***

#SCORPION MOVE — DEΛDLYDΛUGHTERS

      Чёрные стены, кажется, давят со всех сторон. Тэхён взгляд поднимает и ёжится, потому что тёмный потолок нависает слишком низко, душит чернотой своей, ломает, раздирает на части. Тэхён головой мотает, потому что тело не слушается: не может руками пошевелить, ноги к полу будто приклеены. Ким — марионетка в чонгуковых чужих руках. Он поддаётся страсти, поддаётся зову лукавого, его взгляду мягкому и тембру успокаивающему. В конце тёмной комнаты Тэхён видит свет: он такой размытый, такой псевдояркий. На него Тэхён смотрит не отрываясь, на него надеется, в него верит. Вот только в Тэхёна никто не верит. Бог предал, ещё тогда оставил своего верного раба, и от этой мысли Киму становится тошно. Ему хочется выплюнуть все те переживания, что поселились в его чистой душе, хочется выхаркать беспокойство и черноту, что заполонили все клеточки светлой души.

      Но не бывать тому!

      Тэхён жмурит глаза. Темнота сгущается, она будто выходит за рамки комнаты, пронизывает насквозь ядовитыми иглами, разрывает душу светлую и забирает самое лучшее себе. Она — Чонгук. Тот мальчишка успел отхватить самый лакомый кусок и, возможно, покушается на самое дорогое для Тэхёна.

      На душу, некогда отданную Всевышнему.

      Она — темнота глубоко в сердце, занимает все думы тэхёновы, она вместо кожи обволакивает, защищает от внешних факторов и уберегает от помощи. Тэхён путается в себе, погибает не только телом — душа атакам практически не сопротивляется. Ещё шаг, и Тэхён опустится на самое дно. Ещё шаг, и Тэхён будет во власти чужой.

      Осторожное дуновение ветерка легко пробуждает юношу, и он понимает, что всё это — сон страшный, неправдоподобный. Хотя кому ты врёшь, Тэхён-а?

#DΣSПØΣИ∆ — #KVBVLV

      Ты — падший, ты — грязный, ты — никчемный, ты тот, кто думает о любви к ближнему своему, к родному в другом ключе. Ты тот, кто губит. Ты — дьявол в ангельском обличье.

      Ким приподнимается на кровати и не понимает, почему находится в чужих объятиях и почему ему из них не хочется вырываться. Чонгук спит мирным сном, и такой спокойный и уравновешенный старший вызывает тёплое чувство в груди и глупую улыбку на лице Тэхёна. Он пальцем проводит по переносице, касается легко и невесомо чонгуковых губ и тяжело вздыхает.

      А кто сказал, что будет легко?

      Кто давал гарантию, что любить не только Бога своего будет просто, Тэхён?

      Кто тебе давал право оступиться? Ты был гордостью отца и матери, ты был близким для Всевышнего, ты был сыном правильным. А сейчас на тебя больно смотреть: преданным взглядом шавки дворовой оглядываешь Чонгука и ждёшь ласки. Кто ты? Кем ты стал?

      Всё верно, Тэхён, ты никто. Ты дьявольская кукла, ты его верная игрушка, и как жаль, что сам этого не понимаешь.

***

***

***

#LAST DAY — HRCRX

      Каждый шаг даётся с трудом. Голова кружится так сильно, будто Тэхён на корабле и его мутит от волн диких. Радует, что он одет и на теле нет грязных следов. Да вот только от этого не легче: Тэхён внутри грязный, а не снаружи. Оглядываясь по сторонам, Тэхён не замечает, как врезается в чью-то фигуру.

      — Уже уходишь? — светловолосый слышит знакомый голос и поднимает взгляд.

      Перед ним стоит Чон Хосок и улыбается слишком тепло. Тэхён не может не улыбнуться в ответ.

      — Думаю, мне уже пора, — отвечает спокойно Тэхён и почему-то опускает взгляд.

      Стыдно.

      Стыдно находиться в доме Хосока. Он ведь может подумать совсем не то, что есть на самом деле.

      — Если честно, я даже не помню, как оказался вчера здесь, — признается младший, а Хосок треплет его по волосам и вдруг берёт под локоть, идя к выходу.

      — Прогуляемся?

      Тэхён коротко кивает и всё ещё опускает взгляд. Непонятное чувство тлеет где-то внутри него, и Тэхён всячески намерен его игнорировать.

