14.

Вечер наступил внезапно.

Казалось, ещё пару часов назад полуденное солнце жарило планету, а теперь уж окрасилось в алый, наполовину исчезнув за горизонтом.

Девочка, лет четырнадцати-шестнадцати на вид, резко втянула ноздрями воздух, выдохнула и тут же втянула вновь.

— Тина? — с другого конца стола её спросила практически точная копия: та же причёска, та же бледная кожа, то же телосложение — если бы не то, что одежда говорившей имела синюю цветовую гамму, а одежда той близняшки, к которой обращалась сестра — красную, их было бы невозможно отличить.

— Вино. — тихо произнесла Тиа, прошло несколько мгновений, и вот уже, кажется, любой в огромной палатке смог бы уловить этот терпкий запах.

Прошло несколько секунд осознания, и Кауфер вошёл в шатёр-палатку, салютуя всем присутствующим своей бесконечной бутылью с вином.

— Вы… пьяны?

— О нет, что вы. — совершенно трезво покачал головой маг. — Эти крысы… они до сих пор мерещатся мне под каждым камнем и, думаю, так и продолжится, пока не будет уничтожено контролирующее их существо, а вкус вина на языке помогает смотреть только и только вверх.

— Судя по запаху… о, да вы никак не первую бутыль хлещете, господин маг! — иронично воскликнула Гагаран, её суровое, в какой-то мере — даже страшное, лицо приобрело какой-то совсем уж сумасшедший вид от этой улыбки, что простиралась поистине: «от уха до уха».

— Вашей глотке никак завидно, леди Гагаран? — спокойно и, вместе с тем — несколько провокационно, ответил Ами.

— Мальчик настолько напился, что хочет пошалить? — улыбка Гагаран мигом обрела определённую долю пошлости.

— Ха-ха-ха-ха!.. — Ами засмеялся, глубоким, грудным смехом с отчётливо заметными нотами рыка. — Нет. — прошло мгновение, и стало понятно, что всё то возможное влияние спирта, на которое можно было списать поведения игрока — лишь игра.

Ловким движением маг направил бутыль за пазуху, плащ игрока надёжно скрыл отправление предмета назад в инвентарь, в то время как ноги его, закованные всё в те же алые рогатые ботфорты, несли Кауфера к пустующему месту за столом — послали за Ами вновь явно после того, как все прочие уже собрались.

— Так, кхм-кхм, прошу прощения, ради какой темы было созвано сие кулуарное собрание? — удобно усевшись, произнёс Ами.

— Завтрашним утром планируется новая вылазка в город. — взял слово Миллиан.

— Позвольте угадать: Роза, Оникс и я? — на лицо Ами вновь вернулась привычная отрешённость, голос был совершенно спокоен, а слова, вставленные в паузу между словами Алика, произносились размерено и со вгоняющим в транс ритмом.

Иное, как считал маг, было бы не очень рационально.

Миллиан, откинув прочь размышления о том, властен ли сейчас алкоголь над магом, а если и властен — то, в какой мере, невозмутимо продолжил:

— Но, для начала, мне нужно знать: вы можете точно указать место, где ваша гончая была убита? — задал вопрос Миллиан.

 — Нет. — спокойно ответил Кауфер. — Вектор — примерно да, но не более.

— Ну, это уже что-то. — с лёгкой улыбкой произнесла Лакюс. — Однако, Кауфер, не ответите на один вопрос?

— Отвечать однозначно «да» — лишь давать ложную надежду. Никто не всеведущ и не всеоткрыт, но вам ни что не мешает задать ваш вопрос.

— Вы сможете использовать тот предмет вновь?

Ами задумался, пауза продлилась несколько секунд, и он спокойно ответил:

— Не нужно на это надеяться. — игрок медленно покачал головой, показав на лице лёгкую грусть.

— Спасибо, что ответили.

— Это не стоило мне ничего, леди Лакюс.

— Я рада, что мой вопрос вас не обременил. — Лакюс вновь обворожительно мягко улыбнулась, немного склонив голову, словно бы извиняясь. — Теперь же, я продолжу. Алик и команда Оникс остаётся в лагере, также в лагере остаются Тиа и Тина, в то время как я, Гагаран, Эвилай и вы направляемся для того, чтобы обнаружить и зачистить крысиное логово.

С недоумением Ами покосился на сказавшую это девушку.

Два мага, жрица и ДД?

Ами откинулся на походном стуле, его мысли понеслись вскачь.

Увы, но игрок был вынужден признать, что вновь оказался в ситуации, над которой он не властен, если не хочет рушить свой образ.

По крайней мере, что ожидаемо, сейчас до него лишь вновь доносят уже оформленный план — риски учтены и всё прочее.

Впрочем, другого ожидать было бы глупо даже после того, как он продемонстрировал владение магией пятого уровня. Полудракон для этих людей — опасный элемент, что, вроде как, пока является союзником.

