Что ты видишь когда спишь. Что ты помнишь когда просыпаешься. Помнишь ли все это. Нет? Куда тогда это исчезло, испарилось, в кого вобралось. Забрала река.

Лишь круги по воде —

Оловянное счастье твоё

Соскользнуло, и осиротела

Без него рука…

Не гадала и думать не смела,

Что судьбою с тобой обручённого

Забрала река

Туман, или может смог. Ничего не видно, но как бы ты не боялся задохнуться в этом плотном мареве, оно все равно будто издевалось. Дышать легче чем когда либо, сырость ласкает нежно кожу, ресницы, волосы, легкие, сердце, то эфимерное ощущение "я". И что делать? Дурман пожрал сознание. Мысли как никогда кристальны. Трава под ногами мягкая, прохладная. Все вокруг располагает к себе. А все что есть: туман, трава, сознание.

Оно не касается, но его можно ощутить. Идёшь, плывешь, летишь. Не ясно. Тут всегда ранее утро, и никогда не взойдет жестокое солнце. Тут всегда пасмурно, и никогда жгучая смоляная ночь не поглотит. Это край, у него нет границ. Он хозяин своего хозяина. Трава сменяется колосьями-великанами. В них нет золота, в них журчит и покоится серость этого неба, этого смога. Здесь никого нет, тут каждая тень следит и готовиться к смертельному броску. А плоскость сменяется возвышенностью.

Покой сменяется беспокойством. Как червь проедает тонкие шершавые нитки. И идти тяжелее, но быстрее. Что-то там есть, что-то тянет и топит. Быстрее. Лети, задевай краями колосья, оставляй на миг борозды в тумане, живи, люби. Развей все мысли, как колосья росу с тяжёлых зёрен. Разорви себя и тут же вернись, как марево крылом.

А над камнем любви

Не утих сокровенный напев,

Оплетённый душистым цветеньем

Твоего венка,

Сон о прежнем колышится тенью,

Но желаний пылание вешнее

Забрала река

Скрип, не загони занозу. Дерево не плачет, у дерева лаковые стрелки потекут. Ну вот, наплакалось, потрескался, разошелся, расцвёл сухими березовыми листьями по осени. И колет, больно колет, тоже плачет слезами острыми. А ты не плачь, ищи, каждый уголок, каждый листок обнюхай. Найди, да только не потеряй, не сейчас, не снова. Ах, А если не найдешь, что тогда. Мысли кристальные, сознание чистое, нет там ни листьев, ни деревьев, ни слез, ни... Кого?

Мракобесие мило подсвечивает заботливое пасмурное марево. Много много маленьких хвоинок, много много очень о ч е н ь. Страшно. Страшно искать, но все равно ищешь. Смотришь внутрь каждого сосуда с мыслями, сознанием, чувствами. И нет ни одного такого же кристального. Они ему не нравятся. Туману. А он тебе не мил, ты не принимаешь его ласки, и вот, кажется он обиделся. Спутал все мысли, бросил в голову алое, злое, родное. Нашёл. Но не рад.

Так полынь горяча

И горька на губах, а глаза

Пересохшими стали ключами,

Слёзы по щекам

Не текут, размывая печали,

Даже их, разливаясь, нечаяно,

Забрала река

Так много. Много чёрной морской пены, алых пестрых рыб. Они отчаяно живут в этой буре. Существуют. Но нет, посмотри, присмотрись как следует. Тут нет петушков и золота, тут только раскаленная плоть. Маленькими вкраплениями, горящими сердцами они желают. Смотрят в самую суть, скалят смоляные клыки-кинжалы. И не облизываются, не смотрят голодно, глядят жадно. Глядят властно. И не плоть это, и нет тут сердец. Одни глаза, одни маяки. И нет в них покоя, не нашли они свой дом, не указали на чужой. Злобные маяки, вестники света в черном бесовском аду. Сколько раз они сбивали, скольких пожирали своими безнами.

Один. Они смотрят на одного. Голубая прекрасная звёздочка. Океан накрывает её, пожирает, дробит. Но она стоит, она хочет жить. Или нет? Чего хочет маленькое яркое небесное тело, она ведь даже меньше океана. Она хочет исчезнуть? А океан хочет вечно поглощать её свет, её тьму, мечтает ни с кем не делиться своим прародителем. Звёздочка, милая звёздочка, почему ты породила их? Когда ты коснулась маленьких-маленьких иголочек? Ты и сама не знаешь, глупышка.

И нутро твое давно раскрылось подобно макам в сером поле. Белые ветви тянуться наверх, туда, откуда пасмурное небо смотрит на мракобесие. Алые лепестки хвастают своей красотой перед каждым мимо проходящем гостем. Но каждый из них глуп, ни у кого мысли не кристальны, ни у кого нет пустого сознания. И никто не может понять их красоту, завораживающий ужас. Светлая синева майского неба спит с тобой у земли. Она ждёт. Когда же ты покажешь нам глазки, ох звёздочка, у тебя глазки изумруды. Зачем ты их прячешь. Поскорее погаси жадный голод своих псов, скорее возвращайся.

Холодно, бросает в дрожь, но не от морозящего бетона. От гнева. Не тебя, ты можешь трястись от страха и непонимания. Зачем, где, как, почему. С кем на пару ты об этом думаешь? Почему так холодно, неужели ты один. Не грусти. Ты не сможешь пережить свою радость, своего ангела. Не тебе нести боль утраты. Но и не ему, ведь больно когда есть чем дорожить.

Снова обагрились кровью близнецы. Снова руки несут гаснующую звёздочку домой. И скоро тебя здесь не будет, тут будут зализывать раны, закрывать бутоны, складывать белые кроны в них. Тут нитка будет кусать лучики, будет воссоединять их. Тут будет ругань, ссоры. И все будет как обычно. Не будет меня.

Разбежались круги…

Оставляя следы на челе,

Пронеслись быстротечные годы,

Но издалека

Вечно юные катятся воды,

Только память руками холодными

Не взяла река.