в следующий раз.
— Какой смелый защитник, — смеется Хольт и хлопает рыжего по плечу, — Да ты не волнуйся, я без претензий. У меня к нему дело есть. За кругленькую сумму, конечно. Набери задиру, пусть выйдет на пару слов.
Рыжий нервно сглатывает, крутит головой по сторонам. Вроде никого больше не видно. Ни крепких типов с битами, ни скептичных хладнокровных киллеров другого разлива. Машина, правда, тонированная, может из неё кто-то и выползет. Не нравится ему перспектива путаться с Хольтом, тем более завязывать отношения деньгами. Но Даня, почему-то, всё равно достаёт телефон и печатает Ване.
"Спустись к подъезду"
Ваня спустился всего через несколько минут. Он уже собирался настрочить Дане несколько гневных сообщений, о том, что не понимает "нахуя спускаться" и вообще "только разделся", однако додумался выглянуть в окно. Одного разговора было достаточно, чтобы запомнить хольтовскую тачку. Внутри неприятно затаилось беспокойство, когда хозяин авто обнаружился рядом с Данилой. Неужели и правда прикопается? Сбегать и отсиживаться молчком Фоминов не собирается — не тогда, когда под угрозой Даня.
Он кутается в ветровку, нацепляет самое хмурое и решительное выражение лица, прячет по карманам нож с кастетом и только после этого вываливается из подъезда, стремительно шагая навстречу магнату.
— Я с миром, — Хольт действует на опережение и доверительно поднимает руки, вгоняя гопника в ступор, — А ты не сильно Воскресенского любишь, да?
— Ну есть такое, ходит тут, выебывается, — угрюмо отвечает парень, не собираясь боязливо пытаться выкрутиться. Что-то внутри подсказывает, что не за это разговор пойдет.
— Дело это нечестное, но мальчишка и мне успел насолить. Забыл, кто его вытянул из грязи в князи, вот и решил, что теперь стал самостоятельным и может меня послать. Напомни ему, что хорошие мальчики так не поступают. Тебе не сложно, мне приятно, а Воскресенский мозгами хорошенько подумает, — Август щерится мерзкой улыбкой и протягивает в руке ножницы и тысячную купюру, замечая азартный блеск падальщика в глазах напротив. Загрызть Шуру, оставшегося без защиты, дворовому псу только в радость.
Если бы Ванька потянул руку, Якушев наотмашь бы ударил по ней. Он хоть и сам не из института благородных девиц, не шибко разбирается во всех тонкостях дворового и богатейского криминала. Но догадаться, что ножницами можно изуродовать или вообще брюхо вспороть, не сложно. Фомин, конечно, не дурак, подписываться под статью за косарь. Да Даня ему хоть всю зарплату с завтрашней смены притащит, лишь бы в хуйню не вписывался.
— Тебе это нахера? — цедит сквозь зубы тихо, чтоб было слышно только парню, и одёргивает его за рукав.
— Ничего серьезного: просто напугай, — добавляет Август, пока Ваня отмахивается от своего рыжего друга, — Надеюсь не нужно объяснять, что если у Шурика будут увечья — мы будем говорить по-другому?
Фоминов азарт теряет быстро — влезать в проблемы не хочется, а пугать не так уж и интересно. Воскресенский, вон, баллончиком ходит-светит. Хрен его теперь запугаешь. С другой стороны не попадаешь под статью. Потешить свое эго и получить бабки взамен на простую работу? Выглядит вполне для Вани. Только Якушев рядом дергает его, переживает на пустом месте. Разве у них не будет больше проблем, если они откажутся?
— По рукам, — ухмыляется парень, забирает ножницы с купюрой и жмет Августу руку, даже не глядя на рыжего.
"Пиздец," — успевает подумать водила. Кажется отказываться теперь и правда бессмысленно и небезопасно. Как и ругаться при Хольте. Даня сейчас будет выглядеть по меньшей мере глупо, поэтому пару ласковых своему непутёвому уже готовит на более личный разговор.
— Вот и славно!
Август блещет самодовольством и наконец отпускает парней, а Ваня уже в голове продумывает как бы выловить Воскресенского. Он последние несколько дней во дворе не светился, значит придется поджидать внимательнее. Самое монотонное и скучное, благо хоть не зима сейчас. В руках поблескивает лезвие ножниц и еще не смятый косарь, за который он продал свой шанс на исправление.
Фоминов давать комментарии по поводу своего согласия не собирается. Обсуждать его — ровно также. Тащит рыжего домой, забалтывает чем-то про ужин и пихает локтем в бок на недовольный осуждающий взгляд в свою сторону. Не видит, как Хольт в машине брезгливо вытирает ладонь, которой пожимал чужую руку, и спешно уезжает со двора.