      Пронизывающий ветер возникает из ниоткуда, когда Тэхён с Хосоком оказываются на улице. Юноша тут же кутается в тёмно-кремовое пальто, а Хосок лишь кротко улыбается. Они вместе идут по аллее, что расположена между церквушкой, где работает Тэхён, и старым парком, в котором что Хосок, что Тэхён провели всё своё детство.

      — У тебя всё хорошо? — вдруг спрашивает Хосок и поворачивает голову в сторону Тэхёна.

      Тот хмыкает и думает: «а хорошо ли?» Можно ли считать чувства к Чонгуку, разрывающие грудную клетку, чем-то хорошим?

      — Да, хён, — в итоге врёт Ким. Негоже это — обманывать ближних своих, Тэхён.

      Бог всё видит, ты же должен помнить.

      — А что-то случилось? — вдруг спрашивает Ким и заглядывает Хосоку в глаза.

      Старший старается отвести свой взгляд, вздыхает и не знает, с чего начать.

      Пожалуй, этот разговор будет достаточно сложным.

***

      Дым от тлеющей сигареты распространяется по всей комнате. Хосок его чувствует уже в прихожей. Он разувается, вешает свою куртку на плечики и вздыхает: Чонгук опять начал курить. Это ни капли не радует и не успокаивает старшего брата. Он давал слово родителям и бабушке, что будет заботиться о Чонгуке, но тот вырос непослушным, грубым и требовательным ребёнком. Сколько себя помнит Хосок, он всегда боялся, что его младший братишка станет плохим ребёнком, что Хо за него непременно будет стыдно. Кажется, тогдашний Хосок напророчил судьбу своему братишке.

      Дым становится ощутимей, когда Хосок заходит в гостиную. Чонгук сидит на стуле у открытого настежь окна, голова откинута на спинку стула, в длинных пальцах зажата сигарета, а волосы растрёпаны. На часах почти два часа дня, и Хосок думает, что Чонгук только что поднялся с постели. Это, к слову, не так далеко от истины.

      — Закрой окно, простудишься же, — проговаривает заботливо Хосок, подняв свою руку, тянется к шторе, чтобы хотя бы её прикрыть.

      Но Чонгук резко бьёт брата по ладони и скалится.

      — Я бы попросил тебя не лезть не в своё дело. Не нянчись со мной, — интонация у Чонгука грубая и злая.

      Хосок губы поджимает и борется с собой, чтобы не дать младшему брату пощёчину или леща.

      Он заслужил, но Хосок боится, что после этого Чонгук окончательно обозлится.

      — Ты вечно печёшься обо мне, сюсюкаешься, ты мне дышать свободно не даешь, — вдруг начинается словесная тирада со стороны младшего, и Хосок его, увы, остановить не может. — Ты вечно рядом, мамочкой за мной таскаешься, разве что сопли не подтираешь. Я хочу один быть, хочу, чтобы тебя не стало, чтоб…

      Хосок всё-таки оступается и влепляет младшему пощёчину смачную. Такую, что после удара Чонгук держится за щёку и, тяжело дыша, оглядывает брата.

      Хочется дать сдачи, кровь кипит, и Гук поднимается, наступает грозной глыбой на Хо. Старший, отступая назад, упирается спиной в стену, вжимает голову в плечи. Чонгук выглядит страшно, демонически ужасно, и это так сильно пугает Хосока, что он прикрывается руками, когда Чонгук поднимает свою для удара.

      — Не мне с тобой разбираться, — говорит Чонгук не своим голосом, — придёт время, и ты поплатишься перед Ним на зловещем суде за содеянное. Он в моём обличье растопчет тебя, разобьёт на мелкие осколки. Уничтожит. А пока, по Его велению, живи.

      После Хосок покидает квартиру, потому что то, что сказал ему Чонгук, и правда его уничтожило.

***

#All the Seasons of Madness — How Like a Winter

      — Я не знаю, что происходит с Чонгуком, — вдруг начинает говорить Хосок, а Тэхён поднимает свою голову и поджимает нижнюю губу. То есть не только он заметил перемены?

      Хосок сглатывает ком вязкий, останавливается и зовёт Кима присесть на скамью в парке. Ветер лишь на несколько минут ослабевает, а солнце, что до этого было скрыто под толщей серых туч, пробивается наружу. Младший присаживается, разглядывает небо, что так манит своими красками, и готовит себя к рассказу.

      — Давно заметил, хён. Что именно ты видел или чувствовал? Что вообще произошло?

