За несколько секунд до того, как Кэйа замечает Дилюка, первое, что приходит ему в голову — это кто-то решил пробраться и обокрасть его. Зачем кому-то понадобилось забираться в маленькую квартиру, которая за столько лет жизни даже не была нормально обставлена, Кэйа не подумал. Нет пока что в Мондштанте человека, желавшего испытать на себе силу крио Глаза Бога или удара большой деревянной ложки, которую Кэйа схватил, стоило услышать странный шум со стороны окна.

Почти прозрачная штора прятала за собой копну красных волос и довольно высокую фигуру с крепким телосложением. Дилюк Рангвиндр, эталон порядочности (только для тех, кто не знаком с ним столько же лет, сколько Кэйа Альберих), пробрался к своему то ли другу, то ли возлюбленному через окно. Через окно четвертого этажа. Данное событие Кэйа мог бы приписать к одним из самых невероятных в своей жизни, потому что обычно, это Дилюк терпел Кэйю, которому почему-то иногда не нравилось заходить через двери.

Дилюк аккуратно отодвигает штору, выходя из своеобразного укрытия. Слегка пошатываясь, он спотыкается и оказываясь еще ближе к Кэйе. О, этот запах он узнает даже, поставь перед ним сотни разных вин. Господин Рангвиндр перепутал виноградный сок с вином? Кэйа хмыкает. Такое происходит крайне редко, и, вероятно, ему не спалось или снились кошмары. Но кто после произошедшего в Бездне мог спокойно спать, не просыпаясь хотя бы изредка посреди ночи?

Вопросы остаются на кончики языка — если захочет — расскажет, никому из них никогда не нравилось, если кто-то начинал лезть в душу. Кэйа еще вырабатывает привычку спустя столько времени ссоры видеть его не только за барной стойкой или случайно выхватывать его силуэт где-то на площади, а спокойно встречаться с ним вот так один на один. Они все еще не могут разобраться, какое место должны занять в жизнях друг друга, но это, определенно, было прогрессом.

Дилюк достает что-то из-за спины.

— Я тебе розу принес, называется Альберих.

Кэйа растерянно смотрит на него, но подарок принимает.

— Ты ее во рту держал, пока поднимался?

Дилюк кивает. Очень странно. Странно настолько, что в какой-то момент весь происходящий абсурд вызывает у Кэйи неконтролируемую улыбку. Обычно все происходит наоборот.

Дилюк оглядывается, проходит по-хозяйски словно зашел сюда не во второй раз за всю жизнь, и садится за стол.

Кэйа не собирался его останавливать. Когда Дилюк придет в себя, то можно будет на протяжении нескольких месяцев напоминать об этом случае, а если на утро он все забудет, то Кэйа непременно сможет найти подходящее время, чтобы смутить его.

Кэйа откладывает деревянную ложку, садится напротив, вертит розу цвета красной смородины, перебирает полумахровые лепестки и вдыхает сладкий запах. Он настолько знакомый, что где-то в районе груди чувствуется тянущая тоска, потому что сколько бы ни прошло лет, но запах Интейвата забыть невозможно. Есть какая-то ирония в том, что розы, чье название такое же, как и его фамилия, пахнут одинаково с когда-то любимыми цветами его матери.

— Альберих.

Кэйа не может перестать улыбаться. Приятное чувство разливается в нем, согревая.

— Альберих. — повторяет Дилюк, словно пробуя на вкус.

— Рангвиндр? — тянет он, повторяя интонацию.

Наступившая тишина оказывается приятной. Кэйа когда-то не позволял себе и мечтать о том, что сможет вновь находится от него на расстоянии вытянутой руки без раздражения в глазах напротив.

— Если мы станем мужьями, то возьмем твою фамилию.

— С чего бы? — смех получается каким-то нервным.

— Красивая очень, — просто отвечает Дилюк. — Как и ты. Красивый.

— Знаю, что красивый.

Кэйа улыбается ему мягко, ожидая узнать, какие еще интересные вещи он расскажет. Дилюк пытается хмурится и взгляд его так и говорит — и что, что ты знаешь? Я могу вечность говорить об этом и не устать.

— С чего бы мне выходить за тебя замуж?

Дилюк задумывается, будто от ответа зависит его жизнь. За таким невероятно весело наблюдать, и Кэйа немного жалеет, что рядом нет фотокамеры.

— У меня есть большой дом.

— Меня устраивает эта квартира.

— А еще много денег.

— Они не могут заставить меня выйти за тебя.

Кэйа пожимает плечами, еле сдерживая подступающий смех. Что еще готов предложить Дилюк Рангвиндр, чтобы Кэйа Альберих вышел за него замуж? На самом деле, Кэйа и без всего этого если и не ответил бы утвердительно, то точно дал бы обещание подумать. Но больше для того, чтобы немного подразнить.

Кэйа продолжает касаться лепестков тонкими пальцами и Дилюка это зрелище завораживает, как и весь Кэйа.

— Я высажу для тебя целое поле этих роз. Я серьезно. Они ведь тебе понравились?

Понравились — не совсем подходящее слово. Их запах уносил далеко в детство, к ласковому пению матери и большой руке отца, что взлохмачивала непослушные волосы. Блики воспоминаний одновременно создавали что-то теплое и резали его изнутри. Слишком противоречивыми были ощущения, чтобы согласиться видеть их каждый день и думать о давно забытом в пепле прошлом.

— Лучше виноград, из него хотя бы можно сделать вино.

Дилюк прикидывает, каким образом в центре Мондштанта можно разместить виноградники, и с каждым новым вариантом Кэйа жалеет жителей все больше и больше, решая, что проще будет переехать на винокурню.

Глаза Дилюка медленно закрываются, и через какое-то время, откинувшись на твердую спинку стула, он засыпает. Кэйа последний раз вдыхает запах розы и думает, что, возможно, им стоит наконец-то прояснить отношения, чтобы каждое утро можно было смотреть на цветущие виноградники.