— Ясно. — Ами просто кивнул. — Что-то ещё, леди Аиндра? Миллиан? — Кауфер поочерёдно повернул голову к двум авантюристов, внимательно всматриваясь в их расслабленные лица.

Он тихо выдохнул и добавил:

— Раз так, тихой вам ночи, я не буду вас более обременять.

***

Сон никак не шёл.

Стоило только закрыть глаза, как неожиданно явственно, точно внутренняя сторона век становилась голографическим экраном, его взгляд застилали крысы…

Эти мерзкие твари, чума малоразвитых и перенаселённых городов и переносчики всевозможных зараз, одно прикосновение к которым человека двадцать второго века могло вызвать летальный исход.

Столько всякой… гадости они скапливали, а поэтому было неудивительно, что нет-нет, а в новостных лентах появлялись новости о том, что города забрасывались напалмом из-за нашествия этих грызунов.

Не то, что такое хоть раз случалось с накрытыми куполами городами, всё время звучали названия городов-гетто, в которых проживали совсем бедняки, а полиция если и заглядывала, то вооружившись огнемётами и укрывшись в бронемашинах с замкнутыми системами жизнеобеспечения.

Причиной того, что такие города существовали среди оставшихся после войн и нескольких ядерных зим пустошей, туда поставлялось продовольствие, и даже обеспечивали некую социальную сферу, было заслугой того, что они вырастали вокруг заводов, где дешевле было нанимать людей, чем полностью механизировать производство.

Ну вот, опять…

Мысли о доме, о Земле двадцать второго века, выветрились из головы буквально через половину часа, и Ами вновь вздрогнул, когда перед ним вставала картина бесконечной стены крыс, что собой заволакивала даже Солнце, и всё это полчище, издавая неимоверно противный бесконечный писк и своими когтями высекая из камней звук, словно пенопластовым скребком чистят стекло, двигалось на него, только на него.

Это не было игрой, где подобное Кауфер бы встретил с задорной улыбкой на лице, он чувствовал своё тело совершенно полностью и в совершенно не той, порой просто смехотворно малой, ограниченной законами, степени, нет, его чувства просто твердили: это — реальность.

И вновь открывал глаза, видя над собой наклонённый, словно бы мраморный, потолок.

Ами раскинул в стороны руки; конечности буквально утонули в мягком матрасе.

Страдальческий смех вырвался из его уст, разум просто устал: от всей той кутерьмы, что начала твориться после возвращения в лагерь; устал от саморефлексии на тему того, «а как же можно было поступить лучше?»; устал от тех, словно бы бесконечно, прогоняемых по новому и новому кругу чем-то обидевшимся на сознание подсознанием образов…

— Я убил человека, я приказал убить десятки людей, и мне потребовалось лишь два часа, чтобы похоронить это в памяти; ха-ха-ха-ха!.. принять это как должное! Но, но! Стоило увидеть полчище крыс, как мои поджилки дрожат и дрожат!.. — Ами, яростно проговорив эту, обращённую к потолку, фразу на одном дыхании, шумно втянул в свои лёгкие воздух, перекатился на бок и неразборчиво пробормотал: — Плевать! Я — тот, к то я есть, и никак иначе.

Игрок катался по кровати, пытаясь найти наиболее удобную для сна позу, но… эти рога просто мешали лечь как-либо иначе, кроме как на спину; эти мерещащиеся по всюду крысы.

Наконец, никак не меньше, чем через час мучений, Ами вновь оказался в абсолютно той же самой позиции: на спине, посередине огромного ложа, с раскинутыми в стороны руками.

Уже никак не меньше дюжины минут, одна мысль подтачивала сознание, всё подбирая и подбирая всё новые и новые ключики.

— Ох… будет печально, если это окажется новым «шоу Трумана».

Ами перекатился ко краю кровати, что, по меркам этого мира, была достойна и герцога, и короля, и опустил босые ноги на холодный паркет.

Удивительная вещь: он чувствовал холод, чувствовал жар, но ничего из этого не доставляло ему каких-либо неудобств. Даже тот жар Короны, направленный на него, не заставил мага хотя бы вспотеть!

Он закрыл глаза, сосредотачиваясь.

Миг, и брюки, словно сами-собой заправляются в появившиеся на его теле ботфорты, на торсе появляется уже подпоясанная и застёгнутая рубаха, алый гибрид пиджака и олимпийки с белоснежной подкладкой материализуется поверх: с наполовину застёгнутой молнией и четырьмя верхними застёгнутыми застёжками, поверх всего прочего божественного скарба на плечи игрока ложиться внеклассовый артефактный чёрный плащ — «Накидка инвертированного мира».

Разом он почувствовал, как возросли его силы, как вторая вкладка инвентаря вновь становится доступной, откуда-то оттуда, из зеркального обычному, инвентаря, приходит мысль, и игрок понял: мир вновь не властен над ним, а, стоит только пожелать, и кто угодно будет скован прочнейшими цепями: хоть Бог, хоть смертное создание, хоть варга.

Кауфер кинул взгляд на своё запястье и тихо произнёс:

— [Зов преисподней X]!