      Тэхёну и правда интересно, потому что до этого момента ему казалось всё сказкой, плодом больного воображения, и он, будучи мальчиком увлечённым, прочитал много статей, связанных с лукавой сущностью, с подселением и демонической тематикой. Эта тема была под запретом в их семье, но, как мы уже знаем, всё запретное привлекает Тэхёна.

      Чонгук ведь привлекательный? Очень.

      Хосок как-то неестественно улыбается, но начинает свой рассказ.

      — Не так давно я стал замечать, как меняется его характер. Нет, он и до этого был сложным ребёнком, вечно огрызался, грубил, но потом всё становилось на круги своя. А в тот раз Чонгука будто подменили: он ядом харкался, колкие фразы кидал и старался задеть за живое. Он будто был другим человеком, а ещё у него до безумия ледяные руки. Это очень страшно.

      Тэхён лишь вздыхает. Кажется, он почти раскрыл то, что таит в себе Чонгук, добрался до истины той, которую охраняет сам Сатана.

***

#666 prvln

      Юнги просыпается ранним утром и разглядывает потолок. Иконы, священные лики повсюду напрягают, но у него нет выбора: он живёт в одной из комнаток в соборе, где, так скажем, отрабатывает срок. Отец Тэхёна относится к нему как ко второму сыну, постоянно помогает, оберегает, а Юнги натянуто улыбается каждый раз и мечтает либо сбежать из этого чёртова священного места, прихватив с собой ещё и Кима, либо повеситься.

      Невыносимо давит.

      Невыносимо хочется наложить на себя руки уже в который раз.

      Но рядом проносится Тэхён, будто ангел на задании, и Юнги теряет свою мысль зловещую, глупо наблюдая за старшим: то, как он расставляет скамьи в зале, как поправляет красные шторы и вытирает пыль с икон. Мин слишком часто засматривается на Тэхёна и всё больше понимает, что неровня ему, не пара и даже не человек, достойный внимания такого, как Тэхён. Он светлый, волнительный и губительный. Юнги готов на колени перед ним встать и замаливать свои грехи, Юнги на многое готов ради Тэхёна. Но старший любит другого, и из-за этого Мин чувствует себя ущербно, из-за этого хочется раз и навсегда решить свою судьбу.

      Он продолжает смотреть, в руке одной держит блокнот, а во вторую вкладывает лезвие, что лежит в одной из страниц с записями. Оно у Юнги всегда с собой — некая палочка-выручалочка. И будет лучше, если Тэ сейчас не обратит на него внимания.

      — Ты — мой дьявол, — проговаривает Юнги, всё так же трепетно разглядывая трудящегося Тэ, а после подносит лезвие к запястью.

      Одно движение, и Юнги видит собственную кровь и улыбается. Он замечает беспокойство в чужих глазах, слёзы и слышит крики — Тэхён подбегает к нему, руки в крови чужой измазывает, потому что крепко держит запястья в надежде помочь. Помощь подоспевает быстро в лице отца Кима — старший священник помогает сыну поднять Мина, а после уложить его на одну из кроватей. Пока Тэхён всё ещё держит чужое запястье, мистер Ким бинтует руку и ворчит.

      — Это всё бесы в твоей голове, — говорит мужчина, а Юнги ухмыляется.

      Всё верно. Тэхён тот ещё чёрт, демон-искуситель. Но обидней от того, что Ким сам не понимает своей сущности. И, возможно, он сочувствует Чонгуку: это же какое терпение нужно иметь, чтобы не сломаться сразу же и не упасть перед Кимом на колени. Но Мин думает, что быстрее сдастся Тэхён и падёт верным псом в ноги самому дьяволу, которого любит до безумия, до беспамятства.

B.A.P — 주소서

      Юнги одиноко лежит в своей комнате и вновь разглядывает потолок. Он нависает над юношей, будто чёрный сгусток энергии, и на душе становится в разы сквернее. Рука немного побаливает, но когда в комнате возникает Тэхён, Юнги чувствует, как рана отзывается острой болью.

      «Пожалуйста, защити меня своим светом от своей же черноты», — думает Юнги и переворачивается на бок. Не хочется сейчас видеть Кима, не хочется пересекаться с ним.

      Тэхён присаживается на чужую кровать и проводит ладонью по мятным волосам. Юнги от чужих прикосновений вздрагивает и поджимает губу, сворачиваясь в позу эмбриона. Тэхён тяжело вздыхает и обещает, что всё будет хорошо. Встаёт с насиженного места и покидает комнату.

      На душе неспокойно, и Тэхён не может понять, что же это такое происходит.