Но прежде, стоило провести несколько экспериментов.

***

— [Изгнание демона X]! — выйдя из сочащегося любовными соками и залитого спермой лона демонессы, произнёс Ами.

Эта, наполненная сексом, ночь, была длинной, и, без сомненья, вытолкнула мысли о наступающем полчище крыс прочь, прочно заселив в разуме мысль о грядущем крысином геноциде.

— Или это будет ксеноцид? — задал сам себе риторический вопрос Ами.

Прошло мгновение, и он почувствовал, как несколько напружинилась кровать — исчезло ещё одно тело, что вдавливало мягкий матрас.

Игрок поднял запястье к своим глазам: 4:43 — показывали цифровые часы, и понял, что будильник сработал уже тринадцать минут назад, рассвет был примерно полчаса назад, а до времени сбора, которое Алик сообщил через очередного гонца, оставалось сорок семь минут.

Не так уж и много, откровенно говоря.

Ами огляделся и невольно принюхался: вместе с демоницей исчезла и её, разбросанная то тут, то там, одежда, но не будто бы въевшийся в саму суть помещения запах демоницы, а, вместе с ним, не исчезли и запахи, присущие тому, что тут только недавно происходило.

Оглядев себя, игрок заключил: срочно в душ, и именно туда он и направился, уже через десяток минут в полном комплекте своей божественной экипировки стоя снаружи палатки.

Он приложил руку к мягкой только и исключительно для него поверхности белой палатки, прямо на середину перекладины у входной арки, и, как и в прошлые разы, пожелал, чтобы она вновь обратилась кейсом, мгновенно ощутив в руке холодный металл.

Вновь желание, и магическая палатка раскладывается вновь: всё, что не было сложено в специальные сундуки, просто исчезло, в том числе содержимое корзин и… Ами вошёл в ту спальню, что занял этой ночью, и с некой радостью вдохнул свежий воздух, её наполняющий, а его глаза увидели идеально заправленную кровать.

Вообще, удивительная штука.

Сначала, Ами просто не подумал о том, чтобы спросить это у самой демоницы: его первые эксперименты с призывом, отзывом и очередным призывом показывали, что новопризванная демонесса не помнит то, что запомнила в этом мире прошлая, при этом её запах и оттенок эфемерной энергии от раза в раз совершенно не менялись.

Он даже призывал пару и тройку демонесс, и все они были совершенно идентичны.

Когда же Ами, уже на седьмой цикл призыва-изгнания, спросил саму демонессу, она своим соблазнительным голосом объяснила одну простую вещь: если Хозяин не даёт призванному существу имя, каждый раз призывается новое.

Хотя, если вспомнить то, как происходит «призыв» — складывается такое ощущение, словно каждый раз создаётся новое существо.

Это было похоже на то, как в Иггдрасиле работали фамильяры: купив в магазине специальный предмет, призывного монстра можно было сделать фамильяром, присвоив ему имя, при этом стоимость его призыва обнулялась, характеристики монстра увеличивались на пять-десять процентов, а его ОЗ при призыве оставалось на том же значении, что при изгнании.

Если фамильяр умирал, за его воскрешение нужно было платить собственным опытом или специальным предметом.

Впрочем, правдоподобная теория оставалась правдоподобной теорией едва ли что-то смыслящего в магии полудракона, а как работало на практике Кауфер не знал совершенно ничего.

— Доброе утро, леди. — произнёс Ами, в пять часов тридцать одну минуту войдя в шатёр Миллиана. Хотя, учитывая, что тут, если и пользовались, то не столь точными механическими часами, игрок пришёл ровно в срок. — Но, я не вижу Миллиана?..

Его нос говорил ему, что авантюрист недавно был здесь, но ушёл вглубь лагеря.

— Слишком много дел. — ответила Лакюс. — Садитесь, он вскоре должен прибыть. — жрица мило улыбнулась игроку.

Посередине главного помещения стоял стол, а рядом с ним — непривычно разложенные стулья — обычно, при его визитах, они стояли в углу.

— Благодарю. — кивнул Ами, занимая место с другой стороны от членов Синей Розы. Внезапно, он едва слышно усмехнулся от одной своей мысли: — Леди Лакюс, скажите, «Синяя Роза» — откуда такое название? Если это не секрет, конечно.

— Хаа… — Лакюс вопрошающе посмотрела на присутствующих тут членов своей команды. Помимо самой, держащей аристократичную осанку, Лакюс, рядом с ней на стуле ей под стать развалилась огромная воительница в малиновых доспехах, и скромно покачивала свисающими ножками маленькая волшебница. — В этом нет секрета, просто мало кто отваживается это спросить…

Миллиан пришёл буквально через десять минут.

Пришёл, надо заметить, очень вовремя: Лакюс как раз закончила историю появления такого названия.

Впрочем, что изменилось бы, если этот человек с уставшим и сонным лицом не сказал: «Можете отправляться.» — Ами не очень представлял.