***

***

***

#白色独角兽 — MΣ$†ΛMN ΣКСПØNΛ†

      Хосок впервые посещает святое место. У него интерес в душе таится и мысль о том, что всё, что он расскажет Тэхёну, останется между ними. Просто кое-что произошло. И это не поддаётся никакому логическому объяснению. Большая длинная зала встречает его блеском и чистотой. Хосок нервно сглатывает, когда не может взглядом найти знакомое лицо. Перед ним проходят прихожане, вот какой-то мальчишка с копной побледневших мятных волос, пожилой мужчина, а теперь знакомая фигура буквально проносится мимо.

      — Эй, Тэхён-а, привет, — вдруг произносит Хосок, но вот только на это имя оборачивается Юнги и зыркает как-то ревностно.

      Хосок не обращает на него внимания, как и Тэхён, который почему-то носится по собору. Лишь спустя пару минут Ким оборачивается и здоровается со старшим.

      — Что-то случилось, хён? — спрашивает светловолосый и вдруг подходит к Хо, утягивая за собой и Юнги. — Познакомься, это наш помощник, Мин Юнги, — Хосок улыбается ему тепло, разглядывая немного резкий, по мнению Хо, цвет волос юнца и его очаровательные веснушки на лице.

      Очень милый малец, к слову. А после Хосок опускает взгляд ниже и тяжело вздыхает. У Юнги перебинтована рука, и это может означать лишь одно.

      — Очень приятно познакомиться, Юнги. Я Чон Хосок, — запоздало как-то представляется Хо, а Юнги лишь хмыкает.

      Он ему не интересен. Гораздо важнее знать, кто это и что ему нужно от Тэхёна.

      — Так что такое, хён?

      — Мы можем поговорить наедине? — спрашивает Хосок и старается отойти в сторону от слишком пронзительного взгляда юнца. — Это по поводу Чонгука.

      Ох, ну если дело касается Чонгука, то Тэхён просто пулей помчится.

      — Да, конечно же.

      Они направляются ближе к алтарю, а Юнги сверлит взглядом их спины.

      Ему заведомо не нравится этот разговор. Ему вообще ничего не нравится, если это связано с Чонгуком.

***

***

***

      Хосок остается стоять, пока Тэхён присаживается на одну из скамей, что находится близко к алтарю. Лицо у Хосока обеспокоенное и какое-то бледное. Неужто что-то случилось серьёзное?

      — Хён, что-то серьёзное произошло? — Тэхён сглатывает ком, что образовался в горле, дышит через раз и молит Бога, который всё ещё в обиде на него за поступки греховные, — даже молитвы не помогают — чтобы всё было в порядке.

      Хосок мнётся, пальцами то и дело поправляет подол своей рубашки, видно, что каждое слово в своей голове обдумывает, а потом начинает:

      — В Чонгука будто что-то вселилось.

«О нет. Нет-нет! Только не это, молю».

      Тэхён роняет из рук свою записную книжку, где выписаны самые действенные молитвы, и поджимает губы настолько сильно, что они начинают белеть.

      — У него синяки на руках, он смотрит каким-то бездушным взглядом, мне кажется, он меня сожрёт. Пожалуйста, поверь мне.

      Тэхён как никто другой верит. Слепо верит и хочет спасти.

      — Как давно ты заметил в нём что-то нехарактерное для него? — Тэхён с пола поднимает свою книжку, пытается прийти в себя, но неожиданно рядом присаживается Юнги.

      Разговор тут же перестаёт клеиться. Хосок опускает голову, вновь разглядывая чужие тонкие запястья. Улыбается сам себе и говорит Тэхёну, что расскажет чуть позже.

«Я не дам тебе погубить Тэхёна, Чонгук».

«Я не позволю тебе помешать мне».

      — А ты, Юнги-я, — обращается он к младшему, на мгновение заглядывая в его тёмно-карие глаза, — если не можешь о себе позаботиться, это могу сделать я.

      Хосок уходит, даже не оборачиваясь, а Юнги усмехается.

      Он в состоянии о себе позаботиться. Он в состоянии противостоять Чонгуку-демону, потому что его собственный дьявол — Тэхён. И служит он верой и правдою только ему.

***

Он взгляд кидает на бледное тело,

которое всё ещё в бреду;

он безучастен, между делом

подводит душу Тэхёна к костру.

Она светла, воспламеняясь,

очищается от всех своих грехов,

но вот беда — от бога удаляясь,

к Чонгуку-демону летит на зло.

На свою погибель, на смерть свою,

проигравшая всё священное в этом несправедливом бою.

***